***
После обеда во многих больницах, как известно, тихий час и этот медпункт не стал исключением. Многие пациенты уже давно спали, но наша героиня совсем не могла заснуть. Да и не любила она спать днём. Поэтому, сейчас она, сидя на подоконнике, смотрела на улицу. Неожиданно в дверь постучались. — Можно?! — послышался знакомый мужской голос. Арси как обычно проигнорировала вопрос. — Арси, нужно отвечать, когда тебя спрашивают, — в палату вошёл Оптимус. — Что ты ведёшь себя, как маленькая девочка?.. Как у тебя дела? — ... — синеволосая, ничего не сказав, начала чертить что-то непонятное на стекле. — Ясно, — вздохнул Прайм и подошёл к окну. — Врач сказал, что меньше, чем через неделю выпишет тебя. Может быть даже День рождение сможешь отметить дома. — Не хочу День рождения, — тихо ответила девушка. — Ну, значит, не станем отмечать, — улыбнувшись, пожал плечами мужчина. — Мы просто тебе подарки подарим и всё. — Оптимус, — Арси, наконец, повернулась лицом к Прайму и посмотрела ему в глаза, — отвези меня к отцу. — В смысле? На могилу? — переспросил он, не совсем понимая её. — Да, — по бледной щеке потекли блестящие слёзы. — Пожалуйста. — Я даже не знаю... — Оптимус опёрся рукой о стену. — Может, после того как тебя выпишут? — Нет, — замотала головой синеволосая и неожиданно прижалась к груди мужчины и тот обнял её в ответ. — Я хочу сейчас. — Тогда, — Прайм отстранил девушку от себя и посмотрел в её покрасневшие от слёз глаза. — Ты должна пообещать мне, что больше никогда не приложишь руку к своей жизни. Пообещай, что несмотря ни на что, не станешь желать себе смерти. — Я... я не могу... обещать такого... — Арси! — Оптимус не сильно тряхнул её за плечи. — Прошу, не говори так. — ... — она молчала. — Арси, прошу, — он не знал, что сказать. — Почему ты не хочешь жить? Ведь есть люди, которые тебя любят! — Разве существует настоящая любовь? — грустно спросила синеволосая. — Да, существует. Просто ты её не видишь. Смерть близких ослепила тебя! Арси, прошу, открой глаза и посмотри на этот мир с другой стороны!.. Всё у тебя будет хорошо, я это обещаю. А ты пообещай, что не станешь желать смерти. — Хорошо, — спустя несколько минут долгого молчания согласилась девушка. — Я обещаю.***
— Одевайся, — на следующий день Оптимус зашёл в палату Арси.— Ну же. Не стой, одевайся. — Зачем? — сразу не поняла синеволосая. — Я поговорил с врачом и он разрешил тебе на время покинуть территорию больницы. Поэтому, давай одевайся. Я буду ждать в коридоре. Молча кивнув и дождавшись, когда Прайм выйдет, девушка быстро натянула джинсы, футболку и лёгкую куртку. "И куда это он меня собрался везти?" — думала она, завязывая шнурки. Выйдя в коридор, она вопросительно посмотрела на синеволосого, который стоял оперевшись о стену и с серьёзным лицом о чём-то думал. Так же молча они покинули больницу и ехали в автомобиле Оптимуса. Арси не решалась спросить, куда они направляются. Да и зачем ей это знать? Ей было всё равно. Вот только сердце неприятно щемило. Вскоре они подъехали к воротам кладбища. — Арси, — Прайм, увидев слёзы в глазах девушки, положил ладонь на её плечо. Она благодарно кивнула и вышла из машины. Они шли вдоль узких рядов гранитных и мраморных памятников. Синеволосая боялась дышать. Она ещё не до конца поверила в происходящее. Да и кто в это поверит, даже через несколько лет после смерти близкого человека, когда прочтёшь его имя на могильной плите? Поверили бы вы своим глазам, когда увидели бы имя своего родителя на кресте? Нет, не поверили бы. И через год, и через два — только боль притупится. И вот, наконец, под старой сиренью она заметила холмик с деревянным крестом и табличкой, на которой прочла имя отца: "Немезис Марк". В некой загробной тишине кладбища эти слова прозвучали, как приговор, как вечное проклятье. Сдерживать слёзы больше не было сил. Она медленно опустилась на колени перед могилой и тихо разрыдалась. Оптимус, стоявший рядом, решил дать ей время, поэтому не стал успокаивать. Пусть лучше сейчас её душа примет смерть, дальше будет только сложнее это сделать — может дойти даже до того, что однажды он не успеет её спасти.