Спи, тебе говорят!

— Так что с Форратьером? — спрашивает Ксав. Он поднимается по лестнице на шаг впереди меня, и я не вижу его лица. Из-за этого же ему приходится говорить чуть громче, чем я полагаю разумным. Однако усилиями Негри дворец почти безлюден. Охрана не в счет. Сам Негри — он сегодня вечером и есть та охрана, которая не в счет — топает в паре шагов позади. Совершенно бесшумно, разумеется, я просто знаю, что он там есть. Вечером, впрочем, это время можно назвать разве что очень условно. Как «время после ужина, но до сна». Присяга графов изрядно затянулась, хоть мы и начали в полдень. За ней пристяжной пошла эта чудовищная пародия на формальный прием, позволившая доброй трети моих доблестных соратников наконец нализаться до гонок ползком по парадной лестнице… и как же хорошо, что Елена ушла почти сразу, после первого же традиционного тоста. Потом — наконец — совещание в самом узком кругу, по сути — подсчет трофеев и потерь. И вот теперь Ксаву зачем-то и о чем-то нужно со мной переговорить непременно в его покоях и непременно до того, как туда вернется его премногодостойнейшая супруга. — Пре-мно-го-до-стой-ней-ша-я, — по слогам смакует Ксав. Даже не обернулся, паршивец. То есть драгоценный кузен. А я, выходит, думаю вслух. — Так все-таки, Эзар, что ты решил с Форратьером? Похоже, Ксав не отстанет. Это он умеет — вцепиться, как бульдог, и не отпускать, пока не добьется нужного ответа. Не без труда вспоминаю, о котором из Форратьеров он может спрашивать — кустистое все-таки семейство, впору прореживать… стоп, Эзар, довольно, Юрий уже… напрореживал. — А что тут решать? — можно даже не стараться говорить скучающим тоном «специально для светских бесед ни о чем», эта паскудная интонация выворачивается сама собой. — Пусть катится в свое поместье, вроде бы у него дочь была жива. Казнить человека только за то, что он Форратьер — это даже не глупость. Это маразм. Ксав смеется, не оборачиваясь. Смеется?! Вот те на. Тем лучше. Ради того, чтобы мой кузен снова смеялся, я вполне согласен выписать придурочному Доно хоть полное помилование. Но свои чемоданы с горгульями пусть все-таки строит подальше от столицы. Лестница наконец кончается. Охрана салютует, как ей и положено (мы ведь еще помним, что в отношении серьезных разговоров она не в счет?). Негри закрывает за нами дверь «бетанской гостиной». Каких-то полторы недели, а комната и все крыло этого этажа уже обзавелись прозвищем. Неудивительно, конечно, «бетанка принца Ксава» — женщина слишком яркая и необычная, чтобы оставаться незаметной всегда. Как хорошо, что это не моя женщина. — Так о чем ты хотел поговорить? — спрашиваю я Ксава. Все-таки я устал. Дела на сегодня пора заканчивать, пока это еще «сегодня». Ксав усмехается и кивает на дверь в спальню. — Вот об этом. Тебе надо выспаться, Эзар. — Что?.. Глядя на мое недоумение, Ксав уже откровенно веселится, хотя под этим весельем и ощущается усталость глубже и тяжелее моей. — Эзар. Дениза осталась с твоей Еленой. Додуматься искать тебя здесь способен разве что Негри, а он уже на моей стороне. Он говорит со мной, как с ребенком. Словно мне снова десять. Хуже того, он откровенно подталкивает меня к кровати, к этому их здоровенному семейному лежбищу: только присядь на край — и очнешься послезавтра. — Негри тебя разбудит, едва станет нужно, — Ксав улыбается, Негри согласно кивает. — Спи, тебе говорят.