КРУГ ПЕРВЫЙ (ВАРДО): Двайта-адвайта
1 ноября 2017 г. в 03:45
Примечания:
Human Larvae — Epiphany
Ad Lucem Tenebratum – Autarky
Квартал сменяется кварталом.
Мерзлая грязь расщепляется с треском на пиксели.
Павел хочет сжать их в ладони и кинуть в гладкие лица.
Они снуют вокруг, внимательно выглядывая из снопа себе подобных.
Работяги, бедняки, желающие заполучить доступ.
Заполучить дозу.
Глубокий черный стягивает к себе всю энергию взглядов. Архитектор держится сгорбленно, наравне со всеми — ноябрь стягивает внутренности в узел.
Телефон разрывается от звонков.
Еще вчера ауткасты смотрели на тебя из подворотен, поблескивали глазами, зарились на тугой кошелек.
Узкие коридоры между домами пустуют.
Ветер приносит колокола.
Церковь скрипит и разваливается по швам, у ее подножья собираются страждущие.
Священники раздают наркотик, бог наблюдает из окон соседнего здания.
Павел заворачивает в переулок.
Грязно-белый, с подтеками на стене.
Воняет тиной и клаустрофобией.
Телефонный звонок образует акустические расщелины в мироздании. Пульс заходится линией белого шума. На экране горит имя Эдуардо.
Видимо, Марку стало хуже.
Павел прячет руки в карманы и завершает коридор. Саверин продолжает трезвонить. Сноуден молчит и ждет.
Глядит из окон серебристой новостройки.
Павел чувствует взгляд за километры.
Уволенный персональный Иисус.
Добровольный узник неуютного храма.
Павел заходит в подъезд. Повсюду валяется битое стекло — грязные, окровавленные осколки.
Офис Фейсбука выглядел бы также, если бы Эдуардо вышел из себя.
Телефон трещит по швам.
Красная кнопка, чтобы чтобы кое-кто взорвался. Слишком много красного.
Дверь закрыта, но на этот звонок ответят. Сноуден возится с замками несколько минут и открывает; Павел проходит в квартиру.
Эдвард ложится на диван как одна из тех французских девушек, пояс белого халата свешивается с края; в руке специалиста по безопасности — чашка зеленого чая с молоком.
— Ты пришел поговорить по поводу Марка?
Павел кивает и садится на свое кресло.
Молчание создает уют.
Им обоим не хочется болтать.
— Мне звонит Саверин. Видимо, не все так просто, как мы ду…
— Эдуардо? Что он там делает? Разве…
— Сноу, подожди.
— Извини.
За окном доносится топот ног и треск. Будто два маятника постоянно сталкиваются между собой.
Взвывает полицейская сирена.
Павел и Эдвард довольно молчат.
— Ничего страшного, — архитектор нехотя возвращается к диалогу. — Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо. Погружение меня даже взбодрило. — Сноуден улыбается шире положенного, Павел решает, что разберется с этим позже. Пакетики «прайвеси» ждут своего часа в кармане.
— Вчера кто-то проводил атаку на чат. Она выглядела незначительной, и я подумал, что это развлекается один из твоих ботов.
— Сколько из них сейчас в рабочем состоянии? — Эдвард спрашивает оживленно и иронично — Павла радует голосовая перемена.
— Честно говоря…
Архитектор кашляет в кулак, Сноуден смеется.
На окно садится голубь. Серый мир за окном стягивается к внимательной оранжевой пуговке глаза. Камеры кругом — лишь бы Эд не заметил.
— Мне постоянно приходится приглашать в чат АНБота, потому что они становятся совсем несносными.
— Когда-нибудь у тебя обязательно получится создать хорошего бота.
— Разумеется.
— …бота, который сможет избежать зачистки! — Эд встречается с раздраженным взглядом модератора и окончательно приходит в хорошее настроение.
— Я всегда ценил твое чувство юмора. Так вот, о вчерашнем. Кто-то атаковал чат, а потом пришел перегруженный Марк, и фокус сместился на него. Чат не выдержал, но провалился только под Марком; атакующий сделал все, чтобы он остался там подольше. Тебе пришлось звонить к нему в квартиру, чтобы узнать, кто курирует погружение, и просить отрезать его. Насколько я знаю, это был Саверин.
— Почему Марк все еще ему доверяет? Впрочем, если бы я встретил Эдуардо где-нибудь на конференции, я бы тоже не подумал, что он может быть… а если бы он был моим другом…
— Люди не бывают такими идиотами. Особенно Марк.
— Они не могли помириться?
— Если Саверин не тряпка, то нет.
Сноуден не создает иллюзию всезнания на этот раз и просто задумчиво пьет чай мелкими глотками.
Павел пересаживается к нему и протягивает пакетики.
«Это не наркотик. Это лекарство».
У Эдварда загораются глаза.
С улицы снова слышится шум.
Архитектор выглядывает в окно и видит толкущихся у входа в церковь людей.
Блекло-желтые купола дымятся.
Смог воняет паникой.
Моросящий дождь смеется над религиозной насмешкой.
Толпа выглядит жалко, мокро, растерянно.
Сноуден принимает дозу; в его глазах просыпается мягкий, умиротворенный свет.
Павел отрешенно целует Эдварда в лоб и возвращается к наблюдению.
Их телефоны поставлены в беззвучный режим.