Воспитание любви.

      На улице радостно светило солнце. Впервые за долгое время перестал лить дождь, а солнце выглянуло чуть дольше, чем на несколько минут. Может, поэтому на улице царило некое оживление, совсем не похожее на обычный будний день, когда все днями и ночами пашут, как ломовые лошади, в ненавистных кабинетах. В офисе самой успешной строй-компании города «Каркас Монолит» в кресле из тёмно-синего плюша сидел мужчина средних лет. Тёмно-карие глаза смотрели неподвижно, уставившись в одну точку — в никуда. Его чёрные как смоль волосы были зачёсаны назад, отчего на высоком лбу чётко виднелась вертикальная складка, говорящая о задумчивости мужчины. Он наклонился к стеклянному столику, взял с него тонкую длинную сигару и, повертев некоторое время её в пальцах, наконец, зажёг. Он сделал первую — самую сладкую затяжку и пустил кольцо дыма, чей запах мгновенно распространился по кабинету. Он прикрыл глаза и будто бы в усталости откинулся на спинку кресла, глубоко задумавшись. Неожиданно его раздумья прервал звук телефона — звонила секретарша.       — Да, впустите её немедленно, это моя особая гостья.       И вот на пороге показалась она — красивая, стройная, рыжеволосая и чертовски опасная женщина. Анжелика. Сегодня она была в строгом брючном костюме, что делало её ещё более блистательной. На сей раз роскошные рыжие локоны змейками струились вниз до самой талии. Однако ястребиный взгляд светло-серых глаз не давал забыть о том, с кем же всё-таки собеседник имел дело.       — Август Борисович, — она слегка поклонилась в знак приветствия. — Чем могу быть обязана в такое ранее время суток?       — Здравствуй, дорогая, — поприветствовал вошедшую мужчина, пуская новое кольцо дыма, отчего женщина слегка поморщилась. — Присаживайся, — он кивнул на близстоящий диванчик из того же материала, что и кресло.       — Благодарю, — сказала она отчего-то недовольным голосом. Август уловил эти нотки и поэтому, усмехнувшись, продолжил:       — Уж не серчайте, дорогая. — Он закинул ногу на ногу. — Я пригласил Вас по делу, касающемуся моего сына.       — Что именно Вас интересует? — услужливо спросила рыжеволосая.       — Как он? И кто сейчас в ответственности за его жизнь?       — Что, переживаете за сыночка? — ядовито ухмыльнулась Анжелика, чьи руки потянулись к бутылке шампанского, стоящей на столике.       Ответ мужчины слегка удивил женщину — хохотнув, он ответил:       — Конечно же нет, милая. Поверь, был бы мне дорог этот щенок — весь город бы пыхтел над задачей поскорей достать его из плена моего заклятого врага, чьё имя мне не известно лишь благодаря тебе. Всё ещё влюблены в него? Учтите - если же вы не наберётесь смелости и не скажете мне его имя в нужный момент,под прицелом окажемся все мы. Кстати, говоря об этом... Это правда, что в спасительной операции по освобождению его милейшей сестрички принял участие и мой сын?       — Да, — коротко ответила рыжеволосая, наливая напиток в фужер, мягко поблёскивающий в свете дня. — Могу сказать одно: Он слишком добр к парню. Он абсолютно доверяет ему, даёт ему поблажки... Это меня настораживает.       — Не бьёт его?       — Нет, — честно ответила Анжелика. — Более того, ваш сын стал его приближенным. Знаете, я... предлагала нашему мафиози следить за мальчишкой. Но он страшно разозлился, я его никогда таким не видела. Поразительно, не правда ли? Да он готов кому угодно глотку разорвать за него.       Август нахмурился, указательным пальцем стряхивая пепел с сигары.       — И вправду удивительно, — пробормотал он.       — Более того, я уверена, что ваш сын знает его фамилию — столь же секретную, как и ваша. Но страшнее другое, мальчишка мог разболтать ему семейную фамилию, и тогда под угрозой окажетесь и Вы, Август Борисович.       По мере повествования мужчина всё больше мрачнел, участив затяжки догорающей сигары.       — Это может спутать нам все карты... — произнёс он.— Пожалуй, нам надо поговорить с Марком. И под словом «мы» я имею тебя, Анжелика. Припугни его, можешь попытать его — это будет весьма полезно. Конечно, под острым ножиком он расскажет намного больше, чем захочет, — он злобно расхохотался.       — Я поняла вас, — хищно ухмыльнулась женщина.       Они пожали друг другу руки в знак прощания. И теперь, когда женщина скрылась в дверном проёме, на улице грохотал гром, словно пытаясь предупредить Марка и Дмитрия о смертельной опасности...       А наши мальчики сидели в своём излюбленном кабинете, смотря очередной фильм. На этот раз попалось советское кино, основанное на великолепной книге «Чучело». Как и говорилось в описании, фильм на самом деле был душераздирающей драмой. В конце фильма оба едва сдерживали слёзы.       — Дети и вправду бывают столь жестоки... — прошептал Дмитрий одними губами, когда вытаскивал тонкий диск.       — Откуда... Ах да, прости... — Марк закусил губу, поняв, какую же глупость он сморозил. Признаться, он и забыл, что мужчина жил всё своё детство в детском доме.       «Мда, вот где уж точно не церемонятся», — хмуро подумал юноша, садясь к Дмитрию на колени, оказываясь с ним лицом к лицу.       — Скажи, пожалуйста, — несмело начал парень, — а... почему Анжелика решила попросить следить за мной именно тебя?       Мужчина посмотрел ему прямо в глаза.       —Ты, наверное, не знаешь, — он сдвинул брови домиком, — но... до твоего появления у нас с Анжеликой были некие... гм... отношения. Начиналось всё как у всех, но в конечном итоге кончилось так, как и начиналось. Теперь нас ничего не связывает, — он лукаво взглянул на юношу. — Теперь у меня есть только ты, — закончил он, жадно целуя его губы.       — Ты ей доверяешь? — настороженно спросил Марк.       — Абсолютно нет, — покачал головой блондин. — Она хитрая и коварная. Может предать в любой момент... Но ты не бойся! — перебил сам себя мужчина, видя переменившегося в лице Марка.       Мальчик съёжился, ссутулился от поглощающего страха. Дмитрий взял его лицо в свои руки, затем поцеловал в обе щеки. Запечатлел любящий и трепетный поцелуй на его губах и только тогда продолжил:       — Тебя никто и пальцем не тронет. Я не позволю.       Марк мигом расслабился, и вдруг на его губах появилась ехидная ухмылка. Он провёл рукой рубашке блондина вниз, будто бы невзначай задевая пуговки.       — Ммм... Так вот чего хочет мой мальчик, — улыбнулся мужчина. — Может, пойдём ко мне в спальню?       — Меня и здесь всё устраивает... — прошептал мальчик, утыкаясь в шею своего любимого. Он вдохнул аромат ландышей и вздрогнул оттого, что нежные руки стали оглаживать его бёдра.       Но неожиданно юноша слез с его колен и стал медленно снимать с себя рубашку. Его соблазняющий взгляд жёлто-зелёных глаз был направлен прямо на мужчину. Как только рубашка была откинута куда-то на пол, мальчик упал на колени и изящным движением рук раздвинул ноги возлюбленного.       — Да неужели? — искренне поразился Дмитрий. — Ну ладно, малыш, порадуй папочку.       Ловкие руки расстегнули пуговку и молнию. Быстрым движением сняв джинсы, парень облизал губы, увидев его. Сперва мальчик облизал головку, чуть пощекотав юрким язычком уздечку.       С уст мужчины сорвался сладостный стон, послуживший Марку сигналом продолжать. Он взял глубже, помогая себе рукой. Его пальцы ласкали мошонку, а язык скользил по стволу, повторяя узор сложных венок, отчего вызвал очередной гортанный стон блондина. Мальчик оторвался, целуя сочащуюся головку и вновь беря её в рот. Его губки скользили по стволу. С каждым разом он заглатывал горячий и твёрдый член глубже, доставляя неимоверное удовольствие мужчине. Движения становились быстрее. Дмитрий возбужденно зарычал, хватая Марка за волосы. Чувствуя настрой своего господина, мальчик заработал активнее.       — Да, мальчик, да! — стонал мужчина.       Продолжая свои неистовые ласки, Марк то выпускал член изо рта и водил по нему рукой, то вновь брал в рот и старательно сосал. Каждое его прикосновение отдавалось в теле блондина разрядом тока. Напряжённая плоть уже практически пульсировала, парень чувствовал это и потому не останавливался, а, наоборот, ускорял свои ласки — быстрее и жёстче массировал основание, с силой обсасывал головку, периодически отрываясь и целуя разгорячённый ствол. Дмитрий обильно кончил мальчику в рот, отдавая ему свой самый последний, самый сладкий и блаженный стон.       А разбушевавшаяся гроза только пугала, предупреждая их о не самом сладком будущем...