Наглость

Энакин невесомо ведет Силой по бедрам Оби-Вана. Он чувствует, что мастер все заметил, но просто не подает виду перед находящимися на мостике офицерами. Осторожность превыше всего, да-учитель-конечно, но давайте сегодня сыграем по моим правилам? Извините, что не дождался вашего положительного ответа. Забирается под тунику и поглаживает ягодицы. Это легко сделать, особенно если представить, как на розоватой коже под хваткой протеза остаются пять темных пятен. Пощипывает копчик, оттягивая кожу и вспоминая об оставленной в прошлый раз царапине. Оби-Ван тогда расположился на койке в каюте, и, лежа на животе, что-то читал на датападе. С заглянувшим за бритвой Энакином поздоровался, но не обернулся и позы не сменил. А вот Скайуокер решил, что может и не бриться именно сегодня, почему бы нет? И с интересом разглядывал полураздетого Кеноби, и в особенности обнаженную из-за задравшейся туники спину. Он уже забыл, как все случилось в точности, но до мельчайших подробностей помнил, как оставлял опасной бритвой глубокую царапину от ануса до крестца. Когда бывший учитель высвободился из его захвата, то ударил Энакина в нос и послал нахуй. Немного раздвигает ягодицы, а Оби-Ван неожиданно напрягается и все портит. Стоило не мешать, и тогда было бы не так неприятно. Тычок в плотно сжатый анус получается болезненней, чем планировалось, и Кеноби вздрагивает. Едва заметно, но на секунду он теряет самообладание и посылает в сторону Энакина убийственный взгляд. Тот улыбается уголком губ и продолжает заниматься своим делом. Жестче сжимает ягодицы, открывая доступ к более интимным частям тела мастера. Щекочет колечко мышц, начинает надавливать, словно хочет проникнуть, и резко разрывает контакт. Ответом ему служит то, как дернулись бедра Оби-Вана вслед за исчезнувшими прикосновениями. Оба все еще на мостике, и необходимость контролировать себя делает жест неудовлетворенности тусклым и почти незримым. Будь они одни, эффект был бы гораздо сильнее. Скайуокер давно перешел бы от Силы к действию по-старинке, и Кеноби скулил бы и выгибался навстречу длинным пальцам ученика, или уткнулся тому лицом в пах, надеясь заслужить поощрение, отсосав. Едва касаясь, проводит по внутренней стороне бедер, дразня и лаская. Там у него бледная, почти белая кожа и самые яркие веснушки, что странно. Оби-Ван объяснял это некоторыми мутациями в организме коренных жителей Стьюджона, но зачем и почему так получилось, Скайуокер не запомнил. Вновь возвращается к анусу, но не касается его, а ласкает кожу рядом, словно не замечая расслабившегося отверстия. Кеноби переминается с ноги на ногу, и Энакин замечает у него стояк. «Как бы он прямо здесь не кончил», — проносится в голове, но раз уж начал, приходится продолжать. Неспешно и с усилием раздвигает тугие мышцы. Оби-Вана давно не трахали, и кому, как не близкому боевому товарищу, это исправить? Хотя мысль натравить на генерала Кеноби 501-й легион, чтобы те отымели его во все дырки, тоже кажется неплохой. Лишь немного проникает внутрь, продолжая растягивать бывшего учителя. Он не особо податлив, а без смазки процесс затягивается еще сильнее, но это становится удовольствием смотреть, как терпит Оби-Ван. Анус растянут и очень чувствителен к любым прикосновениям. Энакин помнит, как выглядит готовый Кеноби, и он крифф как хорош — лежащий на полу или койке, с широко разведенными ногами, запрокинув голову и подставляя поцелуям и укусам напряженную шею. А после — тем более, когда из него течет сперма Энакина, по ногам с яркими веснушками — на пол и сапоги. Порой он вылизывал испачканные сапоги Скайуокера, который в это же время пальцами терзал покрасневшую дырку учителя. Он отстраняется, и в глазах Оби-Вана на миг появляется какая-то неестественная паника. Прикосновения возвращаются, но уже на копчике, скользят дальше по крестцу. На молчаливый вопрос Кеноби обреченно кивает, и не зажившая до конца царапина вскрывается, обдавая своего владельца напоминанием боли. Сразу же после этого Энакин резко входит внутрь. У обоих мужчин заметно напрягаются члены. Табард Оби-Вана соблазнительно натягивается на стояке под несколькими слоями одежды. Щеки генерала Кеноби розовеют, и он спешно покидает мостик. На прощание Скайуокер игриво дергает мастера за яйца, и оставляет в покое его зад. Джедай краснеет сильнее и скрывается в лифте, стараясь не смотреть на вкрай обнаглевшего бывшего ученика. Как бы не сказать чего не того