Расплата за будущее

      -Куда меня ведут?       Вопрос остался без ответа, и Макса это еще больше встревожило. Он уже привык, что время от времени его таскают на допросы в зал с камином, расположенный несколькими ярусами выше камер, однако сейчас они шли совершенно другой дорогой — сперва по коридору, затем по лестнице вверх. В душу закрался ужас: а вдруг они все-таки решили применить пытки? Поэтому, когда его завели в небольшую, но красиво обставленную комнату, ноги едва не подогнулись от облегчения.       С Макса сняли кандалы и оставили одного, впрочем, не преминув запереть дверь. Комната больше напоминала дамский будуар: мягкий ковер персидской работы на полу, у стены изящный столик, на котором накрыт ужин на две персоны, и обширная кровать под шелковым балдахином. Трудно было поверить, что подобные удобства могут быть в главной тюрьме Франции.       Несмотря на легкий ароматный дымок, поднимающийся из курильницы, Макс сглотнул — запах холодной телятины с травами для него, вот уже месяц живущего на тюремном пайке, затмевал все остальные. Но о том, чтобы взять еду со стола, не выяснив, кто автор всего этого великолепия и с какой целью оно приготовлено, не могло быть и речи.       Едва Макс успел осмотреться, как в противоположном конце комнаты открылась еще одна дверь, и в нее вошла девушка в скромном платье горничной.       -Мсье, пойдемте, для вас приготовлена ванна, - сказала она.       Ванна — это было даже лучше, чем еда. Конечно, благодаря ходатайству Армана, воды и мыла у арестованного всегда было вдосталь, но одно дело мытье из ведра, а другое — горячая ванна и ароматные масла. Вот только что бы это все могло значить?       За последнее время Макс научился никому не доверять, поэтому даже не сомневался, что за всей этой роскошью стоит какой-то подвох. Вот только какой?       Однако он решил, что в любом случае нужно пользоваться моментом — одному Богу известно, когда еще он сможет нормально вымыться и привести себя в порядок. Поэтому он охотно пошел за своей провожатой. Граф решительно выслал вознамерившуюся помогать ему в купании горничную — та молча кивнула и, забрав его одежду, удалилась — и с наслаждением погрузился в пахнувшую сиренью воду. На туалетном столике рядом с ванной нашелся целый арсенал мыла и ароматических масел, а также бритвенные принадлежности, и Макс долго и яростно тер себя мочалкой. Ему хотелось избавиться не только от грязи, но и от тюремной атмосферы, которая, казалось, въелась в кожу, пропитав его насквозь.       Вылез он только тогда, когда вода совсем остыла. Не найдя ничего взамен унесенной одежды, он на манер тоги завернулся в лежащую на кресле белоснежную простыню и вернулся в комнату с накрытым столом.       Там по-прежнему никого не было, поэтому Макс сел на кровать и внезапно почувствовал, что безумно хочет спать. Настолько, что держать глаза открытыми просто не представлялось возможным. Уже ни о чем не думая, он прилег на бархатное покрывало и немедленно провалился в глубокий сон.       Дорогу друзья запомнили плохо — море, как это часто бывает ранней весной, штормило, и оба не выходили из каюты из-за разыгравшейся морской болезни. Поэтому, сходя на берег, они сперва даже не смогли оценить открывшейся красоты жемчужины Италии — все, на что хватило сил, это отойти от пристани, чтобы не мешаться под ногами у других пассажиров и рабочих, разгружавших пришвартованные тут же торговые суда.       -И где этот палаццо Дарио? - спросил Макс, когда нежная весенняя зелень наконец начала покидать его лицо.       -М? - похоже Арман еще не очень хорошо ориентировался в пространстве, - не знаю.       Еще в дороге, пока обоих не уложила в койки морская болезнь, де Бриен рассказал другу, что целью их поездки является некий палаццо Дарио, где и хранится требуемый манускрипт. Однако друзья никогда не бывали в Венеции, поэтому даже приблизительно не представляли себе, куда им двигаться дальше.       -Чудно, - кивнул Макс, наслаждаясь неподвижностью почвы под ногами, - тогда давай для начала снимем комнаты в какой-нибудь гостинице.       Он еще хотел добавить, что дико голоден (практически всю дорогу они ничего не ели из-за дурноты), однако, глянув на все еще зеленоватого друга, прикусил язык.       Трактир нашелся быстро — даже не пришлось садиться в гондолу, основной транспорт в этом городе на воде. Друзья лишь перешли несколько горбатых мостиков с прихотливо выкованными перилами и остановились перед вывеской со старательно намалеванной девицей, бюсту которой могла бы позавидовать дойная корова, и надписью «Морская дева».       По-итальянски друзья говорили неплохо (Макса учил музыке, а заодно и языку, выходец из Милана, а Арман просто не желал отставать от товарища), поэтому им не составило труда понять экспрессивную тираду кругленького лысого трактирщика:       -О, Пресвятая Дева, ты сжалилась над старым грешным Альфонсо! Проходите, благородные сеньоры, проходите! Желаете снять комнаты? Или только пообедать? У нас отличная кухня, если, конечно, эта клуша Бьянка опять не сожгла рыбу! Проходите, я беру всего пять газетт* за ночь и одну — за обед! Это по-божески, честное слово! В «Нептуне» с вас возьмут вдвое больше, а готовят у них просто отвратительно! А еще там сыро и есть клопы...       -Стоп, стоп, - вклинился в бесконечный поток слов Макс, - мы только что прибыли из Франции, поэтому местных денег у нас нет, так что дадим тебе двадцать су сейчас и еще десять, когда будем покидать твое заведение, что, должно быть, случится через неделю.       В трактире было довольно уютно: столы на четверых, расставленные вдоль отделанных потемневшим деревом стен и накрытые вполне чистыми скатертями, стрельчатые окна, выходящие на канал. И пахло тут вкусно — видимо, трактирщик возвел напраслину на свою повариху.       Лысый Альфонсо всплеснул пухлыми ручками и, вознося молитвы Пресвятой Деве и святому Марку, покровителю Венеции, поспешил за стойку, откуда вытащил два увесистых ключа.       -Вот, благородные сеньоры, ваши номера на втором этаже. По коридору направо. Это лучшие комнаты во всем городе, клянусь моей покойной супругой! А обед будет готов через час.       При слове «обед» Арман снова слегка позеленел, но уже не так интенсивно, как раньше — морская болезнь начала отпускать и его. Взяв ключ, он поспешил наверх по скрипучей лестнице с резными балясинами, а Макс замешкался и сказал трактирщику заговорщицким тоном:       -А если я получу возможность каждый день принимать ванну, то к двадцати су добавлю еще золотой цехин.       Трактирщик снова всплеснул руками и многословно заверил, что ванна непременно будет, а когда щедрый постоялец последовал наверх за своим спутником, пробормотал, почесав затылок с остатками седых кудряшек, обрамляющих блестящую лысину:       -Где это видано, чтобы каждый день мыться? Этак недолго чуму подхватить**!..

***

      Они вышли из гостиницы, когда солнце, здесь уже совсем весеннее, стало клониться к шпилям собора святого Марка. Словоохотливый Альфонсо объяснил постояльцам, как добраться до палаццо Дарио или, как его называли местные, Ка'Дарио, и даже сдал на время лодку.       Оказалось, что это совсем недалеко, и выходит дворец фасадом прямо на Гранд-канал.       -Только я бы на вашем месте, сеньоры, туда не совался. Недобрая слава об этом палаццо ходит, - предупредил тот, - говорят, все, кто с ним связывается, плохо кончают.       Друзья покивали, не желая вопросами вызвать новый словесный фонтан, и ретировались из гостиницы. Арман с ненавистью посмотрел на лодчонку, качающуюся на мелкой ряби канала — похоже, от одного ее вида, ему опять стало нехорошо, а вкусный обед, съеденный перед выходом, запросился назад. Но делать было нечего, и он ступил вслед за Максом на неустойчивое дно суденышка. Друг тотчас вручил ему весла.       -Это с какой стати я должен грести? - возмутился не слишком любивший физический труд Арман.       -А с такой, что так тебе будет на что отвлечься, - безмятежно пояснил Макс, вольготно располагаясь на корме, - а значит, тебя не укачает.       -Лентяй ты, Мируар. Редкостный. - Констатировал Арман, берясь за весла. В словах друга был резон, но возразить все же следовало.       -Ты мне лучше вот что скажи, - перевел разговор Макс, - где конкретно и что именно нам нужно искать во дворце Дарио?       -Если бы я знал! Известно, что это древняя рукопись: то ли книга, то ли свиток. И больше ничего.       -Пойди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что, - задумчиво проговорил граф д'Альбер, - в таком случае, нужно пообщаться с хозяевами дворца, они-то точно что-нибудь знают.       -Этого никак нельзя делать, - возразил Арман, - я не должен обращать на себя внимание. Особенно со стороны хозяев замка.       -А твои соратники выдумщики, как я погляжу, - хмыкнул Макс.       Палаццо Дарио даже на фоне общей венецианской изысканности выделялся красотой и необычностью: стрельчатые окна и круглые окошки-розетки, отделка из золотистого мрамора — все это навевало мысли о восточных сказках. Дворец смотрел фасадом на пристань Санта-Мария де Гильо, что у другого берега Большого Канала, однако друзья обогнули его справа, свернув на узкую протоку, отделяющую палаццо от соседнего здания. Оказалось, что позади дворца располагается небольшая площадь, сейчас пустующая. Или почти пустующая — по узкой улочке-набережной шла молодая девушка в скромном платье и корзиной нарциссов.       -А ну-ка причаль, - вдруг скомандовал Макс, глядя на ту прицельным взглядом.       -Нам не до девиц сейчас! - закатил глаза Арман, но все же направил лодку к спускающейся в воду лестнице.       Граф, ничего не объясняя, прыгнул на берег и небрежной походкой двинулся вдоль площади. Как он и ожидал, девушка с цветами свернула к черному ходу в палаццо Дарио.       -Не уступит ли прекрасная мадемуазель один цветок ничтожному почитателю ее красоты? - Макс как бы невзначай заступил ей дорогу.       Девушка действительно была хороша южной итальянской красотой, поэтому он ничуть не кривил душой, расточая комплименты.       -Один цветок? - та смело посмотрела на неожиданного поклонника, - так и быть. Один цветок уступлю.       С этими словами она выдернула из корзины белый с оранжевой серединкой нарцисс и протянула Максу.       -Я буду носить его у сердца, - проникновенно сказал он, с поклоном принимая цветок.       Арман наблюдал эту сцену со смесью раздражения и недоумения. Каким бы донжуаном не слыл его друг, дураком он никогда не был. Значит, столь неожиданный флирт понадобился ему, чтобы... Ну, конечно! Вот он уже заходит во дворец с черного хода, сопровождая не устоявшую перед его обаянием служанку. А что, это мысль! Пусть ему, барону де Бриену, лучше по возможности скрыть свое пребывание в Венеции, но этот запрет не распространяется на графа д'Альбера! Он никак не связан с Орденом и волен делать все, что хочет. Например, ухлестывать за симпатичными служанками из палаццо Дарио. К тому же, Макс вряд ли назовет девице свое настоящее имя, а одет он достаточно скромно, чтобы та не смогла заподозрить в нем именитого дворянина, даже шпагу не взял. Хотя и на простолюдина Мируар тоже не тянул — слишком породистое лицо и утонченные манеры.       Отсутствовал Макс довольно долго — вечер успел перейти в ночь, а Арман — закипеть от злости. Он вообще пребывал в мрачном расположении духа с тех пор, как ступил с корабля на пристань — де Бриену было жаль денег, отданных за полный пансион во время плавания, при том, что они оба поели на борту от силы пару раз. Нет, Арман никогда не был жадным или скупым, напротив, он любил широкие жесты, но при этом терпеть не мог бессмысленные траты.       -Тебе повезло, еще пару минут, и я бы вернулся в гостиницу, а ты бы остался ночевать у своей новой зазнобы, - процедил барон, когда Макс, наконец, прыгнул в лодку.       -Ну, не так же сразу, - засмеялся тот, - девушки такого не любят.       Сначала за ними нужно ухаживать, дарить цветы, говорить комплименты...       -Пока что цветы дарили тебе, - буркнул Арман, кивая на нарцисс, который его друг все еще держал в руках.       -И не только цветы, - прищурился Макс, - а еще ценную информацию по интересующему нас делу.       Барон де Бриен недоверчиво покосился на него, медленно выгребая на середину широкого, как река, канала. На темной воде дрожали отражения фонарей.       -Ни одну тайну, даже самую страшную, нельзя спрятать от слуг, запомни это, друг мой! - торжественно сообщил д'Альбер, - и, разумеется, в ходе весьма приятной беседы мне удалось выведать, что во дворце находится некая реликвия, которая была передана на хранение первому его владельцу Джованни Дарио без малого двести лет назад.       -Вот как? - Арман перестал грести, предоставляя лодке лениво дрейфовать вдоль Гранд-канала, - может, ты даже узнал, где конкретно находятся эта реликвия?       -Ну нет, я старался не проявлять настойчивости, чтобы Лючия не разгадала мой коварный план...       -Ага, значит, Лючия...       -Не переживай, дружище, у нее есть прехорошенькая подружка, - ободрил Армана Макс и продолжил, - однако я выяснил, откуда надо начинать искать.       -Только не говори мне, что с потайной двери, ведущей из кухни, - хмыкнул де Бриен.       -Именно! - провозгласил его друг, - я сам подивился совпадению.       -И как мы проникнем на кухню чужого палаццо? - скептически изогнул бровь Арман.       -Нас туда пустят.       -Нас?!       -Ну конечно, нас. Я же сказал, что у Лючии есть пресимпатичная подружка, - широко улыбнулся Макс, - а теперь греби к гостинице. Не знаю, как ты, но я хочу спать.       Вечером следующего дня друзья стояли на площади, которая, как выяснилось, называлась Кампьелло Барбаро, и на которую выходил черный ход в палаццо Дарио. Оба держали в руках по букету ароматных гиацинтов.       -Учти, я для них — Арно, а ты Жиль, - напутствовал Макс.       -Я тебе уже сказал, что не собираюсь изменять Авроре! - возмутился Арман, - я люблю ее, и больше мне никто не нужен!       -А мы, позволь заметить, сюда не развлекаться пришли, если ты запамятовал, - сдвинул черные брови его друг, оставив шутливый тон, - или ты можешь предложить какой-нибудь другой способ проникновения во дворец? Изволь, я слушаю.       Барон де Бриен сжал зубы, но промолчал.       Лючия и ее подружка, как и положено хорошеньким девушкам, немного опоздали.       -Это Пепина, - представила давешняя горничная свою спутницу, - а этот сеньор, должно быть, ваш друг? Эээ....       -Жиль, - подсказал Арман, - для вас — просто Жиль.       Пепина оказалась болтушкой, поэтому от Армана только и требовалось делать вид, что он внимательно слушает ее рассказы о зеленщике Джакомо, который добивается ее руки, о ценах на устрицы, и еще о массе всякого «милого вздора», как любил выражаться Макс. Это барона полностью устраивало, потому что не мешало думать и смотреть по сторонам.       Девушки пригласили своих новых знакомых в обширную кухню, где в этот поздний час никого не было, но все еще витали вкусные запахи недавнего ужина. Помещение было очень большим и темным — горело только несколько свечей, да огонь в очаге. Большую часть кухни занимала огромная плита, у стен примостились разделочный стол и шкаф, а посуда была расставлена по навесным полкам. И, если бы не явные следы сырости — извечной спутницы Венеции — то можно было бы представить, что друзья находятся в замке Бриен, и сейчас кухарка Аннет поставит на стол блюдо с горячими пирожками.       Пирожков не было. А было пиво и козий сыр под щебет двух симпатичных служанок. Простота ужина друзей не смутила — пиво оказалось отменным, хоть и излишне крепким, сыр — вкусным и в меру соленым, а девушки явно не возражали против более тесного знакомства. Что, собственно, было неудивительно, учитывая то, как разливался соловьем Макс: -Когда в ее обличии проходит Сама Любовь меж сверстниц молодых, Растет мой жар, - чем ярче жен других Она красой победной превосходит. Мечта, тот миг благословляя, бродит Близ мест, где цвел эдем очей моих. Душе скажу: «Блаженство встреч таких Достойною ль, душа, тебя находит? Влюбленных дум полет предначертан К Верховному, ея внушеньем, Благу. Чувств низменных - тебе ль ласкать обман? Она идти к пределу горних стран Прямой стезей дала тебе отвагу: Надейся ж, верь и пей живую влагу.***       Лючия слушала, затаив дыхание. С симпатичного личика девушки сбежало простодушное выражение, уступив место одухотворенной мечтательности.       -Ах, сеньор, еще никто не читал мне таких стихов, - выдохнула она, когда Макс закончил.       -Но как же, сударыня? Ведь вы этого заслуживаете! - воскликнул тот.       Арман смотрел на это священнодейство и старательно гнал от себя подступающую зависть. Вот умеет же стервец охмурять девушек! Сам барон никогда не проявлял способностей к флирту, и производить впечатление на противоположный пол у него получалось плохо. Он бы и Аврору никогда не встретил, если бы их не решили поженить родители. И ведь не скажешь, что некрасив - широкоплечий, с выразительными чертами лица, завитыми усиками и модной эспаньолкой. Вот разве что волосы вечно вихрятся в беспорядке, и никакие папильотки не могли заставить их завиваться в локоны, как у Макса.       Так что Арман делал то, что умел лучше всего, - слушал. А Пепине, видимо, только этого и надо было. Однако болтать до бесконечности не могла даже она, а Лючия и вовсе прямо намекнула, что пора бы переместиться в спальню.       -Вот за что я люблю Италию, так это за решительность местных девушек! - засмеялся Макс и подхватил взвизгнувшую для порядка Лючию на руки.       -А вы не боитесь, сударыня, что нас кто-нибудь услышит? - вклинился в поток слов Арман.       -Вовсе нет! Комнаты остальной прислуги в другом крыле, а кухарку после кружки сангрии пушкой не разбудишь! - заверила Пепина и уже было приготовилась поведать своему кавалеру очередную историю из жизни местной челяди, но тот поднялся и, взяв ее за руку, последовал за Максом, который уже унес Лючию из кухни.       -А скажите, прекрасная мадемуазель... точнее, сеньорита, верно ли говорят о том, что с этим дворцом связана какая-то тайна? - спросил Арман.       -Еще какая! Представляете, все, кто владел Ка'Дарио, умирали не своей смертью, а некоторые даже кончали с собой. Говорят, это действует проклятие семьи Дарио, первых владельцев! - затараторила Пепина.       -И вы не боитесь тут служить? - почти искренне удивился барон де Бриен, - вы отважная девушка!       Та польщенно зарделась и добавила:       -А еще тут полно всяких тайных ходов. Один ведет прямо из кухни, только никто не знает, куда и зачем... А вот мы пришли.       Она толкнула дверь в скромно обставленную комнатку, где, кроме сундуков для одежды и туалетных столиков обнаружилось две кровати.       -Тут мы с Лючией и живем.       На одной из кроватей означенная Лючия вдохновенно целовалась с Максом.       Проснулся он от звука отпираемой двери. Рывком сел и не сразу смог вспомнить, как оказался в этой богатой комнате, если только что был в Бастилии. Память вернулась за мгновение до того, как Макс увидел, кто его посетил.       -Аврора?!       Жена Армана стояла в дверях, как всегда скромно одетая и причесанная, устремив на графа полный жалости взгляд. ______________ *Газетта — народное название венецианской монеты в 2 сольдо. **В те времена верили, что чума проникает в организм через чистую кожу. ***Франческо Петрарка. Сонет №13