Все могут ошибаться. Не все имеют талант — ошибаться так часто.
Эти три дня выходных, в которые Лоик и Азалия отправились в горы и питались лишь фруктами, стали искрой, которая разожгла пламя, именуемое Нервной Анорексией. Лоик не видел изменений в своём теле, даже если сейчас он выглядел именно так, как в тот день, когда они с Азалией оказались в пиццерии рядом с аптекой и обсудили всё, что так долго разъедало парня изнутри. Сейчас под его глазами рисовались тёмные круги от пары дней недоедания, сейчас его рёбра снова можно было пересчитать. Эти три дня стали ошибкой, которую допустила Азалия, и ошибкой, которой поддался Лоик. — Нет! Я не буду это есть, ты плохо понимаешь, Азалия? — Лоик, ты обещал, — напоминает девушка, обхватывая голову руками. — Ты обещал мне, что с новой недели ты начнёшь питаться так, как делал это раньше. Почему ты не сдерживаешь обещания? — А ты? Что насчёт тебя? — Азалия подняла взгляд, встретившись с глазами Лоика. Это не его глаза. Это не её Лоик. — Ты столько времени обманывала меня! — Что ты несёшь? — ей не хотелось, чтобы их слышали, поэтому она пыталась говорить тише. — Когда я обманывала тебя? Я была с тобой честной! Абсолютно всегда! — Ты врала мне! Ты не говорила мне о том, что я поправляюсь. Ты не говорила мне о том, что мои руки и ноги заплыли жиром. Ты говорила о том, какое у меня красивое тело, щупая мой жир! Наверное, ты смотрела на меня через искажённое стекло, девочка, не замечая моих настоящих размеров! Чёрт, ты запихивала в меня всё это! — он указал на тарелку с творогом и фруктами. — И я верил тебе, Азалия! Я верил в то, что ты хочешь мне помочь. А ты хотела превратить меня в урода! — Что ты несёшь?! — не выдержала девушка и хлопнула ладонью по столу. — Боже, что ты несёшь, Лоик?! Я помогаю тебе пережить булимию. Я хочу, чтобы ты перестал заниматься самоистязаниями за каждый лишний съеденный кусок. Я хочу, чтобы в твоей голове произошли изменения по поводу восприятия еды. Мы с тобой собирались победить пищевую зависимость. В большинстве случаев, люди набирают вес при незначительном увеличении рациона питания и позволении себе всего, чего им хочется. Но ты не ел ничего лишнего! Каждая порция еды была рассчитана и проверена. И ты обвиняешь меня во лжи? А ты был честен со мной? — Я всегда говорил тебе правду! — вспылил Лоик и встал из-за стола, отодвинув стул так, что он отлетел, врезавшись в стену. — Я не буду есть это! — он взял в руки тарелку и начал счищать её содержимое в мусорный контейнер. — Я всегда был с тобой честен! Всегда! Я рассказывал о том, что чувствую изменения в своём теле. Я говорил, что порции огромные и слишком калорийные! Но ты не слушала меня! Такое чувство, что твоей целью было не «помочь мне», а «откормить меня до чудовищных размеров»! Я не нуждаюсь в такой помощи, спасибо! Ты видишь это? — он поднял края футболки и оттянул тонкий слой кожи. — Весь этот жир я набрал благодаря твоим слишком честным подсчётам. И этот жир на руках, и на ногах… Не могу понять, как я мог верить тебе? Ты врала мне так долго, в то время, как, я не скрывал ничего. — Разве правдой называется то, что ты скрывал от меня свои не съеденные обеды? — сдерживая слёзы, проговорила Азалия. Она знала, что это говорил не её парень, но каждое слово разрезало её сердце, словно острое лезвие разрезало бедро Лоика. Ей нельзя срываться. Но она не подготовлена к этому. Она не знает, что делать с этим. — Что? — парень развернулся от раковины, тяжело дыша. Его грудная клетка активно вздымалась, и, казалось, скрежет зубов был слышен в повисшей секундной тишине. — Ты читала мой дневник? — Азалия молчала. — Говори! — Не кричи на меня! — она встала на свою защиту. — Я не могу поверить, что ты врал мне, Лоик. Мы договорились быть честными друг перед другом, но ты, видимо, наплевал на это, как наплевал на все мои переживания и слова, сказанные три дня назад. Я всегда говорила тебе то, что думала и то, что чувствовала. Но ты скрывал от меня всё это. Возможно, мы могли бы решить твои проблемы вместе. — Как ты посмела читать мой дневник? — отчеканил Лоик, глядя в глаза девушки, наплевав на каждое слово, сказанное ею. — Я его не читала, но хочу это сделать! — Азалия уверенными шагами направилась в сторону комнаты. Она знала, где находится этот злосчастный дневник, который оказался в руках парня по её ошибке. Она представляла, как много в нём настоящих откровений, но не дошла к цели. Лоик прислонил её к стене коридора, так резко, что Азалия больно ударилась головой. В её плечи упирались руки парня, в которых ещё оставались силы. — Даже, блин, не смей! Просто, даже не дотрагивайся до моего дневника, поняла?! — Лоик… — девушка качала головой и смотрела в эти зелёные глаза, которые казались стеклянными. Она слишком часто ошибалась. Она взвалила на свои плечи непосильный груз и не справилась. А теперь всё стало ещё хуже, чем было до этого. — Не трогай мой дневник! — Раньше ты разрешал мне это делать. Ты хотел, чтобы я читала его, — она не могла повышать на него голос. Она так любит Лоика. Она знает, что это не его слова. — Раньше! — передразнил Лоик, усмехнувшись. — Ты хоть знаешь, как много времени прошло с тех пор? Ты опоздала! — он ослабил хватку и направился в комнату. Азалия смотрела на спину парня и чувствовала, как ломается её сердце. На части. Она опоздала. Скатившись спиной по стене, девушка обхватила колени руками. Она опоздала. Слёзы скатывались по щекам, обжигая кожу. Слушая, как в комнате ругается Лоик, она пыталась всхлипывать как можно тише, чтобы не стать предметом его насмешек. Впервые в жизни, она захотела, чтобы парень остался дома, потому что не знала, что с ним может случиться по пути на работу, дойдёт ли он до неё и, не навредит ли кому-нибудь. Услышав звук застегнувшейся молнии рюкзака, Азалия посмотрела на дверь комнаты. Лоик, тяжело дыша, подошёл к ней и остановился, глядя сверху. — Я больше не хочу, чтобы ты помогала мне, — ровным тоном проговорил он. — Твоя помощь вредит мне. Я не считаю «откармливание» помощью, в этом мы немножко разные. — Лоик, нет, — Азалия поднялась на ноги, опираясь о стену. Помощи от Лоика ждать было глупо. — Не говори так! — Я не хочу тебя больше видеть, Азалия! — прокричал парень. — Нет, Лоик, я тебе не верю, это говоришь не ты! — Это говорю я. Твой план не сработал. Я не собираюсь поддаваться тебе! Кажется, я предупредил с самого начала, что сделаю всё, ради танцев. И я сделаю ради них всё! Я избавлюсь от всего лишнего, которое появилось на моём теле из-за тебя! — Лоик. — Я закончил. И я больше не хочу тебя видеть. Шаги. Поворот ключа в замочной скважине. Хлопок двери. Она осталась одна в пустой квартире, где сражалась за жизнь одного парня, которого любит, не взирая на все сказанные им слова. Но она проиграла. Проиграла чему-то не материальному, которое, будь оно человеком, стёрло бы её в порошок. Она не была к этому готова. Она совершила слишком много ошибок. И её мир начал разваливаться, сердце ломаться, а воздух заканчиваться. Он обещал, что не оставит её, но не сдержал обещания. Он не сдержал слишком много своих обещаний. Она ошиблась слишком много раз. Это непростительно, в погоне за общей победой.***
Воображение, пошатнувшаяся психика, непринятие реальности или принятие её не такой, каковой она является на самом деле… Лоик шёл и чувствовал, как внутренние части его бёдер трутся друг о друга. Он смотрел на свои ноги и видел, как трясётся жир. Ему было противно находиться в этом теле. И он готов сделать всё, что угодно, лишь бы удержаться на своём месте. Пока он шёл в театр, в его голову закралась мысль о том, что Азалия обманывала его с самого начала. Он воздвиг невероятную гипотезу, в которой Азалия была девушкой Седрика, того самого солиста их театра и, чтобы вернуть ему лидирующую позицию, с которой его сдвинул Лоик, девушка принялась уродовать тело парня путём впихивания в него разнообразной еды. Это злило его до такой степени, что у него чесались кулаки, и он, то и дело, сжимал их. Теперь Лоик спешил в театр, чтобы разобраться с Седриком и напомнить, что никогда не отдаст своё место. Азалия. Он был так зол на неё. А ведь, она утверждала, что любит его. Она уверяла в том, что помогает и никогда не навредит. Лоик злился на неё, за то, что она лгала, и на себя, из-за того, что верил ей. Как же искусно она скрывала свою ложь. Разве можно было подделать этот ласковый тон голоса при разговоре и пойти на такие жертвы? Оказалось, что можно. Азалия справилась с этим на «отлично»! Лоик оглядывался на людей, которые смотрели на него. Он был уверен, что они видят большого толстого человека, в которого парень превратился из-за всей съеденной еды. Ему хотелось выйти из своего тела. Его душа не должна быть толстой. Это не его тело. Взбежав по лестнице на третий этаж, Лоик понёсся по коридору. В гримёрной уже собрались все мужчины балетной труппы, но они его не интересовали. Интересовал только один. Отбросив рюкзак в сторону, парень подошёл к Седрику и спихнул его со стула. — Как долго вы вместе? — прокричал парень, замахнувшись кулаком. Парни, находившиеся рядом, отреагировали на действие и успели удержать Лоика. — Я тебя спрашиваю! — О чём ты вообще?! — Седрик встал с пола и непонимающе взглянул на самого младшего парня в их труппе, который рвался с такой силой, что его приходилось удерживать четверым парням. — Лоик, ты что творишь? — Как долго вы с ней встречаетесь? Когда вы придумали этот план? Я вас ненавижу! — Да о чём ты?! С кем я встречаюсь? У меня нет девушки! Про кого ты говоришь, идиот? — «обвиняемый» задавал вопросы, по мере их поступления. — Об Азалии! Я всё знаю, Седрик! У вас ничего не получится, понял? — Лоик высвободил одну свою руку. — Отпустите меня, я не собираюсь его трогать! — Ты в своём уме? Я не знаю, кто такая Азалия. — Сколько можно врать?! — прокричал Нотте. — Вы все! Откуда в вас столько желания утаить правду? Чего вы этим добиваетесь? — парни смотрели на Лоика и не могли понять ни слова из сказанного. — Вы все врали мне о том, что я начал поправляться! Зачем? Вы думали, что, если я продолжу набирать вес, меня уберут с сольной партии, и это станет счастливым случаем, чтобы занять моё место? Почему вы врали мне всё это время? — Лоик, ты похож на скелет, обтянутый кожей, — сказал один из танцоров, но Лоик не мог различить голос, да и не имел желания. Внутри него действовал вулкан, проливая свою лаву на все внутренности, прожигая их болью обиды. — Замолчи! — отрезал он. — Ваша ложь раскрыта. Вы не дождётесь того момента, когда меня уберут с партии из-за лишнего веса! — Если ты продолжишь худеть, то следующая наша встреча произойдёт в больнице, — снова послышался голос в толпе. — Хоть раз скажите правду, — проговорил Лоик. — Идите на репетицию. Оставьте меня одного, — никто не сдвинулся с места, находясь в ступоре после всего услышанного. — Я же попросил! — закричал обезумевший парень, после чего, один за другим, артисты начали покидать гримёрную. Присев за свой стол, напротив зеркала, Лоик вгляделся в отражение. Он провёл пальцами по щекам, которыми, на самом деле, были острые скулы. Он перешёл на руки и схватился за слой жира, которым были мышцы. Он оттянул тонкий слой кожи на животе и увидел в нём жировую прослойку, от которой просто необходимо избавиться за считанные дни. Лоик боялся, что теперь он подал всем остальным претендентам на сольную партию идею, которой они начнут следовать. Он не отдаст своё место никому! Поднявшись в репетиционный зал, на два этажа выше, он впервые за этот день обрадовался. Тому, что не опоздал на постановку. Все взгляды были обращены в его сторону. Сначала Лоик думал, что все они осуждают его за потерю формы, пронзая своими глазами. Вполне возможно, что всё случившееся в гримёрке, пару минут назад, было вынесено на всеобщее обсуждение. На самом деле, каждый из артистов смотрел на то, как Лоик исхудал за эти три дня, но никто не решился сказать ему об этом, кроме Жюстин, рядом с которой Лоик приземлился. Она его лучшая подруга, и он чувствует себя лучше в её компании. — Вы что там делали с Азалией на выходных? — весело спросила девушка, пихнув друга в бок, но получив его укоризненный взгляд, нахмурилась. — Лоик? — Всё в порядке, Жюстин, — парень кивнул в знак подтверждения своих слов. — Я не спрашивала, в порядке ты или нет. Теперь я уверена, что не в порядке, — подруга читала его, как раскрытую книгу, что не особо нравилось Лоику. Он уже не знает, кому можно доверять, если даже Азалия так с ним поступила. — Отстань ладно? — огрызнулся он. — Твоя личная жизнь, моя, и всё такое… Не лезем в личные жизни друг-друга, хорошо? — он раскрыл ноги в стороны, переходя в поперечный шпагат. — Хорошо. Просто, мне кажется, что ты очень похудел, — неуверенно произнесла Жюстин, разглядывая своего друга. Три дня назад он был в лучшей форме. Сейчас его становилось всё меньше. — Знаешь, тебе тоже не помешало бы, — бросил Лоик и встал, чтобы поприветствовать хореографа и балетмейстера, вошедших в класс. Он не слышал себя и не мог отдавать отчёта сказанному. Он забывал, что с ним делали подобные слова. Он не подумал о том, что Жюстин будет голодать, как минимум, неделю, что она будет резать кожу на животе, потому что ни разу ей не удавался длительный отказ от пищи. Лоику было уже всё равно, так как акцент он делал лишь на том, что его тело сейчас находится в неподобающем состоянии, и не получит ни грамма еды, пока не приобретёт идеальную форму. Постановка далась тяжело. Лоик не мог запомнить элементарные комбинации движений, потому что сосредоточен был на другом. Его голову заполонили мысли о новом плане похудения, о том, какие упражнения он будет выполнять, чтобы согнать ненужный жир, и ещё, в его голове имели место быть мыли об Азалии. Он ведь так любил её. Доверял ей все свои мысли. Любил каждый звук её голоса и каждый изгиб её тела. Ему казалось, что ангелы выглядят именно так, как эта девушка. Он был уверен, что она спасёт его. Но она лишь всё испортила. И сейчас Лоик не мог понять, какие именно чувства он испытывает этой девушке. «Больше любит» или «больше ненавидит»? Всё время постановочной работы он думал лишь об этом. Его взгляд зацепился за тот момент, когда Ролан Пети подозвал к себе Седрика и что-то говорил ему, после чего, действующий солист начал учить партию Лоика, как солист второго состава. Жюстин казалась Лоику, до безобразия, тяжёлой, и он уже не думал о недостатке своих сил. Он был уверен в том, что его подруга слишком много весит, о чём сказал ей не один раз. Жюстин понимала, что это говорит не Лоик, но каждое слово и колкое замечание воспринималось смертельно близко к сердцу. — Лоик, остановись, — парень услышал за спиной голос хореографа и поспешил взять себя в руки. Ему хотелось крушить всё вокруг, и тот факт, что Седрик учит партию Лоика, не гарантировал уважаемому хореографу полную безопасность. — Да. — У тебя всё в порядке? — настороженно поинтересовался мистер Пети. — Ты скверно выглядишь. Что-то случилось? — Нет, всё прекрасно! — Лоик даже улыбнулся для большей достоверности. — Не лги самому себе, — мягко проговорил мужчина. — Это самая страшная ложь, на которую способен человек. Я вижу, что ты потерял прежнюю форму. — Я над этим работаю, — заявил парень, скрестив руки на уровне живота. — Не над тем ты работаешь, дорогой мой. Следи за своим здоровьем. Я не хочу терять такого танцора, как ты, — признался хореограф. — Никто уже не станцует так, как это делаешь ты. Они будут пытаться, но это будет лишь пародией. Не иди на поводу и, в любом случае, до завтра, — похлопав парня по плечу, Ролан Пети вышел за пределы балетного зала раньше него. Даже хореограф заметил, что он вышел из формы, но это было не тем, что додумал для себя Лоик. Он сказал: «Не иди на поводу», значит, попросив Азалию оставить его, Лоик принял правильное решение, но, конечно же, мистер Пети имел ввиду совершенно другое. В жизни Лоика настал тот момент, когда он будет воспринимать и видеть всё, через искажённое стекло. Громкий крик парня эхом разнёсся по всему балетному залу. Крик, в котором смешались: крик отчаяния, крик истерики, крик боли, крик страха, крик злости и крик души, заполнил всё пространство, вокруг него, поглощая его в эту бездну. И Лоик дался в бега. Он бежал так быстро, будто все его страхи материализовались, чтобы встретиться с запуганным парнем лицом к лицу. Лоик безумно боялся. Боялся всего, что случится с ним дальше. Не обращая внимания на остальных парней, он забежал в гримёрную, на ходу, стягивая с себя репетиционную одежду. Находящиеся, на тот момент, в гримёрной, ужасались увиденному. Некогда, бодрый и, пышущий силами, парень превратился в набор костей, обтянутых тонким, словно паутина, слоем кожи. Живот Лоика ввалился, а тазовые кости, казалось, способны были разорвать бледный покров кожи. Лоику же было абсолютно всё равно. Он хотел уйти отсюда. Убежать, не оглядываясь, как и сделал через пару мгновений. Нацепив рюкзак, он унёсся из гримёрной. Набрав номер Азалии, он ухмыльнулся моментальному ответу. — Я сегодня не приду, Азалия, — сухо бросил парень. — Если ты думала, что я шутил утром, то ты ошиблась. Я останусь у своей подруги. Действительно, не хочу видеть тебя. — У твоей подруги есть необходимые препараты, если тебе вдруг станет плохо? — послышался в трубке встревоженный голос девушки. — Ой да прекрати ты уже этот цирк, Азалия, — взмолился парень, отключая вызов. Он шёл подальше от театра, с каждым шагом увеличивая расстояние, но он не мог освободиться от навязчивого чувства, что все его внутренние демоны идут за ним по пятам. И у него есть выбор — приручить их, или отдать им себя на растерзание.***
Азалия открыла квартиру Лоика своим ключом, надеясь, что дома есть кто-то. Но в доме лишь веяло разрушившимися мечтами, надеждами и планами на счастливую жизнь без пищевых расстройств. Она винила себя во всём случившемся, понимая, как же Лоик ненавидит её теперь. Его ненависть оправдана. Азалия обещала помочь, но не справилась. (Ведь Лоик отверг её помощь) Девушка открыла дорожную сумку и принялась собирать свои вещи, которые успела перевезти за это время из своей квартиры. Их было не так много, ведь в большинстве случаев, она, как добропорядочная девушка, брала футболки своего парня. Каждая вещь пропитана запахом поражения, и Азалия горела желанием — выстирать каждую часть одежды. Это не поможет ей забыть обо всём сделанном до этого, но так будет немножко легче. Азалия уже не сможет стать прежней. Лоик изменил её, изменил внутренний мир девушки и все её мысли по поводу, по настоящему несчастных людей. И ещё, он сломал Азалию. Он обещал, что не оставит её, но не сдержал своего обещания. Она знала, что нельзя привязываться к человеку так сильно, как она привязалась в Лоику. Теперь, оставив её, он забрал с собой один кирпичик, из-за нехватки которого всё рухнуло. Азалия осталась одна посреди развалин, и не знала, что ей теперь делать. Набрав номер Жюстин, девушка хотела лишь сказать ей, чтобы она проследила за состоянием Лоика. — Да, — на том конце провода послышался всхлип. — Жюстин? Что случилось? — Азалия отложила свою футболку, которую готова была сложить в сумку. — Ничего. Я хотела сорваться, — призналась подруга и сглотнула ком в горле. — Ты спасла меня. — Жюстин, боже, — девушка присела на кровать. — Что случилось? Лоик с тобой? — Нет… После нескольких мгновений истеричных слёз в трубку, Жюстин рассказала о том, что произошло сегодня между ней и Лоиком. Она описала все его слова и действия и упомянула о подозрениях Лоика в связи Азалии и Седрика. Азалия встала с кровати и направилась к двери. Лоика нет у Жюстин, тогда… тогда, к какой подруге он мог пойти? — Он не у тебя? — Нет. — У него есть подруги, кроме тебя? — спрашивала Азалия, надевая кроссовок. — Нет, — повторилась Жюстин. — Тогда, мне нужно срочно найти Лоика! — девушка уже вышла за дверь квартиры, удерживая телефонную трубку плечом. — Как ты собираешься это сделать? — Я не знаю, — проговорила Азалия, сбегая по лестнице вниз. — Но я постараюсь его найти. — Азалия, ты лучший человек на свете! — Жюстин снова заплакала. — Удачи тебе. — Она мне пригодится, — ответила девушка и отключила вызов. Выбежав из подъезда, она огляделась и постаралась мыслить логически. Куда бы пошёл Лоик? Что он делает, когда ему грустно, одиноко, страшно… Азалия побежала к пиццерии, к той самой с чего всё и началось. Она расталкивала людей, шепча слова извинения, и надеялась успеть. Пиццерия находилась за следующим поворотом, нужно было лишь перебежать дорогу. Если бы не инстинкт самосохранения, девушка бы уже не смогла бежать дальше. Водитель, просигналивший ей, и её прыткость, спасли ей жизнь. Азалия продолжила бежать к кафе. Пусть Лоик сейчас там ест, набивая свой желудок до предела. Она просто найдёт его и они снова поговорят. Забежав в помещение, девушка бросилась к барной стойке. — Простите, у вас здесь был парень? Он очень худой. Русые волосы, большие глаза, острые скулы. Кажется… он утром был в чёрных джинсах и чёрной мантии. — Это, наверное тот, который сидел за вторым столиком, — послышался рядом голос официантки. — Он заказал пиццу, а потом убежал, оставив на столе деньги. — Он не притронулся к еде? — спросила Азалия. — Нет. Просто посмотрел, ужаснулся, вынул деньги и, оставив их на столе, выбежал из кафе. — Спасибо большое, — поблагодарила девушка и последовала примеру Лоика. Только вот, он знал, куда ему бежать, а Азалия понятия не имела. Она решила обежать все близлежащие места. Следующим пунктом была аптека, в которой она работала. Азалия пробежала мимо закрытого подъезда и никого там не обнаружила. Девушку бил сильный озноб. На её щеках засыхали слёзы, оставляя за собой дорожки. Она продолжала бежать, надеясь, что ещё не поздно. Потому что она любит Лоика, не смотря на то, что он сегодня сказал и сделал. Ветер бил в лицо, а дыхание срывалось. С каждой секундой ей было всё сложнее перебирать ногами, но она не останавливалась. Лоик стоял недалеко от моста. Он проводил по своему запястью одну полосу за другой, и наблюдал, как кровь капает на асфальт. Мимо него проходили люди, но им не было дела до парня. Азалия на секунду остановилась. «Откуда в людях столько безразличия?» — пронеслось в её голове, и она подбежала ближе к Лоику. — Выбрось, — она выхвалила лезвие и отшвырнула его подальше. — Пойдём! Достав из кармана носовой платок, девушка перевязала место над ранами, чтобы на время остановить кровотечение. Она вела Лоика к аптеке, в которой она работала. Парень не сопротивлялся. Ему уже было всё равно. Он смотрел на Азалию и хотел её поцеловать за то, что снова не его оставила одного, но, лучше бы она не делала этого, и дала бы ему спокойно спрыгнуть с моста. Открыв дверь аптеки, девушка включила свет и завела туда парня. — Сиди здесь, ладно? Усадив его на стул для посетителей, она открыла дверь, чтобы получить доступ к лекарствам. Достав пачку обезболивающего, бутылку не газированной воды, бинты, перекись и вату, она вернулась к Лоику. Он сидел, выставив руку вперёд, демонстрируя изменившийся цвет кожи. Азалия отвязала платок и вручила парню две таблетки обезболивающего. Когда Лоик запил их большим количеством воды, оставшуюся воду она использовала для того, чтобы промыть раны, оставленные лезвием. Она отдала бутылку парню и попросила его, чтобы он выпил всю оставшуюся воду. Он не стал противиться. Девушка обработала рану перекисью и, придавив её тонким слоем бинта, сложенным два раза, наложила повязку. Она снова успела, но это больше не расценивалось, как тёплый жест с её стороны. Возможно, Лоик ненавидел её за то, что она помешала ему распрощаться с жизнью. — Спасибо, Азалия, — тихо проговорил Лоик. — Ты же знаешь, что тебе не за что благодарить, — ответила Азалия, поднимаясь с колен. — Я… — Давай разойдёмся по домам сейчас? — выпалил парень. — Мне нужно сосредоточиться на более важных вещах. Свои вещи ты заберёшь завтра, когда меня не будет. — Лоик, мы обещали, что никогда не оставим друг-друга, — напомнила Азалия, смахнув с щёк слёзы. — Ты сказал, что сломаешься без меня, а я без тебя уже ломаюсь. Почему ты не хочешь начать всё с самого начала? У нас получится. Дай мне немного времени. Я научусь тебя понимать. — Азалия, ты самая лучшая девушка из всех, кого я встречал, но я не хочу портить твою жизнь, своим присутствием, и не хочу портить свою жизнь, твоим нахождением в ней. Я очень тебя любил, но я не могу так быстро прощать. Я хочу, чтобы ты нашла кого-то, кто будет любить тебя больше, чем любил я; чтобы у него не было никаких проблем со здоровьем. Ты должна быть счастлива. — Лоик, а ты? Ты же просил меня, чтобы я не уходила. Я не могу… — Можешь, — прервал её парень и встал со стула. — Ты можешь всё, Азалия. Мне нужно избавиться от всего лишнего, что во мне есть, и ты мне в этом помочь не сможешь, — он подошёл ближе и поцеловал девушку в лоб. — Прощай, Азалия. Парень вышел из помещения, оставив за собой звон колокольчика… и грохот. Это рушился мир Азалии. Стремительно и бесповоротно. Лоик не съел ничего, по приходе домой. Он отставил на пол сумку с вещами девушки и, взяв в руки её футболку, которую она не успела сложить, лёг в кровать, накрываясь одеялом. Он разбит. Сломлен. Потерян. Он не чувствует ничего, кроме отвращения. И здесь некого винить, кроме самого себя.