Those Who Dare Hope

Сигрид не знает красивых слов. Ни как их говорить, ни как написать — да и к чему бы дочери лодочника знать их, ведь всё одно — ни один рыбак не поймёт. Но вот когда в голову приходит мысль написать Фили, наследнику трона Эребора и, прежде всего, храброму гному, спасшему её саму и её брата с сестрой от рук орков, Сигрид тут же гонит её прочь, ведь слова её далеки от высокопарного этикета, да и почерк оставляет желать лучшего. Однако эта мысль не покидает её голову. Как и сам Фили... Сигрид старательно пытается не думать о нём, и в самом деле забывает на время, пока наряду с остальными жителями занимается приведением руин Дейла в подобие жилого города. Конечно же, она не таскает тяжести, и никто не ожидает от неё помощи в постройке домов, но этим самым домам нужны простыни, занавески и стёганые одеяла на грядущую зиму. И почти каждому жителю нужна одежда и уж тем более горячая еда. И, будучи дочерью владыки Дейла — титул, которым её отец был ужасно недоволен — Сигрид надлежит следить за всеми этими делами, знать, что каждый житель работает и делает что-то, чтобы помочь им всем подготовиться к зиме. Дел у них столько, что у Сигрид едва ли находится время поразмыслить о чём-то своём в течение дня, позволить себе подумать о Фили. Но в редкие минуты она мельком засматривается на Эребор. Или в те дни, когда гномы помогают им отстраивать Дейл заново, она думает о нём. Редкими ночами, когда Сигрид не настолько утомлена, чтобы уснуть, забыв закрыть глаза, она вспоминает его. Вспоминает собственные страх и беспомощность, но совсем ненадолго, потому что эти воспоминания всегда сменяются золотой вспышкой, храбрым выпадом безоружного гнома, который бросился на орка, чтобы защитить Сигрид. И то, как он рычал, когда пытался изо всех сил защитить её саму, её брата и сестру. Заботу, которую он проявил, оставшись с ними, даже когда пришёл дракон. Беспокойство за их жизни и здоровье, которое он так открыто выражал. Она не может отрицать, что оказалась очарована светловолосым героем королевских кровей, который не покинул их, пока не убедился, что с ними всё в порядке. Как это всё странно, думает Сигрид. Они обменялись лишь парой слов, и она почти его не знает. Как же он может преследовать все её мысли? Сигрид всегда считала себя не настолько глупенькой и наивной, чтобы очароваться малознакомым красавчиком. Но он намного больше, чем просто красавчик, думает Сигрид, и что-то подсказывает ей, что она не сможет забыть Фили. И в эту ночь она думает о Фили больше, чем следовало бы. Сон всё не приходит, и она садится за свой письменный стол и при мерцающем пламени свечи начинает писать письмо своему герою твёрдым, но немного корявым почерком, который очень ей непривычен. Но ведь, по правде говоря, Сигрид далеко не так часто приходится писать письма, и потому остаётся только надеяться, что её почерк не настолько неряшлив, как кажется. Дорогой Фили, — начинает она и на миг задумывается, не слишком ли небрежно приветствие. Но затем Сигрид напоминает себе, что она — та, кто она есть, и к тому же Фили не показался ей приверженцем этикета и прочих строгостей. Я надеюсь, что Вы меня помните, потому что я должна признать, что я очень ясно помню Вас. Даже после нескольких месяцев я всё ещё пребываю в восторге от вашей храбрости и доброты. Я уверена, что многие девушки могут благодарить Вас за такое доброе отношение, но я хотела бы принести Вам свою благодарность независимо от них. Самоотверженность, с которой Вы спасли нас в Озёрном городе, ошеломила меня, и Ваше желание видеть нас в безопасности задело моё сердце самым неожиданным образом. Вы преследуете мой разум, и, в то время как я ошибочно подумала, что смогу забыть вас через некоторое время, то обнаружила, что произошло обратное. Ибо я думаю о вас очень часто и нахожу себя желающей познакомиться с вами ближе. Я надеюсь, что вы исполните моё глупое желание узнать Вас ближе, чем моего доброго и красивого спасителя. В ожидании вашего ответа, Сигрид из Дейла. Сперва она намеревается подписать письмо своим новым титулом Леди Дейла, думая, что это даст ей больше шансов получить ответ. Однако затем решает, что, если Фили ответит Леди Дейла, а не просто Сигрид, он, возможно, не такой добрый и заботливый гном, каким она его считает. И потому она откладывает письмо таким, как оно есть, до утра, чтобы, проснувшись, прочесть его снова. И снова. И снова. Сигрид приходит к мысли, что письмо могло бы быть длиннее. Что ей следовало написать о самой себе, о том, кто она такая и чем занимается. Возможно, письмо должно быть другим, не таким прямым, сразу же открывающим её симпатию к Фили. Прошло два дня с тех пор, как Сигрид написала письмо, но оно всё ещё лежит у неё на столе, и в эту ночь она вновь бросает на него взгляд и решает, что отправлять его и вовсе не стоит. Она ложится с этими мыслями в постель, и ночью ей снится кошмар, в котором Озёрный город пал в схватке с драконом. Но в том сне Фили был с ней рядом. В её сне они встретились после битвы. В её сне они были влюблены друг в друга. Сигрид просыпается утром с чувством надежды и думает, что если она не отправит письмо, то превратится в трусишку — в того, кем она всегда боялась стать. * * * Через несколько дней у Сигрид появляется шанс доставить письмо Фили. Во время семейного ужина отец объявляет, что отправится в Эребор утром на пару дней. Баин пожимает плечами и продолжает уплетать ужин, Тильда весь вечер не может справиться с разочарованием, что отец не берет ее с собой, а Сигрид, в свою очередь, пребывает в беспокойном хаосе. И она все ещё переживает, когда позже тем же вечером перед сном присоединяется к отцу, сидящему на кушетке в гостиной. Стоит ей прильнуть к его плечу, наблюдая за трещащим и ревущим пламенем в очаге, как она вновь ощущает себя маленькой девочкой. Когда Сигрид была малышкой, то часто сидела с отцом перед сном — она в своей вытертой ночной рубашке, и он в своей одежде, пропахшей грязной водой и рыбой. Сейчас она намного старше, её сорочка совсем новая, и отец пахнет куда приятней, но ничего не изменилось. Он всё так же тянет руку, чтобы погладить волосы, заплетенные в косу перед сном, и терпеливо ждёт её слов. Он хороший отец, и давно уже выучил, что его старшая дочь придёт к нему сама со своими трудностями, когда ей понадобится, а не тогда, когда он ждёт этого. — Па? — наконец мягко зовёт Сигрид. — М-м-м? Сигрид нервно облизывает губы перед тем, как спросить: — Когда ты завтра отправишься в Эребор… Ты не мог бы кое-что доставить туда от меня? — Что именно? — переспрашивает отец в удивлении. — Письмо, — отвечает Сигрид, всё ещё жутко нервничая: что об этом подумает отец? — Кому же? На мгновение Сигрид задерживает дыхание из-за настороженности в голосе отца. Ну конечно — письмо для кого-то в Эребор. Для гнома. Отец не идиот — он всё прекрасно понял. — Для принца Фили. На мгновение его рука застывает на её волосах, и он вздыхает — тяжело и несколько бессильно: — Сигрид, — он вновь вздыхает, на этот раз обеспокоенно. Сигрид вспыхивает в момент — её всегда было легко взволновать (прямо как Ма — так с нежностью говорит отец), и тут же вскакивает на защиту Фили: — Он… — Неплох для гнома, — Бард перебивает дочь строгим, но любящим голосом. Сигрид вздрагивает и поднимает на него глаза. Он смотрит на огонь, погружённый в свои мысли, но не сердитый. Когда Бард ощущает на себе взгляд дочери, тут же оборачивается. Он вновь гладит её волосы со вздохом, и с любящей, но дразнящей улыбкой спрашивает: — А ты уверена, что не хотела бы обмениваться письмами с тем юношей из Эдораса? Сирид смеётся с облегчением — отец шутит, он принимает это — позволяя голове упасть на его плечо. — Я уверена, па. — Ну, в таком случае, отец всегда может попытаться, — Бард усмехается и целует Сигрид в макушку. — По крайней мере, Эребор от нас в двух шагах. * * * Когда отец прибывает домой после визита в Эребор, Сигрид уже в нетерпении ждет его у дверей. Она еле сдерживается, чтобы не завалить отца вопросами: отдал ли он письмо Фили, как тот отреагировал, и вернул ли отцу ответ. Вместо этого она принимает его пальто и спрашивает: — Как все прошло, Па? Бард вздыхает и с облегчением вручает дочери пальто и суму, в то время как сам проходит в кухню. — Утомительно, как и всегда. Там был Трандуил, так что весь первый день ушёл на то, чтобы они с Торином перестали сверлить друг друга глазами. Сигрид следует за отцом в кухню и суетливо предлагает ему сесть. — Будешь суп? Я вчера сварила картофельный с салом. У нас ещё осталось немного. — Да, пожалуй, — Бард с готовностью принимает предложение и, когда Сигрид стоит у печки, помешивая греющийся суп, добавляет: — Я доставил твоё письмо. На мгновение она застывает со смущённо улыбкой на губах, ощущая головокружительную пустоту в животе. — Спасибо. Но затем, однако, её отец вздыхает с грустью: — Вот только я не получил ответа для тебя. Чувство приподнятости и волнения моментально сменяется грустью и удручённостью, её плечи опускаются, и довольная улыбка сходит с лица: — О. Она слышит, как за спиной скрипнул стул, и в несколько шагов отец оказывается рядом, положив руку на её плечо: — Может быть, в следующий раз, — говорит он с надеждой. — Ага, — Сигрид кивает, но печаль не уходит. — Может быть, в следующий раз. * * * Целую неделю она просыпается в надежде, что из Эребора пришло письмо. Она работает, так же, как и прежде, но в любой свободный момент её глаза обращаются в сторону Эребора. Вечерами она думает о Фили, и — возможно, глупо — о том, как сильно он занят, раз до сих пор не написал ей ответ. Ей снится Фили, и его ответ, и то, как они узнают друг друга. На заре второй недели её надежды меркнут. Перед тем, как пойти спать, Сигрид всё ещё думает — может, она всё же получит письмо в скором времени. В течение дня, когда она изредка видит какого-нибудь гнома со светлыми волосами, работающего вместе с людьми Дейла, её сердце подпрыгивает вверх, но она тут же понимает — это не Фили. К концу второй недели отец вновь отправляется в Эребор. В ночь перед тем, как отбыть, Сигрид не присоединяется к нему на кушетке. Однако отец сам приходит к ней в комнату, коротко обнимает её, просит проследить за домом, и, целуя её волосы, обещает ей разыскать Фили. Сигрид изо всех сил старается не терять надежду. В самом начале третьей недели отец возвращается, но снова без письма. — Его там не было, — говорит он ей мягко, когда они попивают чай, наблюдая, как Баин и Тильда прибирают со стола посуду. — Мне сообщили, что он поехал ко двору Трандуила вместе с братом. Сигрид смотрит на отца с нерешительной улыбкой. — Спасибо тебе, — отвечает она, но не может не думать, что всё это слишком слабое оправдание. Фили должен был знать о прибытии Барда, и он мог бы оставить ответное письмо, чтобы его передали отцу. И то, что Фили так не сделал, значит лишь то, что он не собирается сделать этого. Сигрид не плачет. Она прикусывает губу, проглатывает слёзы, но не плачет. Это вовсе не обязательно, думает она. Она выразила свой интерес к кому-то совсем недостижимому, и этот интерес не оказался взаимным. Она должна была предполагать и знать. И, по правде, она знала, но всё же надеялась. Однако больше надежды у неё не осталось. * * * Проходит две недели, и Сигрид очень гордится тем, что смогла преодолеть свою привязанность к Фили. Она до сих пор думает о нём временами, поскольку, конечно же, ни одно чувство не исчезает просто так. Но покуда он не живёт в Дейле — и потому она не видит и не слышит его — Сигрид осознаёт, что отпускает свои больные чувства и задетое эго. И жизнь, такая, как она есть, постепенно становится на круги своя. * * * Сигрид работает вместе со швеями, когда Тильда выбегает из-за угла. Она подходит к Сигрид и замирает с ухмылкой на губах и румянцем на щеках. Сигрид прекращает шить и поднимает взгляд на сестру — она ведь не просто так прибежала — с приподнятой бровью. — А тебе пришло письмо, — обрушивает Тильда, и её глаза мерцают весёлыми огоньками. Глаза Сигрид вдруг зажигаются в надежде. Но всего лишь на секунду. Женщины вокруг тихонько хихикают, и Иса — подружка Сигрид — дразнит её: — С конвоем из Рохана? Интересно, от кого? Сигрид строго поджимает губы, коротко и быстро, унимая неистовый трепет в груди. Она ловит себя себя на мысли, что вспоминает тот вечер с отцом перед очагом, когда она попросила его доставить её письмо в Эребор. Она фыркает: — В самом деле, интересно. — Да брось, ты, кажется, немного зазналась. Но он должен быть лучшим уловом, чем любой юноша отсюда, — усмехается Иса. Сигрид обдумывает её слова с минуту и решает, что, да, она действительно довольна собой. Это, должно быть, не тот, на кого она надеялась, но ведь не каждый день сын правителя Рохана интересуется ею. И, кто знает, думает Сигрид, он, быть может, даже приятный юноша. — Верно. Может быть, я отвечу ему. — Чтобы предложить ему перебраться сюда, я надеюсь — Дейл попросту рухнет без тебя, — говорит Иса, и другие женщины кивают с добрыми улыбками в знак согласия. Сигрид качает головой: — Я не собираюсь покидать Дейл, — обещает она. Любой юноша, заинтересованный в ней, должен будет перебраться сюда. Только если этот юноша не Фили. Но она знает, что этот корабль давно уплыл. — Письмо дома, — любопытство Тильды наконец берёт верх, и она смотрит на сестру выжидательно. Сигрид сопротивляется желанию хихикнуть и сказать сестре, что она прочтёт письмо позже. Хотя, по правде говоря, его стоит прочесть сейчас. Кто знает, когда получится передать ответ в Рохан, лучше быть готовой. — Ну, хорошо, — говорит она и бережно укладывает шитьё в свою корзину. — Думаю, не стоит заставлять владыку ждать, хоть в личной форме, хоть в письменной. * * * Сигрид сидит на своей кровати и вертит письмо в руках, ощущая беспокойный трепет в животе. Придя домой, она схватила его, проигнорировав и брата, и сестру, и убежала в свою комнату. Что бы ни было в том письме — это не их дело, решает она. Сама по себе, чтобы её никто не беспокоил — хоть Тильда и слонялась по коридору, но это не мешает. Она достает письмо из не подписанного конверта — ни печати, ничего — и, глубоко вздыхая, раскрывает его. Взгляд первым делом бросается в конец письма, пропуская всё ради того, чтобы найти имя отправителя. То, что она видит, заставляет её сердце биться чаще, а дыхание замереть. Это от Фили. Её охватывает изумление! Она уже оставила все надежды, но он всё же ответил ей! Даже если она не знает, что именно он написал, её сердце переполняется ожиданиями, и счастливая усмешка скользит по губам, хотя Сигрид не осознаёт этого. Она едва может оторвать взгляд от имени Фили в конце письма, чтобы с новой надеждой начать читать его. Моя дражайшая Сигрид, Должен признаться, письмо твое стало для меня приятной неожиданностью. Такие добрые, приятные слова, исполненные честности и простоты — как ты сама. Я очень ценю эти черты, и до сих пор живу простой жизнью, хоть я и стал теперь принцем. Мне кажется, в этом и многом другом мы с тобой похожи. Ведь когда ты думаешь обо мне, я думаю о тебе. С тех пор, как я получил твое письмо, я особенно часто вспоминаю тебя, твою красоту и отвагу. То, что ответ мой заставил себя ждать — это только, по правде сказать, моя трусость. Я никак не мог решиться. Вот только я и сейчас не знаю что написать. Но что-то мне подсказывает, что не стоит гадать. Шанс узнать тебя — это мое главное желание, и я так рад, что оно взаимно. Ты, я знаю, очень занята — я слышал, твой отец упоминал, как много ты помогаешь в восстановлении Дейла, в подготовке к грядущей зиме. Знай, я был бы безмерно благодарен, если бы ты нашла время, чтобы написать мне ответ и рассказать обо всем, о чем тебе захочется, и я, в свою очередь, отвечу тем же. Я буду ждать твоего ответа с нетерпением, если переписываться со мной ты всё ещё желаешь после моего запоздалого письма. Твой, Фили из Эребора. Несколько мгновений она сидит на кровати, просто глядя на письмо, позволяя себе утонуть в смысле его слов. ОН думает о НЕЙ. Считает её красивой. И хочет поближе познакомиться с ней. Громко смеясь, прижимая письмо к груди, Сигрид падает на кровать. Она потеряла всякую надежду, и это было напрасно! Её желание сбылось, как она надеялась — о, она надеялась очень сильно, что оно сбудется, но никогда — по-настоящему. Но вот оно, письмо Фили, совершенно реальное, и ей кажется, что её сердце вот-вот разорвётся! Она проводит следующие полчаса, греясь в своем собственном головокружительном счастье, и когда, позже, она сидит за столом и пишет Фили о её жизни и её нежных воспоминаниях, ей кажется, будто улыбка никогда больше не покинет её лицо. И теперь она смеет надеяться. Надеяться на будущее с Фили, которое может быть чем-то большим, чем просто письма между ними. И она знает, что надежда в её сердце больше не будет напрасной.