you will be mine

Катао – в древности небольшое родоплеменное объединение, назвать которое «государством» можно было лишь с большой долей условности. Постоянно раздираемое если не бесконечными внутренними междоусобицами, то кровавыми набегами извне, это государственное образование в период раннего средневековья сумело занять, несмотря на все трудности и препоны, достойное место на международной арене, добившись вассального подчинения многих близлежащих территорий и установив выгодные торговые связи практически со всем миром (что был известен к тому времени). Однако постепенно имперские амбиции правителей Катао дали знать о себе сполна – в канцеляриях государей самые преданные и лояльные двору люди неустанно вырабатывали концепции о всемирном господстве, сочиняли многочисленные трактаты, обосновывающие легитимность и притязания на мировое владычество «императоров» великого Катао, даже среди населения велась соответствующая пропаганда – во время мобилизации армии, набираемой на основе всеобщей воинской повинности – мудрым правителям уже давно стало понятно, что с помощью регулярной армии захват мира пойдет семимильными шагами – народ заверяли в том, что храбрые сыны отечества вступают в ряды «императорской» армии ради установления «общего блага», которое обязательно наступит с расширением списка зависимых от Катао. Логика лежит на поверхности – больше вассалов – больше налоговых поступлений в казну – больше расходов на население и обеспечение его «блага». И действительно, Катао, ценой неимоверных усилий присоединив немало владений, сдержало данное подданным обещание и пеклось об их благосостоянии – экономика страны постепенно расцвела пышным цветом, купцы и ремесленники по праву считали это время своим «золотым веком», города и их население переживали сказочные времена – улучшилось снабжение хлебом и другими продуктами сельскохозяйственной деятельности, повсюду строились школы, не только духовные, но и светские, открывались библиотеки, публичные читальни, театры, даже первые университеты появились, правда, пока только в столице. Одним словом – некогда отсталое союзное государственное образование племен неуклонно превращалось в мощную державу, увереннее заявляющую о себе, что, естественно, не могло не вызвать противоречий с другими странами, считающими, что Катао усилился настолько, что, если сей безудержный процесс не остановить, возникнет реальная угроза порабощения им едва ли не целого мира. Подобные опасения не были лишены оснований – ныне царствующий «император» (так нарекали себя только правители Катао, подчеркивая, что претендуют на особый статус) Чон Ёнхён давал соответствующие поводы – при нем Катао достиг наивысшей точки расцвета – зависимые от государя территории ширились, однако зачастую это были слабые в военно-экономическом плане государственные образования, куда посылалась дворцовая администрация с целью максимального выкачивания средств в метрополию. Реже удавалось ставить под контроль более сильные государства, однако и они имелись в составе империи. Флот, выстроенный по последнему слову техники, бесконечно снаряжался в далекие и близкие экспедиции на поиск новых земель и богатств. К слову, многие страны откровенно страшились вступать с Катао в открытый конфликт – для этого необходима была прочная коалиция из заинтересованных в ослаблении (и даже падении) могущественной державы. Чон Ёнхён, обладая прекрасной разведкой для своего времени, отлично знал о планах недругов и также готовился к неизбежному столкновению. Однако соперники Катао явно медлили с созданием объединенной армии, способной разгромить сильные и мощные войска противника, к тому же, они не обладали единством в своих рядах – некоторые страны были намерены несколько умерить имперский пыл Катао и установить с ним равные торговые (и не только – например, брак с одним из представителей двора Катао резко повышал престиж той или иной страны) отношения, опасаясь быть присоединенными к нему – обычно это государства среднего уровня развития, настроенные в общем и целом миролюбиво; до них еще не добрались когтистые лапы правителей Катао в силу удаленности их территорий или иных причин. Другие же казались слишком воинственными – такие страны полагали, что появление на карте крупной державы не приведет к чему-либо хорошему, поэтому единственной их целью являлось стереть Катао с лица земли и поделить, словно огромный пирог, его владения (однако дальновидные дипломаты предупреждали, что справедливый раздел невозможен – сказать можно было все, что угодно, а если дело вдруг дойдет до настоящей дележки, то начнется другая война, за лакомые кусочки). К слову, это была лишь мизерная часть противоречий – на самом деле, их наличествовало целое море, что, разумеется, играло на руку правителям Катао, которые фактически беспрепятственно продолжали захватывать все новые и новые земли.

***

Правящий император Катао – Чон Ёнхён – человек, добившийся невиданной любви среди практически всех слоев населения метрополии и даже некоторых провинций, глубоко уважаемый мудрый правитель, снискавший славу «заботливого попечителя о благе народа». Однако возраст Ёнхёна брал свое – государь правил уже сорок лет, вступив на престол в 23 года, был немощен и, как утверждали придворные доктора, поражен неизвестной болезнью, что взрыхляло почву для самых нелепых слухов, которыми буквально кишил двор. Одни поговаривали, что эта болезнь передалась государю от его умершей супруги, на которой он женился в качестве подтверждения установления дружеских отношений с одной из стран, долго и упорно сопротивлявшейся включению в состав «империи», так что недалекие распространители подобных небылиц списывали болезнь на воздействие «злой энергии» неповиновавшейся страны, которую и принесла с собой женщина. Другие уличали правителя в связях с любовницами самого разного происхождения, однако какой-либо обоснованной базы под этим слухом не было (правда, если не считать сына правителя – Чон Хосока, который значился внебрачным ребенком). В любом случае, Ёнхён угасал с каждым днем, и бразды правления сосредотачивались в руках разветвленного бюрократического аппарата. Провинциальные же сатрапы, почуяв некоторое ослабление центральной власти, медленно, но верно становились хозяевами вверенных им «царств». В общем, требовалась жесткая рука для восстановления пошатнувшегося порядка, за который боролся Ёнхён в период своего долгого и плодотворного правления. Еще один предмет бурных обсуждений всех придворных, от слуг до личных советников правителя – своеобразный династический кризис. Суть его заключалась в том, что старший сын Ёнхёна – Чон Хосок – не признавался своим отцом в качестве полноправного и законного наследника, к тому же, добрая половина дворцовых обитателей считала, что он незаконнорожденный. Также у государя имелся младший (и любимый) сын – Чон Чонгук, которого Ёнхён и многие его сторонники втайне мечтали посадить на трон, однако Чонгук, рассудительный и толковый малый, трезво оценивал ситуацию в стране и, основываясь на данных разведки, изучении истории собственного государства и природной смекалке понимал, что в будущем неизбежна война с коалицией, которая пока, однако, не была в состоянии ее развязать из-за непримиримых противоречий, но было ясно, что столкновение неизбежно. Более того, чем больше территорий присоединял к себе Катао, тем больше врагов у него становилось, так что теоретически коалиция могла лишь укрупняться. Почему все это волновало Чонгука? Во-первых, очевидно, что он оставался потенциальным претендентом на трон, хотел он того или нет, и был заинтересован в сохранении целостности государства (причем речь шла именно о метрополии, а не искусственно присоединенных территориях),а, во-вторых, ему только-только исполнилось 15, и он справедливо полагал, что война за ослабление или раздел Катао, скорее всего, начнется в период его правления. В таком случае он будет вынужден встать во главе целой армии, так как Чонгук с самого детства изучал тактику военного мастерства – отец с особым трепетом заботился о его воспитании и образовании, видя наследником именно Чонгука, а не Хосока, но проделывалось это в строжайшем секрете, да и Чонгук не был склонен афишировать свои познания. Так вот, воевать за какие-то непонятные старые провинции и за включение новых Чонгуку вовсе не хотелось, ибо они являлись очагами восстаний против власти Катао (на скромный чонгуков взгляд, выгоднее было даровать им свободу). Сверх того, все приращенные территории Чонгук считал чем-то неестественным – он полагал, что Катао, и без них обладающий собственной немалой территорией, способен прокормить и обеспечить себя сам, располагая богатыми природными ресурсами и обширными торговыми связями. А вообще есть такие люди, которые чувствуют себя прирожденными правителями – мечтают о роскошном троне, многочисленной обслуге, прославленных завоеваниях, огромных богатствах и гаремах с молодыми прекрасными телами – Чонгук не ощущал в себе ничего подобного, да и его брат, признаться честно, тоже, однако Чонгук был уверен, что именно Хосок в будущем призван встать во главе Катао.