Письма

Впервые вижу тебя — британка, красавица, милая, только лжет. Но если уж спас, то тогда давай-ка и дальше веди себя хорошо. Ты просишь вести тебя в это гетто — то самое, где я почти погиб. Зачем же, Юфи, зачем же это, беги отсюда, скорей беги! А ты защитила меня от века упреков в мой адрес, что опоздал. «Не троньте этого человека!» — в словах девчонки звучит металл. Когда я понял, что ты — принцесса, подумал, что я тут уж точно ноль и мы персонажи дурацкой пьесы, где мне отведена эта роль. И я вспоминаю тебя так часто, за день раз пять или раз сто пять. О Юфи, за что же я так несчастен, за что решили меня распять? Я лгал тебе так, как лгал бы Иуда, и ненавидел себя за то, что у Ллойда не вышло этого чуда, хотя откуда и как? Зато ты верила мне — умирала быстро, ты не ищи меня, не ищи. И будто снова я — сын министра, твой самый верный и прочный щит… Тогда я впервые заплакал, знаешь, так легче — и легче напиться в хлам, чем знать, что душа твоя умирает и в этом повинен ты сам. Ты сам. Кровавой Принцессе не должны мессы, твоя могила — здесь, на краю. Я ненавижу кладбища — место, где ты мертва, ну а я стою здесь у могилы, в обличье Зеро, да, я убил его, я убил, только скажи, существует мера пресечения зла для его любви? Каждую ночь за бутылкой виски — да, я, наверное, так сопьюсь, — я сочиняю для тебя письма, в которых в своей любви признаюсь. Деталь для найтмера — и к тому же, больше не нужен — я очень рад. Мой мир теперь до предела сужен. Давай разделим на двоих Ад.