Крайности

Это было странно, но Криденсу даже без лишних уговоров позволили пользоваться на охоте луком. Впрочем, Грейвс сказал, что в этом не было ничего особенного – для отеля было главным поймать как можно больше одиночек, а для Криденса – иметь как можно больше дней в запасе. Ему дали один из тех луков, которые использовались на тренировках, а также дали двадцать стрел. Грейвс сам предложил помочь ему сделать крепление для транквилизаторов на каждую стрелу, и теперь они сидели на улице среди выстриженных в виде лабиринта кустов и наслаждались вечерним солнцем. Ну, или Криденс наслаждался солнцем. Персиваль не казался человеком, который вообще обращает внимание на такие мелочи. - Тебе нужно беречь стрелы. Если видишь, что они улетают недалеко или втыкаются в дерево, то убирай их обратно в колчан. Другие тебе не дадут, только транквилизаторы, а сделать самому стрелу довольно сложно. Криденс кивает головой, словно не имеет никаких возражений, хотя на самом деле в голове была тысяча вопросов. Что, если его кто-нибудь из одиночек прирежет, когда он будет пытаться выдернуть стрелу из коры дерева? Или, например, она улетит куда-нибудь далеко и он потеряется? Насколько сложно делать стрелы и поможет ли ему Грейвс, если они все-таки когда-нибудь закончатся? - Хорошо, - Криденс, наконец, выдавливает из себя одно единственное слово и смотрит на Персиваля, который закатал рукава рубашки и вырезал ножом тонкую кожаную ленту. Он поднимает хмурый взгляд на Криденса, словно почувствовав его сомнения, а потом едва заметно ухмыляется. - У тебя вино на подбородке, Криденс. И вообще, тебе не кажется, что в последнее время ты им злоупотребляешь? – теперь Грейвс усмехается даже слегка по-доброму, и Криденс почти сразу же отставляет бокал в сторону и трет пальцами свой рот. Ему не хотелось выглядеть человеком, который не умеет пить вино. Или вообще не умеет пить. Хотя он и правда понятия не имел, как употреблять алкоголь. Он не знал, что пьют со льдом, а что – без, не разбирался в сортах и на вкус даже не мог отличить сухое вино от полусладкого. - Мне просто нравится вино. Но я же не напиваюсь, - Криденс чувствовал – он звучит почти как алкоголик. Лицо Персиваля все еще оставалось немного насмешливым, и было ясно как день – никакие оправдания ему были не нужны. Это было предупреждение, а не упрек. – Мне раньше запрещали пить, а мне правда нравится вкус вина. Сейчас решил, что раз есть такая возможность, то глупо будет ее упускать. Особенно если меня в любой момент превратят в животное. - Тебе запрещал пить тот мужчина, с которым ты жил? Криденс снова берет в руки бокал, а потом делает сразу несколько глотков. Опьянения не было. Расслабленности – тоже. Лишь легкая тошнота и предчувствие, что к вечеру у него заболит голова. Иногда можно было выпить бутылку вина и чувствовать острое желание снова сходить в магазин, а иногда и пара бокалов не лезла. Сейчас был именно такой день. - Ну… Да. Он мне много чего запрещал, - Криденс мнется – ему не слишком хотелось про это рассказывать. Когда он оказался в отеле, хотелось – не просто так он упомянул про это в своей вступительной речи. Но тогда он еще не мог отойти от шока. Тогда он не знал, что здесь будет Грейвс. Если бы знал, то не рассказывал бы про это совершенно ничего. - Мне кажется, ты совсем не чувствуешь уважения к самому себе, Криденс, - Персиваль продолжал ножом что-то вырезать из кожи и дерева и почему-то не поднимал на него взгляд. Впрочем, он не выглядел смущенным. Скорее, чем-то озлобленным и раздраженным. – Такое ощущение, что вначале тебя мучили родители, а потом – партнер. Мне кажется, ты просто не умеешь себя любить. А еще о тебе никто не заботился. «Вы обо мне заботитесь» - Криденсу сразу хочется произнести эти слова, но он вовремя себя одергивает, потому что вряд ли бы это понравилось Грейвсу. Да и не так уж он о нем заботился. Поддержал в автобусе и помог с луком. С другой стороны, никто никогда ничего для Криденса не делал. - Не нужно меня жалеть, - он угрюмо произносит эти слова и смотрит на то, как жухлая трава уродливо выглядела через красное вино в его бокале. Даже оно не смогло сделать это место хоть немного красочнее. - Я и не жалею тебя. Мне просто хочется, чтобы ты себя полюбил, - Грейвс пожимает плечами, и в этот момент Криденс видит, что на спине чужая рубашка потемнела от пота. Наверное, ему было жарко работать на солнце уже сорок минут. Наверное, он устал. Наверное, следовало предложить ему воды со льдом - но Криденс боялся потерять даже одну минуту общения с Персивалем, и именно поэтому он не двигается с места и ничего не говорит про воду. Он вообще ничего не говорит. Потому что ему кажется, что если он хоть что-нибудь скажет, то сразу все испортит. Но Грейвса это не смущает – он снова немного улыбается, а потом берет бокал из рук Криденса и сам отпивает вино. - Ты красивый мужчина. В тебе есть что-то ранимое и одновременно сильное. И у тебя талант к стрельбе. Это уже повод тебя полюбить. Неожиданно Персиваль осекается, словно сказал что-то лишнее, а потом слишком сильно наклоняет голову, возвращаясь к работе. Выглядело это так, словно он случайно признался ему в любви. Хорошо, что рядом не было официантки, которая предложила бы им ключ от номера для двоих. - Смотри, - Грейвс после десяти минут молчания, наконец, поднимается на ноги, а потом садится на лавочку рядом с Криденсом, держа в руках стрелы. – Сюда ты вставляешь заправленный транквилизатор. Потом застегиваешь здесь, чтобы он не выпал. Если кого-то поймаешь, то снова отстегнешь, вытащишь, а потом… Ты меня слушаешь? Криденс ни черта его не слушал. Грейвс был слишком близко – непозволительно близко, и Криденс смотрел то на его глаза, то на его губы. У него был цвет глаз, в котором не было ничего необычного – но для Криденса он казался самым красивым и впечатляющим на планете. У него были совсем обычные губы и подбородок с щетиной, но Криденс больше всего на свете мечтал его сейчас поцеловать. Грейвсу это бы не понравилось. - Да, я… Еще минуту. Он продолжает разглядывать чужое лицо, пока Грейвс терпеливо смотрел на него в ответ. Криденсу кажется это хорошим знаком, и он тянется к его лицу, чтобы провести кончиками пальцев по подбородку. Колючий. Колючий, как и сам Персиваль, но ему нравилось. Зато губы на ощупь у него были мягче, чем у самого Криденса – и он, наконец, тянется к нему своими губами. Слишком быстро, чтобы Грейвс не успел отстраниться – впрочем, это не было даже похоже на поцелуй. Скорее, прикосновение плотно сжатых губ к другим губам, но Криденс пока не собирается давить. Ему не хотелось спугнуть. Ему хотелось, чтобы в следующий раз все было просто более открыто и интимно. Он терпеливый. Он дождется. Персиваль медленно отстраняется, некоторое время лишь молчит, а потом передает ему в руки стрелы. Криденс резко вздергивает голову, ожидая, что его сейчас оставят одного, но Грейвс никуда не уходит. Молча сидит рядом с ним и крутит в своих руках небольшой нож, которым вырезал отверстия для патронов. - Это странно, мистер Грейвс, - Персиваль вопросительно смотрит на него, повернув голову, но Криденс продолжает разглядывать свои колени, на которых все еще лежали стрелы. – Все ищут себе партнера по недостаткам, но это же странно. Осанку можно исправить. Шрамы – стереть лазером. Хромоту вылечить, а от раздражительности пить таблетки. Грейвс расплывается в мягкой улыбке, а потом протягивает руку к его волосам. - Я рад, что ты начинаешь мыслить не так категорично, - он поглаживает волосы на его затылке, а Криденс продолжает перебирать пальцами на своих коленях. – Не люблю крайности.