Второй шанс

      Неизвестно, сколько могут продлиться поиски этого острова, ведь шла уже третья неделя поисков, а результатов всё нет. «Остров где-то есть», — так утверждал капитан, успокаивая любопытных курсантов… Ребятам наскучила однообразная жизнь на корабле, но каждый старался потратить своё время с пользой, на время забывая о тоске.       Не сошлось. После той ссоры Алёна, несмотря на то, что простила Макса, будто бы отдалилась от него. Она часто задумывалась: а любит ли она его? Ещё осталась частичка разочарования в нём, да и само отношение к нему изменилось немного с того момента, как она узнала чуть больше о Германе. Она думала, что любит Макса, но отношения переросли лишь в обычную дружбу… Они расстались на другой же день после примирения. Макс изменился к ней, да и она перестала дорожить его верностью, как раньше. Она могла обратиться к нему за помощью, изредка ей казалось, что она чувствует что-то к нему, но проходило немного времени, она могла заняться любым делом и забыть постепенно о том, что чувствовала к нему ещё пять минут назад. Вспоминался его поступок и всё уходило прочь. И вскоре это чувство прошло…       Что же это? Всё чаще она начинала думать о Германе. Иногда он поглощал её мысли. Хотелось ли ей увидеться с ним? Столько времени прошло, а она до сих пор помнит о нём. Да, без него здесь всё как-то по-другому. Алёна ухмылялась и с грустью устремляла взгляд куда-то вдаль, вспоминая его. Зачем думать о том, кто так далёк от неё и даже не пытается связаться с ней?       Она думала о Германе, посещала нечасто его бывшую каюту, в которой всё стало как-то иначе после его ухода. Она могла часами ему, запечатлённому на фотографии, шептать всё что угодно, что терзало её и волновало, из-за чего она не спала по ночам. Всматриваясь в его лицо, она каждый раз замечала для себя его счастливую улыбку и говорила ему об этом. Говорила обо всём подряд: о том, что сегодня заболели рёбра, когда она долго спала на животе ночью и она думала, а не стало ли это последствием перелома или это она просто отлежала себе их, как это часто бывало раньше. Или о том, как ночью ей приснился очередной кошмар и она дословно, «во всех подробностях» рассказывала ему об этом. Говорила, какая красивая у него дочка, и что возможно она была такая же умная, как и он. Нет, не только это она говорила ему. Всякий раз, беседуя с его фото она понимала, что как бы там ни было, он не настоящий собеседник, не сможет понять её или поддержать по той причине, что не слышит. Временами именно из-за этого она посередине разговора убирала фотографию и подолгу не приходила к нему.       С каких пор ей стало так не хватать его? Она давно задавалась этим вопросом. Пару раз он приснился ей, рассказывал что-то едва различимое: какой-то бред или лекции по основам выживания на непонятные темы, стоя прямо напротив неё и наматывая верёвочку рации на палец. И она просыпалась, всё ещё слыша в голове отголоски его слов и пыталась додумать: а что бы он дальше сказал?       Этой ночью Алёне не спалось, в голову лез всякий бред, она бесполезно ворочалась с боку на бок, пытаясь заснуть. Ира и Вика уже вовсю спали и Алёна, злясь на саму себя, отшвырнула одеяло от себя и поднялась. Она обулась, подняла одеяло, снова со злостью кинув его на койку, надела толстовку с эмблемой «Бегущей по волнам» и вышла из каюты. Как обычно, все спят, одной ей не спится — это ужасно злит! Кутаясь руками в рукава толстовки, Алёна вышла на палубу и начала ходить по ней туда-обратно, а затем остановилась и начала смотреть на горизонт. Лунный свет озарял водную гладь далеко вокруг. Она, подставив лицо морскому свежему ветерку, на какое-то время выпала из реальности. В последнее время палуба для неё была единственным местом, где можно побыть наедине с собой и подумать о чём угодно, не боясь, что кто-то отвлечёт её от мыслей. Сейчас она наслаждалась шумом моря и думала, что несмотря на этот ночной холод, ей очень приятно стоять здесь.       Чья-то прохладная рука легла ей на плечо и слегка сжала. Алёна открыла глаза и отошла от ограждения, повернув голову в сторону. И слегка улыбнулась. Нет, не улыбнулась: улыбка тут же сошла с её губ, она побледнела и судорожно выдохнула, делая шаг назад. — Ну, ты чего? — раздался тихий добродушный голос, который она так давно хотела услышать, и которого ей не хватало. Резкий, с тёплыми нотками голос, от которого… не мурашки по телу пробежали, а как будто стало легче, словно именно этого ей не хватало всё это время. Да, это Герман. Но что он здесь делает? Алёна сделала ещё шаг назад и вжалась в перила, оглянувшись назад: в случае чего выхода не будет. «Зачем он пришёл? Что ему здесь надо? Чёрт, не надо было о нём думать — не пришёл бы!», — взволнованно думала Алёна, упираясь спиной в ограждение. Герман, удивлённый её реакцией, немного растерялся и просто стоял, не отводя от неё глаз. — Ты… Ты чего тут забыл? — набираясь смелости, произнесла Алёна, отталкиваясь от ограждения и делая шаг к нему. Она всмотрелась в его лицо и смягчилась, чувствуя, что сейчас он расположен к ней наиболее мирно. А Герман стоял и слегка улыбался. — Я… Нет, я ничего, почти ничего не забыл. Хотя, как сказать. Да, я пришёл кое-что сказать и заодно проверить тебя. Вижу, с тобой всё в порядке, такая же бойкая, как и у нас в гостях, да? — Герман усмехнулся, прищурившись. Алёна слегка нахмурилась, думая, что же он хочет сказать. «Надеюсь, он пришёл не за тем, чтобы сказать „я тебя люблю“? Будет нелепо с его стороны». — Тебе интересно, что я хочу сказать? — поинтересовался Герман, приобнимая её за плечо. — Да, было бы неплохо, если бы ты сказал сразу, а то вдруг кто тебя увидит: и мне влетит и тебе не поздоровится, — кивнула Алёна, посмотрев ему в глаза и задумавшись. — Ты, я смотрю не очень-то удивлена моим приходом, но не говори никому, что я был здесь, даже мои товарищи с подлодки не знают об этом. — Так это тайно? Хорошо-о, — протянула она. — Так что ты хотел сказать? — Ну, начнём. Вы плывёте на юго-запад от своей предыдущей стоянки, помнишь? — Да. — Так вот, — Герман покусал губу, потирая ладони. — Я бы не советовал плыть туда. Не нужно. — А что там? — Остров, — коротко и тихо произнёс Герман, в надежде, что она не расслышит. — Что там? Погоди, я не расслышала, давай ещё раз, — попросила Алёна. — Остров, — на выдохе повторил Герман. Алёна отодвинулась от него. — Остров? Ох… Далеко? Подожди, а Александр знает что мы… — она осеклась, решив не говорить ему о записи с чёрного ящика, но Герман понял её. — Как сказать «далеко»? Не знаю, может быть, ещё около месяца плавания, но я не уверен, — Герман пожал плечами и снова приблизился к ней, взяв за замёрзшую руку. — А что насчёт Александра, — Герман усмехнулся, — то твой отец хоть и мастер подобных конспираций, никто в этом не сомневается, но скрыть то, что у вас есть копия записи у него не получилось. У нас на лодке ведь не тупые собрались, думать умеем. Плыть столько времени в предполагаемых координатах… Александр ждёт момента, когда вы найдёте остров и потом влепит вам хороших звездюлей, если не большее. Я тебя предупредил.       Алёна, задумчиво хмурясь, покачивала головой. Она убрала руку из его руки и спрятала в карман. — Неужели всё так серьёзно, — упавшим голосом проговорила она, поражённо глядя на Германа, он промолчал, слегка кивнув головой. — Он шутки не шутит, скажи отцу всё, что угодно, поменяй направление судна сама тайно, но ни в коем случае не надо соваться туда, если хотите жить. — Но так же нельзя! Он неправ! Чёрт, когда он уже поймёт, что мы не отступим? — Когда получит ваши окровавленные головы, — сострил Герман и усмехнулся. Поймав на себе укоризненный взгляд Алёны, он подавил улыбку и посерьёзнел. — Да, ты права, но я не могу сделать ничего, кроме этого.       Алёна вытерла лицо руками и прошлась по палубе. Она думала над его словами. «А что я скажу отцу, если Герман просил не говорить о его появлении у нас? Что скажу? Надо решать, иначе всё! Терпеть не могу этого Александра!», — она обдумывала это. Герман следил за ней с лёгкой улыбкой и посматривал на часы. Да, ему тоже волнительно, что сейчас происходят такие трудности из-за какого-то клочка земли. Он снова посмотрел на часы, торопясь, чтобы никто не заметил его исчезновения. Он осторожно подошёл к ней и взял за талию, прислонив к себе. — Не нужно так волноваться: если ты всё сделаешь правильно, никто не пострадает, — успокоил он. — Но нам нужен этот остров! — А мне нужно, чтобы ты осталась жива! — ответил Герман, глядя ей в глаза. Алёна промолчала. Жить и ей хотелось. «Как быть, если знаешь, что тебе остаётся жить всего месяц? Что делать? Какие-то ничтожные людишки решают за тебя всю твою жизнь…». Она промолчала потому, что согласилась с ним, не найдя ответа на свой вопрос. — Торопишься? — наконец спохватилась Алёна, когда увидела, что он снова посмотрел на часы. Герман покачал головой. — Нет. Некуда и незачем. У меня ещё есть время, — он погладил пальцем её подбородок и заглянул в глаза. — Конечно, я пришёл не за этим, но я знаю, ты не с Максом, он тебя не ждёт и вы тяжело расстались, так почему бы тебе…       Он не договорил. Алёна оттолкнула его раздражённо. «Только этого не хватало!», — подумала она, снова разочаровываясь в нём, но разве это имел он в виду? Он лишь хотел поговорить с ней о чём-нибудь, как раньше, но её отталкивающий жест всё решил. — Торопишься. Ты знаешь мой ответ, ты пришёл сюда не за этим, так уходи, если хочешь чего-то ещё, мне же ничего не нужно.       Герман с досадой покусал губу. — Да, я совсем другое имел в виду. Поддержку. Но ты, я вижу, со всем справляешься. Знаешь, ты права, опять права. Я пришёл по делу и теперь мне пора. Только прошу, никому не говори, что я был тут. — Неужели это так уж важно? — отозвалась Алёна, отходя от него дальше, намереваясь уходить. — Да. — Хорошо, никто не узнает. Пока, — Алёна махнула ему рукой и начала спускаться. Герман кивнул и ушёл. Когда Алёна обернулась через несколько секунд, Германа уже не было, а ей хотелось сказать другое. О тех мыслях у него в каюте, но жаль, что она вовремя не вспомнила о них. Да и важны ли они? Надоело ей всё это, скорее бы всё закончилось, чтобы найти этот чёртов остров и не видеть больше ни Германа, ни Макса. Оба делают больно, сами того не замечая. Один вечно далёк от неё, другого она разлюбила из-за измены, сумев простить… Простить и отпустить, так говорят? Пылкой и недолгой была эта любовь, как бенгальский огонь. Красива, но угасла… Странно, но сейчас Алёна не жалела об этом. Усталая, она едва передвигая ноги от утомительного разговора, рухнула на койку и заснула. «Лишь бы не забыть рассказать отцу об …».