Часть 1
24 марта 2017 г. в 11:34
Их первый поцелуй произошел совершенно случайно. Милли стояла на высокой табуретке, украшая рождественскими гирляндами и шарами арку над лестницей. Потянувшись в сторону, она потеряла равновесие, табуретка опасно покачнулась, и Милли полетела бы на пол, если бы ее не подхватил находившийся неподалеку Кристофер. Оправившись от легкого испуга и восстановив равновесие, Милли подняла голову, чтобы поблагодарить его. В этот же самый момент Кристофер наклонился, видимо, чтобы поинтересоваться, цела ли она. И их губы встретились. Оба застыли, а через мгновение отпрянули друг от друга, усиленно глядя в разные стороны.
Чувствуя, как всё горячее становятся щеки, Милли неловко пробормотала: «Спасибо», — и спаслась бегством. И только закрыв за собой дверь в комнату, она осознала, что больше всего на свете хочет почувствовать губы Кристофера снова.
Упав на кровать, Милли спрятала лицо в ладонях. Два противоположных желания разрывали ее изнутри: вернуться и броситься Кристоферу на шею и сбежать от него как можно дальше.
Следующие несколько дней они едва разговаривали друг с другом, вызвав удивленно-заинтересованные взгляды всех обитателей Замка. Что смущало Милли еще больше, и желание сбежать подальше начало побеждать. Так продолжалось до их второго поцелуя.
Накануне Рождественского бала они столкнулись в дверях, когда Милли входила в зал, а Кристофер выходил из него. Они замешкались, смущенно глядя друг на друга. Милли, во всяком случае, смущенно — Кристофер сумел сохранить обычную невозмутимость, однако она достаточно хорошо его знала, чтобы заметить за его бесстрастной маской растерянность. И, похоже, им одновременно пришла в голову мысль об омеле, которая к этому времени висела в Замке над каждой дверью, поскольку они синхронно подняли головы, чтобы посмотреть на зеленый венок. А потом столь же синхронно снова посмотрели друг на друга.
Милли не успела ничего по-настоящему подумать — только неоформленные обрывки мыслей и желаний вертелись в голове, — а уж тем более сказать или сделать. К счастью, Кристофер решил всё за обоих: шагнув вперед, он мягко притянул ее к себе и поцеловал. На этот раз по-настоящему. И Милли обняла его за шею, отвечая на поцелуй с ощущением, что это самая естественная на свете вещь. Теперь она могла только удивляться, чего она несколько дней так мучилась, когда надо было сделать это с самого начала. Кристофер, видимо, подумал то же самое. Во всяком случае, когда он немного отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза, на его губах играла довольная улыбка. Немного слишком довольная, но Милли решила сейчас не обращать на это внимание.
Слова «Я люблю тебя» были сказаны позже — уже после бала, когда они, сбежав ото всех, вышли прогуляться по заснеженному парку. И были скреплены еще одним поцелуем. После этого Милли перестала считать.
Она бережно хранила память о волшебном чувстве того времени — искристом счастье, когда казалось, что для них нет ничего невозможного. Когда они, дружившие с детства, открывали для себя новую грань отношений. И это было смущающе-неловким, и радостно-волнительным, и порой тревожащим, но всегда единственно верным.
Впоследствии в памяти яркими вехами оставались особые поцелуи, выделявшиеся тем или другим из числа обычных.
После того, как Кристофер сделал предложение и отдал Милли кольцо со своей жизнью.
Тот, которым они обменялись в церкви после венчания.
Тот, которым началась их первая брачная ночь.
Тот — со слезами, горький и одновременно один из самых горячих, после того как Кристофер вернулся с войны в Третьем-Г, уставший до изнеможения, но живой. Он отсутствовал несколько дней, и за это время Милли успела перебрать в уме всё, что только могло пойти не так. И когда Кристофер, наконец, появился, она кинулась ему на шею, плача и смеясь одновременно, и целуя, целуя, чтобы всем своим существом почувствовать, что он по-прежнему с ней.
Тот нежный, полный изумления и благодарности, который Кристофер подарил ей, когда родилась Джулия. И Роджер.
Милли бережно собирала их в копилку сердца. А еще она собирала поцелуи «С добрым утром», которыми они обменивались, едва проснувшись, и которые временами переходили в нечто большее. И спонтанные поцелуи в кабинете Кристофера. Всегда неожиданные, и потому особенно волнующие.
Или такие, как сейчас, когда Кристофер обнимает ее, подойдя сзади, и целует в шею. Милли улыбается, откинувшись ему на грудь.
— О чем задумалась? — спрашивает Кристофер.
— О нас, — Милли пожимает плечами.
— Надеюсь, эти мысли были исключительно приятными? — с ласковой насмешкой произносит Кристофер практически без вопросительной интонации.
— Конечно, — Милли поворачивается в его руках, чтобы посмотреть в такое любимое, знакомое до малейших черточек лицо и поцеловать — медленно и с наслаждением.
Когда-то Милли боялась, что став привычными, поцелуи потеряют свою прелесть. Но этого не случилось. С годами, конечно, пропал восторг новизны, зато вместо него появились тысячи других оттенков. Нежность, страсть, радость (а порой печаль), утешение, уют, чувство надежности и поддержки. Любовь.