«Пепперони или Маргарита?»
«Я на дежурстве сегодня»«После приходи ко мне»
«Ок» Роджерс почему-то уверен, что если заглянет в переписку любой пары, то увидит совсем другое, впрочем, после дежурства в совсем раннее утро он все-таки едет не к себе, а к Барнсу. Тот слишком избаловал его тем, что постоянно рядом, Стиву больше не хочется спать одному, не хочется одному просыпаться, хочется слышать тихое пение из душа утром и чувствовать запах подгоревшего завтрака с кухни. Дверь в квартиру Баки не закрыл, и Стив не один раз выговаривал ему за это, словно ребенку, но в ответ всегда получал «да кому я нужен, иди уже сюда, хорош ворчать». Он оставляет легкую куртку на вешалке, снимает обувь и идет к спальне. По-хорошему бы душ принять, но у него нет на это сил. В квартире уже достаточно светло из-за света, что пробивается через окна, хотя он знает, что в спальне все так же темно, потому что Баки занавешивает шторы. Открывая дверь, он тихо проходит внутрь. Баки спит, лежа на спине и раскинув руки. Роджерс замечает его телефон на тумбочке, Стив нажимает на кнопку, чтобы включить экран. Опять несколько пропущенных со скрытого номера. Сэм всегда говорил, что ревновать к бывшим сущий бред, они же бывшие не без причины. Стив думает, что если бы увидел бывшего Баки, он бы не раздумывая кинулся в драку. Баки, конечно, совсем не говорит об этом, а спрашивать Стив не решается, знает — эту тему тот точно не станет обсуждать, тем более с ним, но он видит, как меняется его взгляд, когда телефон в очередной раз звонит, а на экране отражается скрытый номер. Он знает только то, что с тем мужчиной Баки был аж пять лет, и из-за чего они расстались, остается загадкой, которую он может только безрезультатно пытаться разгадать. Он откидывает одеяло и ложится рядом, а Бак приоткрывает глаза в полусне. Его мягкие, невысохшие после душа волосы растрепаны, а губы опухли, он поворачивается к Стиву и привычно укладывает голову на его плечо, закидывая ногу на бедро. — Стив, — хрипло говорит он со вздохом, и Роджерс, слабо улыбаясь самому себе, кладет ладонь на его затылок и прикрывает глаза. Роджерс просыпается только днем, уже один в кровати. Одеяло сбито в ногах. Он трет глаза и глубоко зевает. Проспал пробежку, думает он, усаживаясь на кровати. Он чешет бок и прикрывает глаза, просыпаться днем особенно сложно, сейчас он чувствует себя более уставшим, чем когда пришел утром, но это пройдет после душа и завтрака. Хотя, наверное, уже позднего обеда. Встав с кровати, он смотрит на время в телефоне, почти три часа дня, а потом слышит небольшой глухой звук, за ним и мат Баки, видимо что-то уронил. Странно, что он еще дома, обычно уходит к себе в кафе. Стив идет в ванную, лениво чистит зубы и заходит наконец в душ, делая воду попрохладнее, чтобы взбодриться. После он наспех вытирает потемневшие от воды волосы, надевает домашнюю одежду: легкие спортивные штаны и серую футболку, причесывается, несколько минут думает, подбривать ли щетину, а потом выходит. Баки обнаруживается на кухне, на полу разлито молоко, а полупустая пачка, которую тот, видимо, и уронил, стоит на столе. — Стиви, проснулся? — Баки улыбается ему, зачесывая сильно отросшие волосы назад. Тот никуда не собирается, судя по тому, что на нем лишь легкие спортивки и черная безрукавка. — Никто тебя не остановит, если ты захочешь это вытереть, — говорит Баки, обходя лужу и подходя к нему. Он выглядит выспавшимся и достаточно довольным, смотрит на него снизу вверх, подходя почти вплотную, а Стив невольно вспоминает о взгляде Наташи. Его губы растягиваются в улыбке. Он кладет ладони на щеки Баки, тот не брился, наверное, дня три, щетина немного колется, но не ему на это жаловаться. — Я соскучился, — честно говорит Стив, а Баки улыбается и чуть сводит брови, продолжая смотреть на него своими серо-голубыми глазами. Тот ничего не отвечает на это, да и вообще редко говорит о подобном, но Стив и без этого знает, что и Баки скучал. Иначе не позвал бы его после дежурства, просто чтобы спать вместе и провести вместе следующий день. Вытирать лужу, конечно же, приходится ему. Пока Баки делает ему кофе, Стив сидит за столом и крутит телефон в руке. Сегодня восьмое марта, и ему интересно, неужели Баки действительно и не собирался ему говорить о своем Дне Рождения? — Бак? — Тот ставит перед ним крупную кружку и садится рядом. Его волосы уже заплетены в небольшой пучок. Он вопросительно хмыкает. — Ничего не хочешь мне рассказать? — Если ты узнал какую-то мою страшную тайну, то намекни, чтобы я знал по поводу чего начинать оправдываться, — в шутку отвечает Баки, хотя Стив видит, как его плечи напряглись. Роджерс смотрит на него исподлобья. — То есть тебе нечего мне рассказать? — спрашивает еще раз Стив, а Баки перестает улыбаться. — Стив, я не баба, намеков не понимаю, говори прямо, — раздраженно говорит он и откидывается на спину стула, выжидающе смотря на него. Роджерс упрямо смотрит в ответ, а Баки внезапно говорит: — Если ты вдруг о том, трахаюсь ли я с кем-то на стороне, то нет, тебя хватает. — Стив в удивлении приподнимает брови, а потом закатывает глаза. — Я про твой День Рождения, а не про то, трахаешься ты с кем-то или нет. Если бы ты это делал, я бы заметил, — резко отвечает Стив, а потом поджимает губы. Последнее время он начал грубее отвечать на подобное, и Джеймса явно удивляет такая реакция от, в принципе, достаточно спокойного человека как он, но, черт, как же бесит то, как тот постоянно характеризует их отношения. — Откуда ты знаешь? — удивленно спрашивает он, а Стив пожимает плечами. — Сэм вчера знакомил меня с Наташей. Они хотели пойти куда-то в пятницу, а потом она вспомнила про День твоего Рождения. А я понятия о нем не имел. Считаешь, это нормально? — Баки пожимает плечами, а Стив продолжает угрюмо смотреть на него. — Я не праздную, какая разница? — Для меня есть разница, — упрямо говорит Роджерс, а Барнс вздыхает и утыкается щекой в кулак. — Знал, что их отношения не принесут мне ничего хорошего, — тихо на выдохе говорит он, а Стив вновь закатывает глаза, начиная постукивать пальцами по остывающей кружке с кофе, к которому так и не притронулся. — Действительно, нет ничего хуже, чем то, что я узнал, когда у тебя День Рождения. И как ты теперь жить будешь? — Хватит, Стив, — резко говорит Барнс. Они отворачиваются друг от друга. Стив продолжает постукивать по своей чашке. Молчание прерывает он же. — Может быть, для тебя это и не важно, — тихо начинает он, не переводя взгляда на Баки, — но ты же знаешь, что это важно для меня. — Стив, — устало тянет Баки, — я не праздную Дни Рождения уже очень-очень давно. Мне не нужны подарки, или, я не знаю, сюрпризы, салюты, мне всего этого не нужно. — Иногда ты просто невозможный, — на выдохе отвечает Стив, поднимаясь из-за стола. Он хочет выйти из кухни, но его останавливает тихий смешок за спиной. — Тогда почему ты возвращаешься? — слышит он в спину и разворачивается. Стив смотрит вниз, под ноги, а потом переводит спокойный взгляд на Баки. Тот не выглядит злым или раздраженным, как до этого, просто очень грустным, и он искренне не понимает, что происходит, не понимает, как вывести Баки из этого состояния, не понимает, как сделать так, чтобы тот наконец поверил в то, что между ними не просто химия, не просто скука. — Ты же знаешь почему, — тихо отвечает Стив. Баки проводит ладонью по лицу и качает головой, а Стив решает оставить его и уходит в гостиную. За эти несколько месяцев они не один раз ссорились, хотя он помнит, что все это затевалось именно для того, чтобы хорошо проводить время и не ссориться. Первое время после ссор оба психовали и уходили, Баки обычно еще и дверьми хлопал, а Стив в молчаливой ярости уходил, даже звука не издав. Позже просто разбегались по разным комнатам, словно дети, зная, что вскоре оба отойдут. Сейчас же их ссоры превратились во что-то горькое, больше не было взрыва эмоций, только сильная обида и грусть. Баки приходит к нему через пятнадцать минут, остыл, думает Стив. За это время он настолько прочувствовал Барнса, что с точностью может предугадать, что тот сделает. Когда полезет целовать его, когда просто извинится или когда будет до победного стоять на своем, стараясь убедить в своей правоте. И при всем этом он до сих пор не знает, как ему излечить глубокую рану, что оставил человек, которого Баки действительно любил. Или любит до сих пор. Он всегда старается отбрасывать эти мысли, не реагировать на то, как меняется лицо Баки, когда ему опять звонят, но разве он может. Да и кто бы смог. Джеймс садится рядом, поворачивается всем корпусом к нему, и Стив тоже переводит на него взгляд. — Я ненавижу с тобой ругаться, — тихо говорит Баки со вздохом. — Я знаю, что тебе со мной сложно, и мне… — Иди ко мне, — перебивает его Стив, а Баки поднимает на него удивленный взгляд. Он на миг прикрывает глаза и очень печально улыбается. Когда Стив тянет его на себя, Баки обнимает его за спину и утыкается носом в шею. Он зарывается пальцами в каштановые волосы, сбивая пучок, и крепко прижимает его к себе. Роджерс устал от ссор, устал от недопонимания и от неопределенности, от всего устал, и не видит никакого выхода из ситуации. Стив не хотел никаких отношений изначально, не хотел влюбляться, потому что знал, что вряд ли его кто-то полюбит просто за то, что это он, но сейчас бы все отдал за то, чтобы услышать от Баки то, что тот любит его. — Стив. — Баки отстраняется, касается его щеки своей рукой и смотрит в глаза. И, пожалуй, только этот взгляд серо-голубых глаз дает ему хоть какой-то минимум надежды, потому что нельзя смотреть на кого-то так, как смотрит Баки, и ничего при этом не чувствовать. В тот момент, когда Джеймс утягивает его в поцелуй, мысли не исчезают, нет тех чувств, которые описывают в книгах при поцелуе с любимым человеком. Просто когда он целует Баки, то чувствует, что все на своих местах, и целовать его хочется, не переставая. Он прижимает Баки ближе, целует его глубже, пожалуй, грубее, чем привык, но сейчас по-другому не может, лучше выплеснуть эмоции в страсть, чем в ссору, потому что то, как тот тихо и хрипло произносит его имя прямо в губы, сводит с ума уже не первый месяц. Стив приходит к нему, не предупреждая, а Баки, похоже, даже не удивляется, когда видит его на пороге своей квартиры без десяти двенадцать. Он улыбается и качает головой, когда Стив протягивает ему неоригинально запакованный подарок. Он даже не думал над ним, если честно, хорошо знал, что может понравиться Баки. — Мне так со школы не упаковывали подарки, — с улыбкой говорит Баки, принимая маленькую коробку и откладывая ее на тумбочку. Он тянет Стива к себе и закрывает за ним дверь, прижимая его к ней же. Даже куртку и обувь не дает снять. Его ладони ложатся на шею, он приподнимает подбородок, чтобы коснуться губ Стива. — Я знал, что ты придешь, — говорит он в его губы и касается лбом лба, прикрывая глаза. Стив зарывается пальцами в его волосы и чуть тянет назад, чтобы посмотреть в его лицо. Баки хорошо, думает он. Баки рад, хоть и говорил, что ему неважно. Что он не празднует. Его в меру тонкие губы растянуты в улыбке, а взгляд такой, что Стиву хочется прижать его к себе и никуда не выпускать даже против его воли. Баки целует его, прижимается так близко, что между ними не остается ни сантиметра. Он помогает снять ему куртку, а потом сразу же тянется к джинсам, это заставляет Стива улыбнуться. Он хочет Баки, он всегда его хочет, всего без остатка. Он хочет его внимания, хочет его любви, хочет, чтобы Баки думал о нем так же часто, как и он сам думает о нем. — Бак… — произносит он, между поцелуями. Джеймс тянет его к себе, идет к гостиной и прижимается спиной к спинке дивана. — Бак… — Ты с ума меня сводишь, Стив, — говорит ему Баки, разъединяя их губы. Он смотрит на удивленного Роджерса и улыбается, а потом тянется к нему и крепко обнимает, заставляя того замереть. — Откуда ты мне свалился на голову, — тихо говорит он, прикрывая глаза. "И почему именно сейчас" - не договаривает он, продолжая обнимать. Баки хорошо в его руках, хорошо, когда он чувствует его частое сердцебиение, хорошо от его заботы. Он не знает, чем заслужил такое к себе отношение, не знает, чем заслужил чувства Стива, и как ему с ними справляться. — Спасибо, Стив, — тихо произносит он. — С Днем Рождения, Бак, — чуть ли не шепчет Роджерс, мягко улыбаясь. Баки смотрит на часы. Ровно полночь. Стив берет его руки в свои, и Баки чуть сводит брови, когда тот переплетает их пальцы. Он давно отвык от подобного, отвык от того, чтобы быть романтичным, да и в принципе таким никогда не являлся. — Я хочу, чтобы ты был самым счастливым, чтобы ты был рад каждому дню, — начинает Стив, серьезно глядя в его глаза. — Хочу, чтобы ты забыл обо всем, что тебя печалит, хочу, чтобы ты больше никогда не разочаровывался ни в ком. — Роджерс отпускает его руки и кладет свои широкие ладони на его щеки. — И хочу, чтобы ты всегда улыбался. Даже без особого на то повода, — договаривает он. Они молчат, Баки переваривает, что Стив сказал, а Стив просто наслаждается тем, как близко Баки. Его взгляд меняется, он думает о чем-то, Стив даже примерно не может догадаться о чем, но потом тот просто тянет его к себе и вновь целует, шепча едва слышимое «спасибо» в губы. Они не продвигаются дальше дивана, потому что оторваться друг от друга уже не является возможным, и в этот раз все происходит медленно, чувственно, с множеством поцелуев, с нежными касаниями и тихим шепотом всяких глупостей, от которых у Стива немного останавливается сердце. Баки на его бедрах, плавный, страстный и красивый. С жилистыми руками, острыми ногтями, впивающимися в спину и плечи, с длинными мягкими волосами, которые так приятно накручивать на кулак. С низкими стонами, заполняющими комнату, с чувственными мокрыми поцелуями, куда придется. Стиву хочется держать его в руках и никуда больше не отпускать, хочется говорить Баки, что он любит его, что ему осточертело сдерживать себя, осточертело то, что он не может назвать Баки своим. Они приходят в себя, стараясь унять сбившееся дыхание. Баки все еще на его бедрах, голова лежит на плече Стива, а волосы щекочут шею. Стив не может видеть, но знает, что тот удовлетворенно улыбается. Он приглаживает растрепанные им же волосы и сам прикрывает глаза. Ему двигаться тоже не хочется, хотя свет, что они не выключили, неприятно бьет прямо в глаза. Баки привстает и тихо стонет, когда Стив выходит из него. Он прикусывает и так опухшие губы и исподлобья смотрит на Стива, а потом на низ его живота. Стив проводит рукой по раздражению на щеке Баки из-за его щетины и лениво улыбается ему. — У тебя отросли волосы с тех пор, как мы… стали видеться, — тихо говорит Роджерс, проводя рукой вниз по его затылку к шее. Он зарывается рукой в растрепанные каштановые волосы, Баки лениво вздыхает и чуть жмурится, когда Стив несильно сжимает руку. — Иногда они очень сильно раздражают, в лицо лезут, — честно отвечает он, опять укладываясь на него. Стив хмыкает. — Почему не сострижешь? — Баки на миг задумывается. Он помнит, что до двадцати двух ходил с короткими, позже, когда был с Броком, тот как-то сказал, что ему бы пошли длинные. И, конечно, об этом Стиву лучше не говорить. Джеймс слабо улыбается. — Тебе не нравится? — Он поднимает на него взгляд. Стив явно смущается и резко качает головой. — Нет, конечно. Тебе любая прическа пойдет, Бак, — честно говорит он, а Баки усмехается. — Вряд ли, лысым вообще не подойдет, лоб слишком большой. — Баки наклоняется и коротко касается его губ. — Надо в душ, я весь в сперме, и ты, кстати, тоже, — говорит он, привставая. Стив проводит руками вниз по его влажной от пота спине к ягодицам и несильно сжимает их. Баки улыбается ему и вновь коротко целует в губы. — Иди первым, иначе это затянется, — отвечает Стив, Баки усмехается и встает с него. Стив любит, когда тот голый, что уж скрывать. Тот обходит диван, проводит рукой по его волосам и уходит в ванную. Стив поднимается спустя минуту, чтобы подобрать вещи, которые они раскидали вокруг дивана, и надеть хотя бы белье. Когда он поднимает спортивные штаны Баки, то чувствует легкую вибрацию. Он достает его телефон из кармана, и видит, что на экране опять отражается «скрытый номер». Тот все звонит и звонит, и если Стив игнорирует первые два звонка, просто продолжает собирать вещи, то на третий не выдерживает и берет трубку. — Прекрати звонить сюда, — говорит он, крепко сжимая телефон, будто бы это может хоть как-то причинить физический вред тому, с кем он говорит. В телефоне миг молчат, а потом слышится хриплый смешок. Это заставляет Стива нахмуриться еще сильнее. — Я даже удивился, что он наконец трубку взял, — говорит мужчина. У него хриплый низкий голос. Стив хочет положить трубку, но тот продолжает: — а это, оказывается, его новый ебырь. Поздравь его, что ли, от меня. И с этим, и с Днем Рождения. — Пошел ты, — тихо говорит Стив, сжимая губы. — Ты правильно нервничаешь, — вдруг говорит тот, Стив слышит в его голосе насмешку. — Я верну его, вопрос времени. Если бы он не любил меня, то давно бы взял трубку и сказал бы, что все, отрезало, но это не так. По-другому не будет. Бывай. — Стив не успевает ничего ответить, да и вряд ли бы нашелся с ответом. В трубке слышатся гудки, и Стив отводит ее, опуская взгляд. Он тяжело вздыхает и прикрывает глаза. Ему нужны ответы, нужно больше, чем уверенные слова бывшего Баки, нужно больше, чем собственные надежды на то, что у него есть шанс стать для Баки чем-то большим, чем парнем, с которым ему хорошо проводить время. Когда Джеймс выходит из ванной в легких шортах, Стив уже сидит полностью одетый. Он вытирает мокрые волосы белым махровым полотенцем. — Стиви, я все, — говорит он, поднимая на него взгляд, но когда видит в его руках собственный телефон, резко хмурится и непонимающе смотрит на него. Роджерс наоборот поднимает на него серьезный взгляд. — Что? — Твой бывший опять звонил, — говорит он, поднимаясь с подлокотника дивана. Барнс продолжает хмуриться. — И… — Я взял трубку, — перебивает его Стив, а Баки цыкает и быстро подходит к нему, забирая телефон из рук. — Зачем ты это сделал? — спрашивает он, зло смотря на него. Стив чувствует, как сильно Баки начинает злиться, видит, как меняется его взгляд, как поджимаются губы и играют желваки. — Какого черта? — Почему ты ушел от него? — спрашивает Стив, глядя в его глаза. Баки приоткрывает губы. — Тебя это не касается, — тихо отвечает он, а потом резко повышает тон: — Тебя это не касается, мать твою! Какого черта ты творишь? С чего ты вообще взял, что у тебя есть право отвечать на мои звонки? — Стив не отвечает, продолжает смотреть на него, лицо Баки с каждой секундой становится все злее. — Не лезь в мою гребаную жизнь! — Тебе не кажется, что ты опоздал с этим? — говорит Стив. — Что я уже часть твоей жизни. — Может быть, тебе стоит напомнить, почему мы все это начали? — спрашивает Баки, сквозь зубы. — Может, ты, блядь, забыл, что я говорил тебе? Мне не нужны отношения, мне ничего из этого не нужно! — Стив кивает, а Баки отводит взгляд и со вздохом зарывается в свои волосы. — Мне не нужно, чтобы ты лез туда, куда не надо! Не нужно, можешь ты это понять?! — Нет, — честно отвечает Стив. — Не могу, Бак, — тихо повторяет он, качая головой. — Зачем ты взял гребаную трубку? — еще раз спрашивает Баки, поворачиваясь к нему. — Потому что я ненавижу, когда он звонит. Ненавижу твою реакцию на его звонки. — Стив подходит к нему, а Баки делает шаг назад. Он указывает на него пальцем. — Я говорил тебе, с самого начала говорил, что все это, — он обводит вокруг себя пальцем, — для того, чтобы хорошо проводить время, чтобы не было ничего, что может причинить кому-то из нас боль! — Ты до сих пор любишь его? — спрашивает Стив, чуть хмуря брови. Он серьезно смотрит Баки в глаза, а тот устало опускает руки и запрокидывает голову к потолку. — Стив… — Баки, ответь мне, и мы закроем эту тему, — перебивает его Роджерс. — Ты до сих пор любишь его? — Пять лет это огромный срок, — отвечает Баки, а потом отводит взгляд. Он устал постоянно слышать этот вопрос. Устал слышать этот вопрос от Наташи, устал, когда Бекка спрашивает его о том же, устал от сообщений Брока с этим же чертовым вопросом, на который он сам не знает ответа. Но, кажется, что Стиву и этого достаточно. Его глаза в этот момент… Джеймс бы предпочел никогда не видеть такой взгляд Стива, но потом тот и вовсе отводит его. Баки прикусывает губу и безысходно разводит руки. Злость испаряется, так же, как и желание ругаться. — Не надо было брать трубку, Стив, — тихо говорит он, а тот просто кивает. — Много чего не надо было, — отвечает он, а потом качает головой и сжимает пальцами переносицу. — Прости меня, Бак, — он горько улыбается, а Баки непонимающе хмурится и подходит к нему. Он пытается заглянуть ему в глаза, но Стив то и дело отводит взгляд. — Ну за что ты извиняешься? — на выдохе спрашивает Баки. — Стив… — Я не могу, — говорит Стив, не поясняя. Он прикусывает свои пухлые губы и еще сильнее хмурится. — Думал, что смогу, но не могу. — Баки предпочитает не знать, о чем тот говорит, предпочитает пытаться обмануть самого себя, чтобы не чувствовать тугой ком, сжимающий грудь. Стив немного сводит брови и улыбается, наконец переводя на него взгляд грустных глаз. — Прости меня, — он поднимает руку, чтобы коснуться его, но опускает ее и шагает назад. Джеймс ничего не говорит, он трет переносицу, стараясь унять неприятное чувство, и запрокидывает голову. — Прекрати. — Стив просто кивает на его слова и разворачивается. Баки подавляет удивленный вздох, когда тот направляется ко входной двери, и идет за ним. — Стив… Роджерс надевает обувь, и Баки смотрит на него, не в силах ничего сказать. Он видит, что Стив не злится, видит, что не обижен, но лучше бы это было так, чем то, как тот прячет взгляд, лишь бы Баки не увидел, что ему больно. Он никогда не хотел причинять Стиву боль. Кому угодно, только не ему. Какой же глупостью было начинать все это. — Стив, — зовет еще раз Баки, а Стив, выпрямляясь, встает напротив него. — Я… — он опускает взгляд, берет руку Стива в свою и крепко сжимает. — Все нормально. — Ты уходишь, что же в этом может быть нормального? — устало говорит он, поджимая губы, а Стив начинает улыбаться. Он наклоняется, касается его щеки свободной ладонью и крепко целует в лоб. Джеймс прикрывает глаза, а Стив отстраняется. — Мне жаль, Стив, — тихо говорит он. Роджерс ничего не отвечает. Тот открывает дверь и выходит из квартиры, и почему-то Баки знает, что Стив больше не вернется. Джеймс с минуту смотрит в закрытую дверь, а потом качает головой и тяжело вздыхает. Он слышит телефонный звонок и идет к нему, на экране отображается имя Наташи. — С Днем Рождения, герой, — чуть ли не кричит она в трубку. — Надеюсь, я ничему не помешала, но я должна была тебя поздравить, если не раньше Стива, то раньше всех остальных. — и Баки ничего не говорит ей о том, что произошло, делает веселый голос и искренне улыбается, слушая сначала ее поздравления, а потом и поздравления Сэма, который находился с ней. Он смотрит на время, когда заканчивает говорить с подругой. Почти час ночи, в его квартире невероятно пусто. Баки выключает везде свет и идет в спальню, кладя телефон на тумбочку. Присаживаясь на нее, он тяжело вздыхает и зарывается рукой в мокрые волосы. Наверное, до него еще не до конца дошло, что произошло. Переведя взгляд на вторую половину кровати, он понимает, что еще больший идиот, чем думал. Он спал со Стивом, чуть ли не жил со Стивом, как вообще можно было надеяться ничего не чувствовать к нему? Как можно было надеяться, что Стив не будет ничего к нему чувствовать? Баки вспоминает про его подарок и поднимается. Тот до сих пор лежит на тумбочке в прихожей. Он разрывает по-детски цветастую упаковку и усмехается, когда открывает коробку и видит нож-носорог. Он достает его и осматривает со всех сторон, трогает острый загнутый наконечник и качает головой, зачем-то сдерживая улыбку. Полностью сняв разорванную упаковку, он чувствует, как под ноги что-то падает, и опускает взгляд. Это оказывается лист бумаги, обычный А4, сложенный вдвое. Баки кладет коробку обратно на тумбочку, продолжая держать нож в руке, и наклоняется, чтобы поднять лист. Развернув его, он видит короткий текст, написанный чуть неразборчивым почерком Роджерса. Видимо, издержки профессии. «Надеюсь, ты начнешь это читать, когда я уйду, иначе мне будет очень стыдно. Честно, я не думал над подарком, знаю, что ты коллекционируешь ножи, знаю, что такого у тебя нет, ты как-то это упоминал. И я очень сильно хочу узнать, почему ты начал этим заниматься, какой был первым, все хочу знать. С Днем Рождения, Баки. Я люблю тебя. Писать это вот так неправильно, но не уверен, что если скажу тебе это в лицо, то все закончится хорошо, а так ты сможешь просто проигнорировать это» Баки со вздохом откладывает письмо и нож к коробке и прикрывает глаза, а потом проводит ледяными руками по лицу. Его сердце отчаянно быстро бьется. Он идет к телефону, но когда собирается набрать номер Стива, вдруг останавливается. Он чуть хмурит брови и долго смотрит на экран телефона. Что он может дать Стиву сейчас? Когда полностью разбит, когда не понимает, сможет ли доверять кому-то, когда не понимает, что вообще такое любовь, и как она работает, раз человек, который любил его пять лет, с легкостью предал. Они с Броком были вместе так долго, тот был с ним, когда родители отвернулись, поддерживал во всем и всегда, и все же ему это не мешало изменять. Не помешало предать доверие, которое было безоговорочным. Баки прикрывает глаза и блокирует экран телефона. Если бы Стиву было хорошо с ним, если бы он встретил Стива, когда не был полностью раздавленным предательством, если бы мог дать Стиву то, чего тот хочет, то был бы смысл звонить и пытаться вернуть. А Баки ничего ему дать не может. Баки лежит в кровати и долго смотрит на историю переписки со Стивом. Он чувствует, что должен написать хоть что-то, но потом понимает, что в этом нет никакого смысла.«Ты заберешь свои вещи?»
Пишет он и глубоко вздыхает. Ответ приходит сразу же. «Выкинь их» Джеймс откидывает телефон на край кровати и поворачивается набок, накрываясь одеялом. Ничего бы не вышло в любом случае, все бы кончилось рано или поздно. Он жмурит глаза, стараясь выкинуть из головы все мысли о Стиве, которого просто адски, до безумия не хватает на этой самой кровати рядом с ним. Когда он чувствует вибрацию в телефоне, то сразу же тянется к нему, ожидая звонка от Стива, но когда видит очередной звонок со скрытого номера, то сжимает зубы и закрывает глаза. — Как же ты меня заебал, — шепчет он в темноту и поднося трубку к уху нажимает на кнопку принятия вызова. Стив отдает историю болезни медсестре, говорит назначение и идет в комнату отдыха, буквально чувствуя, что валится с ног. Обстановка кажется особенно раздражающей, хотя такого никогда с ним не было, он давно привык к атмосфере в больнице, к больным людям, к их обеспокоенным родственникам, к врачам и медсестрам, ко всему, но последнее время он, видимо, настолько погрузился в работу, что его невольно начинает тошнить от нее. Когда он заходит в комнату, то закрывает ее за собой и садится на одну из нескольких застеленных узких кроватей. Стив снимает с себя белый халат и фонендоскоп, оставаясь в синей форме с короткими рукавами и ложится на подушку, доставая телефон, чтобы посмотреть время, хотя взгляд цепляется за число. Десятое апреля, а кажется, что не больше недели прошло с тех пор, как он не видел Баки. Он настолько погрузился в рабочую рутину, что даже не помнит дней недели, есть выходные, а есть рабочие дни. Это все, что ему нужно было знать о времени. И он честно не хотел себя загонять, кто бы хотел? Но иначе мысли просто съедали его, лучше так, лучше работать до изнеможения и просто засыпать, даже снов не видя. Он даже лишние смены в скорой помощи взял. Стив откладывает телефон и закрывает глаза, но когда чувствует, что почти засыпает, дверь в комнату открывается, и он автоматически открывает глаза, чтобы видеть, кто зашел. На пороге стоит Шэрон и мягко улыбается ему, прикрывая за собой дверь. Он хочет сесть на кровати, но она останавливает его, положив аккуратную ладонь на плечо, и садится рядом, глядя сверху вниз. — Ты весь день как будто бегаешь от меня по всей больнице, — с улыбкой произносит она, а Роджерс отрицательно качает головой. — Нет, просто пациентов много, — серьезно отвечает он, а девушка тихо смеется. — Знаю я, не глупая. — Она чуть наклоняется, и Стив отчетливо чувствует приятный запах ее духов. — Все хорошо? — спрашивает она, кладя ладонь на его и чуть сжимая. — Ты последнее время очень уставший. Тебе надо больше отдыхать. — Стив слабо улыбается в ответ и все же присаживается. Неудобно лежать, когда над тобой сидит девушка. Они находятся так близко, что на ее щеках появляется румянец, ее светлая кожа совсем не скрывает этого. Шэрон убирает прядь светлых волос, выбившуюся из хвоста, за ухо и смущенно улыбается, поднимая на него взгляд. — Все в порядке, спасибо, Шэрон, — говорит он, тоже улыбаясь ей. В комнате виснет молчание. Картер продолжает смотреть на него, будто чего-то ждет, а Стив впервые обращает внимание на то, что у нее почти черные глаза. Сочетание светлых волос и карих глаз довольно редкое, и бесспорно красивое. Он видит, как Шэрон прикрывает глаза и чуть хмурится, а в следующий миг, она наклоняется и целует его в губы. Она не углубляет поцелуй, как и он, но не отстраняется. Ее рука поднимается к его шее, а вторая ложится на грудь. Поцелуй не длится долго, Стив резко отстраняется, когда боковым зрением замечает, как дверь в комнату открывается. На пороге стоит Сэм, который сначала приподнимает брови, а потом начинает улыбаться. — Извиняюсь, что помешал, — говорит он, а Шэрон резко вскакивает с кровати, краснея еще сильнее, чем до этого, смотрит на них обоих, улыбается и буквально выскакивает из комнаты, оставляя их вдвоем. Стив несколько секунд смотрит ей вслед, а потом опять ложится на подушки, слыша, как Сэм закрывает за ними дверь. — Не прошло и года, — довольно говорит он, присаживаясь на кровати Стива. — Или прошло? — задумчиво продолжает он, а Стив со вздохом, отвечает. — Это она меня поцеловала. — О, я и не сомневался, приятель. — Он улыбается Роджерсу, а тот просто пожимает плечами. Уилсон вздыхает и говорит: — Она действительно хорошая девушка. Может быть, тебе стоит обратить внимание на нее. — Сэм похлопывает его по колену и поднимается, укладываясь на вторую кровать. — Знаю, — просто отвечает Стив, прикрывая глаза. Он не собирается продолжать этот разговор. По крайней мере, не сейчас. Слишком мало времени прошло, так мало, что единственное, о чем он мог думать в поцелуе с Шэрон, то, что ее губы слишком сладкие из-за прозрачного блеска. — Ты знаешь, ему действительно плохо без тебя, — вдруг говорит Наташа после того, как отпивает из своей чашки кофе. Они сидят в «Cup and Cake», Романова пришла на обеденный перерыв, а Джеймс решил составить ей компанию. Баки опускает взгляд в тарелку со своей едой, а потом вздыхает и говорит, что ему надо покурить. Наташа, конечно, идет с ним и, разумеется, не ждет никакого ответа, потому что вот уже месяц ничего путного не слышит. Даже когда он сказал, что они со Стивом прекратили видеться, то не стал объяснять причину, а она, кажется, и так все поняла. Она всегда все понимает. В ее длинных пальцах красиво смотрится сигарета. — Сэм говорит, так для Стива будет лучше, но я вижу, что вам обоим стало хуже, — продолжает она, а Баки понимает, что, видимо, все действительно плохо, раз она продолжает говорить про это. — Сказал, что он слишком хороший, чтобы использовать его, как отходняк от бывшего. Мы сильно поругались из-за этого. — Она выдыхает сизый дым и переводит на него серьезный взгляд. — Последнее, из-за чего вы с Сэмом должны ругаться — это я и Стив, — серьезно говорит Баки, делая долгую затяжку. — Тем более, он прав. Это действительно так. — Наташа хмурится, а потом полностью поворачивается к нему, стряхивая пепел с сигареты. — Ты серьезно не расскажешь мне? — Он непонимающе смотрит на нее. — Месяц прошел, почему вы разошлись? — Баки вздыхает и тушит сигарету подошвой кроссовка. Когда они опять заходят в кафе и садятся за стол, а Наташа отпивает остывший кофе, он все-таки начинает говорить, потому что, видит Бог, ему надо наконец выговориться. Целый месяц держать все в себе оказалось трудно, еще труднее оказалось вообще отвыкать от того, что он больше не может проводить время со Стивом, не может позвонить ему в любой момент, не может выдернуть его из квартиры, чтобы тот приехал к нему. Он никогда бы не подумал, что это закончится так тяжело, но, черт возьми, прекрасно знал, что закончится. — Я изначально должен был понимать, что с ним не получится просто трахаться… Что я тебе рассказываю, ты сама его знаешь, — говорит он, а Романова, упираясь подбородком в скрещенные в замок пальцы, внимательно его слушает. — Стив потрясающий человек. Всегда был таким, — Баки слабо улыбается, а потом продолжает: — Если бы хоть на миг понял, что ему будет со мной хорошо, никогда бы не дал уйти. — Джеймс… — Нат, я не могу. Не не хочу. Зачем я буду отнимать его время напрасно, может быть, он найдет кого-нибудь, с кем будет счастлив, — он зарывается рукой в свои волосы. — Кому-то, кто не будет ждать самого плохого и не будет психовать каждый раз, когда он не возьмет трубку. Может быть, даже хорошо, что все так получилось, — говорит он, начиная стучать пальцами по столу. Ему кажется, что этот месяц вернул его к тому состоянию, в котором он был до того, как встретил Стива во второй раз, разве что спать он точно ни с кем не хотел и удалил к черту тиндер со своего телефона. Он наконец ответил на звонок Рамлоу, и сказать, что тот удивился, ничего не сказать, а самое смешное, что в момент разговора с ним, единственное, о чем мог думать Баки, это о том, что ему не хватает рядом сопящего Стива. Он не знает, что заставляет его продолжать реагировать на Брока, не знает, когда это прекратится, и не знает, когда наконец сможет ответить на один единственный вопрос, который заставил Стива уйти от него. Но он все-таки решил дать Броку то, чего тот так отчаянно добивался почти год — возможность нормально поговорить и обсудить все, что произошло. И Баки не знает, к чему они придут, да и придут ли вообще, но надеется, что это хоть как-то поможет наконец понять, что творится в его жизни, и как ему, черт возьми, вернуться к ней прежним Джеймсом Баки Барнсом. Когда он рассказывает Наташе, что произошло в тот день, она лишь качает головой и очень огорченно вздыхает.