Люблю не за что-то, а вопреки всему

Я прометалась в бреду почти месяц. У моей постели неустанно сидели то родители, то муж. Даже добросердечная Люси иногда помогала им. Не знаю, приходил ли Он. Кажется, я слышала его препирания с моими родственниками и просьбы разрешить проведать меня, а, может, это всё мне приснилось. В любом случае я не хотела, чтобы он приходил. Я не могла даже думать о прекрасном цирюльнике, не плача при этом. Моя гордость была уязвлена, сердце — разбито; но каждый из осколочков моего сердца продолжал любить. Какая-то часть меня вопила о том, что нужно плюнуть на гордость, здравый смысл и умолять позвать его ко мне… Но что-то удерживало меня от этого. Я не хотела унижаться и позориться, бегая за брадобреем. Я приходила в себя довольно редко и ненадолго. Да и то, когда открываешь глаза и вишь перед собой круглую морду Альберта, как-то рефлекторно опять уходишь в царство Морфея. Как-то раз, когда мне было не особенно плохо, я очнулась из-за того, что кто-то рыдал возле меня с самыми отвратительными звуками. Мне было не особо интересно, кто это, но всё-таки этот человек слишком мерзко плакал (хрюкая, шумно сморкаясь и всхлипывая), так что я нехотя приоткрыла глаза. — О, Боже! — невольно вырывается у меня с интонациями отвращения и глубокого презрения. — Мистер Ловетт, обязательно нужно выть возле меня?! Если в положении больной и есть плюсы, то один из них — неприкосновенность. Я могу говорить кому угодно что угодно. Но у плачущего Ловетта был такой жалкий и противный вид, что я сжалилась. Из маленьких свиных глазок капают слёзы, нос-барабулька покраснел, щёки раздуваются, а маленькие губы смешно дрожат. Какое убожество… И я живу с этим человеком! — О, Нелли, пожалуйста, не оставляй меня! — совсем по-детски цепляясь за мою руку. — Ради всех святых! Я хочу спокойно поспать! — Ты не можешь умереть! Довольно странное изречение, учитывая тот факт, что как раз в данный момент я чувствую себя довольно неплохо, и жар вроде бы спал. — Назовите хоть одну причину, по которой я должна оставаться на этой грешной земле? — пафосно произнесла я, откровенно издеваясь. Я не жестокая. Просто прекрасно помню все его выходки. — Ты нужна мне! — Это не аргумент. — если бы у меня были силы, я бы махнула рукой, но сейчас ограничилась тем, что повернула голову в другую сторону и закрыла глаза. — Нелли! — О, да не умираю я пока что! Стоп, вы что, пили? Ну, разумеется! Вот что его на слёзы то и на разговоры тянет! Так… Первая стадия. Мне предстоит выслушивать какой-нибудь бред ближайшие пару часов! — Чисто символически! И только потому, что я боюсь за тебя! — А, это в корни меняет дело! — с сарказмом сказала я. — Я никогда не рассказывал тебе о Натали? Конечно, нет. Я никому о ней не рассказывал… Лет двадцать назад я был красив… — понеслось… — Неужели? — попросила я, морально подготавливаясь выслушивать его бред. — По меньшей мере, симпатичен. Конечно, не такой смазливый сердцеед, как некоторые, но и урод. Меня познакомил с ней друг — она была его кузиной. Натали была прекрасна… Работала танцовщицей в театре. Наивная, чистая, ангел! Я хотела было съязвить про наивную танцовщицу, но почему-то удержалась. Что-то в мечтательном взгляде толстяка остановило меня. — Такая красивая! Лёгкая, воздушная, она словно маленькая птичка порхала по сцене! За ней многие ухаживали. И из благородных. Но она предпочла меня! — какая гордость была в его голосе! — Почему вы тогда не поженились? — во мне проснулся какой-то интерес. Странно, обычно я слушала всё, что говорил мой супруг в пол уха, если слушала вообще. Но не сейчас. Это явно была печальная и трагическая история любви, и мне захотелось узнать её. — Была назначена дата свадьбы! Были разосланы приглашения, пошиты платья, мы с Натали уже придумывали имена для будущих детей!.. Казалось, что ничто не могло омрачить наше счастье. — Альберт помолчал недолго. — Она попала под экипаж… Какой-то титулованный лихач промчался, даже не остановившись! А много ли ей было нужно? Она же была такая маленькая, такая хрупкая… Я был безутешен, думал что теперь помру холостяком — мне не нужен был никто кроме неё… Но однажды, спустя два десятилетия я случайно увидел на рынке девушку. Я едва не вскрикнул! Она была похожа на Натали, как две капли воды! — И, как не трудно догадаться, этой девушкой посчастливилось быть мне. — Да! Те же волосы, глаза, лицо, телосложение! Конечно, уже позже я понял, что есть очень много различий во внешности, не говоря уже о характерах. Но все же сходство поразительное! Ты немного пониже, кожа у тебя побледнее, глаза темнее, но общая картина очень похожа. — Вот и не верь после этого в переселение душ… — подытожила я. — Да! Да, я тоже так подумал! Разве могут два человека быть так похожи, если не состоят в близком родстве? — обрадовано затараторил Альберт. — Ты её живой портрет! Разве я могу ещё раз потерять её? Нет! Чёрт, мне его жалко… Проклятье, вот уж не думала, что буду испытывать к нему какие-нибудь положительные чувства. Так, Нинель, и не думай прощать ему все прегрешения из-за грустной истории! — Ты поправишься? — сколько надежды в глазах и голосе! Я не хочу давать этого обещания! Во-первых — я не хочу выздоравливать, а во-вторых — я не хочу давать толстяку ложную надежду. И когда я успела стать такой жалостливой? — Да куда я денусь то, когда над моей кроватью то вы стенаете, то мать ругается! — хмыкаю я. Растроганный мистер Ловетт хотел что-то сказать и уже раздул щёки, когда в дверь постучали. Он пошёл посмотреть, кто там, но приоткрыл дверь ровно настолько, что самому видеть посетителя, но не показывать мне его. — Как она? — при звуке этого голоса я вздрогнула. — Лучше, чем вчера. — Слава Богу! Надеюсь, идёт на поправку… Вы давно вызывали врача? — Мистер Баркер! Она дорога мне куда больше, чем вы себе воображаете! Разумеется, врач бывает тут каждый день! — Я могу побыть с ней? — Она в сознании, — ехидно ответил толстяк. — О, ей точно лучше! — радостно воскликнул брадобрей. — Но… я не буду заходить. Пожалуйста, передайте, что я… — начал было молодой человек с сильными эмоциями в голосе. — Нет, лучше ничего не передавайте. — совсем бесцветным тоном. Потом я услышала удаляющиеся шаги, и Альберт закрыл дверь. — Он часто приходил? — вырывается у меня. — Да, невозможно отбиться! Такой назойливый молодой человек, просто ужас! — бормочет Ловетт, заваривая мне травяную настойку, прописанную доктором. — И что он спрашивал обо мне? — как можно безразличнее. — Как ты себя чувствуешь, как я за тобой ухаживаю, и спрашиваешь ли ты о нём. Мальчишка ещё жив только из-за того, что я не хочу тебя тревожить. — Как мило с вашей стороны. Но можете больше не волноваться по этому поводу. С нашей… дружбой покончено. — Правда? — проклятый толстяк весь светиться. — Я не шучу такими вещами. — Тогда странно, что мистер Баркер постоянно просил разрешить ему посидеть с тобой… — Да?! Я откинулась на подушки с глупой улыбкой на лице. Говори, что хочешь, Бенжамин Баркер, но ты думаешь обо мне! — И что, он был тут, пока у меня был жар? — Когда у твоей постели дежурил мистер Грей — да. Почему ты спрашиваешь? — насторожился Альберт. — Да так. Знаете, что-то мне так спать захотелось… Я отвернулась и прикрыла глаза. Какое там спать! Боже, он волнуется за меня! Так что же я тут лежу, пока он там забывает обо мне, пребывая в обществе Люси? Всё, Нинель, пора выздоравливать, слишком всем хорошо, пока я тут целыми днями валяюсь. К концу февраля я почти поправилась. Не вижу смысла пересказывать то, что происходило всё это время — весь месяц казался мне смытым пятном. Моя жизнь уныло протекала в одной комнате в обществе моей семейки, из которой единственным нормальным человеком был отец. Но, по закону подлости, он приходил реже всех, так как много работал. В одно солнечное утро моё самочувствие было настолько хорошим, что я даже решила спуститься вниз. Альберт ушёл куда-то по делам, а родители были у себя дома, так что никто не мог остановить меня дурацкими возгласами «Нелли, дорогая, тебе ещё рано вставать!». Очень быстро и бодренько для тяжело больной я надела платье с самым свободным корсетом, привела в порядок свою непослушную шевелюру (насколько это было возможно, конечно) и вышла, наконец, из осточертевшей за месяц спальни. Я наметила цель — гостиную, где можно поживиться каким-нибудь глупым романчиком, чтобы коротать время. Немножко неровной с непривычки походкой я преодолела коридор и миновала без приключений лестницу. Но почти зайдя в гостиную, я остановилась, так как услышала голоса. — Бенни, ты сегодня в хорошем настроении! — Да, дорогая. Миссис Ловетт почти здорова, это не может не радовать. — как я соскучилась по этому голосу! К слову, как только моё состояние стало стабильным, Бенжамин перестал проявлять ко мне какой-либо интерес. Только изредка справлялся о моём самочувствие, но тщетно просил отца не говорить об этом мне. Наивная дурашка. — Бедняжка, как неосмотрительно она выходила на лестницу без верхней одежды! Пауза и потом тихое такое: «Пожалуй.» — А как внезапно она заболела! — Люси, может, сменим тему? — Ты подумай только, в воскресенье ещё танцевала и шутила, а через день ты находишь её без чувств! Это ещё хорошо, что тебе захотелось пить! А ты представь, что с было бы с миссис Ловетт, пролежи она там одна до утра! Лекарь сказал, что ещё пару часов и… — Люси, довольно! — громче, чем следовало, воскликнул молодой человек. — То есть, милая, я бы не хотел об этом задумываться… — брадобрею явно не нравилась эта тема. — Да, ужасная история! Надеюсь, что доктор прав и всё обошлось! И идиоту ясно, что во всём Баркер винит себя. Ну что за глупая привычка? Пора прекращать этот бессмысленный разговор! Я эффектно захожу в комнату, шелестя юбками. Наверно, бордовый цвет платья неплохо подчёркивает мою бледность. Если раньше я допускала, что и впрямь нужна прекрасному цирюльнику, как пятая нога — собаке, то теперь даже подумать об этом не могла. Он выронил из рук газету, вскочил с кресла, а его лицо буквально сияло! Невольно и у меня краешки губ изогнулись в улыбке. Как же я скучала! — Нелли! — он не смог совладать с собой. — То есть, миссис Ловетт. Ты, ой, вы зря спустились! Те… Вам нужно поберечь себя! Он буквально подлетает и берёт меня под локоточки, чтобы довести до кресла. Я же таю от его прикосновений… Как я могла жить без этого целый месяц?! — Миссис Ловетт, как вы себя чувствуете? — напоминает о себе Люси. — Бенжамин, пожалуйста, сядь. Миссис, наверняка, неловко из-за твоего поведения. В самом деле, нельзя же так бросаться на людей! «Смотри, как бы я на тебя не бросилась, белобрысая дрянь,» — ядовито подумала я. Баркер нехотя выпускает мою руку и садиться рядом с женой. Его лицо принимает каменное выражение и только глаза кричат о том, как он рад меня видеть. В целом они оба ни капли не изменились. Разве что живот Люси стал побольше. — Нормально. А вы? Как малыш? — чисто из вежливости спрашиваю я, даже не глядя на щебечущею блондинку и пожирая квартиранта глазами. Тот усиленно делает вид, что мы всегда были лишь добрыми соседями и уже ничто не выдаёт его чувств, если они вообще ещё есть. — Всё замечательно! Мы купили чудную кроватку! Младенец должен появиться уже к концу недели… — девушка говорит что-то ещё, но я не слышу этой пустой болтовни. Я вижу лишь руку Бенжамина, покоящуюся её животе, вижу, как светятся его глаза, когда он смотрит на жену и понимаю — я тут лишняя. Да, он будет заботиться обо мне, если потребуется, в случае чего броситься спасать или защищать меня, будет выделять меня из серой массы… Но не больше. Через несколько дней миссис Баркер разродиться и у него вновь будет красавица жена и очаровательное дитя. Наши отношения никогда не будут прежними. Мне попросту нет места в жизни Бенжамина Баркера.