***
Этот день отчетливо помню я, как будто бы он пробил брешь в моей неплохой памяти. Утро началось, как обычно, что было весьма приятно. Я не просыпался с первым лучом, как это делала половина всего человечества. Для моей работы еще было время, поэтому я свободно вставал в десять часов. К этому моменту я полностью включался в жизнь, шел умываться, завтракать, и к полудню дверь моего дома крепко закрывалась на три замка. Я не был параноиком, но создатель двери — возможно. Дневная прогулка всегда окрыляла разум и поднимала настроение на планку выше; моя походка была расслаблена, лицо — безмятежным, волосы развевались на теплом ветру — на дворе царил веселый июль. Окраина города действительно была окраиной города, и для того, чтобы добраться до центра, требовалось сесть в автобус, спуститься в метро, и это, по сути, было увлекательным занятием. Хотя у меня и была машина, но в свободное время я не брезговал неплохой прогулкой. Так я добирался до здания своего лейбла, вежливо приветствовал секретаршу, подписывал несколько нужных бумаг, отдавал тройку идей на последующую реализацию и получал свой чек. Дальше, куда бы я ни пошел, я везде получал порцию повседневной радости и счастья. Моим лучшим другом, а точнее — одним из моих лучших друзей был Патрик, к которому я иногда заглядывал на работу. Это прискорбно, но он лишь разбирал скучные бумаги всегда, когда бы я его ни застал. И всегда это были весьма важные и ценные бумаги, так что отвлечь его получалось с трудом. — Мистер Стамп, немедленно в мой кабинет, и прихватите с собой заявление об увольнении! — крикнул я важным и повышенным тоном, так что Патрик резко вздрогнул и подскочил со своего стула, роняя ручки и рассыпая скрепки. — Но я же… — он повернулся, и я видел, как в его глазах застыли страх, отчаянье и ужас. Но увидев мое лицо, Стамп сильно покраснел и тут же стал серьезным. — Уэй! Ах ты… чертов поганец! Нельзя же так пугать! Я весело рассмеялся, потому что эмоции и наивность этого парня всегда были бесценны. Патрик работал как раз в таком офисе под названием «каморка», которые собой напоминали серые кабинки туалета, обляпанные разным, откровенно говоря, дерьмом, что было поистине странным для меня, ведь такой фантастически удивительный Стамп резко контрастировал с местом своей работы. -Ну что, док? Есть ли смысл заниматься тем, чем заниматься боишься? — шутливым тоном спросил я, но затрагивая весьма серьезную тему. — Ох, давай без твоих остроумных высказываний, — отмахнулся Патрик. — Ты как раз вовремя пришел, как и всегда, к обеду. У меня есть два часика. Так куда сходим? — Может, за Даллоном? Его смена как раз сейчас и заканчивается, — предложил я, и Стамп был вполне согласен. Всего нас было трое — трудяга Пат, флегматик Даллон Уикс и я, Джерард Уэй, который всегда приходил вовремя. Даллон работал хирургом в дорогой частной больнице чуть подальше офиса Трика, поэтому через полчаса мы уже сидели в приемной Уикса, улыбаясь девушке-секретарю, сидящей за своей «компьютерной работой». Везде одни секретарши… — Кофе? — предложила девушка, и на пришитой к ее рубашке бирке я заметил — «Тина Поркинс». Она была не дурна собой, возможно, моложе меня, с красивой фигурой и формами, весьма строгими чертами лица и длинным острым носом. Зато ее глаза сверкали невероятно по-детски, на щеках играли веснушки, и волосы сияли натуральным золотом, поэтому я, обворожительно улыбнувшись, подмигнул девушке. Изрядно покраснев, она убежала к кофе-машине. — Неплоха, — протянул я самозабвенно, и Патрик, дернувшись, посмотрел на меня так, будто я был пришельцем. — Это же секретарша Даллона, — укоризненно произнес он. — Ну и что? Все равно он меняет их чуть ли не каждый месяц, — ответил я, продолжая следить за действиями мисс Поркинс. Пока мы со Стампом наслаждались кофе, прошло еще пятнадцать минут, и вскоре из кабинета вышел Уикс с измученной физиономией. Иногда мне казалось, что я единственный счастливый человек в нашей компании. — Даллон! — мы вскочили с мягких сидений и подошли к парню. — Привет, ребята, — по голосу можно было понять, что Уикс безумно устал. — В чем дело, док? — я обеспокоенно похлопал друга по плечу. — Да так, ты же знаешь… тяжелая сменка. Вытаскивал из пожилой женщины шар для боулинга… — Ничего, сейчас отдохнём, — перебил я его. И с чего же начинается хороший компанейский отдых? С чего начинается каждая вечеринка? С чем интереснее всего смотреть любой фильм, даже самый неинтересный? Конечно же, я говорю про хорошую огромную пиццу с тщательно прожаренной хрустящей корочкой. Самая вкусная пицца, без сомнений, делалась в пиццерии «У Рэймонда», где заправлял всем наш общий друг Рэй Торо. — Хола, мис амигос! — донеслось из-под прилавка с кассовым аппаратом, и не успели мы и шагу от двери ступить, как тут же мохнатая голова мелькнула перед глазами. — Привет, Рэй! — дружелюбно протянули мы. — Нет местечка для нас? — Пур десграсиа, — Торо махнул рукой, и мы грустно опустили головы. — Сегодня безумный наплыв посетителей. Однако для друзей… — мужчина хитро сощурил глаза и указал нам на столик в самом углу кафе. — Присаживайтесь, амигос! Пока Рэй хлопотал по заказам, наша компания удобно устраивалась за небольшим столиком, изучая меню. Конечно, мы знали его уже наизусть, но все наши действия — словно нерушимая традиция для нас. — Иногда он перебарщивает с испанским, — сетовал Стамп. — Он же пуэрториканец, а не Торро. Да и работает он в Америке, а не в Испании. Я и Даллон лишь переглянулись, ответив на слова Патрика молчанием. Заказав одну пиццу и три картофеля, мы терпеливо ожидали еду, переговариваясь друг с другом о повседневных мелочах. — Как твоя работа? — поинтересовался Даллон у Трика, на что парень ответил тяжелым вздохом. — Все мучаюсь с годовыми отчётами. Скука смертная… — Не хочешь сменить работу? — спросил я с нескрываемой надеждой. — Да нет, — Стамп нервно хохотнул. — Бухгалтером быть не так и скучно… нормально. Я думаю… — он замялся. — А ты как, Джер? — Потихоньку, — ответил я. — Все пишу песни, подрабатываю. На жизнь хватает. Мы со Стампом пронзительно взглянули на Даллона, отчего тот немного смутился. — О твоей работе мы говорить не будем, — решил я, на что Уикс кивнул. Он и сам не желал пересказывать все ужасы своей жизни. Видимо, с деятельностью повезло лишь нам с Рэем. — Буен провеччио! — воскликнул Торо, и перед нами упала внушительных размеров пицца, разделенная на шесть кусков, три порции картошки и три колы. — Знаю ваши вкусы, как свои пять пальцев, — сказал Рэй и тут же скрылся из виду. С этим парнем мы познакомились довольно-таки давно. И при довольно-таки неловких обстоятельствах. Опуская тему первой с ним встречи, скажу, что знаю его вдоль и поперек, хоть и не так хорошо, как он знает меня. Рэй родился и жил в плохом районе, проводя свое детство в чуть ли не вечном домашнем заточении. Но это было действительно удивительным, ведь Торо обладал живой речью, жил на «высоких скоростях», и мало кто мог четко видеть его лицо, ведь он то и дело летал, светя кудрявыми волосами. Когда мы познакомились, у него уже был этот ресторанчик, хотя больше похожий на заброшенный сарай, но, что ясно и без моих слов, Рэй всегда мог найти золотую жилку. Теперь это очень популярное заведение по выходным держало для нас свободный столик. Патрик ушел на работу чуть раньше, ибо его обеденный перерыв вот-вот должен был закончится, а мы с Даллоном еще долго гуляли по городу в своей излюбленной спокойной манере. Нет, мы не были похожи на скучных стариков, мы умели веселиться, ведь в нас играли золотые годы, но чаще всего мы любили просто наслаждаться жизнью. Так она становилась еще слаще. Уикс любезно подвез меня до дома к полуночи, и я, уже изрядно подвыпивший «элитного» коньяка, пошел к двери на подрагивающих ногах. Связка ключей всегда была в карманах моей куртки, но я все никак не мог их найти. Опираясь на кирпичную отделку входа, я похлопывал по куртке. — Ну где же вы, ключики? — я пьяно посмеялся. Тут мой ботинок по неуклюжести случайно поцеловался с холодным железом двери, и та, заскрипев, медленно отворилась. Я потеряв челюсть от шока, внезапно отрезвел и внимательно вгляделся в замки — никаких поломок, царапин или чего-либо еще. — Я что, забыл закрыть дверь? — мои глаза с каждой секундой становились все шире. — Да невозможно… И тут в доказательство невозможности мои ключи нашлись в карманах брюк, весело позвякивая. Я все не мог понять, как такое случилось, что моя «танковая» дверь была раскрыта, словно в притоне. Догадки назревали одна за другой, поэтому я просто вошел, не желая больше терять времени. Даже из коридора я заметил, как на кухне ярко горел свет, и оттуда же доносились весьма противные звуки чавканья. Кто-то гремел моими кастрюлями! Схватив дубовую трость, я аккуратно и тихо, словно шпион, стал подкрадываться к кухне.***
В глаза ударил яркий искусственный свет, но все почти сразу же приобрело прежнюю чёткость, и я увидел чью-то, с позволения сказать, задницу, обтянутую мешковатыми дешевыми джинсами. Мой. Холодильник. Был. Открыт. И. Кем-то. Обворовывался. — Ааа!!! — с победным кличем я накинулся на вора, прикидывая в уме, кто же мог нанести мне такой неожиданный визит. Родители точно были дома, брат не носил таких вещей; друзья, девушка?.. Девушки, к сожалению, у меня не было. — Стой! — истошно заорал мужик, и я реально остановился, занеся руку с тростью в опасной близости с его головой. Хлопнув дверцей холодильника, ко мне повернулся чавкающий парень с набитыми едой щеками. Он быстро дожевал пищу, его глаза истерично осматривали дубовую трость и мое застывшее тело. Сглотнув, он отряхнул руки и проморгался. — Уэй! — воскликнул он наигранно-восторженно и сделал то, чего я вообще не ожидал от взломщика — прижался ко мне всем телом, как грудной младенец к матери. Он был ниже меня на голову и казался маленьким ребенком. Но это безобразие стоило заканчивать. — Вы не могли бы… — я грубо скинул его руки с моей талии. — Я вас не знаю. — Что? — в его больших глазах будто засверкали слезы обиды. — Джерард, ты чего? Это же я, Фрэнк!