Практика

Когда меня спрашивали, кем я хочу стать, когда вырасту, я пожимал плечами и улыбался с таким видом, будто что-то натворил. А творил я что-то всегда. Каждый день, иногда и ночью, но это когда стал уже постарше и твердо решил, что буду жить так, как захочу, а родители не будут решать за меня ничего. И кто бы мог подумать, что я стану возиться с такими же маленькими идиотами, каким я сам был когда-то. Правильно, никто так подумать не мог. И сейчас, когда я стою перед стеной, которая вполне могла бы сойти за многомиллионный шедевр современного искусства, мне предательски стыдно, но я чувствую, как разбойник школьного возраста в моей душе ликует. Ладно, начнем со всего по порядку. Привет, я Грантер, мне 23, и сейчас я прохожу практику, потому что не знаю, в каком состоянии я тогда был, но решил стать учителем. А самое забавное во всем этом то, что мне понравилось работать с детьми. Конечно, объяснять им заумные вещи из истории искусства или говорить о правильной анатомии человеческого тела на рисунке является делом совершенно бесполезным. Они хотят пачкать свои маленькие ладошки краской и оставлять этот «автограф» на всем, до чего смогут дотянуться. Да, и на мне тоже, и друг на друге. Иногда это начинает надоедать, но у меня уже есть пара приемчиков, чтобы их успокоить и заинтересовать. Мы рисуем их любимые игрушки и карикатуры на учителей, которых они считают «плохими». Наверное, у нас самые шумные занятия, но я хочу, чтобы они хоть чему-то научились, и хорошо бы, чтоб не возненавидели меня. Если честно, я думаю, что из меня не самый лучший учитель. Я не умею быть строгим и повышать голос, иду на поводу даже у маленьких детей, которые с завидной регулярностью вытягивают меня проводить занятия на улице. Когда я повторяю себе, что они чертовы дети, они должны веселиться, в моей голове всплывает памятка о том, что им уже лет по двенадцать, и некоторые особо отличившиеся вместо животных лепят мужские половые органы. Эй, Эр, вспомни себя. О да, я был еще хуже. А кое-кто думает, что я на одном уровне с ребятишками и сейчас. Этого кое-кого не любят многие в классе, с завидной регулярностью пририсовывая усы и фингалы его комиксовому изображению в моем исполнении. О, мсье Анжольрас, если бы вы только знали… Вот этот красавчик в мятой рубашке с длинными ресницами единственный, кто способен вывести меня из равновесия. Мое мнение о нем меняется каждый день. Первый шаг к решению проблемы – признаться самому себе, что проблема существует. Признаю, что я люблю и ненавижу его. Пару раз даже нарисовал этого ангелочка в очень античном виде, но этого никто никогда не увидит. Эти мысли чаще всего противны мне самому, но что я могу с собой поделать? С виду он слишком хорош. Даже кофе проливает грациозно. И мне нравится смотреть на эти непослушные завитки волос и…Ладно, ладно. Больше всего мне нравится, когда он не высыпается. Я просто в умилении! Но это только я, ученики то его начинают ненавидеть с удвоенной силой, потому что в классе он гребаный тиран. Спрашивает с ребят больше, чем им положено знать об истории в их возрасте. Знаешь, Анжо, не все такие гении, как ты. А дети уж точно хотят жить мечтами о светлом будущем, а не мыслями о прошлом, умытом кровью и десятком мужиков с одинаковым именем и разными датами жизни. Пару раз мне удавалось видеть, как он ведет уроки. Класс боится шелохнуться! Хотя, надо признать, рассказывает он неплохо. Или это мне так кажется? Но даже если я снимаю свои розовые очки, то все равно становлюсь похож на дурачка, когда он что-то говорит мне. Мне нравится этот голос. Не слишком низкий, но уверенный. Я бы пошел за ним куда угодно, правда! Когда мы обедаем в учительском кафетерии, он никогда не садится со мной. Вернее, никто не хочет сидеть со мной. Я представляю собой именно то, что называют «не слишком хороший студент». Никто не верит, что я способен стать хорошим учителем. Если честно, я пришел в эту школу только по одной причине, ну, вы знаете, что это за причина. И эта причина пару дней назад снизошла до меня, спросив разрешения присесть рядом. Пластиковый стаканчик с кофе в тонких пальцах. Еда чуть не вывалилась у меня изо рта. Боже! Я так неловко себя почувствовал, когда пробубнил что-то, а он сел рядом, с этой его грацией и холодным взглядом. Но моя попытка завести беседу провалилась не просто с треском, это было похоже на землетрясение. То есть, Анж, конечно, отвечал мне, но все в нем говорило, что я противен ему. Когда мои мучения были закончены, я залпом допил кофе, ставший уже холодным и противным на вкус, и выбежал из кафетерия, а затем и из здания школы. Стоя спиной к стене, я вытащил пачку сигарет из кармана. Кажется, будто я тысячу лет уже не затягивался с таким удовольствием. Плохие привычки они на то и плохие, чтобы ощущать себя немного круче и увереннее, чем ты есть (но ученикам я всегда говорю обратное). Если раньше на меня всегда снисходило вдохновение, когда в легкие попадал едкий дым, то сейчас меня осенила либо лучшая, либо самая провальная мысль в моей жизни. И мы возвращаемся к тому, с чего и начали. Я стою у стены, заботливо разрисованной моими учениками. Слава всем богам, что тут хотя бы нет нецензурных выражений и прочего непотребства, зато есть еще один непередаваемо прекрасный портрет объекта моего тайного обожания. Золотой венец волос тут очень похож на вермишель быстрого приготовления, зато брови невероятно похожи в своем стремлении сойтись на переносице под влиянием раздражения и врожденной суровости. Чувствую, как краснеют мои уши, а сам хихикаю, как один из учеников. Вот-вот прозвенит звонок, толпа мальчиков и девочек выбежит с радостными криками из кабинета и направится скорее вниз, а потом и домой, ведь занятия наконец закончены, можно вздохнуть. Но не мне. Я не знаю, чего точно мне ожидать. Сейчас я сознательно ставлю себя под угрозу вылететь из университета и навсегда лишиться возможности нести знания в массы детских умов. А могу заполучить его внимание. И тогда мое сердце будет биться, как никогда раньше. Ведь это не просто влюбленность, не просто обожание, я знаю. У меня никогда еще не было первой любви. Наверное, у этого красавчика с лицом каменного изваяния, тоже ничего такого в жизни не происходило. И вот сейчас он выйдет, вслед за учениками, а там буду стоять я… - Твой подход кажется мне интересным. В этом есть что-то… революционное. Этот голос за спиной. И он не такой уж и холодный. От этого я ощущаю жар на своих покрасневших ушах и щеках еще сильнее. Медленно поворачиваюсь, а он улыбается. Улыбается мне? Не знаю, что сказать, но он берет все в свои руки. - Может кофе? Только не в здешнем кафетерии, тут он ужасен. Идем, я знаю одно неплохое место совсем рядом. *** Чувствуете, что история кажется какой-то незавершенной? Ага, все правильно. Стена так и сохранила память о моих учениках, и обо мне немного. А мы с успехом завершили практику, но решили, что не хотим работать в школе, потому что он был слишком суровым, а я полной его противоположностью. В учителе должно быть какое-то равновесие. Зато теперь у нас появилось много времени, чтобы узнать друг друга получше. Я надеюсь, что из этого что-то выйдет. А вы?