***
Утром следующего дня, я шла в торговый центр, куда вытащил меня Шастун. Поспать не даёт, гад. — У тебя есть пять минут чтобы объяснить, почему я тут и зачем так рано. Время пошло. — подходя к парню, сказала я. — И тебе привет. — улыбнулся он и вытащив руки из карманов джинс, обнял меня. — Чего такая злая с утра? — взяв меня под руку спросил Тоша, и завёл в ТЦ. — Ты ещё спрашиваешь? Девять утра, Шастун! Мне ночью на работу, если что. — В смысле? Ты не уволилась из клуба? — он остановился и нахмурившись, посмотрел на меня. Ему никогда не нравилась моя работа. Как говорил он сам: «Чёрт его знает, что на уме у этих пьяных идиотов». Я отрицательно покачала головой, опустив взгляд на носки своих кроссовок. — Аль. — строго сказал он. От такого тона у меня мурашки бегут по спине. — Так, всё. Закрыли тему, Антон. Это моё дело. — я отвернулась и пошла дальше. — Ну и не удивительно, что ты в обмороки падаешь! — догнав меня, возмутился Шаст. — Это было один раз! Один раз — не Арс. Строгость с его лица тут же пропала и он хихикнул. Главное — вовремя всё перевести в шутку. Возможно, все бы забыли об этой теме и спокойно выбирали Антону новые шмотки, если бы не одно но — мне стало плохо. Хотя нет — хреново. Я очень хотела перенести это состояние молча, но внимательный Антон сразу увидел, как я побледнела. Он начал допытываться, что со мной, но я не могла ответить. Мне и самой было интересно, что. Голова кружилась, в глазах потемнело так сильно, что я ничего не видела, мутило и звенело в ушах. Ноги подкашивались и, наверное, я бы упала прямо на пол, если бы не Тоша. Я мало что понимала, только почувствовала, что меня усадили на лавочку и похлопали по щекам. Через сильный писк в ушах я слышала взволнованный голос друга, не понимая, что именно он говорит. Пробыв в таком состоянии несколько минут я всё-таки вырубилась. Опять обморок? Ну нет, ребят, это уже даже не смешно.***
Такое странное состояние, когда не можешь открыть глаза, но всё прекрасно слышишь. В теле тяжесть, как будто оно залито свинцом. Даже пошевелиться не реально. Чувствую, что лежу на чем-то мягком, и что кто-то сжимает мою руку. Судя по запаху медикаментов, я в больнице. Всё очень плохо, да? — Доктор, что с ней? Это серьёзно? — словно читая мои мысли, спрашивает знакомый голос. — У неё анемия. — задумчиво отвечает мужской баритон. — Что? — Низкий гемоглобин. — тихо отвечаю я, не открывая глаз и облизываю пересохшие губы. — Аля! — резко вскрикивает парень и крепче сжимает мою руку. Я с трудом открываю глаза и осматриваюсь. Белоснежная больничная палата, капельница, которая поставляет какое-то лекарство мне в вену, у койки стоит мужчина лет пятидесяти в белом халате, что-то записывая в большой журнал, а рядом сидит Антон, смотря на меня обеспокоенным взглядом. Непроизвольно смеюсь, смотря в его перепуганные глаза. — Настроение хорошее, значит — жить будет. — улыбнулся врач. — Ну что, как самочувствие? — сев рядом со мной, спросил он. — Хреновое. — честно отвечаю я. — Ну ничего, полежишь недельку, прокапаем тебя, курс уколов назначим и будешь здорова. — очень добрая улыбка. Заразительная. — Ты знаешь, что такое анемия. Уже были проблемы с гемоглобином? Я киваю, рассказывая, что у меня он с детства низкий. Мужчина сидит в палате ещё минут десять, рассказывая о лечении и питании, больше даже Антону, нежели мне, а потом уходит, обещая зайти позже. — У тебя с детства пониженный гемоглобин, а ты питаешься кое-как и то через раз? Ты вообще как, дружишь с головой?! — отчитывает меня Антон, продолжая держать за руку. — Ой, ну не начинай. Жива же. — Со здоровьем не шутят, Лия. Анемия — это тоже опасно. Он долго читал мне нотации на счёт здоровья, моей безответственности и на счёт того, что теперь он будет следить за каждым моим шагом. А ещё, он пообещал, что если я не уволюсь из клуба, он сам добьётся, чтобы меня уволили. Забота — это очень мило и приятно, но не в этом случае. От его поучений меня спасла медсестра, которая пришла отсоединить капельницу и поставить мне укол. А ещё сказать, что время посещений закончилось. Шаст поцеловал меня в щёку и сказав на последок, что если я не буду есть — он сам меня убьёт, ушёл, обещая прийти вечером. — Парень твой? — улыбаясь спросила медсестра лет тридцати, наполняя шприц каким-то лекарством из маленького флакончика. — Не дай Бог. — засмеялась я, переворачиваясь на живот. — Просто друг. — Как-то уж сильно он переживал, для «просто друга». — с недоверием сказала она. — Ай! — вскрикнула я, когда иголка оказалась в моём теле. — Ну ладно, лучший друг. — исправилась я. — К тому же, он очень добрый. — За таким отношением скрываются гораздо большие чувства, нежели дружба. Это я так, по своему опыту. — она улыбнулась и вышла, оставив меня думать над её словами.