***
Алма пришла в себя уже в больнице и самочувствие, на удивление, было немного лучше, чем утром. Вот только она плохо помнила как здесь оказалась, последним четким воспоминанием был яркий, но душный коридор торгового центра. Алма шевельнула рукой и почувствовала легкий дискомфорт, от небольшого стеклянного флакона к сгибу локтя шла тонкая трубка, по которой капал какой-то препарат. Она поморщилась, повернула голову, чтобы осмотреться, и увидела Эмму и Джейка. Девушка устроилась на плече у парня, пара не двигалась, но стоило Алме пошевелиться, они тут же оказались у ее кровати. — Вы здесь? А где остальные? Что произошло? — Вы упали в обморок, мисс С, — в голосе Эммы звучало беспокойство. Она взяла руку директрисы, но это было больше для собственного успокоения, чем для ее. Алма, казалось, не очень удивлена случившемуся. — Мои родители отвезли детей домой. Все хорошо. Бронвин и Миллард так волновались, что тоже хотели поехать, но мы убедили их, что лучше подождать дома, — быстро рассказал Джейкоб. — Спасибо, — имбрина улыбнулась мальчику. — Врач разрешила немного посидеть с вами, — заговорила Блум. — Мы ужасно переживали. Мы… — Не волнуйся так, Эмма. — Алма тепло улыбнулась девушке. Дверь открылась и в палату зашла симпатичная шатенка лет тридцати в белом халате. Она держала в руках несколько бумаг и бланков. Это была доктор, но не дежурная, а специалист из отделения гинекологии, что можно было понять по ее форме и бейджику. — Вы уже пришли в себя? Прекрасно, нам есть о чем поговорить. Я уже получила результаты первых анализов, — сказала она. Посмотрев на врача, Алма слегка приподнялась на локтях и оперлась на спинку кровати. Внезапно она ощутила какое-то чувство, будто рядом появился еще один странный человек, но не обратила на это особого внимания, подумав что ей показалось. — Мисс Блум, мистер Портман, будьте добры, оставьте нас, — мальчик кивнул и с Эммой вышел за дверь. Доктор села на кровать напротив пациентки. — Мисс Алма Бентам, — «Они назвали мою настоящую фамилию. С чего бы?» подумала имбрина, но ничего говорить не стала. — Меня зовут Элисон Митчелл, я врач-гинеколог. Полагаю, вы знаете причину обморока. — Алма кивнула. Сомнений больше не было. — У вас был низкий уровень глюкозы в крови, поэтому организм отключился, так сказать. Что вы сегодня ели? — Я не завтракала, не получилось — призналась Алма . — Это крайне безответственно, учитывая ваше положение. После капельницы баланс будет восстановлен, но вы непременно должны поесть. — Хорошо, но можно позже? — Можно. Скажите, вы уже стали на учет у своего врача? — Нет. У меня… Я не успела, — женщина не знала как сформулировать ответ, не вызывая лишних вопросов. — Все так неожиданно, не запланировано… — Тогда самое время это сделать. Не переживайте, — мисс Митчелл заметила смятение и не стала зацикливаться на этом вопросе. Алма вообще выглядела подавленной, в то время большинство беременных были рады такому известию. — В регистратуре вам заведут карточку и встанете на учет. Вам нужно сдать ряд анализов и посетить некоторых специалистов. И будет хорошо, если отец ребенка тоже пройдет обследование. Это не менее важно, чем ваши анализы. — Я боюсь, это невозможно. Мы сейчас… не вместе. И он не в курсе, — Алма с трудом подобрала слова, отводя глаза. Она не хотела об этом думать, а тем более объяснять кому-то. — Значит, займемся Вашим состоянием, — тактично перевела тему доктор. Мисс Митчелл аккуратно отсоединила капельницу от руки Алмы и помогла ей встать. Они вышли из палаты, мисс Сапсан дала короткие объяснения подопечным, они сказали, что будут ждать ее до конца, и женщины медленно пошли на второй этаж в лабораторию. Сдав назначенные мисс Митчелл анализы и посетив нужных специалистов, Алма поднялась к ней в кабинет. — Вам нужно сделать УЗИ. Посмотрим как развивается плод и нет ли отклонений. Мисс Сапсан расстегнула нижние пуговицы блузки, спустила пояс юбки и легла на топчан. Мисс Митчелл включила аппарат и нанесла на живот женщины гель. Несколько движений датчика и на мониторе появилась картинка. Это было изображение плода. Доктор внимательно рассматривала его с разных сторон, а после обратилась к пациентке. — Сейчас ваш ребенок размером примерно с крупную виноградину. Для конца восьмой недели это нормально. — Мисс Митчелл снова провела датчиком по животу Алмы. — На этом сроке происходит формирование половых органов ребенка, что сопровождается огромным гормональным всплеском, который вы, вероятно, чувствовали. — Да, — вспоминая свое плохо самочувствие на протяжении нескольких дней, Алма кивнула, — последняя неделя была трудной, особенно из-за тошноты. — Если часто подташнивает, но рвоты нет, то беспокоиться не стоит. Это природный процесс привыкания организма к существованию эмбриона. Который, кстати, развивается как положено и поводов для беспокойства нам не дает. Мисс Митчелл закончила исследование и дала Алме салфетку. Она встала и спешно привела себя в порядок. Женщины переместились к столу мисс Митчелл и она стала расспрашивать пациентку о ее самочувствии. Кроме обычного недомогания Алма вечерами чувствовала боль внизу живота, это беспокоило ее. Выслушав все жалобы, мисс Митчелл предположила, что это может быть симптомами гипертонуса матки, что довольно таки опасно. Заметив как побледнела от этих слов Алма, она поспешила добавить, что без специальных обследований никакой точный диагноз поставить нельзя. Также мисс Митчелл посоветовала чаще прислушиваться к себе, больше отдыхать и исключить любые физические нагрузки. Наконец она взяла бумажку и написала на ней несколько строк. — В первом триместре закладываются все главные системы организма. Нужные для развития микро и макроэлементы плод черпает из ваших запасов. Чтобы на это не отражалось на вашем состоянии, я выписываю кальцесодержащий препарат, принимайте его дважды в день после еды, и витамины для поддержания общего тонуса. Если вас ничего не будет беспокоить, то наша следующая встреча состоится недели через три или около того. — Хорошо. Спасибо вам, мисс Митчелл. — И маленький совет, — врач взяла Алму за руку. — Вы слишком много нервничаете, мисс Бентам. Нужно быть спокойнее, вы не только за себя отвечаете, но и за малыша. — В ответ она слабо кивнула и вышла. Теперь Алма точно знала — она оставит ребенка. Ужин прошел в полной тишине. Детей распирало от желания засыпать директрису вопросами, но только один ее вид говорил, что никаких ответов они не получат. Поэтому они ограничились осторожными объятиями и молча сели за стол. Даже попытки Эммы разузнать подробности не увенчались успехом. Алма вежливо, но строго сказала, что ее это не касается и, пожелав спокойной ночи, отправила в свою комнату. Девочка очень расстроилась подобным действиям директрисы и еще пару часов сидела у Джейка в комнате, делясь переживаниями. К полуночи юноша смог успокоить подругу и уложить спать. И его самого беспокоило случившееся, но что делать он не знал, потому решил, что нужно просто подождать. Все жители дома Портманов засыпали этой ночью с мыслями о директрисе, только она сама заснуть не могла. Гораций уже давно не вспоминал тот вечер, когда стал свидетелем поцелуя Алмы и Шэрона. Увидев эту сцену в живую, он, сначала, очень разволновался, а после решил, что это не его дело. Мисс Сапсан была взрослой и умной женщиной и он не имел права лезть в ее личную жизнь. Так что мальчик просто забыл про этот эпизод. Но только до той ночи, тогда они только приехали к Джейку, пока ему снова не приснилась директриса. Сон был обрывочный, в нем было несколько событий и все неполные. На первый взгляд, их ничто не связывало, кроме присутствия мисс Сапсан в каждом эпизоде, но прокручивая сон в голове снова и снова мальчик заметил еще кое-какие детали. От раза к разу Алма становилась все мрачнее и удрученнее, а в последних эпизодах он заметил некие изменения в ее фигуре. Разговаривая с другими имбринами, она прикрывала руками увеличившийся живот и, кажется, плакала. Если бы не последняя сцена, то Гораций, наверное, сразу бы показал директрисе предсказание, но сон обещал счастливый исход и мальчик решил позволить событиям идти своим чередом. Почти три недели Сомнассон ходил раздумывая, правильно ли он растолковал приснившиеся, а после сегодняшних событий картинка полностью сложилась. События происходили в точности как во сне и до конца оставалось совсем немного. Тем не менее, напряженность директрисы весьма его беспокоила и Гораций не удержался от того, чтобы подкинуть ей под дверь записку, с коротким, но обнадеживающим содержанием. «Все будет хорошо» Утром мисс Сапсан получила послание не только от Горация. Пришло еще одно письмо от Шэрона. Третье за неделю. Оно уже не такое толстое как первые, кажется, всего один листок. Шэрон настойчиво пытался узнать, что произошло с Алмой, почему она молчит. Каждый день он дважды заглядывает в почтовый ящик, который находится недалеко от пристани и у Шэрона не занимает много времени наведаться к нему. Но ответа все нет. Она молчала. Алма не открывала его письма, хоть и ощущала сладостное волнение, беря новый конверт в руки. Раньше она улыбалась, когда доставала письмо и видела на нем свое имя, написанное неаккуратным почерком Шэрона. Теперь же становилась лишь мрачнее с каждым новым посланием. «Нельзя, » — сказала она сама себе, положив в ящик очередной конверт, так и не распечатав. — «Ты и так слишком долго позволяла себе слишком многое. Пришло время расплаты». Пальцы имбрины скользнули по поверхности стола, слегка царапнув ее. Она сжала руку в кулак, будто пытаясь таким образом удержать свои чувства внутри, под контролем. Но это было бесполезно, ногти впивались в ладонь, добавляя к душевной боли физическую, а слезы так и лились. Как и в предыдущие разы, когда Алма заставляла себя молчать.***
Со дня поездки в торговый центр прошло две недели. Дети, будто сговорившись, ни в коем виде ни разу не упомянули вслух о случившемся за это время. Естественно, они шептались между собой, обмениваясь версиями. Алма иногда слышала обрывки их резко прекращавшихся разговоров, когда она появлялась рядом, но не могла запретить обсуждать это. Она была благодарна детям за молчаливую поддержку и понимание, так как не была готова поделиться своим секретом даже с самым близким человеком. Но он решил спросить ее сам. Портман и Блум совершенно не ожидали гостей этим вечером. Парочка решила уединиться в саду, так как в доме, в любом место, будь это кухня, комната Джейка или чердак, их заставали дети. А Енох не упускал случая высказать свое мнение в весьма острой форме. Замечания мисс Сапсан не сильно его останавливали, да и в последние дни директриса была какой-то рассеянной и иногда пропуская выражения О’Коннора мимо ушей, пуская конфликт на самотек. Поэтому Джейкоб и Эмма, как только управились с ужином, сбежали через черный выход и устроились на лавочке за домом. Они сидели прижавшись друг другу и обмениваясь легкими поцелуями. Девушка смотрела на парня влюбленным взглядом, а он не переставал любоваться ею. Они абсолютно забыли об окружающем мире, сосредоточив внимание друг на друге. Вдруг кусты за забором затрещали и из них появилась высокая темная фигура. Блум взвизгнула от неожиданности, а Портман подскочил на ноги. Человек вздохнул, кажется немного разочаровано, и сделал шаг вперед. — Не подходите! — закричала Эмма, разжигая огонь в руках — Ну и ну, что, уже старых друзей не узнаете? — Спросил мужчина. Его голос звучал очень знакомо. — Шэрон?! — спустя секунду размышлений спросил парень. Он был настолько удивлен, что даже отпустил Эмму, а девушка в мгновение потушила огненный шар. — Прости, ты и днем напугать можешь, — уже спокойным голосом произнесла Блум. — Да и не ожидали мы твоего появления. Случилось что-то серьезное? — Не извиняйся. Вероятно, что случилось. Мне бы с мисс Сапсан поговорить, — молодые люди переглянулись и Джейк едва заметно кивнул. — Она в доме. Иди по тропинке к задней двери, потом направо и в первую дверь слева. — Только не пугай ее, как нас, а постучись. В последние время она немного нервная, — бросила ему вдогонку Эмма. Только Шэрон скрылся за дверью, Джейк и Эмма, не сговариваясь, вскочили с лавочки и через сад побежали к веранде, на которую выходили окна кухни. Шикая друг на друга, подростки спрятались за огромным кустом магнолий и стали внимательно наблюдать за тем, что происходит в доме. Выполнив все инструкции Джейка, Шэрон попал на кухню. Алма стояла к нему спиной, убирая тарелки в шкафчик. Он хотел постучать, чтобы привлечь ее внимание, но Алма повернулась сама, видимо, почувствовав на себе его взгляд. — Как ты здесь?.. — она даже забыла от том, что нужно поздороваться. Голову сразу заполнили сотни мыслей и Алма никак не могла сосредоточиться. «О Птица, зачем ты пришел? Я не готова объяснять». — Так же как и ты. Но это не важно. Ты не отвечала на письма, я начал беспокоился. — Шэрон внимательно смотрел на возлюбленную, она выглядела уставшей и несчастной и была совсем не похоже на ту улыбающуюся, жизнерадостную Алму, которая недавно приезжала в Акр. Мисс Сапсан прошла вглубь кухни и села за стол. От волнения, она стала неосознанно протирать столовые приборы, которые сохли на столе после ужина. Шэрон подступил ближе, не сводя с нее глаз. Алма поежилась, ей казалось, что ему достаточно одного взгляда, чтобы разгадать ее состояние. — Алма, что случилось? Я тебя чем-то обидел в нашу последнюю встречу? — Нет… но встреча действительно была последней. — Она вдохнула поглубже, набираясь смелости сказать ранящие, но необходимые слова. — Прости, мы больше не сможем видеться, — Алма не подняла взгляда. Ей было и страшно, и стыдно, и в тоже время остатки гордости шептали, что не надо просить помощи у мужчины, она сможет справиться и сама. Как и раньше. Как всегда. — Прощай. — Алма, пожалуйста, не надо, — Шэрону перехватило дыхание от этого ответа. Он не мог понять, что подтолкнуло Алму к такому решению. Из-за чего любимая без объяснений отталкивает его и хочет выставить за порог. — Я ведь люблю тебя. Люблю больше жизни! Почему ты меня гонишь? Что не так? — Просто любви не будет достаточно… — она закончила натирать вилки и ложки и поднялась. Голос предательски дрожал. Сейчас, как никогда, Алма хотела быть сильной. Или хотя бы казаться такой. — Тебе что-то нужно? Только скажи, я все сделаю и все достану. Пожалуйста. Просто скажи, любимая. — Ничего мне не нужно. Уходи! Просто уходи, — мисс Сапсан отвернулась от Шэрона, пытаясь незаметно стереть внезапно нахлынувшие слезы. В ее душе боролись любовь и долг, она боялась сделать выбор в пользу чувств. — Не плачь, пожалуйста. — Шэрон развернул Алму к себе и осторожно обнял. — Тебе не идут слезы, улыбнись, Тэирин. С минуту они стояли неподвижно, лишь Алма тяжело дышала. Вдруг она резко отстранилась и, прикрывая рот рукой, поспешно сбежала от Шэрона и скрылась за дверью ванной. От его одежды исходил сильнейший запах черного кофе, из-за чего тошнота, не дававшая женщине покоя с самого утра, перешла в нечто большее. Желудок немедленно пожелал избавится от пищи, при чем тем самым путем, через который ее получил. От спазма Алма резко нагнулась на раковиной в приступе рвоты и кашля, внутренние органы сжались, будто должны были последовать за едой. Сплюнув остатки частично переваренного ужина, имбрина прополоскала рот и умылась, ее взгляд упал на зеркало. За последние недели она изменилась, похудела, а сейчас выглядела еще более измученной. Ко всем чувствам добавилось и отвращение, Алме было противно от самой себя. Так и не приняв нового состояния, она стыдилась каждого его проявления. Утром она заставляла себя просыпаться как можно раньше, чтобы дети не видели ее недомогания. Тяжело вздохнув, Алма закрыла воду и вышла из ванной. Что бы там не было, ей необходимо закончить разговор. Под искусственным освещением лицо Алмы стало совсем бледным. Шэрон обеспокоенно посмотрел на возлюбленную, не зная куда деваться от его пристального взгляда, она отвернулась, инстинктивно положив руку на низ живота. Так было спокойнее. Шэрон попытался снова обнять ее, но Алма увернулась от его рук. — Нет, не надо, — она сделала пару шагов назад и уперлась в тумбу. — Алма, объясни, что не так, — продолжал выпытывал Шэрон, — прошу тебя. — Все не так. То есть все в порядке, — сбивчиво прошептала имбрина, наливая себе воды. — Уходи. — От рвоты ссадило горло и пересохло со рту. Алма выпила содержимое стакана за несколько глотков. Она не ожидала такой настойчивости, а думала, что он удовлетворится фразой «Мы расстаемся» и уйдет. Спрятавшиеся в саду Эмма и Джейк слышали почти весь разговор, благо двери на веранду были приоткрыты. Джейкоб слушал и удивлялся все больше с каждым словом, он и не подозревал, что у мисс Сапсан и Шэрона столь бурный роман, хотя, после обморока директрисы, его посещали соответствующие мысли. Ведь просто так гинеколог не стала бы назначать полное медицинское обследование. А Эмма, кажется, вовсе не удивлялась такому развитию событий. На вопросительные взгляды Джейкоба она коротко ему объяснила, что в утро перед отъездом видела директрису и лодочника вместе в коридоре Панпетликона. Они обнимались и Алма на прощание поцеловала Шэрона. И один раз среди почты Портманов видела конверт из Акра, адресованный ей. Поэтому теперь Эмма не удивлялась, но она очень переживала за директрису. Она считала, что раз мисс Сапсан не расположена к разговору, то Шэрон должен принять это и уйти. И так как он до сих пор этого не сделал, а продолжал выспрашивать что-то у имбрины, девочка хотела вмешаться. И непременно сделала бы это, если бы Джейк ее не одернул. — Стой, Эмма, подожди. Дай им пять минут поговорить. Шэрон ведь не знает, что с мисс Сапсан! — громким шепотом напомнил он девушке. Услышанный разговор развеял последние сомнения Джейка о причине недомоганий директрисы. — А если, если ей от этого плохо станет?! Она же… — Им нужно поговорить, Эмма. Очень нужно, ты же видела как она извела себя. Если так пойдет дальше, то ей точно станет плохо. К тому же, Шэрон должен все узнать и сам принять решение, а не под угрозой огненного шара, иначе толку от этого не будет. Просто жди. — Ты не представляешь как это трудно, — Эмма тяжело выдохнула, садясь на землю. — Я переживаю за Птицу как за родную мать. — Не бойся. Все будет хорошо, — Джейк сказал последние слова не очень уверенно, но надеялся, что Эмма этого не различила. Атмосфера на кухне была очень напряженной. Алма украдкой поглядывала на Шэрона, в попытках понять его настроение, и в тоже время пыталась не встречаться с ним взглядом. Молчание Алмы и отрицание наличия какой-либо проблемы уже начало раздражать Шэрона, он не хотел просто так отпускать дорогую сердцу женщину. Тем более, что он был уверен в существовании ответных чувств и был твердо настроен получить конкретные объяснения. Шэрон, возможно слегка грубо, взял возлюбленную за руку и развернул к себе. — Я не уйду, пока не получу внятный ответ. Будь добра, объясни… — Не трогай меня! — резко прервала его Алма, ее вторая рука прикрывала живот в защитном жесте. Шэрон разжал ладонь, отпуская запястье Алмы, его взгляд не отрывался от ее живота, а в голове складывались фрагменты одной картины. — Ты… ты беременна? — наконец произнес он. На глазах имбрины появились слезы. — Да, да! Узнал то, что хотел? А теперь уходи! — Алма не выдержала эмоционального напряжения и, опустившись на колени прямо посреди кухни, разрыдалась. — Алма, пожалуйста, — Шэрон оказался на одном уровне с женщиной и осторожно прикоснулся к ней, — можно я останусь? Я люблю те… вас. Алма затихла на полу всхлипе и подняла голову, пытаясь стереть слезы, но только сильнее растерла их по щекам. В ее глазах одновременно присутствовали недоверие и надежда. — Ты хочешь ребенка? Хочешь семью? — тихо спросила она, их руки соприкоснулись, сами найдя друг друга, а пальцы переплелись в замок. Шэрон притянул возлюбленную ближе к себе, приобняв, он не отрывал взгляда от ее лица. — Да. Я много лет мечтал о таком счастье как семья, но уже и не надеялся. Да и кто бы согласился родить ребенка от амбромана… — Я, я согласна, — выдохнула она. — Ты уже не амброман, это в прошлом. Я тоже люблю тебя, — по лицу Алмы текли слезы, но она чувствовала себя счастливее всех на свете. Шэрон улыбнулся, полностью разделяя чувства возлюбленной. Аккуратными движениями он стер слезы с ее щек и коротко поцеловал в висок. Алма растирала левое запястье и восстанавливала дыхание после рыданий. — Прости, я не хотел, — Шэрон осторожно взял ее руку и стал целовать место, за которое схватил в порыве эмоций. Он знал, что Алма терпеть этого не может, она и раньше просила его не сжимать ее слишком крепко, но сейчас он забыл про это из-за нервов. Алма слегка улыбнулась и покачала головой. Она не обижалась, ведь знала, что Шэрон никогда не сделает ей больно специально. — Сними, пожалуйста, толстовку, — попросила Алма, когда он хотел заключить ее в объятия. — Я не могу вынести этот запах. Отправившись в настоящее, Шэрон сменил привычный плащ на футболку и кофту с большим капюшоном, который полностью скрывал его лицо. К сожалению, кофта насквозь пропахла черным кофе и его запах вызывал у Алмы приступы тошноты. Шэрон снял толстовку и положил ее на стул. Наконец, он мог спокойно обнять, прижать к себе, возлюбленную, не причиняя ей дискомфорта. — Я очень соскучилась, — прошептала Алма, утыкаясь носом в грудь Шэрона. — Это невыносимо. Я так боялась, — ее голос опять дрогнул. — Не плачь, не надо. Я рядом и я люблю вас, — Шэрон прикоснулся к животу Алмы, легко поглаживая. — У нас все будет хорошо. Мы справимся. Влюбленные замолчали. Алма потянулась к Шэрону за поцелуем, делая это осторожно, как будто впервые. Он ответил ей с полной силой, располагая руки на ее талии. Несколько минут они просто целовались, наслаждались друг другом после разлуки. Пара продолжала сидеть на полу, Шэрон не отпускал возлюбленную, со страхом думал о том, что мог потерять и ее, и ребенка. Алма зашевелилась и он слегка раскрыл объятия, помогая устроиться удобнее, она положила голову ему на грудь, вздыхая. Несмотря на воссоединение с любимым, она была обеспокоена мыслями о будущем. — Тебя еще что-то волнует? — с заботой в голосе спросил он. — Да, но это подождет, — Алма уже не выглядела такой напряженной. — Может я могу тебя порадовать? — Может быть, — она отстранилась от возлюбленного и слегка улыбнулась. — Кажется, нам хочется мороженного. — Вам — все, что угодно, — заверил ее Шэрон. — С кетчупом, — Алма несколько раз хлопнула ресницами и резко перестала. Это больше походило на выпрашивание, а так она делать не хотела. Шэрон, видя это, не смог удержаться от улыбки. — И только? Я готов достать для вас все, что пожелаешь. Что в Америке самое вкусное? — он осторожно прикоснулся к ее щеке, стирая остатки слез. — Не знаю, в основном, всякая гадость. Дети в восторге, я — нет. Но мы хотим фисташковое мороженное с кетчупом. — Мороженное так мороженное, — сказал Шэрон, поднимая Алму на руки. На секунду она удивилась, а после сильно прижалась к Шэрону. — Ты сейчас что-нибудь будешь говорить детям? — Нет. Уверенна, Эмма и Джейком слышали достаточно и достаточно понимают, чтобы объяснить остальным почему я отлучилась, — она кивнула в сторону веранды. Прячась за кустами, подростки не учли, что красную футболку и белое платье очень хорошо видно на контрасте с зелеными листьями. Имбрина заметила их только под конец разговора и на этот раз решила простить им любопытство. Алма еще чувствовала горечь на языке, ее глаза были красные от недавних слез, но в них плескалась радость и она не могла скрыть улыбку. Наверное таким и есть счастье. Оставалось много нерешенных проблем, много вопросов, на которые пока не было ответов, но когда Алма была рядом с Шэроном все это теряло остроту и она знала, что вместе они преодолеют все преграды. Женщина обвила руками шею возлюбленного и закрыла глаза. Его крепкие объятия дарили желанное спокойствие и она, устроившись поудобней, мягко улыбалась, забывая про недавние страхи.