И у них начало получаться.
Они положили начало этому непростому пути.
Неделя без срывов — была их маленькой победой. Но Лоику казалось, что это самая большая победа из всех, что были в его жизни. Иногда ему казалось, что он распадается на части, но Азалия всегда была рядом и собирала эти части в одного целого Лоика, которого любила абсолютно любым. Лоик начал есть. Он не прятал еду и не придумывал отговорки. Принимая пищу, он чувствовал огромную любовь. Во взгляде человека, который сидит напротив, в пространстве маленькой кухни и, даже, в самой еде, потому что она была приготовлена с любовью. Принимая пищу, он чувствовал огромную любовь и не понимал, действительно ли он заслужил её? Заслужил ли такого отношения к себе. И ещё, его волновало то, достаточно ли он отдаёт свою любовь этой девушке. Она — его солнце и все звёзды на небе, и ему было необходимо видеть её свет изо дня в день. Без неё все рухнет, без неё всё в его мире превратится в кромешную тьму. Каждое утро, на протяжении этих семи дней, Лоик просыпался от поцелуя. Каждый день этот поцелуй был направлен на другую часть лица. Делать вид, что его это не разбудило, было очень сложно, да и глупо. Его утро начиналось с улыбки, а не с раздумий: «пойдёт ли он сегодня на работу после ночного хождения от холодильника до ванной комнаты.» На столе его ждали самые полезные завтраки, а Азалия ни разу не повторилась. Высмеивая дотошность Лоика, она прилагала к завтраку бумажку, на которой подсчитаны все калории, белки, жиры и углеводы. Парень с важным видом смотрел на это всё, после чего, комкал бумажку и отбрасывал её подальше. « — Как познавательно! — улыбаясь, он брал столовые приборы.» « — Вместо утренней газеты, — отвечала девушка и садилась напротив. — Потом уберёшь свой мусор.» На четвёртый день Лоик попросил её, чтобы она прекратила это. Хотел поскорее забыть обо всём, что связывало его с теми днями, в которые он боролся один. У всех есть такие воспоминания, которые хотелось бы оставить за спиной. Вспоминая о своих «таких» воспоминаниях, Лоик чувствует удары своего сердца в висках. Оно стучит так сильно, что, лучше бы, остановилось совсем. Ежедневные репетиции в театре давались ему намного легче, и теперь он получал от них куда больше удовольствия, чем раньше. Постановка нового балета Ролана Пети всегда заканчивалась тем, что постановщик подзывал Лоика к себе и объяснял ему, где стоило бы немножко расслабиться. Было видно, что парень старался изо всех сил, но мистер Пети переживал за его состояние и просил последить за самочувствием. Лоик стал счастливее за эту неделю пребывания в театре, чем за предыдущие три года. И он изменился. Ему теперь не приходилось незаметно доставать таблетку «кофеина» и рассасывать её, контролируя мышцы лица. Ему не приходилось на утреннем классе втягивать живот, даже если там уже нечего втягивать. Он уже не делал этого, потому что каждую ночь, когда Азалия клала голову на его горячую и вздымающуюся грудную клетку, она проводила пальцами по его мышцам на руках, опускалась на живот и, обычно, считала до шести, пальцами перешагивая по мышечным кубикам его пресса. Она напоминала ему, как он красив, так часто, как только могла. Иногда шутила, что ей необходимо записаться в спортзал, потому что она не такая, как девушки в его балетной труппе и не может похвалиться красивым рельефным телом. Но Лоик говорил ей, что у неё самая красивая душа, и он любит её, в первую очередь, просто, потому что она есть. Он благодарил её так часто, как мог, но не был уверен, что этого достаточно. И они посетили спортзал однажды. По настоянию Азалии, конечно же. Лоик не противился ей, лишь снисходительно улыбался и брал её сумку себе, чтобы Азалия не несла тяжести. Желание носить тяжести Лоик выбил из девушки, когда принёс ей двадцати пяти килограммовую гирю. Усмехнувшись, он взял «блин» и поднял его перед собой, считая до шестидесяти. Успел досчитать лишь до двадцати шести, потому что его перебили возгласы Азалии, о том, что не так она представляла себе поход в зал. Лоик изо всех сил пытался не улыбаться, но попытки не увенчались успехом. Он опустил «блин» и, разведя руки в стороны, начал вращать кулаками по часовой и против часовой стрелки. К гире девушка больше не притронулась. Представления Азалии о занятиях в зале, Лоик оправдал, приведя с собой своего давнего знакомого, работавшего здесь инструктором. Тренировка на все группы мышц выбила из девушки не только желание поднимать тяжести, но и желание приходить сюда снова. Лоик улыбался, когда домой они возвращались в сумерках. Он шёл, а она висела за его спиной, обхватив руками плечи парня, а ногами обвив его торс. Они шли по парку и абсолютно не обращали внимания на взгляды людей. Лоик даже и не думал, что в этом мире можно быть настолько счастливым, радуясь простым мелочам, вроде этих. Это случилось на пятый день, и в тот день Азалия попросила его купить сладкую вату. Лоик понимал, чем это грозит и попытался убедить девушку, что есть сладости после тренировки — не самое лучшее, что они могут сделать. Но желание сделать её счастливой и дать ей всё, что будет в пределах его доступа, взяло вверх. И в тот вечер ничего не случилось. Они шли по парку, деля на двоих одно облако сладкой ваты, и обсуждали новое видео их любимого блогера. Лоик смеялся, вспоминая о том, что ему понравилось больше всего, а Азалия улыбалась, глядя на эту беззаботность и искреннюю радость в зелёных глазах. А дома они поужинали здоровым ужином, без истерик и скандалов, без «нехочу», «небуду». Девушка всегда говорила ему, что не сможет пережить, если с ним что-то случится. И она просто напомнила, что здесь для того, чтобы пройти через всё тёмное, что таится в его глубинах. Лоик целовал её губы. Эти губы сказали так много нужных слов. Азалия так старалась. Она просмотрела все материалы, где упоминались наименования болезней её парня. Она вступала в сообщества, где болеющие поддерживали друг-друга и искала новые средства и новые пути решения тех бед, которые они имеют сейчас. Она понимала, что однажды взяла на себя ответственность за жизнь этого парня, и даже не думала бросить всё это. Они сделали так много шагов, чтобы теперь сдаваться. Каждый пройденный день она отмечала в своём ежедневнике, называя его «ещё одна победа», и планировала продолжать этот ритуал, пока она сама не начнёт забывать о нём, так как всё останется в прошлом. И она видела, что всё это не зря. Лоик начинал есть по утрам. Он ел в обед и ужинал вместе с ней. Очень редко, но он делил с ней тарелку мороженного за просмотром фильмов и не бежал к унитазу, чтобы избавиться от «запретного плода». Потому что они избавлялись от запретов. Медленно, но избавлялись. Азалия напоминала ему, что он не должен отказывать себе ни в чём, так как это лишь разожжёт желание нарушить запрет и, в конце-концов, организм возьмёт своё, и даже больше, чем ему было нужно. Первые дни всё сводилось к тому, что Лоик ещё не готов, но, постепенно, он привык к мёду в его овсяной каше, не выковыривал семечки из творога и не выливал какао в раковину. Он ценил её старания и всегда благодарил её. И ей казалось, что его благодарностей слишком много для того, что она делает. Ещё одним важным моментом этих семи дней стало то, что Лоик научился слышать свои внутренние позывы. Иногда ему казалось, что через пару минут случится срыв. Азалии он это рассказывал, характеризуя тем, что его желудок начинает будто вибрировать. И эта неприятная вибрация распространяется по всему телу, особо сильно отражаясь на пальцах рук. В такие моменты Лоик звонил Азалии и со словами: «Я не хочу отвлекать, но мне нужно слышать тебя. Скажи что угодно, это всегда помогает.» — выходил из дома или шёл в свою комнату. Он научился слышать себя и он был готов двигаться дальше. Если такие предчувствия происходили дома, то Азалия брала Лоика за руку и выводила из дома на ночную прогулку. Они пили фруктовый чай, купленный в автомате за углом их дома, гуляли по ночному Брюсселю и слушали друг-друга. Ночные разговоры давали им понять, что внутри каждого из них таится целая вселенная, которая, почувствовав звёздное небо над головой, просится наружу. И они говорили. Говорили долго и много, не забывая слушать и запоминать сказанное. Он научился слушать. Он научился слышать.И, как положено, у всего есть конец.
Но этот конец не последний.
***
Партнёрша Лоика в новом балете Ролана Пети, его подруга детства Жюстин, отметила изменения в парне. Это случилось на седьмой день. — Мне кажется, ты, наконец-то, начал приходить в нормальную форму, — прикоснувшись к плечу парня, проговорила она. Репетиция закончилась, и они остались одни в балетном зале. Эти слова эхом пронеслись по черепной коробке Лоика и засели там надолго. — Что ты имеешь ввиду? — осторожно спросил он, готовясь услышать худшее. — Я поправился? — Да нет, Лоик, — отмахнулась девушка, складывая пуанты в мешочек. — Я имею ввиду, что ты не теряешь больше вес, как ненормальный, под твоими глазами не красуются чёрные круги, а цвет лица приобрёл здоровы оттенок. Я очень рада, что ты приходишь в норму, — она улыбнулась, подавая парню руку. — Не знаю, кто она, но передай ей большое спасибо, за то, что вернула моего старого Лоика. — О, прекрати! — парень перекинул руку через плечо девушки, направляясь за пределы балетного зала. Жюстин не могла быть для него кем-то вроде Азалии, потому что сама относилась к «страдальцам» балетного общества. Природа не наградила её хорошим обменом веществ, да и выворотностью обделила. Поэтому они с Лоиком с самого детства, как только поняли, что хотят посвятить свою жизнь танцевальному искусству, начали бороться с ошибками природы, подстраивая своё тело под стандарты и эталоны балетного мира. Они пробовали быть немножко больше, чем друзья, но долго этот эксперимент не продолжался. Решив, что дружба будет именно тем, что их свяжет навсегда, они продолжили достигать одинаковые цели. И теперь, посмотрите на них, они, два неидеальных человека — солисты в новой постановке уважаемого хореографа. — Ты же познакомишь меня с ней однажды? Я хочу поблагодарить её лично. — Жюстин, прекращай, — простонал Лоик и запрокинул голову назад. Девушку всегда веселило такое поведение друга. — Хотя бы, имя скажи, — не унималась она. — Азалия. Её зовут Азалия, — с какой-то нежностью, которой сам удивился, проговорил Лоик. — Красивое имя. И я уверена, что она заботится о тебе, — они разошлись в разные стороны на перекрёстке. — Привет ей от меня! — Уверен, она бы тоже передала привет тебе, поэтому, заранее привет тебе! На том конце дороги послышался смех подруги, а Лоик, улыбаясь, направился в сторону дома. Всё же было хорошо, но… но в его голове вертелась одна лишь мысль. Он думал о том, что начал поправляться. Слова Жюстин прозвучали вполне безобидно и ободряюще, но в сознании парня произошёл щелчок. Ему стоило поговорить об этом с Азалией. Хотя, он уверен, что она снова скажет о том, что он прекрасен, и ни капли не изменился, разве что, прибавил сил. Но он не мог не поделиться с ней этим. На ужин салат из морской капусты и овощей. Рядом лежит небольшой кусок куриного филе, а в стакане апельсиновый сок. Лоик думал о том, что из этого не нужно съедать сегодня, а перед ним приземлилась шоколадная конфета. Парень поднял глаза на девушку и вздохнул. — Лоик, что-то не так? — встревоженно спросила Азалия и нахмурилась. — Нет, всё хорошо, — промямлил парень, но пристальный взгляд его девушки заставил выложить всё, как есть. — Ладно. Знаешь, на самом деле, мне кажется, что я стал слишком много есть, — неуверенно проговорил парень и опустил взгляд. — И что же тебя натолкнуло на эти мысли? — поинтересовалась Азалия, сложив руки на столе. — Мне просто кажется, что я начал поправляться. Мы же иногда ели мороженное, сладкую вату, пиццу… Просто, думаю, это всё могло отразиться на моём теле. — А ничего, что ты каждый день вкалываешь в балетном зале и всё съеденное компенсируется. Скажу тебе честно, ты не то чтобы, ешь много, ты недоедаешь калорий пятьсот до суточного минимума. И каким, извини, образом ты вдруг начнёшь поправляться при твоём рационе? — Просто мне кажется, что стоило бы урезать рацион. Немножко. — Извини меня, но здесь всё уже высчитано. В твоей тарелке минимум жиров и максимум белков. Что ты хочешь урезать? Конфетку, которую я тебе кинула? Она перейдёт в силы завтра, понимаешь? Чем ты собираешься питаться? Солнечным светом? Лоик, объясни мне, что происходит? — Я же объяснил, — он пытался подобрать нужные слова, но трудно пытаться объяснить то, что самому понять сложно. Он не объяснил, он пытался. Как ей сказать, что все эти похудения вошли в привычку, и ему этого немножко не хватает? Она подумает, что он спятил. После всего, что они сделали, вернуться назад, было бы верхом безумия. — Я не поняла твоих объяснений. Ты думаешь, что ты толстый? — Немножко… Больше парень не успел ничего сказать, так как, прямо на него шла Азалия. Она притянула парня к себе за руки и остановила, удерживая за плечи. Сняв с него футболку, девушка откинула вещь в сторону. — Где ты толстый, Лоик? Покажи мне. — она прогладила живот парня, отчего ему пришлось напрячься. — Покажи мне пожалуйста, я жду. Вот здесь? — она провела ладонью по его грудной клетке. — Или вот тут? — перейдя на руки, она цепляла пальцами лишь тонкий слой кожи. — Объясни мне, Лоик, я не понимаю! Ты же прекрасен, неужели ты этого не видишь сам? Девушка больше не говорила, потому что её тело оказалось вытолкнутым из кухни и, прислонённым к стене коридора. Лоик держал в ладонях её лицо и прижимался к девушке всем телом, забывая о том, что ей трудно дышать от такого давления. Подхватив её на руки, он понёс Азалию в спальню. Он так хотел отблагодарить её за то, что она пытается его понять. До сих пор пытается. Рука Азалии, до этого, крепко сжимавшая простынь, теперь лежала на груди Лоика, как и её голова. Она глубоко вдыхала запах тела своего мужчины и определила его для себя, как идеальный запах. Лоик обнимал девушку и восстанавливал дыхание, вдыхая запах тела любимой женщины, желая оставить его внутри навсегда. — Знаешь, я тут недавно читала, что можно вести дневник питания, — заговорила Азалия, упираясь подбородком в плечо Лоика. — Дневник питания? — Ну да, ты будешь записывать туда всё, что ел за день. Обычно, это делают для того, чтобы понимать, что же люди съедают такого, от чего им не удаётся сбросить вес, или же, просто, как самоконтроль. Ты можешь попробовать писать свой дневник неделю, чтобы понять, что ничего лишнего в твой организм не попадает. Ещё, можешь писать о своих чувствах и ощущениях. — Это интересно, — Лоик кивнул, а Азалия встала с кровати и вернулась с блокнотом и ручкой в руках. — Это теперь твоё, — сказала она, вручив небольшой блокнотик с птицами на обложке парню. — Пиши туда о том, что ты ешь. — А ты будешь читать? — усмехнулся он. — А смысл? Я же знаю, что ты там ешь. Между прочим, я тебе всё готовлю, так что, ничего нового я там не найду. — А вдруг я съем что-то лишнее? — Ты? — девушка рассмеялась. — Не смеши меня! Ты скорее съешь один из листков этого блокнота. Ведь недавно ты собирался урезать рацион. — Понятия не имею, почему ты ещё не сбежала, — парень отложил блокнот с ручкой рядом со своей подушкой. — Сладких снов тебе. Он поцеловал девушку и обнял крепче. Совсем скоро Азалия уже сладко сопела, а Лоик аккуратно повернулся набок и, высвечивая листы блокнота телефоном, сделал первую запись: «Сегодня седьмой день моего восстановления. Желания сорваться