Адрес

Он ещё раз кивает головой, теперь уже ради чёлки. Он запускает в неё ладонь, оттягивает локоны назад, выпуская их и наводя окончательный порядок на голове. Он теперь кладёт руки на колени, вздыхает, может и томно, но скорее с нетерпением услышать столь привычные высказывания. Глаза поднимаются с тёмного паркета на светлые стены, мебель и зелёные шторы. Он раскрывает рот. — Ты начал. Прости, что перебил дверью, волосами… — он зачем-то махает кистью левой руки за спину, как бы указывая на то, какой именно дверью он перебил своего мальчика, — теперь я точно готов тебя слушать. Ещё раз прости. — его голос мир слышит редко. Ровно так же, как и голос в композициях Колтрейна. Редко от слова «никогда». — день опять был трудным? — но он всё-таки хочет услышать сегодня этот тихий, низкий голос. Он замолкает и начинает смотреть прямо перед собой. Голову не закидывает, смотрит на ноги. Как на колени своих, так и на его. Заплатки на коленях друга начинают изнашиваться, появляются дырки. Но привычка высказывать сидящему Симу всё случившееся остаётся неизменной. — Я не знаю, как это случилось. Я просто подумывал о том, чтобы никогда не зависеть от людей, — друг начинает ходить по комнате, то и дело матая головой. — я отказался от общения с ней, — «ней» — его некогда лучшая подруга. Они были близки, зависимы друг от друга. — но у меня ужасно вышло. Он остановился. Посмотрел в глаза Симу. Тот поднял голову и сделал то же самое — посмотрел в глаза. — Ты думаешь, что всё испортил? — Сим начинает подниматься, помогая себе рукой встать с пыльного пола. Сидя слушать невозможно, не правильно. На руках остаётся грязь от пола. — Для начала, успокойся. Сим отряхивает свои штаны и руки и идёт в сторону друга. Два шага, и он снова говорит: — А теперь послушай меня. Если, конечно же, хочешь. — он замирает на месте и в такой позе планирует толкать свою речь, лишь изредка приподнимая подбородок юноши, что будет обязательно стремиться посмотреть вниз, а не в глаза «учителя». Но «ученик» раньше начинает говорить, чем слушать. Говорить быстро! С закрытыми глазами, лишь выдыхая: — Она сказала, что мне надо меняться. Прочитала мне целую лекцию, назвала глупым и неспособным меняться пустословом. «Паша, я верю, что ты можешь измениться.» — и Паша замолчал, вдохнул кислорода, открыл глаза и посмотрел в глаза напротив. Сим тихо вздохнул, дотронулся легонько своей рукой до кисти юноши, заглянул ему в глаза и чуть улыбнулся. Он провёл своими пальцами по костяшкам и снова тихо вздохнул, тем не менее не убирая улыбки. На этот раз Паша отвёл взгляд не вниз — в сторону. Сим поднял его правую руку и внимательно осмотрел пораненные костяшки. — И как всегда тебе противно это, — Сим имел в виду разбитые кости кистей от ударов оных об стену. — только тогда, когда я замечаю это. Или это замечаю не только я? — Сим не сводит глаз с ран. И через пару мгновений он начинает нежно и медленно целовать каждую. Паша ощущает лёгкую боль, раны только начали заживать, они только сегодня утром покрылись зелёнкой, а сейчас только начало темнеть за окном. В комнате повисла тишина и приятный запах мёда. У подруги Паши духи со вкусом лаванды и мёда, а они до самóй ссоры обнялись пару раз, да и во время её сидели близко и разговаривали тихо… до определенного времени. Сим знает Пашу полтора года. Может даже два, но разница, в общем-то, невелика. Они познакомились в музее перед «Сатурном» Гойи. Паша его тщательно срисовывал, а Симу просто захотелось проследить за этим. Так они пообщались насчёт творчества испанца, потом зашли в кафетерий. Там Паша рассказал о своей любви к живописи. А Сим обмолвился немного о своей любви к мужчинам, на что получил кивок и предложение сходить в ещё один музей. Они посетили все галереи города и стали хорошими знакомыми. Потом медленно становились друзьями. Но как-то быстро стали чем-то непонятным. Физической близости между ними не было. Кроме поцелуев в губы, разодранные руки и их костяшки, в плечи. Кроме разговоров, что не оставляли в секрете ровно ничего между двумя молодыми людьми. И Сим, и Паша были русыми, их цвет волос то менялся благодаря солнцу, то — благодаря быстро протекающему времени. Рост обоих был под метр семьдесят, глаза под светло-зелёный, а интересы под друг друга. Даже изобразительное искусство померкло перед искусством понимать друг друга без слов. — Нет, мне не противно, Сим. — он проглотил ком собирающихся из ниоткуда слёз. — Просто всё как-то не так. — и он склонил голову вниз. Если бы у Паши была чёлка, то та закрыла бы тут же его лицо. Но её нет, поэтому краснеющиеся глаза Симу были видны. — Я так тебя не люблю, я так тебя не люблю, я так тебя не люблю — я люблю тебя как-то не таааак… Сим поёт, улыбается и продолжает медленно целовать его руки. На губах остаётся вкус кожи, у Паши кожаные перчатки. Сим поёт в промежутке между ранами. Он понимает, что сейчас надо бы успокоить своего мальчика. — Что именно тебе не понятно до такой степени, что заставляет расстраиваться? — он доходит до последней ранки и спрашивает. — Я не знаю, хочу ли я быть с ней после всего этого. — Паша теперь смотрит в глаза своего друга. Ему двадцать восемь. И в глазах ещё можно заметить блеск и демонов. «Ученик» улыбается. Он думает о своём «учителе» так, как будто тот — его парень. — Дорогой, во-первых, так и есть, — Сим говорит, до сих пор не отрываясь от кистей мальчика, — а во-вторых, тебе двадцать семь, а я до сих пор целую твои руки. — в его голосе нет ни отвращения, ни укора, ни презрения, слышны забота и любовь. — Это признание в любви? — Паша улыбается и даже немного смеётся, и ему уже кажется, что измениться надо, и что это вовсе не трудно. И он, наверное, изменится. Сим его успокаивает — или Паше так просто кажется. — Именно! — Сим кивает, отрываясь от рук. Улыбается ещё сильнее, обвивает одной рукой друга за талию и целует уже в губы. — Я люблю тебе как-то не так, — шепчет в шею Сим, — как-то не так. — он запускает руку в волосы друга и продолжает шептать в шею строки песни, тяжело дыша и вызывая мурашки по коже. — Как-то не таааааак, — он доходит до мочки и прикусывает её, затем нежно облизывает и продолжает шептать на ухо, — люблю… Сим делает пару-тройку шагов и, еле удерживая тело Паши, доходит до дивана. Он кидает друга и сам наваливается сверху. — Ну же, что ты? — Паша вытирает слёзы с щёк рукавами фиолетовой кофты. Сим улыбается самой приветливой улыбкой и хочет что-то спросить, но слышит: — Да нет, ничего, всё нормально. — Паша продолжает вытирать. И начинает плакать сильнее. — Тихо, тихо, — Сим убирает руку Паши и сам начинает растирать солёные слёзы. — тихо, тихо, всё хорошо. Сим обхватывает его лицо ладонями. Улыбается, целуя в губы. Потом заглядывает в красные очи и снова целует. Приоткрывает большим пальцем за подбородок рот Паши и целует глубже, проникая чуть-чуть языком. — Всё хорошо, я с тобой. — он отвлекается, чтобы прошептать всё в те же губы признания в любви и обещания, обещания, обещания… Паша кивает, улыбаясь и пытаясь вытереть своё мокрое лицо, но снова чувствует поцелуи. Он обнимает Сима за спину — пытается расслабиться, возбудиться — закидывает на него ногу, начинает стягивать свитер, но останавливается. — Я устал, я так устал, Макс. — он откидывается на белую поверхность дивана и закрывает глаза. Сим останавливается. Его полное имя — Максим, но так его зовут только коллеги и знакомые. А друзья, что заканчиваются и начинаются на Паше, зовут его всегда Симом. Поэтому в его взгляде мелькает неуверенность во всём происходящем. Он хочет спросить, но снова не успевает. — Макс, — Паша медлит, — Сим, скажи мне — я делаю больно людям? Я делаю больно тебе? Скажи, ответь мне, пожалуйста. — Паша больше не плачет, но слёзы продолжают стекать по вискам и проникать в волосы. Сим молчит. Он не думает. Ну разве что о том, пахнут ли волосы друга мёдом. И если пахнут, то почему — из-за подруги или это их естественный запах. Сим вытирает большими пальцами виски и шепчет: — Паша, Паша, глупенький, не люди делают больно, вовсе не люди, — Сим ещё немного смотрит в глаза мальчика. Он прижимается своим носом к носу друга. Запаха никакого нет, — не люди, глупенький, — он дотрагивается своим любом до его, — а чувства наши к этим людям, наши надежды на них, наша любовь или нелюбовь, Паша. Сим закрывает глаза и начинает снова напевать старые строчки, не отстраняясь от Паши ни на миллиметр: — Я люблю тебя как-то не тааак… Лоб у Паши горячий, как и всё тело Сима. Вязанный свитер уже вовсе не греет, как только что на улице. Он уже душит, но с этим, конечно, лучше справляется запах мёда. Они просто лежат и вдыхают его. Паша вновь хватает свитер Сима и уже стаскивает. Он забыл уже и свой вопрос, и ответ Сима, и разговор с подругой днём. Сейчас Паша лишь чувствует горячую плоть над собой и мёд, мёд, мёд… Паша смеётся. И возбуждается. Сим снимает свитер и примыкает носом к волосам друга. Мёдом не пахнут. Вот и хорошо. Теперь он спокойно начинает стягивать кофту с Паши и довольно быстро заканчивает это дело. Их тела покрываются мурашками. И как только Сим это замечает у друга, то тут же целует его ниже уха, потом чуть ниже в шею, ещё ниже, потом у ключицы, а потом и вовсе медленно покусывает соски. И те тверденеют. Паша снова смеётся. Сим прекращает эти прелюдия и встаёт с друга. — Мне нужно кое-что тебе показать… И это не мой член, — Сим качает головой. Он ошибся и раскололся, ибо именно член, уже вставший, ему хотелось бы показать. И только это, и только Паше, поэтому он выплёвывает смешок и тут же подавляет его. — То есть, и это находится не здесь, не по этому адресу. — Сим исправляется. Паша привстаёт на локтях и кивает. Он также раскололся, но позволил себе лишь улыбнуться. Паша тоже возбужден, но о сексе, видимо, чуть позже — вряд ли даже сегодня.