Проигравший?

      — Он мне поддался?       Юлиан покачал головой, не отрываясь от телефона, но даже это движение далось с трудом. Усталость, копившаяся с начала Чемпионата, давала о себе знать, да и все церемониальные протоколы хоть и являлись радостными, но изматывали посильнее гонки. Спать хотелось неимоверно, но Эберхард упрямо держался. Отчасти потому, что готовился к этому разговору с самого финиша эстафеты.       — Конечно же, поддался!       Юлиан отложил телефон, смиряясь. Доминик, только недавно вышедший из душа, расхаживал по номеру, хмуря лоб. И откуда только силы?       — Глупости, – тянет Эберхард, и в ответ получает тяжелый взгляд. – С чего бы ему так делать?       — Не знаю! Но посуди сам: Симон в прекрасной форме, а я…       — А ты принес нам бронзу. К чему этот разговор?       Доминик махнул рукой, мол понял, не дурак, что буквально означало, что переубедить его не вышло, и к этому они вернутся позднее. Юлиан с тоской думает о том времени, когда у Ланди в принципе не возникало мыслей о поддавках. Сейчас все иначе. Череда болезней, невыразительные результаты, отсутствие побед – все это кого угодно заставит сомневаться в себе, и все же…       — Шемпп бы так не поступил, особенно в эстафете. Думаю, он бы хотел постоять рядом с Шипулиным на подиуме, – Юлиан предпринимает еще одну попытку хоть как-то достучаться до Доминика и, похоже, начинает получаться: Ланди весело хмыкает.       — Да и в створе ты бы все равно его обошел, – с непоколебимой уверенностью продолжает Юлиан. – Ты великолепный финишер…       — Был когда-то…       — Не был, а все еще. Так что прекрати себя накручивать.       Доминик молчит пару минут, и за это время Юлиан успевает задремать, откинувшись на мягкую подушку. Но когда в отношении Ланди все было так легко?       — Он просто перестал бороться, вот в чем дело.       —Таааак, – Юлиан резко садится, и от этого на мгновение темнеет в глазах. Тряхнув головой, австриец перебирается на постель к Доминику. – Он просто проиграл, ясно? Не стал отстрачивать момент. Очередного слитого финиша карьера Шемппа могла и не выдержать.       Доминик хочет возразить, но Юлиан решительно целует его в губы, прерывая этот поток сознания. Ланди расслабляется, хоть и не сразу, позволяя Эберхарду углубить поцелуй.       — Такой аргумент намного убедительнее, – хрипло произносит Ландертингер, отстраняясь. Юлиан лишь смеется, качая головой. Если бы не усталость, его «доводы» могли оказаться куда более действенными. Но завтра еще масс-старт, нужны хоть какие-то силы.       Эберхард пытается перебраться на свою койку, но Ланди останавливает его. Не самая блестящая идея, но Юлиан послушно возвращается. На мгновение кажется, что во взгляде Доминика промелькнуло озорство, но Эберхард отгоняет от себя эту мысль. Абсурдно ведь.       — А стреляй я лучше, мы могли бы взять золото…       Юлиан протяжно вздыхает. Не показалось. Ланди усмехается, что никак не вяжется с его обличительными речами, и Эберхард понимает, что сон откладывается. На неопределенное время.