Креативное самоубийство

Роумен сунул курьеру крупную купюру, отмахнулся от сдачи и задвинул дверь, попутно мрачно вспомнив, сколько раз уже приходилось вставлять стекла в этот понтовый, но бестолковый фасад, и усмехнувшись при мысли, на хрена тут вообще было делать вход при таком количестве любителей ходить прямо сквозь стены. - Сколько с меня? – осведомилась Цири, шаря по карманам. - Вряд ли тут у вас, конечно, принимают новиградские кроны. Но золото вроде много где в ходу. Держи вот, не люблю оставаться в долгу. - По мне что, похоже, что у меня мало денег? – искренне удивился Роумен, насмешливо глядя на ее протянутую ладошку с несколькими монетами и демонстративно не предпринимая попыток их взять. - Вот уж этого добра… Жаль только, что за них ни хрена толкового не купишь. - Те, у кого их нет, так не считают, - Цири ссыпала деньги назад в карман и с удовольствием вгрызлась в пиццу, тут же перемазавшись расплавленным сыром. Интересный какой рецепт, вроде пирога со всякой вкусной всячиной, но без крышки. Надо запомнить да Лютику пересказать – пусть в меню "Хамелеона" включит. - За постой я с тебя тоже ничего не потребую, - помолчав пару секунд, уточнил Роумен. – Гостевая спальня сейчас свободна. Он поймал себя на том, что ему не хочется оставаться в доме одному. В последнее время он как-то привык, что здесь постоянно кто-то толчется, даже при том, что новых слуг он после смерти Конвэя и Анны так и не завел. То Питер – mi casa и все такое. То Энни, в основном незваным, а после некоторых событий – еще и нежеланным гостем. Еще совсем недавно тут жили отвоеванная-таки у психованного Спивака Надя и Надина нянька – девица, между прочим, поглядывала на молодого, красивого и богатого отца-одиночку с явным интересом, но тот факт, что она отдала ребенка Питеру и Роумен ее за это чуть на пинках не вынес за границы округа Хемлок, мягко говоря, не поспособствовал развитию отношений. А особенно претило оставаться в пустом доме сегодня, в подобном настроении и при том, что могла быть альтернатива. Эта сероволосая девчонка была занимательная и, что особенно ценно, совершенно без двойного-тройного дна, подпираемого бурлящим под ним дерьмом. С ней было до странного легко, даже при том, что она продолжала любопытничать и перла при этом тараном. Она, со своим нахально-уверенным голосом, ехидным прищуром и манерой смотреть собеседнику прямо в глаза, безотчетно вызывала доверие, и в смысле этого доверия Роумен запросто пустил бы ее и в хозяйскую спальню. Где, не исключено, даже не попытался бы трахнуть. Что совсем уж удивляло. Он вспомнил странную, яркую, почти болезненную радость от ее заботливых прикосновений, которую испытал там, в лесу. Да он был бы счастлив, если бы она просто посидела рядом, пока он заснет. Только не знал, как об этом попросить. На секс развести и то было бы легче. Привычнее, что ли. И как-то… раз в тысячу менее интимно. - Ну так, - напомнила Цири, словно почувствовав, что он думает о ней. – Питер. Ребенок. Расскажешь? - А мы можем поговорить о чем-нибудь, от чего не тошнит? – вздохнул почти сдавшийся Роумен, беря еще кусок той пиццы, что без лука, и педантично, с преувеличенным вниманием к процессу сворачивая его в удобную для поедания трубочку. - Ну, мне показалось, у тебя большие проблемы, которые хорошо бы порешать. И я могла бы помочь. Действительно могла бы – меч я, знаешь ли, не для понтов ношу. - С чего ты взяла, что мне надо помогать? – удивился Роумен и, подумав, добавил то, что интересовало даже больше: - И нахрена тебе вообще оно сдалось, ты же меня первый раз в жизни видишь. - Потому что я вижу, что сам ты не справишься, - рассудительно пояснила Цири. - Задора нет. Диагноз был точнее некуда. Задора не было даже чтобы его оспорить. - А насчет того, почему… Никто не имеет права отнимать ребенка у отца, если только отец не полное дерьмо, - она произнесла это так убежденно, словно в этом для нее было что-то личное. - Рад, - Роумен сполз задом на самый край стула и, осторожно и постепенно расслабившись, развалился на нем, - что к концу первого часа знакомства ты не считаешь меня полным дерьмом. - На полное ты не выглядишь, - усмехнулась Цири. – Хотя и на дерьмо, честно говоря, тоже. – Красивый, несчастный, саркастичный, замученный. - Выглядишь ты, на самом деле, так, как будто тебе неплохо бы лечь, пока не упал. - Вот да. Может, завтра поговорим?.. – он почти жалобно взглянул на нее снизу вверх. Что вот у нее за манера есть стоя, как лошадь, он же предлагал ей стул... - С этим надо бы ночь переспать.