Однажды, в одном южном городе.

Перед Новым Годом в Москве похолодало, и кругом было белым бело. Особенно это было заметно за городом, где гнездилось меньше обитателей и их транспортных средств. Маша вышла на улицу и всей грудью вдохнула морозный воздух. Ночную тишину размеренной сельской жизни нарушил только громкий лай потревоженного соседского пса. Он моментально разразился в Машину сторону гневной тирадой на собачьем языке, но узнав ее, сразу успокоился. На крыльце дома мигали всеми цветами радуги огоньки новогодней гирлянды, которую они с Ванькой развесили в прошлое воскресение. Маленькая голубая елочка у крыльца была украшена разноцветными шариками, дождиком и красными бантами, а вдоль дорожки стояли два светящихся олененка. Маша мельком глянула на телефон, час ночи, как же все-таки долго он едет. Не успев додумать мысль, она услышала звук приближающегося автомобиля и увидела, как огоньки фар мелькают вдоль заснеженных сосен. Маша быстро спустилась с крыльца и пошла к калитке. Она открыла ее одновременно с тем, как он открыл дверцу такси. Маша сразу увидела, что Максим одет не по погоде, в легкой куртке, без шапки и в осенних ботинках. Когда он уезжал в Америку, три недели назад, погода была совсем другой. Он достал из багажника свои чемоданы и огромную полутораметровую коробку из детского магазина игрушек. Маша обняла его за шею, пока он держал чемоданы, и прижалась щекой к его щеке. Затем, будто опомнившись, взяла его за рукав и потянула во двор. Когда они вошли в дом, она обернулась и прижала палец к губам, призывая его к тишине. Когда Максим, наконец, разделся и обнял ее, она прильнула к нему всем телом, вознаграждая себя за месяц томительного ожидания. Они долго стояли, обнявшись прямо в коридоре, беззвучно целуясь. Маша всматривалась в его лицо, и ей казалось, что он какой-то другой, похудевший, возмужавший, без шутовской маски и клоунских замашек. — Ванька спит уже? — Максим оторвался от ее губ, и глянул на привезенный подарок. — Да, уснул полтора часа назад. Пытался ждать со мной до последнего, но поздно уже. — Маша тоже взглянула на коробку. — Как ты ее дотащил. — Да, особенно весело я с ней смотрелся в Цюрихе, когда таскал ее за собой по аэропорту во время стыковки. — Максим сел на стул и стал снимать ботинки. — Маша, ты что лаком что-то вскрывала? — Да. В сентябре еще. А что до сих пор есть запах? — Вслед за ним, она тоже стала принюхиваться. — Да, слышно. — От, блин. Столько времени прошло, Ванька же этим всем дышит. — Маша заметно расстроилась. — А мы не слышим, принюхались уже. — А почему ты так задержался? — Она стояла в дверях ванной и смотрела, как он умывался. — Рейс из Цюриха на два часа задержали. — Ответил Максим, беря у нее из рук полотенце. — Ты голодный? Пойдем, буду тебя кормить. — Они зашли на кухню, и Маша включила свет. — Сейчас разогрею, остыло уже все. Максим сел за стол и, не отрываясь, смотрел, как она хлопочет. — Ты похудел, Макс. В Америке, что уже не вкусные гамбургеры? — Спросила Маша, наклоняясь к духовке. — Не знаю. Но там очень хорошие вегетарианские кафе. И еда для вегетарианцев там совсем другая. — Видишь, какая я молодец. Я приготовила тебе картошку с рыбой и салат с кальмарами. — Маша, наконец, оторвалась от духовки и повернулась к нему. — Дядя Максим, ты приехал? — Услышали они голос, который заставил обернуться их обоих. Ванька стоял в дверях в смешной зеленой пижаме и тер спросонья глаза. — Ванечка, ты чего не спишь? Поздно уже, ночь на дворе. — Маша быстро пошла к сыну, в то время, как Макс пытался загородить собой коробку, но было уже поздно. — Дядя Максим, это ты мне привез? — Ребенок обошел мать, и целенаправленно прошлепал босыми ножками за спину Аверину. На огромной коробке красовался не менее огромный Optimus Prime. Он был почти Ваниного роста, и тут же привел проснувшегося ребенка в неописуемый восторг. Он гладил ее ручками и рассматривал со всех сторон, даже нашел в коробке маленькую дырочку и заглянул вовнутрь. — Дядя Максим, давай сейчас ее откроем. — Макс оглянулся и беспомощно посмотрел на Машу. Она поймала его взгляд и отрицательно покачала головой. — Сынок, поздно уже. Дядя Максим устал, он долго летел на самолете из другой страны. — Маша обратилась к сыну. — Он сейчас поужинает, и будет ложиться спать. А завтра утром, когда ты проснешься, вы откроете эту коробку и соберете игрушку. Ванька не хотел сдаваться так быстро и решил воспользоваться своим любимым методом воздействия на взрослых. Ребенок зажмурился, сомкнул губки в узкую полоску и принялся надрывно хныкать. На маму это уже не действовало, но дядя Максим еще не был так искушен в детских хитростях, и был уже готов распечатать коробку и собирать робота прямо сейчас. По выражению лица Марии он понял, что сейчас собирать робота никто не будет, и присел на корточки перед малышом. — Ванечка, поздно уже. Мама устала. Давай лучше я тебе про Америку расскажу. — Он аккуратно взял ребенка на руки и пошел по лестнице на второй этаж. Маша улыбнулась и стала накрывать на стол и заваривать чай. Еда уже стояла на столе, а Макса все еще не было, Маша присела на стул и задумалась. Она не видела его с той ночи в ее гостиничном номере, когда их отношения так внезапно возобновились. Несмотря на разлуку, их роман продолжался, и даже заиграл новыми красками. С помощью Skype и Messenger они постоянно перезванивались и переписывались. Она знала о всех его встречах и передвижениях по Америке, он все знал о Ваньке, ремонте, ее съемках и репетициях будущего спектакля. Маша не услышала, как он спустился, а увидела его уже в дверном проеме кухни. — Ну что? Он уснул, наконец-то? Максим кивнул, молча отправляя в рот кусок рыбы. — Чего вы так долго? Заболтал он тебя? — Маша налила ему чай и вернулась на свое место. — Ну, с ребенком я уж как-нибудь справлюсь. Это ведь я мастер разговорного жанра и это я его заболтал. — Маше показалось, что Макс даже немного обиделся. — Но это я не сомневаюсь. — Она улыбнулась и, сжимая в руках чашку с чаем, посмотрела в окно. Снег перестал идти, и ветер угомонился, зато небо в эту ночь было необыкновенно звездным. — Пойдем спать. — Сказал Максим тихо, выводя ее из задумчивости и помогая подняться из-за стола. Ночью, после восхитительной близости, они никак не могли уснуть. Они изредка переговаривались незначительными фразами, но каждый думал о своем. Маша лежала у него на руке, спиной к нему и перебирала его пальцы. Макс лежал на спине, закинув за голову свободную руку, и изучал потолок. — Ты знаешь, он такой смешной. Спросил у меня, дрался ли я с индейцами, и сколько у них перьев. — Тихо сказал Макс и улыбнулся чему-то своему. — Тебе уже пора задуматься о своем таком парне. — Не громко отозвалась Маша. — Мне кажется, ты уже готов. — Но это ведь не только от меня зависит, правда? — Он повернулся к ней и обнял второй рукой. — А от кого? — От Бога, от судьбы, от Провидения, но и от тебя конечно. — Он почувствовал, как женщина сжалась в его руках. — Я уже слишком старая, Макс. Тебе нужен кто-нибудь помоложе. — Маша повернулась к нему лицом и посмотрела в глаза. — Дурочка ты. — Он рассмеялся и поцеловал ее в уголок рта. Маша опять повернулась к нему спиной и улеглась на его плечо, о чем-то раздумывая. — В сентябре, когда я была на натуре, в Тульской области, я так плохо себя чувствовала, и у меня была задержка 4 дня. Я тогда всерьез думала, что у меня будет ребенок. Я была так счастлива, знаешь. — Максим развернулся к ней и слушал, затаив дыхание. — Вокруг такая глушь, дождь, депрессия, между нами все плохо, а я счастлива. — Почему ты мне не сказала? — О чем, Макс? Там не о чем было говорить. — Она, наконец, повернулась к нему, и он увидел, что ее лицо в слезах. — Я когда вернулась в Москву, сразу поехала к сестре, и по дороге я уже поняла, что ничего нет. Представляешь, она мне открывает дверь, а у меня истерика. Они все в ужасе были, ничего не понимают, а я не могу успокоиться. — Неужели ты думаешь, что я бы вас оставил? Или, что я был бы против? — Он гладил ее по волосам и аккуратно вытирал слезы с ее щек. — Причем здесь это, Макс. Я тогда о тебе вообще не думала. Я думала, что у меня будет второй ребенок, как я возьму его на руки, прижму к себе, и какой он будет маленький. И о том, что у Ваньки появится еще один родной человек. — Выходит, ты бы мне ничего бы не сказала, пока я сам ничего не узнал. Так получается? — Максим говорил тихо и спокойно, без претензий, просто выясняя ее позицию. — Честно? Я не знаю, Максим. Сказала бы наверно. Сейчас уже что говорить? Какая уже разница? Ничего ведь нет. — Маша вздохнула и положила голову ему на грудь. — Сейчас нет, а когда будет? Получается, что ты мне не доверяешь и не хочешь говорить, а это ведь серьезные вещи, Машка. Это не шутки. — Он продолжал гладить ее по волосам, обдумывая услышанное, и представляя свою реакцию, если бы Машины подозрения оправдались. Он бросил бы все, и не раздумывая, помчался бы к ней хоть за тридевять земель. — Какие уж тут шутки. — Маша привстала с его груди, оперлась на руку и с беспокойством заглянула в его глаза, делясь своими опасениями и ища в нем поддержки — А если никогда не будет? — Будет, Машка, будет. Будем стараться, и все будет. — Сказал Максим уверенно, пытаясь своим голосом рассеять ее сомнения. — Хочешь, давай поженимся. — Чего?! Здрасьте, приехали. Зачем это еще? — Маша села в кровати, в лунном свете ее соски сверкали, как ночные звезды. — Ну, как же, для уверенности в завтрашнем дне. Ведь все девочки хотят замуж. — Мужчина откровенно любовался ее обнаженной грудью и трогал ее. — Дурак! — Маша рассмеялась и села на него, сжимая его ногами. — Я тебе не все девочки, понял. И замуж я не хочу. Я там уже была, и мне не понравилось. — Вот только не надо сравнивать. — Он легко опрокинул ее на спину и навалился на нее всем телом. Сквозь сон Максим услышал, какую-то возню под дверью, затем задергалась ручка, и в дверь поскреблись. — Мама, я уже проснулся. Уже утро. Пора вставать. — Послышался из-за двери детский голосок. Максим сразу проснулся и быстро укрыл Машу, лихорадочно соображая, запирали они дверь, или нет. — Ваня, только 6 часов утра. Иди, еще полежи. — Отозвалась сонная Маша, всматриваясь в циферблат своих наручных часов. — Ну, мама, я больше не хочу спать. — Напряжение за дверью спальни явно нарастало. — Машка, я все равно уже проснулся. Я спущусь с ним вниз, а ты еще поспи. — Максим уже надел штаны и футболку и, поцеловав ее в плечо, пошел к двери. Когда Маша проснулась, спустя два с половиной часа, на улице уже рассвело. Она быстро оделась и спустилась вниз. Еще на лестнице она услышала какие-то непонятные звуки, доносящиеся из гостиной. Увиденная картина вогнала несчастную мать в ступор. По периметру гостиной, плавно шаркая, разгуливало сине-красное существо с горящими глазами. Оно было огромным, почти с Ваню ростом, шевелило руками, светилось и то и дело выкрикивало какие-то непонятные ругательства. Сзади него с пультом в руках и все в той же пижаме деловито шагал Ваня. То и дело нажимая на пульте разные кнопки и заставляя чудо заокеанской легкой промышленности поворачиваться то вправо, то влево, то ходить задом. — Это монстр? — Спросила Маша у сына. — Это, Optimus Prime. — Ответили Ваня и Максим в один голос, и посмотрели на нее с сожалением и жалостью одновременно. Как два разумных существа, на неразумное. Максим сидел на ковре по-турецки и изучал инструкцию пришельца, то и дело, отбирая у Вани пульт и нажимая на разные кнопки. — Он еще должен в машину превращаться. — Объяснил Ваня матери со знанием дела. — В машину? — Маша недоуменно таращилась на существо и даже представить себе не могла, как оно может превращаться в машину. — Да, в фуру. — Продолжал пояснять Ваня, даже не глядя на мать. — А где Галина Николаевна? — Наконец, задала Маша вопрос, крутящийся у нее в голове, с момента ее появления в гостиной. — На вокзал за посылкой уехала. — Максим все же отвлекся от инструкции. — Все переживала, можно ли Ваньку со мной оставить. Тебя порывалась будить. — Ах, да. Она же мне говорила. Я забыла совсем. Вы ели? — Маша огляделась и увидела Ванину тарелку с манной кашей, стоящую на полу. — Да. Я в него 10 ложек каши впихнул. Мы с ним договорились. — В это время Максим все-таки нашел нужную кнопку и раздалось какое-то бешенное рычание, и сине-красный монстр стал сокращаться и оседать на пол, на глазах превращаясь в огромную фуру, с колесами и кабиной. Ваня смотрел на это чудесное превращение во все глаза, с восторгом и замиранием маленького сердечка, как на самое настоящее чудо. Маша инстинктивно спряталась за Максима, с опаской поглядывая на монстра из-за его плеча. — Дядя Максим, это волшебство, да? — шепотом спросил ребенок, не в силах отвести взгляд от новой игрушки. — Да. Настоящее. — Максим нажал на другую кнопку, и машинка снова медленно трансформировалась в робота. — Я тебе омлет приготовлю, с брокколи, грибами и сыром. — Маша уже отошла от увиденного, и развернулась в сторону кухни. — А мне только с сыром, хорошо, мама? — Подал голос Ваня, даже не глядя в ее сторону. — А кашу опять я буду доедать? — Она смотрела на сына, скрестив руки на груди. Но Ваня даже не удостоил ее ответом, гордо прошествовав мимо вслед за своим волшебством. Макс пришел за ней на кухню, поставил телефон на зарядку, включил чайник и сел за стол. — Что у нас на Новый год? — Спросил он, надевая на руку часы. — Денис хочет Ваньку взять 31-го. — Маша интенсивно взбивала яйца с молоком. — А мы, что в Москву уедем? — Нет. Здесь останемся. Я хочу Ваньку 1-го сразу забрать. Галина Николаевна уезжает домой на 4 дня. Можем Аню с девочками позвать, если хочешь. — Маша поставила на огонь сковородку. — Моя мама просила, чтобы мы приехали к ним 1-го числа, вместе с Ванькой. — Максим внимательно наблюдал за ее реакцией. — Зачем это? — Маша обернулась к нему с куском сыра в руках. — Ну, в смысле не рановато ли? — Да, пора бы уже. — Он улыбался, сверкая ямочками на щеках. — Брось, Маня. Чего ты так напряглась-то? Они у меня нормальные, и мама и отчим. Я бы даже сказал продвинутые, все понимают. Обещаю, что они вас точно не съедят. Тем более вы там будете не одни, а со мной. И Ваньке там будет интересно, у них котятки есть. — Я даже не знаю, Макс. — Маша тоже присела за стол. — Как-то неожиданно. — Что неожиданно. Пора нам с тобой уже как-то объединять наши жизни, Маруся. А то, как-то не по-людски получается. — Он заставил Машу подняться со стула, и притянул к себе. Она обняла его за шею, и хотела поцеловать. — Fire! — Завопило красно-синее существо и вползло в кухню. Сзади него маячил довольный Ванька, с пультом в руках. — Боже мой! Если оно ночью заорет, я не проснусь. — Маша спрятала лицо у него на груди. — Будем шкафом отбиваться. — Засмеялся Макс, прижимая ее к себе. — Мама, омлет горит. — Деловито сообщил Ванька, разворачивая свое чудовище вон из кухни.