Prediction

— Пользуйся моментом, — снова и снова всплывала в памяти та фраза, не давая Айбиге никакого покоя. Ханым стояла у окна в каюте и смотрела, как дворец, в котором она пробыла целых три года, и Хюррем Султан становятся все дальше и дальше от нее. Айбиге вспоминала дни, проведенные в Стамбуле. Как трепетало сердце, когда Бали-бей впервые поцеловал ее, и какую ошибку она совершила, поддавшись уговорам тетушки и согласившись на брак только ради того, чтоб отомстить хранителю покоев за ночь с его ненаглядной Эленикой. Как успокаивала ее золотоволосая Хюррем Султан, говоря, что ничего между Малкочоглу и этой гурией уже нет, что его чувства давно угасли. Но прошлого не вернуть. Сейчас Айбиге — невеста шехзаде Мустафы, султанского сына и наследника. А значит — не быть ей с любимым вместе. И все из-за одной ночи, из-за желания мести, из-за злобы, боли, обиды на него за то, что он снова ушел развлекаться с другой. Чем же она так хороша? Чем она лучше? Почему именно она? Горячие слезы жгли щеки — ни на один вопрос ответ уже не важен. Судьбу теперь не изменить. — Айбиге-хатун, я хотел спросить, нужно ли Вам что-нибудь? — в каюту так же, как и три года назад вошел Бали-бей. Но теперь его встречала не бойкая девчонка, а грустная, с потускневшим огнем в глазах, ханым, в длинном платье, расшитом синими, как его кафтан, цветами. Слова… Опять она начала нести какую-то чушь о чувствах, о печали, о своей прошлой жизни. Все потому, что Бали-бей был рядом и не сводил с нее взгляда. Айбиге помнила, что Малкочоглу до сих пор хранит колье своей любимой покойной жены. Единственная память. — Вот, возьми, — она сняла одну из своих сережек и вложила в его горячую ладонь. — Пусть это будет у тебя. Будь счастлив. — Пользуйся моментом, — опять эти навязчивые слова. Ну зачем, зачем Хюррем Султан их произнесла? Айбиге хотелось накинуться на Бали-бея с кулаками, ударить, да так сильно, чтобы, вернувшись в столицу, он больше никогда не пошел к Эленике, чтобы забыл ее навсегда, вычеркнул из памяти. Особенно, когда он еще посмел сказать сейчас, что Айбиге все забудет и сможет полюбить другого. Неужели она действительно так мало значила в его жизни, что он вот так легко попросил ее все забыть? Или все-таки Эленика? — Расскажи мне, — стараясь не терять самообладания, произнесла ханым, — почему ты выбрал ее? — Кого? — весьма странный вопрос удивил Малкочоглу. Вот ведь девчонка — никогда она не переставала его поражать, порой даже смешить. За ее нрав, за бойкий характер он и полюбил ее, хотя думал, что больше не способен на такие чувства. Что все в нем умерло вместе с его прекрасной Армин, жизнь которой унесла страшная болезнь. А теперь появилась Айбиге — этот лучик яркого солнца — и осветила его мрачное лицо, прогнала тьму из его души. Но теперь и она — чужая невеста. Снова Всевышнему угодно, чтобы Бали-бей остался один. — Эту Эленику. Что она такого может, чего не могу я? Ты ведь вернешься в Стамбул и к ней снова пойдешь, так? — в этот раз она твердо решила идти до конца. — Айбиге, не надо так говорить, — чарующий, манящий голос. — Я не могу сказать, это не будет уместно, — вот, начал защищаться. Увлеченная этим, ханым стала наступать: — А целовать меня на балконе дворца уместно, Малкочоглу? — сама не заметив как, она подошла совсем близко. Вопрос так и остался без ответа. — Снова трусишь, — опустив голову, сказала Айбиге. — Как и в тот раз, — повернувшись, она прошла в противоположный угол каюты и села на большую кровать. — Айбиге-хатун, — строго произнес Бали. — Не заставляйте меня. Немногословный, хмурый. Ханым еще раз взглянула на него — но таким Малкочоглу ей и нравился, именно такого она полюбила, открыла свое сердце. И сейчас она каждый раз чувствовала, как дрожат колени от того, как он называет ее по имени. — А что будет, если заставлю? — Айбиге вскочила со своего места. О, Аллах, сколько раз уже твердили, что такое поведение недостойно дочери хана! Как можно разговаривать с посторонним, смотреть ему в глаза, если ты уже помолвлена? — Говори, Малкочоглу! — только и успела выпалить ханым, как вдруг Бали-бей подошел к ней и поцеловал так же, как в тот самый первый раз. Нежно, но в то же время, страстно. От волнения темнело в глазах, голова начинала кружиться. Айбиге ответила на этот порыв, рука ее скользнула по его небритой щеке, вцепившись в воротник кафтана, притягивая к себе все ближе. — Вот что будет, — проговорил Малкочоглу хрипло, с трудом прервав поцелуй. Присутствие Айбиге, ее манящие губы, прекрасные руки, витавший в воздухе запах духов — все это лишь распаляло желание, заставляя забывать, кто он такой, кем является, и кто перед ним сейчас. Как же хотел Бали, чтобы она принадлежала лишь ему! Но нет — это невеста шехзаде, именно с ним проведет она первую ночь, и, пытаясь не терять рассудок, хранитель покоев отошел в сторону. — Только и всего? — спросила Айбиге. — Айбиге-хатун, вы обещаны… — Я знаю. Мы оба это знаем. И оба не желаем этого, — ханым не сводила глаз с него. — Но сейчас, рядом с нами, нет ни моего отца, ни повелителя, ни Мустафы — никого, смотри. А слугам все равно никто не поверит. Ты не… Она так и не договорила — корабль качнуло, и оба упали на кровать. Почти так же, как и тогда, в дворцовом парке, когда хитрая Айбиге решила показать Бали-бею, как ловко она обращается с ножом. В тот раз ей хотелось строго отчитать хранителя покоев за то, что он потом сделал, но теперь — теперь все было не так. Ханым ловила его затуманенный взгляд, чувствовала прикосновения ладоней сквозь тонкую ткань платья, и там, где он касался ее тела, тут же «пробегали» мурашки. — Скажи мне всего одно слово, — прошептала она, мысленно проклиная и посылая в ад все понятия о девичьей чести. — Забудь, — остатки рассудка растворились полностью, и синий тюрбан полетел в сторону. Ночь. Тихий шепот влюбленных, плеск волн. Выбор сделан. Пусть в Стамбуле ждет Мустафа, пусть отец дал согласие на брак — это неважно. Важно все то, что происходит здесь и сейчас. Да, пусть Малкочоглу и Айбиге не суждено стать мужем и женой, но свою первую ночь она проведет именно с ним. О, Аллах, ты свидетель этой запретной любви — только тебе решать, что будет дальше. Пропадите пропадом честь, совесть, семья, султан Сулейман — все неважно теперь, когда рядом есть любимый. Утро уже давно наступило. Айбиге лежала на мягкой кровати в своем шелковом гемлеке, завернувшись в одеяло, и рассматривала потолок каюты. В голове проносились события вчерашней волшебной ночи — той самой, проведенной с любимым мужчиной. Все еще помнила ханым его губы, его мозолистые, но в то же время нежные руки, поцелуи, прикосновения, приятную тяжесть внизу живота и хриплое «Люблю тебя», тысячу раз услышанное ею за ночь. Это заставляло смущаться и стыдиться. Зря, зачем, почему она это сделала, теперь если шехзаде поймет, что Айбиге уже стала женщиной, то на всей ее семье будет огромное пятно позора. Приподнявшись, ханым огляделась — Малкочоглу стоял у маленького окна, вглядываясь в синее небо. Внезапно корабль сильно качнуло. — Что случилось? — спросила Айбиге. — Вдалеке плывут наши суда, — сухо произнес Бали-бей, едва удержавшись, чтобы не упасть. — Мне следует узнать, что им нужно. — Стой, — она протянула к нему свою руку. — Что теперь с нами будет после этой ночи? — Ты… вернешься к себе, а потом выйдешь замуж. Наши пути разойдутся, — присев на край кровати, Малкочоглу не скрывал грусти и отводил взгляд. Эти слова давались ему, похоже, с большим трудом. — Нет, так нельзя. Молю тебя, не проси все забыть. Мы обязательно будем вместе, или я покончу с собой, — видно, это задело Бали-бея. В его глазах снова загорелся огонь. — Не говори так! Ты сделаешь то, что должна — так предначертано Аллахом. — Малкочоглу… — едва слышно произнесла ханым, коснувшись ладонью его щеки. Как можно? Снова он трусит, убегает, оставляет ее одну. Не понимает, что такая невеста теперь не пара шехзаде. А может, как раз понимает и осознает, что с ним сделают после такого проступка? Трус, трус, трус. Какой же он все-таки трус! — Есть выход, — наконец, произнес Бали-бей и рассказал о своем разговоре с шехзаде Мустафой. Оказывается, наследник империи решил сам позаботиться о том, чтобы свадьба не состоялась, а Айбиге вернулась домой к своей семье. После чего хранитель покоев вышел из каюты, оставив ханым наедине с мыслями о прошедшей ночи и планах шехзаде. Однако все пошло не так.