Trust me and take my hand/Доверься мне и возьми меня за руку
14 ноября 2017 г. в 12:56
Стив перезванивает сразу же, потому что в голове появляется мысль о том, что могло случиться что-то серьезное. Потом он вспоминает, что еще и семи нет и кладет трубку после нескольких гудков, прекрасно понимая, что Баки в это время не то, что к телефону подходить не будет, он даже не услышит звонка. И он думает, еще раз набрать или нет, но паранойя понемногу отступает.
Что могло произойти?
Он долго смотрит на пропущенный звонок: Баки звонил ему в два сорок два, видимо, ложился спать. Его губы растягиваются в слабой ухмылке. Интересно, что же заставило его это сделать? В любом случае, что бы ни было, настроение у Стива поднимается настолько сильно, насколько это вообще возможно.
Губы то и дело растягиваются в довольной улыбке, в наушниках играет любимая музыка, он все не может перестать думать об этом пропущенном звонке. Он даже пробегает больше, чем обычно, увлекшись мыслями и поисками причин. Можно ли считать это слабостью?
Даже уже знакомая на лицо официантка в кафе возле дома подмечает его приподнятое настроение, а он, улыбаясь ей, отвечает, что этот день слишком хорош, чтобы ходить понурым.
И Роджерс хотел дождаться двенадцати, прежде чем звонить Баки еще раз, но тот перезванивает сам чуть раньше. Стив к этому времени уже в больнице и как раз собирается зайти к Тони.
Он достает телефон из кармана формы и подносит к уху, не глядя на экран, как всегда делает это на работе.
— Слушаю, — на ходу произносит он, в трубке слышится шуршание, а потом ответ:
— Стив. — Роджерс сразу же замедляет шаг, пока вовсе не останавливается возле палаты Старка.
— Бак, — тихо выдыхает Стив, начиная улыбаться. — Ты звонил ночью.
— Я… — он прерывается, вновь слышится какое-то шуршание, а потом болезненный стон.
— Бак, все нормально? — встревоженно спрашивает Стив, начиная хмуриться. — Бак?
— Да-да, — тот говорит явно в нос. — Я, кажется, умудрился заболеть за вчерашнюю ночь… — голос у Барнса и правда хриплый, но Роджерс думал, что это из-за того, что тот только проснулся. Теперь он отчетливо слышит, как тот сопатит.
— Что болит?
— Просто простуда, думаю, неважно, — сразу отвечает Баки. Они молчат несколько секунд, а потом в трубке слышится еще один выдох.
— Я привезу лекарства, — уверенно говорит Стив, прежде чем вообще думает, надо ли это говорить. Он по привычке ждет, что Баки будет долго молчать, а потом скажет ему нет, начнет отговаривать так же, как в начале их странной связи частенько делал, но тот отвечает почти сразу же.
— А работа? — Роджерс приподнимает брови. Это странно. Не похоже на обычное поведение Барнса.
— Я слышу, что у тебя насморк. Что кроме него? — спрашивает он, игнорируя вопрос.
— Что-нибудь от головной боли прихватишь? — Действительно. Баки не собирается его отговаривать. Что-то явно происходит.
— Конечно, — говорит Роджерс. — Возьму, Бак.
— Хорошо, — отвечает Баки. Почему-то Стиву кажется, что тот улыбается прямо сейчас. — Спасибо, Стиви.
— Скоро буду, — обещает Стив и кладет трубку.
— И где это ты скоро будешь? — Стив вздрагивает и резко оборачивается. Позади него стоит Сэм. На нем привычная зеленая форма хирурга, он с небольшим прищуром смотрит на него, а Роджерс вздыхает и качает головой.
— И как долго ты стоишь за мной? — с укором спрашивает он, а Сэм пожимает плечами.
— Где-то после слов «я привезу лекарства», итак, я здесь, кроме меня у тебя друзей нет. Старка не считаю, потому что он и так в больнице. Кто заболел, Шэрон? — И Стив, конечно, даже не думает врать Сэму, но тут как тут появившаяся Шэрон, которая пролетает пулей мимо него, не поздоровавшись и даже не взглянув, сразу же заставляет Сэма приподнять в удивлении брови и перевести взгляд обратно от девушки к нему. — Так. И не Шэрон, судя по всему. — Сэм по-настоящему удивлен, а Стив чуть разводит руками.
— Это эм… долгая история, — говорит Роджерс, а Уилсон чуть приподнимает бровь. — Ладно, не долгая, я поговорил с ней и сказал все как есть, — честно отвечает Стив, а Сэм лишь со вздохом качает головой.
— Я, в общем-то, догадался, — говорит Сэм с укором глядя на него. — Сам знаешь, как поступать, но все же зря ты так. Зато у меня отпал вопрос, к кому ты едешь.
— Мне надо зайти к Тони, — отвечает Стив, меняя тему и улыбаясь ему. Он понимает, что конечно Уилсон догадался, к кому он едет. Так же он знает, что тот вряд ли одобряет то, что случилось с Шэрон, но Стив чувствует, что сказать ей правду было единственным верным решением.
— Как будто бы твои мысли сейчас о нем, — фыркает Сэм и хлопает его по плечу. — Увидимся, приятель. — Роджерс кивает ему, а Сэм проходит дальше по направлению к своему отделению.
Стив смотрит в его спину, потом опускает взгляд и заходит в палату Старка. Первое, что говорит ему Тони, это то, что он устал здесь лежать и скоро сбежит из больницы и украдет его самого в придачу, чтобы скучно не было.
Баки смотрит на себя в зеркало и медленно чистит зубы. Под его глазами синяки от того, что он проснулся от собственного чиха в шесть, а заснуть уже не смог из-за забитого носа, щеки немного впали, а цвет кожи стал каким-то бледным.
Наверное, прогуливаться ночью все же было глупой идеей. И ложиться спать мокрым и голым тоже.
Выглядит он, мягко сказать, не очень, и совсем не уверен, что хочет, чтобы Стив видел его в таком виде, но он уверен в том, что сам очень хочет видеть Стива.
Он сушит полотенцем мокрые после душа короткие волосы и надевает спортивную одежду, темные шорты и белую безрукавку, сопровождая все свои действия гребаными чихами. Голова болит нещадно, а дома ничего, кроме нескольких таблеток аспирина нет. Аспирин, впрочем, помогает тоже плохо.
Баки не был уверен, зачем все-таки позвонил, то есть, он понимал, что хотел этого, но не знает, что бы ответил, если бы Стив спросил причину его звонка. Стив перезвонил утром, Баки думает, что как проснулся, так и позвонил, но он не успел взять и решил немного прийти в себя, прежде чем говорить с ним.
Позже, он прошел все пять стадий принятия неизбежного, от отрицания самого факта простуды и до ее непосредственного принятия и решил, что надо Роджерсу все-таки перезвонить.
Он слышит скрип открывающейся входной двери, когда лежит на диване и ни много, ни мало страдает от головной боли. Хочет встать, но сил и скорости хватает только на то, чтобы приподняться на диване.
— Бак, это я, — громко говорит Стив, и одна эта фраза заставляет сердце участить ритм. Несколько месяцев прошло, а эти слова Стива на его пороге кажутся самой правильной вещью на свете.
Бак.
Ему кажется, что до Стива его имя до «Бак» в принципе никто не сокращал, по-моему, он и в детстве звал его так.
Когда Роджерс заходит в гостиную и видит его, то немного приподнимает брови. Баки думает, что это из-за волос. Тот одет в обычные джинсы и темно-зеленую футболку, на лице длинная щетина, а в руках несколько бумажных пакетов. И у Баки такое сильное чувство дежа вю, что он начинает невольно улыбаться.
— Стиви, привет, — тихо произносит Баки, и Стив тоже начинает улыбаться. Он наклоняется и оставляет пакеты на полу.
— Как ты себя чувствуешь? — Стив обходит диван и присаживается рядом с ним. Они смотрят друг другу в глаза, и Баки чуть склоняет голову набок. Все те же голубые глаза, смотрящие на него с теплотой, те же светлые растрепанные волосы, те же пухлые губы.
— Знаешь, ты последний человек, перед кем бы я хотел показываться в таком виде, — с улыбкой отвечает Баки. Он смотрит вниз на его ладони. А Стив чуть хмурится.
— Нормальный вид, — отвечает он, явно не понимая, что имеет в виду Баки. И Джеймс в который раз не знает, как ему действовать. Все кажется чересчур ненастоящим. Неужели Стив даже не обижен на него за случившееся? — Я принес продукты, сварю тебе куриный бульон. — Стив явно смущается его пристального взгляда, и из-за этого отводит свой, но Баки лишь по-доброму улыбается и вновь заглядывает в его глаза.
— Окстись, Стив, ты же врач, — говорит он и начинает смеяться, а Роджерс поднимает руку и касается его коротких волос у виска. Смех тут же прерывается.
— Почему ты постригся? — спрашивает Стив, немного нахмурившись. Баки несильно прикусывает губы и пожимает плечами.
— Надоели, вот и срезал.
— У нас в клинике есть психотерапевт, Ванда Максимофф, как-то она сказала мне, что многие люди впоследствии стресса обрезают волосы, — Стив говорит медленно, размеренно, пытаясь уловить его реакцию, а Баки опускает взгляд. Возможно, это и было последствием стресса, а, возможно, он просто хотел состричь длинные волосы. Откуда знать.
— Совсем не идет? — Баки старается перевести тему, но, видимо, Стив слишком хорошо его знает и всерьез беспокоится, раз не дает этого сделать. Его глаза наполняются печалью.
— Я ведь пришел не только из-за лекарств, Бак, — говорит он и опускает руку, что до этого касалась волос. Баки же усмехается.
— Я, знаешь ли, тоже звонил не для того, чтобы просить тебя везти их, — со вздохом отвечает он. Между ними виснет тишина. Не неловкая, но гнетущая.
И Баки знает, что именно он вогнал их в эту ситуацию, знает, что им надо поговорить. И это последнее, что он умеет делать. Серьезные разговоры всегда плохо ему давались, а последнее время вся его жизнь — сплошные серьезные разговоры.
— Так почему ты позвонил мне? — наконец решившись, тихо спрашивает Стив, глядя в его глаза. — Почему ночью?
Барнс хочет придумать причину. Действительно хочет, потому что ни ответ «я не знаю», ни ответ «просто захотелось» вряд ли устроит Роджерса.
— Я не знаю, — все же говорит Баки и сразу замолкает, а потом тяжело вздыхает. Стив выжидающе смотрит на него. — Себе бы ответить.
— Понятно, — говорит Стив, тоже опуская взгляд. В нем мелькает разочарование, и когда тот пытается встать, Баки удерживает его за руку.
— Ты куда? — спрашивает он, на секунду решив, что тот хочет уйти.
— Варить бульон, — спокойно отвечает Стив, чуть приподнимая брови. — Я же сказал.
— То есть, ты серьезно собрался варить мне бульон? — спрашивает Баки, чуть наклоняя голову. Стив же пожимает плечами, но руку не отстраняет, а Баки продолжает держать его.
— Конечно. — Баки открывает рот, но Стив перебивает: — От него станет легче. Между прочим, лабораторные эксперименты показали, что от куриного бульона действительно становится легче. И болезнь проходит быстрее. — После этого Баки отпускает его руку и начинает смеяться, а Роджерс, тоже усмехнувшись, поднимает пакеты и уходит на кухню.
Когда ему прямо в голову прилетает легкая пачка обезболивающего, а дверь на кухню закрывается, Баки думает, что, пожалуй, сильнее влюбиться в Стива нельзя.
Баки заходит к нему спустя несколько минут, Стив к этому времени успел только разложить продукты и залить курицу водой. Он на секунду оборачивается через плечо.
— Ты босиком, надень носки, — на автомате говорит Стив, а Баки, не отвечая, подходит к нему. Он останавливается у спины и заглядывает через плечо. Стив чуть склоняет голову к нему. — Бак. Носки, — повторяет он.
— Я уже успел забыть какая ты мамочка, — протягивает Баки и вдруг резко замолкает. Стив тоже замирает. Баки понимает, что, наверное, сказал сейчас лишнее. Роджерс ничего не отвечает, а Баки со вздохом поворачивает его к себе.
— Почему ты не на работе? — спрашивает он, заглядывая в его глаза.
— У меня накопились отгулы, решил воспользоваться, — легко отвечает Стив, пожимая плечами, а Баки хмурится. Стив поднимает руки и ладонями касается его шеи, чуть приподнимая его голову за подбородок. — Мне из тебя придется тянуть то, что ты хочешь мне сказать? — спрашивает он, серьезно глядя в серые глаза, а Баки слабо улыбается.
— Я думал, что теперь у тебя есть поводы брать отгулы поважнее. — Стив непонимающе приподнимает бровь.
— Например? — Баки кладет руки на его запястья и несильно сжимает их.
— Например, провести их с той блондинкой, с которой ты был в баре. — Баки пристально смотрит в его глаза, даже улыбается, а Стив лишь усмехается. Он молчит, а потом убирает руки с его шеи и разворачивается обратно к плите. Барнс немного удивляется такой реакции, но не успевает ничего сказать.
— Ты ревнуешь, — тихо говорит Роджерс со вздохом. — Ну надо же. — Баки тоже замирает, а потом закатывает глаза и отходит от Стива, но когда хочет выйти с кухни, Стив ловит его за локоть. Как только успел за долю секунды оказаться рядом, хотя скорость Стива часто доставляла кучу проблем, когда они ссорились.
Джеймс поворачивается к нему, тот недовольно смотрит на него. Наверное, и не стоило эту тему заводить, но ему нужно узнать, есть у Стива что-то с этой девушкой или нет.
— Думаешь, я этого тогда не заметил? — спрашивает Роджерс, хмуря брови, и он ненавидит то, что заставляет его злиться. Ненавидит, потому что понимает, что это достаточно сложно — действительно разозлить его. И он даже сосчитать не может, сколько же раз ему это удавалось.
— Я об этом не думал. — Все же врать он совсем не умеет.
— Тебе в голову не приходило, что я не стал бы с ней встречаться? — спрашивает Стив, отпуская его руку. Он смотрит в его глаза, а потом тяжело выдыхает, а Баки упрямо смотрит на него.
— Выглядело все иначе. Ты сам это знаешь.
— Баки, даже не начинай, — резко перебивает его Стив. — Я лучше любого знаю, что значит ревность. — Баки резко замолкает, а Стив кладет ладонь к себе на лоб и качает головой. — Прости. Прости, я не ругаться к тебе пришел.
Между ними опять виснет тишина. Баки ничего не говорит, а Стив возвращается к готовке. Сейчас, после этих слов, Баки думает, что Стив, наверное, вряд ли сможет простить его. Вряд ли разговоры вообще помогут.
— Носки, Бак. — Джеймс качает головой и слабо улыбается. И все же попробовать стоит. После этого он все-таки уходит надевать носки, хоть ему и жутко жарко.
Стив приносит Баки суп прямо в гостиную и следит за тем, чтобы он съел все, словно строгая нянька, а спустя час у Баки поднимается температура и начинается озноб. Роджерс уговаривает его пойти и лечь в кровать и уже почти выходит из спальни, Баки просит его остаться в комнате, а Стив просто не может не согласиться.
Баки лежит под одеялом, а Стив смотрит на свои джинсы и чуть разводит руками.
— Я… я не выкидывал твою одежду. Возьми что-нибудь в шкафу и ложись рядом, — хрипло говорит Баки. Он сильно краснеет, но, в конце концов, всегда может скинуть это на болезнь. Стив застывает. Он чуть сводит брови и продолжает смотреть на него. Будто бы ждет чего-то еще, будто бы ждет объяснений, почему Баки не выбросил его чертову одежду.
Он старается смотреть куда угодно, но не на Роджерса, а тот как будто окаменел. Когда он все-таки поднимает на него взгляд, тот уже направляется к шкафу.
Стив надевает одну из своих домашних футболок, но остается в боксерах. По сути, чего им стесняться? В каких только ракурсах ни видели друг друга.
Еще день, на улице светло, и Стив занавешивает шторы и закрывает дверь, чтобы комната была в полутьме. Он ложится на кровать, поверх одеяла, под которым лежит Баки, и опирается на локоть.
И Баки чувствует на себе его взгляд. Он поворачивается и ложится на спину, чтобы смотреть на Роджерса. Его глаза еще не привыкли к темноте, он плохо видит, но взгляд этих голубых глаз…
— Стив, — тихо зовет Баки и поднимает руку. Ладонь проходится по щеке, задевает щетину, потом по виску и на затылок. Волосы Стива на ощупь отросли. — Стив… — Тот наклоняется к нему почти до конца, он может чувствовать его дыхание.
Имеет ли он право сейчас целовать его? Или это станет ошибкой? В любом случае, Стив решает за него.
Баки так скучал по его губам. Скучал по запаху, скучал по рукам. Из мыслей абсолютно выскальзывает то, что Роджерс может заразиться. Из мыслей выскальзывает вообще абсолютно все.
Стив нависает над ним, прижимает его к себе и углубляет поцелуй, будто бы все, чего он вообще хотел — лежать так и целовать его. Баки отстраняется, чтобы вдохнуть воздух. Целоваться при насморке не самое лучшее занятие.
— Заразишься же, — шепчет Баки, поглаживая его волосы. Стив же опять наклоняется к нему. Его ладонь касается щеки Баки. Он чуть приподнимается и целует Баки в лоб, а тот задерживает дыхание. В последний раз Стив целовал его так перед тем, как уйти из его квартиры в его День Рождения.
— Не уходи. — Он удерживает его за плечи.
— Не уйду, тебе надо поспать, станет легче, — честно говорит Стив, а Баки медленно кивает и облизывает губы. Стив опускается на подушку рядом и перекидывает через него руку.
Хорошо, думает Баки, поворачиваясь к нему всем корпусом. Он втягивает в себя воздух. Хорошо, когда вот так.
Сейчас он отчетливо понимает, почему спать получалось так плохо. Один запах Стива заставляет мурашки пройтись по коже. Джеймс закрывает глаза, чувствуя, как длинные пальцы перебирают его короткие волосы.
Когда он просыпается, то чувствует себя на порядок лучше, но Роджерса рядом уже нет. Он садится на постели и оглядывается. Темно, даже через занавески не просвечивает свет, видимо уже вечер или ночь. В комнате его тоже нет, но он видит сложенную одежду Стива там же, где тот ее и оставил. Значит не ушел.
Баки выходит из спальни и чуть жмурится от света. Роджерс сидит в гостиной и что-то читает, телевизор включен, но без звука, и когда Баки заходит в гостиную, тот поворачивает к нему голову.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, откладывая книгу. Вернее журнал, думает Баки. Один из которых тот оставил здесь.
Баки не отвечает. Он молча идет к дивану и начинает говорить только когда садится рядом с ним.
— Я видел Брока. — Стив замирает, а потом поворачивается к Баки. Его взгляд сразу же меняется, и хоть тот старается не показывать реакции, Баки видит, как тот напрягся. Барнс помнит о том, что тот не может знать имени Брока, но все же сразу понимает, о ком он говорит. — Мы виделись несколько раз.
— Вот как, — тихо отвечает Стив, а потом кивает. — Хорошо, что вы все разрешили, в таком случае.
— Я не рассказывал тебе раньше, не хотел мусолить эту тему и опять чувствовать все то же самое, что чувствовал, когда проходил это. Да и вообще нужным не считал. — Баки поворачивается всем корпусом к нему и чуть наклоняется. Стив же не смотрит ему в глаза, боится выдать себя. — Он изменил мне. — Стив приподнимает брови и все-таки переводит на него удивленный взгляд. Баки чуть прикусывает губы. — Мы расстались из-за этого. Я не смог простить.
— Бак…
— Подожди, я… мне надо, чтобы ты выслушал меня и уже потом сделал выводы, хорошо? — тихо спрашивает Барнс, исподлобья глядя на него, а Стив медленно кивает.
— Я рассказывал, что родители выгнали меня из дома, когда узнали, что я гей, а потом еще пытались оспорить завещание, что оставил дед. — Баки говорит совсем тихо, не переставая смотреть в глаза Стива. Рассказывать что-то о Броке, да и вообще об их с ним жизни кажется жестоким, и все же Стив должен знать, чтобы понять, из какого состояния вытащил его. — Брок очень сильно помог мне. Содержал одно время, даже учебу оплатил. Это одна из немногих вещей, за которые я всю жизнь буду благодарен ему. — Роджерс не перебивает и не задает никаких вопросов, просто слушает, пристально глядя в глаза. И Баки видит, насколько он напряжен. — Я его увидел выходящим из туалета клуба с каким-то парнем. Вряд ли они были знакомы до этого. Постоянного любовника у него не было, но даже этого хватило. — Стив хмурится еще сильнее, а Баки со вздохом отводит взгляд. — Я не знаю, прав ли я был или нет, Стив. Должен ли был простить, учитывая то, сколько мы были вместе, но я не мог. — Баки начинает стучать пальцами по своему колену. — Я просто… как можно простить это? — Баки качает головой. — Можно простить, если ты не любишь, только так. — Стив кладет ладонь на его щеку и поворачивает к себе, а Баки, касаясь его запястья, продолжает. — Вчера я сказал ему, что прощаю, Стив.
Стив молчит. Переваривает, думает Баки и не торопит его. Почему-то он уверен, что и Роджерс не простил бы измены. Баки действительно считает, что любящие люди не в силах простить этого. Видимо, это и дало окончательно понять, что чувства к Рамлоу исчезли.
Именно поэтому он наконец смог простить его.
— Бак, — зовет Роджерс, и Барнс поворачивается к нему. — Прости меня. — Баки раскрывает глаза в удивлении. — Я не должен был давить на тебя.
— Ты не давил, — сразу отвечает он, а Роджерс сводит брови и отрицательно качает.
— Я понимал, что он сильно обидел тебя, и все равно давил, хотя ты и был не готов. Ты ничего никогда не обещал мне, и ты не должен винить себя в том, что произошло между нами. — Баки начинает улыбаться, а потом качает головой. Он чуть крепче сжимает ладонь Стива, что опустилась с его щеки.
— Я говорю тебе это не для того, чтобы ты в чем-то раскаивался, Стив. Ты был лучшим, что случилось со мной за этот год. — Баки кладет ладонь на его колено и начинает улыбаться сильнее, а Стив непонимающе смотрит на него. — Все же ты совсем не изменился с детства.
Почему-то после этих слов взгляд Стива меняется. Он хмурит брови и отрицательно качает головой.
— Это не так. Все изменилось.
— Ты так думаешь, Стив, — спорит Баки. — Изменилось твое отношение к людям, не без причины, но ты все такой же. — Он смотрит в его лицо, а потом поднимает руку вверх. Тогда, первый раз, он не узнал Стива, а потом с каждым днем все больше и больше узнавал в нем своего маленького друга, который вечно попадал в глупые передряги и умудрился влюбить в себя. Упрямый, нетерпеливый маленький засранец.
— Ты так хорошо это помнишь? — с грустной усмешкой спрашивает Стив, а Баки пожимает плечами и кивает.
— Я никогда и не забывал тебя, — уверенно говорит Баки, а Стив приподнимает бровь. — Я не узнал тебя, да. — Баки приподнимает палец. — Но не забывал никогда. Кто вообще может забыть свою первую любовь? — Стив молчит, а потом начинает улыбаться.
— Ты действительно любил меня тогда? — спрашивает Стив. — Несмотря на то, что я был занудным задохликом, которого шпыняли все, кому не лень? — Баки устало вздыхает и закатывает глаза.
— Стив, ты и сейчас ужасный зануда. Просто шпынять тебя уже не получится, себе дороже выйдет, — отвечает Баки, усмехаясь. — Стив, я просто не успел. Ты улетел и не выходил на связь. А я так хотел, чтобы ты узнал обо всем. — Стив прикусывает губу и тоже начинает улыбаться.
— Ты действительно знаешь меня лучше, чем кто-либо еще. Может даже лучше, чем я сам. — И почему-то Баки ждет продолжения, но его не следует. Стив лишь мягко улыбается и поднимает руку к его лбу. — Температура упала, но надо точно измерить. — Когда Стив поднимается с дивана, Баки чувствует холод на лбу.
После этого разговора они болтают как обычно, без смущения или какой-то зажатости. Стив улыбается ему, заботится, словно наседка, готовит на них обоих поздний ужин, но больше не пытается поцеловать его. И, наверное, неправильно будет сказать, что они делают вид, что этого разговора не было, это не так.
Видимо, Стив просто не готов давать ему второй шанс.
— Ты останешься? — спрашивает Баки, когда стрелка часов переваливает за двенадцать. Они смотрят какую-то комедию, иногда прерываясь на звонки друзей и знакомых. Сейчас ему намного лучше, головная боль совсем ушла, лицо наконец приняло обычный цвет, а температура не поднимается выше девяноста девяти по фаренгейту.
— Только если ты этого хочешь, — с улыбкой произносит Стив, а Баки пихает его плечом. — Но мне придется рано уйти.
— Я постараюсь это пережить, — говорит Баки, улыбаясь ему.
Когда Стив видит, что его зубная щетка и бритва так же на месте, его щеки ярко краснеют, а на губах появляется непонятная улыбка. Баки удивляется, когда Стив берет запасные простыни и ложится на диване в гостиной. Это странно, думает Барнс, но ничего Роджерсу не говорит. Сам ворочается ровно час в своей кровати.
Сложно засыпать, зная, что Роджерс лежит в соседней комнате. Черт возьми, им что, по тринадцать?
Баки резко поднимается с кровати. На нем только спальные штаны, хоть Стив и ворчал по поводу того, чтобы он надел хоть какую-нибудь футболку. Он выходит из спальни и идет к гостиной. Во всей квартире выключен свет, но глаза уже немного привыкли к темноте.
— Спишь? — шепотом спрашивает Баки, подходя к дивану. Стив лежит на боку с закрытыми глазами, но сразу же открывает их.
— Бак, что-то случилось? Плохо себя чувствуешь? — хриплым голосом спрашивает Стив, тут же усаживаясь на диване. Одеяло соскальзывает с него, оставаясь прикрывать только пояс.
Барнс не отвечает. Он наклоняется и вовлекает Стива в медленный поцелуй. Его ладони ложатся на шею, а пальцами он зарывается в чуть отросшие светлые волосы. Губы Стива приоткрываются, он отвечает на поцелуй, заставляя Баки улыбнуться в губы.
Да уж, если Стив заболеет, он будет чувствовать себя крайне виноватым.
— Пойдем в кровать, — тихо говорит Баки, целуя его еще раз. Стив прижимается к его лбу своим. — Пойдем, этот диван слишком узкий для двоих. — Стив ничего не отвечает, но поднимается и идет за ним.
Стив ложится на свою половину кровати, если это можно так назвать, и сгребает его в охапку, утыкаясь носом в волосы. Они больше не говорят, не целуют друг друга, да и Баки чувствует, что Стив засыпает почти сразу. Его и самого клонит в сон вдвойне сильней от того, что он чувствует размеренное дыхание позади себя.
Стив просыпается без будильника. Он несильно трет глаза, перед тем как открыть их, а потом зевает. С ночи Баки закинул на него ногу и улегся на руку, как частенько делал это и раньше, отчего руку он не чувствует совсем. Судя по дыханию тот спит, и Роджерс осторожно выбирается из-под него, стараясь не разбудить.
Из-за полоски света он может видеть его лицо. Тот еле слышно похрапывает, его губы приоткрыты от того, что он не может нормально дышать из-за насморка.
Вчера ночью Баки сам пришел к нему, видимо не смог заснуть. Его поведение, откровенные разговоры, поцелуи. Все это подарило сильную надежду, хотя Стив уже решил для самого себя, что будет бороться за это, а не пускать все на самотек и верить, что все само по себе разрешится в его пользу. В конце концов, когда-то надо начинать отстаивать то, что дорого, то, что важно. Стив чувствует в себе и силы, и желание делать это.
Чем он хуже Старка, который боролся больше шести лет?
Стив кладет все лекарства по порядку справа налево на тумбочке и наклоняется к Баки, который успел перевернуться на спину и раскинуть руки. Он кладет ладонь ему на лоб, а тот медленно приоткрывает глаза. Стиву кажется, тот даже не в состоянии сфокусировать на нем взгляд.
— Температуры нет, — тихо говорит Стив. — Все лекарства на тумбочке. Отлежись сегодня тоже, завтра будешь как новенький.
Он убирает ладонь, а Баки кивает и ложится набок. Стиву кажется, что тот даже не вспомнит этого, когда проснется.
Сообщение от Баки к нему приходит, когда он сидит с Сэмом в столовой при больнице. Тот прерывает очередной рассказ об операции, который Ванда с интересом слушает, и они оба переводят на него взгляд.
«Спасибо тебе за все»
— Ты уверен в этом? — спрашивает Сэм, а Стив, не поднимая на него взгляд и печатая ответ, кивает.
— Абсолютно.
— Откуда ты знаешь, кто пишет Стиву? — спрашивает Ванда, надкусывая сэндвич, а Сэм лишь со вздохом качает головой.
— Такое тупое выражение лица у него бывает только на одного человека. — Стив пихает его под столом, а Ванда начинает тихо смеяться, прежде чем поменять тему обратно к операции Сэма. Он уверен, она сделала это специально, чтобы не смущать его.
Когда после работы Сэм набирает Наташе, та отвечает на звонок не сразу, а на заднем плане он слышит странные звуки, будто от размаха меча. Спустя миг он понимает, что сейчас она находится у Барнса, а тот в свою очередь играет в какую-то игру. Иногда ему кажется, что Барнса слишком много в его жизни, особенно учитывая то, что видит он его относительно редко.
— Сколько твоему другу лет? Пятнадцать? — спрашивает Сэм, направляясь к своей машине. Наташа тихо смеется и явно отходит в другую комнату, потому что звук игры становится тише, пока совсем не исчезает.
— Он умеет получать удовольствие от всех видов досуга, — отвечает она, и Сэм прекрасно знает, что она улыбается. Он очень хочет позвать ее домой, потому что с его работой и так большую часть времени вместе они проводят именно ночью, но знает, что ту сейчас от Баки не вытащишь, особенно учитывая то, что тот болеет. Тем более, она предупреждала, что будет с ним до ночи.
— Как он себя чувствует?
— Хорошо, хотя странно, Джеймс всегда сложно переносит болезни. Завтра уже на работу собрался, — отвечает она, а на заднем плане он слышит громкий крик Баки, чтобы та налила ему чай.
— Его вчера весь день Стив лечил, еще бы он не выздоровел.
— Что?! — громко и удивлено спрашивает она, а Сэм хмыкает. С двумя нерешительными идиотами вполне может сработать небольшая многоходовка, которая внезапно возникла в его голове. — Сэм! Сэм, ты слышишь меня?
— Не говори ему, что ты знаешь об этом. У меня появилась идея, — сразу говорит он.
— По поводу? — спрашивает она, и Сэм буквально видит, как она недоверчиво смотрит, приподняв одну бровь.
— Сейчас подумаю, как лучше все провернуть и напишу тебе. А ты давай, заканчивай со своим незаконнорождённым сыном, я вообще тоже по тебе соскучился. — Наташа начинает смеяться, а Уилсон не может сдержать улыбки, слыша ее смех. Она всегда так заразительно это делает.
— Скоро буду, мой главный незаконнорожденный ребенок.
— Да хватит, на это звание я давно не претендую, — с улыбкой отвечает Сэм и, дождавшись русского «целую тебя», кладет трубку.
Поездка Стива в Вашингтон приходится как раз кстати, черт возьми, двух великовозрастных кретинов.
Баки сидит в «Cup And Cake» вместе с Наташей и Сэмом. По выходным здесь всегда больше людей, почти все столики заняты, а дверь вовсе не закрывается от того, что кто-то постоянно заходит за кофе с собой.
За два дня к счастью ни администратор, ни управляющий накосячить никак не умудрились, и Баки почти не почувствовал свое отсутствие на работе. У него есть цель сделать из этого места сеть, к которой он, собственно и стремится, и уже заранее скучает по большому количеству свободного времени.
Наташа и Сэм сидят напротив, как всегда в полуобнимку. Сэм говорит ей что-то на ухо, а она улыбается. И, похоже, их конфетно-букетный период даже не думает заканчиваться. Что удивительно, даже когда они уходят в какой-то отдельный, существующий только для них, мир, Баки не чувствует себя некомфортно.
Даже учитывая то, что Сэм, прекрасно зная о том, что их со Стивом связывало, иногда невольно, но достаточно жестко сарказмирует в его сторону. Джеймс на это особо не злится, потому что и сам такой же.
Сэм отвлекается на свой телефон, когда тот вибрирует на столе. Он долго смотрит в экран и вздыхает. На его лице появляется грустная улыбка, а Наташа кладет ладонь на его руку.
— До сих пор не верится, что он все-таки решился на это, — тихо говорит Сэм, глядя в ее глаза. Она лишь грустно улыбается.
— Ты же сам говоришь, что Стиву там будет лучше. — Баки приподнимает брови и заинтересованно смотрит на обоих. Где Стиву будет лучше?
— Да, но вот так решить переехать обратно в Вашингтон…
— Что? — громко спрашивает Баки, приоткрывая рот. Его брови приподнимаются, и он недоуменно смотрит на обоих. — В смысле переехать? Вы о нашем Стиве?
Сэм и Наташа одновременно переводят на него серьезный взгляд. Они переглядываются и хмурятся еще сильнее.
— Он не сказал тебе, да? — тихо говорит Нат, бросая быстрый взгляд на Сэма. Баки приподнимается со стула и опирается двумя ладонями на стол, наклоняясь к ним.
— Вы оба серьезно? Куда он собрался переезжать? Когда, блядь, он вообще это решил? — он повышает голос, не может контролировать это. Его сердце начинает ускорять ритм. Чертов Стив провел с ним целый день и даже не заикнулся о том, что собирается переезжать в гребаный Вашингтон. Даже, мать его, вида не подал.
— Он даже мне сказал об этом не сразу, — говорит Сэм, а Баки со злостью подхватывает ключи от машины, что лежали на столе, и телефон.
— Во сколько вылет? Номер рейса знаешь? — спрашивает Баки, выходя из-за стола. Сэм хмурится, а Наташа приоткрывает губы.
— Ты же не собираешься…
— Да я его убью к черту! — Некоторые люди начинают на него оборачиваться, и он глубоко вздыхает. Надо успокоиться. Хотя бы попытаться успокоиться. — Сэм, когда вылет? Он же из Ла-Гуардиа летит?
— Да. Вылет через полтора часа. Рейс я точно не знаю, посмотри в интернете сегодняшние вылеты в Вашингтон, и… — Баки уже не слушает. Он вылетает из кафе с такой скоростью, что за ним только дыма нет.
Наташа же, как только видит, что машина Баки исчезает с парковки, начинает громко смеяться. Она достает свой телефон, с которого отправила Сэму сообщение, чтобы тот сделал похоронный вид, и кладет его на стол. Уилсон же довольно смотрит на нее и потом тоже начинает смеяться.
— Думаешь, сработает? — спрашивает она, утирая с края глаза выступившую слезу. Он лишь пожимает плечами.
— Думаю да, тем более, даже если додумается набрать ему, Стив не возьмет трубку. Ты с ним не летала, его телефон всегда на самом дне его бесконечного рюкзака. Он умудряется запихивать туда тысячу вещей на каждый случай жизни.
— Я вчера поменяла в его телефоне цифры в номере Стива, пока он не видел. Максимум, куда он дозвонится — это на какой-то заблокированный номер. — Сэм поворачивается всем корпусом к ней и начинает широко улыбаться. Он кладет ладони на ее щеки и притягивает к себе, вовлекая в медленный поцелуй. Она отвечает ему и улыбается в губы.
— Я говорил, что люблю тебя? — тихо говорит он, отстраняясь от нее.
— Уже не сосчитать сколько раз, — отвечает она и вновь утягивает его в поцелуй.
Что ж, если все действительно пойдет по плану, то они сэкономят себе кучу нервов за своих друзей, а им кучу времени. В конце концов, оба уже смирились со своими званиями нянек.
— Блядь! — громко произносит Баки, когда в телефоне очередной раз отвечают о заблокированном номере. — Я убью тебя, просто прикончу, — он несколько раз сигналит, чтобы машина спереди хоть немного прибавила скорости, но все тщетно, и он объезжает ее, подрезая другого водителя. Сейчас все равно, сейчас вообще на все плевать. Как Стив вообще может так поступать?
Да, между ними ничего не было, да, Баки сам позволил ему уйти, не ответив на один чертов вопрос. Да, он виноват по всем фронтам, но это, блядь, не повод вот так вот сбегать, не сказав ни слова. Стив бы так не сделал, это поведение какого-то чертового труса, а не Стива.
Он добирается до аэропорта довольно быстро, и просто чудо, что по дороге его не остановили копы, потому что Баки не уверен, сколько правил дорожного движения он нарушил. В любом случае, он понимает, что штрафов от камер ему придет достаточно.
Джеймс старается набрать Стиву еще раз, понимая, что это бесполезно, но злость слишком бьет по мозгам, чтобы он мог трезво оценивать ситуацию. И он еще ни разу не был в чертовом терминале «A», и наверное, надо было озаботиться вопросом о том, как он здесь собирается искать Роджерса, да и вообще, прошел ли он уже контроль или нет, но удача явно на его стороне. Он видит Стива возле автомата с кофе. На его плечах грузный рюкзак, волосы прикрывает синяя кепка, он одет так, словно вышел на пробежку, и возле него нет багажа.
Баки сжимает зубы и направляется к нему быстрым шагом. Первая мысль в голове — ударить его, но он передумывает на половине пути, благо автомат с кофе находится не совсем близко. Вторая мысль разораться. И она ему кажется более целесообразной.
И Стив, видимо, слышит его шаги, потому что поворачивается к нему. На его лице сразу отражается удивление.
— Бак? Что ты тут…
— Какого хрена?! — громко спрашивает Баки, подходя к нему вплотную. Он яростно смотрит в ничего не понимающие глаза Стива, и это чертово искреннее недоумение бесит его еще сильнее. Какого черта Стив считает, что поступает нормально? — Блядь, какого!..
— Бак, люди, — перебивает его Роджерс, пытаясь успокоить. В одной его руке стаканчик, а второй он старается коснуться плеча Джеймса, но он отталкивает руку.
— Ты считаешь, мать твою, нормальным вот так просто взять и улететь? — Бак часто дышит и играет желваками. — Вот так улететь и даже не попрощаться? Кто так вообще делает?! — Стив до сих пор стоит с приоткрытым ртом и раскрытыми вовсю глазами. Баки со вздохом качает головой и зарывается пальцами в свои волосы. Он не знает, почему, но на глаза начинают наворачиваться гребаные злые слезы. Он не знает, почему это все напоминает то, как Стив улетал первый раз, когда Баки не успел даже проводить его перед этим.
— Бак, я не понимаю…
— Я люблю тебя, — тихо говорит Баки, поднимая на него взгляд. Стив наконец прикрывает губы, а его взгляд становится более осмысленным. И Джеймс прекрасно замечает, что люди, стоящие совсем неподалеку от них и решившие, что сейчас будет скандал, уже вовсю наблюдают за ними. Как же, хоть что-то зрелищное. К черту их. — Я хотел это сказать еще два дня назад, но решил дать тебе время. А ты, блядь, решил опять переехать в Вашингтон и не счел нужным даже сообщить мне об этом.
— Послушай, Бак…
— Нет, это ты послушай, — вновь перебивает его Барнс. — Я понимаю, между нами творится черт знает что, и, возможно, ты больше не любишь меня, я бы понял, если бы ты сказал мне об этом, но, черт возьми, ты поступаешь как гребаный трус! — Стив уже не считает, сколько раз Баки его перебил и, видимо, ему не надоест это делать. Он опускает стаканчик с кофе на пол возле себя, а потом и грузный рюкзак. Баки смотрит с непониманием, когда Стив поворачивает кепку козырьком назад. Он выглядит лет на пять моложе, когда так одет. В спортивные штаны, футболку, с кепкой и рюкзаком. — Что ты дел… — Стив кладет руки на его щеки и наклоняется, крепко целуя в губы. Он не закрывает глаз и не углубляет поцелуй, и, похоже, делает это просто для того, чтобы Баки наконец замолчал и дал ему слово вставить. Впрочем, у него выходит.
Стив разрывает поцелуй, вокруг них слышится шепот людей, что за ними наблюдают. Баки хмурится и опускает взгляд. В груди поселяется сильная обида, и когда он хочет отстраниться от Стива, тот не позволяет этого сделать.
— Бак, я без понятия, с чего ты решил, что я улетаю навсегда. Я лечу к матери на выходные. И по приезде я сразу же собирался возвращать тебя, потому что не могу больше так жить, — на одном дыхании говорит Стив, и наступает очередь удивляться Баки. Он недоуменно смотрит на него и все-таки отстраняется от его рук.
— В смысле не навсегда? — спрашивает Баки, а потом до него доходит смысл того, что сказал Стив. Он поднимает на него взгляд. — Ты хочешь быть со мной? Какого тогда Сэм и Наташа… — Баки замолкает, а потом возводит глаза к потолку. — Я убью их. Я прикончу их, блядь, обоих…
— Хватит материться, хотя бы не при всех, — недовольно говорит Стив. — Мы и так тут неплохое шоу устроили. — Баки со вздохом прикрывает на миг глаза, а потом поднимает взгляд на Стива. Его пухлые губы растянуты в слабую улыбку, голубые глаза блестят, а на щетинистых щеках немного виднеется румянец. Джеймс подходит к нему вплотную и крепко обнимает за шею, сразу чувствуя на своей спине крепкие руки Стива. Тот обнимает в ответ так же сильно, уткнувшись в его шею носом.
— Эти суки сказали мне, что ты улетаешь навсегда, — шепчет Баки, вдыхая в себя его запах. Ему кажется, что у него начинает кружиться голова. — И у тебя рейс через пятнадцать минут.
— Я уже понял. А мой рейс через час, я только-только приехал сюда. — Стив немного отстраняется, его ладони ложатся на шею Баки, он смотрит в его лицо и улыбается. — Наши друзья неплохо все рассчитали.
— Я бы справился и без этой нервотрепки, поверь, — со вздохом отвечает Баки и тоже начинает улыбаться.
— Ты сказал, что любишь меня. Мне благодарить за это Сэма и Наташу? — спрашивает Стив, проводя пальцами по контуру его волос.
— Нет. Брока.
— Что? — недоуменно спрашивает Стив, а Баки начинает улыбаться еще сильнее и подается вперед. Они стоят совсем вплотную друг к другу, и многим уже стало некомфортно наблюдать за ними.
— Надо очень много обсудить. Много рассказать, но я понял это не из-за того, что подумал, что опять тебя потеряю. Если честно, я готов был бы мотаться к тебе в Вашингтон. — Стив начинает улыбаться, а потом качает головой.
— Не говори мне этого на дорогу. А то я не смогу улететь, а мне и так кажется, что мама забыла, как я выгляжу.
Они отстраняются друг от друга. Стив поднимает свой огромный рюкзак и стаканчик уже остывшего кофе, а Баки скрещивает руки на груди.
— Кстати, сделай что-нибудь со своим телефоном. Он заблокирован. — Стив недоуменно смотрит на него и вытаскивает мобильник из кармана спортивок. На экране высвечивается сообщение, пришедшее от Сэма несколько минут назад. В нем есть только смайлик с солнечными очками.
— Работает вроде, проверю потом. Я наберу, как приземлюсь в Вашингтоне, Бак, — обещает Стив, а Баки кивает. Странно прощаться вот так, да и вообще они попали в достаточно абсурдную ситуацию благодаря своим друзьям, и расставаться сейчас очень не хочется, но Стиву еще контроль проходить.
— Я буду ждать, — отвечает Баки. Перед тем, как уйти, Баки срывает еще один поцелуй с и так припухших губ. На душе спокойно, и он, если честно, даже не знает, благодарить ли друзей за то, что вот так вот ускорили их примирение или обматерить их за истощенную нервную систему. Он думает, что одно другому совершенно не мешает.
По крайней мере, им всем будет о чем вспомнить.
Два дня проходят одновременно и быстро, и медленно. Баки по большей части занят на работе, а Стив уделяет все время соскучившейся по нему матери, они созваниваются относительно редко, но на связи почти всегда.
Наташа же наоборот на звонки не отвечает, потому что прекрасно понимает, что длинной и эмоциональной ругани по поводу такого развода и смены номера Стива в его телефоне ей не избежать, и выжидает, пока он остынет. Баки, впрочем, не то чтобы хочет ругаться. Так, для профилактики.
Баки спит, когда дверь в спальню еле слышно открывается. Он лежит под тонким одеялом и щурится от света, пробивающегося из-за не до конца закрытой шторы.
На пол падает что-то грузное, а кровать прогибается под весом. Баки открывает глаза и видит над собой Стива. Его щетина сейчас намного короче, чем обычно, под голубыми глазами небольшие синяки. Баки поворачивается на спину и касается ладонью его лица.
— Ты опять не закрыл дверь на ночь, — шепотом говорит Стив. Он упирается локтем в кровать и наклоняется ниже. От него пахнет самолетной едой и рэд буллом.
— Забыл, — хрипло говорит Баки и хочет приподняться на локтях. — Который час? — Стив опускает руку ему на грудь, не позволяя это сделать.
— Пять утра. Спи, Бак. — Стив наклоняется и коротко целует его в губы. — Завтра поговорим. — Баки сонно кивает. Второй раз он засыпает под звук льющейся из ванной воды.
Просыпается он от того, что его спину целуют. Он лежит на животе и тихо вздыхает, когда чувствует широкую ладонь, забирающуюся под резинку штанов. Баки начинает улыбаться, а потом чуть прикусывает губу, чтобы сдержать стон, когда пальцы проходятся по ложбинке ягодиц. Поцелуи в спину не прекращаются.
— Ты вроде вчера что-то сказал о разговорах? — произносит Баки, приподнимаясь на коленях. Рука Стива касается его члена и начинает медленно водить по нему, и Баки кажется, что их последний раз был так давно, что готов спустить только от нескольких его движений.
— Немного погорячился, — отвечает Стив, поднимаясь к его шее. Он мокро целует у основания волос и ощутимо прикусывает кожу. Вторая рука оказывается на груди, пальцы едва задевают сосок, а потом касаются шеи и подбородка, заставляя приподнять голову.
По позвоночнику тут же пробегают мурашки, а Стив продолжает целовать его. Он целует линию челюсти, целует за ухом, в висок и скулы, а потом утыкается носом в короткие волосы и вдыхает в себя их запах. Баки кажется, что он плывет от того, что делает Стив. От его касаний, от поцелуев.
Он берет руку Стива за запястье и притягивает ее чуть выше к губам, оставляя на ней мелкие поцелуи. Баки чуть прикусывает кончики пальцев, прежде чем вобрать в рот сразу три. Стив тихо вздыхает, а Баки чувствует через пижамные штаны его возбуждение.
В руках Стива хорошо. То, что он как будто везде, со всех сторон, прижимается грудью к спине, губами к шее, бедрами к заднице, заставляет чувствовать себя слишком хорошо.
Стив двигает пальцами, задевает его щеку изнутри, а Баки обводит их языком по кругу, смазывая слюной, прежде чем выпустить изо рта. Вторая рука продолжает ласкать его член, и Баки очень хочет повернуться на спину, чтобы видеть Стива, но ему слишком нравится, как тот окутал его собой. И, черт, Баки с самого начала не понимал, как Стиву всегда удается угадывать каждую его прихоть, но тот отстраняется и за плечо поворачивает его на спину. Их взгляды сталкиваются. Стив чуть покраснел, его губы отчего-то припухли и кажутся совсем розовыми, свободные боксеры не скрывают возбуждения. Баки кажется, что это незаконно — быть таким красивым.
Барнс протягивает к нему руки и тянет на себя за спину. Его ладони проходятся по гладкой горячей спине до поясницы и ягодиц. Он крепко сжимает их и тянет его трусы вниз. Он хочет прикасаться к нему везде, чтобы вообще ничего не мешало, никакая чертова одежда.
Стив откидывает их вещи куда-то за кровать и ложится между его ног. Грудь к груди, бедра к бедрам, они оба не сдерживаются друг с другом. Просто не могут больше этого делать. Роджерс постоянно целует и засасывает кожу на его шее, будто изголодался, а Барнс не дает ему отстраниться от своего тела ни на миг, удерживает за спину ладонями, оставляя на ней мелкие следы от ногтей и пальцев.
Руки Стива подхватывают его под ягодицы, чтобы сильнее прижать к себе, а Баки зарывается пальцами в его волосы и наклоняется, касаясь лбом лба. Они не сводят взгляд друг с друга, кажется, что из-за напряжения между ними вот-вот образуются молнии.
Пальцы сложно входят, немного больно из-за долгого перерыва, Стив, конечно, замечает это, но когда хочет отстраниться, Баки не позволяет.
— Давай так, — тихо говорит он, чуть поддаваясь вперед. Это не та боль, которую он сейчас не готов терпеть, и не та боль, из-за которой он готов потерять чувство связи между ними. — Я хочу тебя. — Стив прикусывает низ его челюсти и сразу целует новый засос. — Так хочу тебя.
Стив вовлекает его в поцелуй, глубокий, страстный, такой, от которого Баки вероятней всего упал бы, если бы был на ногах. Он разводит пальцы внутри него, гладит простату, но не спешит продолжать.
Это настолько в его стиле, всегда сначала заботится о других и только потом о себе. Даже в сексе так. В любом случае, Баки слишком хочет Стива, чтобы тратить много времени на эту прелюдию. Он сжимает пальцы Стива внутри, прежде чем отстраниться. Роджерс чуть хмурится, а Баки кивает ему, обхватывая щиколотками его бедра.
Стив входит в одно движение, крепко схватив запястье Баки и прижав его возле головы. Его грудь едва блестит от пота, он не двигается, дает привыкнуть, а Баки жмурится от резкой боли. Поторопились, но сил терпеть больше не было. Он чувствует поцелуи в веки и переносицу и начинает улыбаться.
— Ну, ты чего, не первый же раз, — тихо говорит он, проводя по его позвоночнику вверх к затылку. Он зарывается пальцами в светлые волосы и крепко сжимает их. Теперь их длина позволяет это сделать.
— Не надо было торопить меня, — с укором отвечает Стив, начиная двигать бедрами. Баки больше не может говорить. Они двигаются не медленно и не быстро. Роджерс глубоко входит в него, чуть задерживаясь, крутит бедрами, когда понимает, что касается простаты, чтобы срывать как можно больше стонов с раскрасневшихся губ. Баки не осторожничает, не боится оставлять на Стиве следы, кусает и засасывает кожу, царапает короткими ногтями, черт возьми, имеет право.
Боль немного отступает, и когда Стив чувствует это, когда понимает, что Баки расслабляется, начинает двигаться резче, позволяя уже ему самому контролировать скорость. Баки опускает ноги и начинает подмахивать бедрами. Ощущение члена внутри себя, ощущение широких ладоней, сильных рук и любимых губ на теле заставляет чувствовать что-то, что сильнее любого гребаного удовольствия. Его сердце так сильно стучит, что, кажется, сломает ребра изнутри. Гортанные стоны Стива немного сводят его с ума, он слишком скучал по ним. Он и сам не сдерживается. Скорее всего, соседям вновь придется приходить к нему с просьбой вести себя немного потише, но, черт возьми, плевал он на все, что творится вне этой гребаной кровати.
Стив так крепко сжимает его бедра пальцами, так глубоко и резко входит, что перед глазами все кружится. Слишком хорошо, слишком много, слишком правильно.
Их губы опять встречаются, Баки не может оторваться от Стива, кажется, это невозможно. Их стоны перемешиваются со звуками скрипящей от их движений кровати, с пошлыми шлепками кожи о кожу. Быстро, глубоко, горячо.
Стив крепко сжимает его член у основания, когда замечает дрожь под собой, а Баки, прикрыв глаза, продолжает двигать бедрами. Он хочет кончить, так сильно хочет, что готов просить, но, похоже, у Роджерса свои планы на его оргазм. Он продолжает двигаться, и стояк уже начинает приносить дискомфорт.
— Вместе… Бак… — между стонами говорит Стив. Он отстраняется от Барнса и усаживается на колени, подтягивая его к себе за бедра и вновь входя в него. Баки же кажется, что от непрекращаемого удовольствия он превращается в какую-то безвольную куклу, которая только пытается делать попытки двигаться самостоятельно. Стив не дает. Он удерживает его бедра руками и меняет ритм, понимая, что именно сейчас нужно обоим.
Баки уже не понимает, просит ли он вслух кончить в него или это просто его мысли, но Стив в любом случае делает это, глубоко войдя последний раз. Он и сам кончает без рук, только от одного ощущения члена внутри себя, одновременно со Стивом, как тот и хотел.
— Пиздец, — тихо говорит Баки. Думать больше не выходит, все мысли выбило оргазмом. Стив валится на него, чем вызывает тихий болезненный стон. — Ауч.
— Не матерись, — лениво говорит Стив, крепче обнимая его и прикрывая глаза.
Они лежат в тишине около нескольких минут, Баки понимает, что, видимо, не у одного него все мысли смело. Он кладет ладонь на взмокший затылок Стива и слабо улыбается, когда тот целует его ключицу.
— Хорошо поговорили, — на выдохе произносит Баки, а Стив тихо смеется. — Тебе есть, что добавить?
— Дай мне пятнадцать минут, и я добавлю, — Стив приподнимается на локтях и выходит из него, а Баки морщится, когда чувствует, как сперма вытекает из него. Они смотрят друг на друга, и Баки не сильно толкает Стива в грудь, заставляя улечься на спину. Тот от неожиданности раскрывает глаза, а Баки нависает над ним.
— То, что я сказал в аэропорту — правда. И если бы я не думал, что ты улетаешь навсегда, я бы тоже это сказал. Чтоб ты знал. — Опухшие губы Стива растягиваются в улыбке, а Баки серьезно смотрит на него.
— Знаю, — тихо говорит Стив, поднимая ладонь. Он касается ей шеи, усеянной засосами. — Я тоже люблю тебя, Бак. С самого начала любил.
— Прости меня, — говорит Баки, прикрывая глаза и притягивая его ладонь к себе, чтобы поцеловать запястье. — Прости за то, что я знал и игнорировал это. Прости, что причинил тебе боль, — его слова становятся все тише. Стив тянет его на себя и крепко обнимает. — Прости, что понадобилось столько времени, чтобы все понять.
— Бак, я был готов хоть всю жизнь тебя ждать, — так же тихо отвечает Стив, заглядывая в его глаза и улыбаясь. Баки тоже начинает улыбаться. — Мне нужен только ты. Никто больше, — говорит он, а Баки сводит брови и искренне улыбается.
Он верит Стиву. Доверяет ему. И это даже больше, чем любовь. Он понимает, что между ними больше нет никаких границ, никаких секретов, недомолвок. Он понимает, что больше всего на свете хочет провести жизнь вместе с мужчиной, который так сейчас крепко прижимает его к себе.
— Что ж, дождался. Придется тебе с этим жить, Роджерс. Справишься? — Стив начинает смеяться.
— Не сомневайся, — говорит он уже в его губы, а Баки ничего не отвечает.
Он и не сомневается. И он уверен, что Стив никогда не заставит его сомневаться. Не заставит сомневаться ни в чем.