Let me see you stripped down to the bone

Стайлз боялся спать, но особого выбора у него не было. Учуяв слабый отголосок газа, он тут же задержал дыхание и поднял воротник робы, пытаясь отгородиться — с каждым разом он мог провести без кислорода всё дольше и дольше. Но естественно, это ни черта не решало: дверь его камеры отъехала в сторону, впуская медбратов и охранницу, держащую его на мушке, чтобы не вздумал выкидывать какие-то выкрутасы. Но Стайлз был не настолько глупым, чтобы сопротивляться. Уже не был. И всё же он не удержался, чтобы не дернуться, когда ему свернули руки и вкололи седативное. Крепко затянув ремни на руках и ногах, медбратья удалились, так и не издав ни единого звука. Эллисон, прижимая к груди пистолет, на мгновение приблизилась к нему. — Не сопротивляйся, просто позволь себе отключиться, — она вытерла пот с его лба и, виновато улыбнувшись, быстро вышла, оставив его наедине с собой. С другим собой, имелось в виду, конечно же. Хочешь загадку? Стайлз упрямо держал веки открытыми. Я могу летать, но у меня нет крыльев. Я могу плакать, но у меня нет глаз. Куда я ни пойду, за мной всюду следует тьма. Что я? Молчание. Что я?! — Туча, — Стайлз смотрел в потолок, считал несуществующие трещинки и паутинки. — Я не собираюсь играть с тобой ни в какие игры. Я исчезну, если ты позовёшь меня. Что я? — Тишина. Города без людей, леса без деревьев, океаны без воды. Что я? — Карта. Лучше чем Бог, хуже чем дьявол, есть у бедных, но не у богатых. Что имеет название, но не существует? — Ничего. Выпусти меня, и я отомщу им всем за то, что они сделали с тобой. С нами. — Уходи, — слова царапали пересохшее горло как наждачная бумага. Стайлз, невозможно уйти от самого себя. — Ты не я, не я, не я, — он повторял это как мантру, шепотом, а может, он кричал, всё равно уже мало понимал, что действительно происходило, а что было плодом его воображения. Выпусти меня, и я помогу нам. — Однажды ты уже вырвался, — в ушах звон, и ему хотелось спрятаться, он тщетно дергал руки, но они слишком уж крепко привязаны к койке. Однажды другой уже вырвался, и Стайлз оказался здесь. Никогда больше, никогда. Если другой никогда не покажется, они подумают, что это всё простое стечение обстоятельств, что это был не Стайлз, что его нельзя держать тут, потому что он обычный человек. Они освободят его. Звон в ушах становился всё громче, невозможно игнорировать, глаза закрываются сами собой, и ресницы тут же намокают от выступивших слёз. Звон превратился в человеческий крик, и кто-то кричал вместе со Стайлзом: женщина. «Он убьёт меня! Я знаю, я вижу это в его глазах! Он хочет убить меня! Ноа, он дьявол!» Мама. * В голове у Стайлза два голоса, в руках поднос с едой, он едва волочился, шаркая, к своему столику. Скотт уже был там, ошейник на месте, маленькая красная лампочка подмигивала ему, напоминая, одно неосторожное движение, которое могли рассчитать за угрозу — и по его телу пройдётся разряд тока. Кажется, кое-кто тут ещё поднабрал. Ты уверен, что это не какой-то новый эксперимент и твой вес не перетекает напрямую в него? Скотт и впрямь снова раздался вширь. Его качали стероидами и всё время усложняли нагрузки, тестируя новые смеси из рябины и омелы. В это же самое время, от Стайлза им нужен был только его мозг. Они пытались найти того, другого, в его мозговых волнах и вычленить оттуда, засунуть в пробирку, превратить в оружие. От самого Стайлза остались только выпирающие кости и огромные синяки под глазами. Что им могла дать Лидия, никто не знал точно. В тот день она выглядела особо бледной и бормотала что-то самой себе. Стайлз видел уже подобное: Мередит начала шугаться каждого звука, начала бесконечные беседы со стенками, а когда припадки участились, она вдруг исчезла. И дураку ясно, что произошло. Эксперимент не завершился успехом. А потом появился подопытный кролик номер два. Лидию ввезли с кислородной маской на лице, бессознательную и всю в крови. Её живот был сплошной рваной раной, после такого не выживали. Или начинали выть на луну, если (не) повезёт. Увидев её, они все вышли из состояния своего коматозного безразличия. Они знали её. Она была их одноклассницей. Стайлз сразу узнал её, хотя в последний раз видел в четвертом классе. Скотт признался, что она не присутствовала на их тренировках. Она была чем-то другим. У Лидии за белыми стенами осталась нормальная жизнь, жених и Массачусетский технологический институт. Поддавшись внезапному порыву, Стайлз поставил свой поднос перед ней, встретившись взглядами с недоумевающим Скоттом — если можно было назвать эту искру за дымкой от постоянных транквилизаторов настоящей эмоцией. Внезапный порыв, ну да-да… Лидия вскинула голову — Стайлз немного потерялся, любуясь, как взметнулись её волосы — широко распахнутые безумные глаза сфокусировались на его лице. — Ты кто? –угрожающе выдала она. В голове рассмеялись, но Стайлз решил не придавать этому значение. — Стайлз. — Что такое, черт возьми, стайлз? — Имя. Меня зовут так. Тебя Лидия, а меня Стайлз. — Не помню, чтобы представлялась, — её ладони, лежащие по бокам от подноса, сжались в кулаки. Отлично зарекомендовал себя. Браво. Теперь она думает, что ты сталкер какой-нибудь. — Заткнись, — выпалил он и с ужасом потянулся к оторопевшей девушке, — стой, стой, это я не тебе. Не тебе, клянусь. Её взгляд чуть смягчился, хотя там всё ещё осталась настороженность. — Я тоже слышу голоса, — она призналась вполголоса. Каждому шизику по паре. Нашёл ещё более чокнутую, чем ты сам. На следующий день Скотт присоединился к ним за столом, принёс Лидии мягкую грушу, которую ему тайком передала Эллисон. Она постоянно таскала ему что-нибудь: камешек, цветок, ленточку, фрукты и конфеты. В глазах у Скотта в такие моменты мелькало что-то, похожее на радость — он хранил под кроватью гербарий и целый японский каменный сад в миниатюре. Иногда что-то перепадало и Стайлзу, в основном подбадривающее прикосновение ко лбу или обрывком шепота в ухо новость об отце или Лидии. Стайлз знал, что Скотту Эллисон тоже нравилась. Вначале он помогал им общаться, объяснял его неловкие тяжёлые движения, заторможенность, и хриплые вздохи, и протяжные стоны вместо слов. Но вскоре начало казаться, что она понимала Скотта даже лучше его друга. Лидия тоже в конце научилась общаться с ним. Она сама не была многословной, постоянно выпадала из реальности и смотрела в одну точку, не слушая болтовню окружающих. Не желала рассказывать о себе, только терла иногда безымянный палец на левой руке. Привычка, оправдывалась она. Стайлз представлял иногда, как она крутила на пальце обручальное кольцо. Кольцо забрали, забрали прошлое, забрали рассудок. Взамен выделили безвкусную кашку на обед, камеру два на три и бесформенную белую робу в голубой горошек. Когда он убаюкивал её, пальцы наткнулись на неровный край набухшего шрама за ухом. В голове у Стайлза был тысячелетний демон, в голове у Лидии была дрель. Другой ощерился, рассыпаясь в угрозах уничтожить их, всех до единого, разорвать на части, сломать каждый палец, посмевший притронуться к ней. Выпусти меня, выпусти, сделай же хоть что-нибудь! * За хорошее поведение Стайлзу разрешили посещать коматозную Лидию. За ней ухаживал сам главный доктор, ласково убирал волосы с лица и самолично менял капельницу. Даже позволял им оставаться наедине. Другой жадно смотрел на напряжённую жилку на горле, хотел дотронуться, хотел её — Стайлз стыдился признаться, что он тоже, намеренно не смотрел в оттянутый ворот робы, не позволял себе больше, нежели прикоснуться к её волосам, погладить по голове, позвать её. Поэтому он и не сразу заметил налитые синевой отпечатки на её груди. Просто раз зацепился краем глаза и в ужасе отдёрнул ткань, открывая мрачные созвездия чужих прикосновений. Впервые он видел её обнажённой, но всё происходило не так, не должно было быть так. Лидия должна была получить Филдсовскую премию, должна была выйти замуж за парня, с которым встречалась с седьмого класса, она должна была быть счастливой… Рык главного доктора слился с рыком другого. Он едва ли не разорвал медбрата Шрейдера на части: как он посмел тронуть его детище, да волосок с головы этой девочки был в миллион раз ценнее, чем жизнь этого остолопа — Стайлз и другой наблюдали за выговором с удовольствием, а медбрат Шрейдер поймал их взгляд. Он сумел вымолить прощение: персонал отсюда не увольняли и не переводили на другое место. А потом Донован носился с небольшой серебряной монеткой. А потом Донован начал крутиться рядом со Шрейдером. А потом Донован напал на Стайлза. После этого всё смылось в один сумасшедший поток. Смазалось, разошлось по швам. Вот перед ним тарелка с вязкой кашей, а через мгновение — сверкающие глаза Донована, затянутые молочной дымкой, и несколько рядов острых как бритва зубов, клацающие перед носом. Опрокинув поднос, Стайлз бросился наутёк, путаясь в ногах и спотыкаясь из-за резиновых безразмерных сланцев. В панике он закидывал самого себя загадками, и другой перехватил управление всего на мгновение. Миг — и Донован мёртв, проткнут насквозь через грудину. Стайлз непонимающе глядел на собственные руки, а его уже взяли на прицел. Скотт закрыл его своим мощным телом, сжал предплечье, заверяя, что не оставит. Эллисон вполголоса пыталась уговорить других, мол, Стайлз не виноват, это самозащита, самозащита, и надо ещё разобраться, почему Донован взбесился, нельзя пристрелить Стайлза как больную скотину, не на глазах же у других пациентов и персонала. Один из охранников — гром среди ясного неба — обвинил её в предательстве. «Что это ещё за Стайлз? Ты его, что, по прозвищу зовёшь? Вы друзья тут?» Вторым громом прозвучал выстрел, и Эллисон, умолкнув, мешком упала на пол. Здесь персонал не увольняли и не переводили в другие места: здесь от них избавлялись так же, как и от подопытных. Стайлза оглушило рёвом, Скотт же сорвал когтями с себя искрящийся ошейник. Стайлз невольно дёрнулся, когда друг обернулся к нему. Его глаза полыхали пугающим красным. Вдвоём они нырнули в коридор и побежали, надеясь выиграть хоть немного времени. За спиной послышались беспорядочные выстрелы и грохот вперемешку с воплями и скулежом. — Эллисон… либриум… на пустышки… — слова всё ещё с трудом давались ему, Скотт давился ими. — Помогла мне… вернуть себя. Хотела спасти. — Скотти, они убьют нас, — Стайлз едва поспевал вслед за ним, — что теперь? — Будем… спасаться, — его лицо казалось скорее звериной мордой, а голос — рычанием. — Спасём… всех. — Лидию! Мы должны забрать отсюда Лидию! — они остановились. Скотт тоже воспользовался краткой передышкой. Он уставился на них своими красными глазищами, раздумывая. — Хорошо. Я отвлеку. А ты помоги. Потом вернёмся за остальными. Скотт в два прыжка скрылся за поворотом, а они прислонились к стене, пытаясь перевести дыхание. Другой всполошился и повёл по воздуху носом — они отпрыгнули как раз вовремя: огромный толстый хвост ударил аккурат в том месте, где они стояли. — Трейси, — он нервно улыбнулся, — Трейси, это же я. Стайлз. Ты не хочешь меня убивать. Не хочешь, правда? В ответ — шипение и ещё один удар хвостом. От этого увернуться не получилось; Стайлз судорожно вздохнул, хватаясь за бок. Роба мгновенно потемнела от крови. Трейси, нервозная красивая девочка, сейчас больше похожая на ящерицу, чем на человека, оскалилась и тут же сделала выпад вперёд, впиваясь клыками ему в руку. Рот открылся в вое от боли, но ни звука не вылетело: всё тело онемело, ни один мускул не слушался. В его распоряжении остались только глаза; другой перешёл в проклятиях на язык, неизвестный Стайлзу. Трейси свернулась рядом с ним, распахивая рот пошире — Выпусти меня немедленно, иначе нам конец! Она собирается нас сожрать, Стайлз, она проглотит нас целиком, живьём! — звуковой волной змеюку отбросило в противоположный конец коридора. С громким стуком голова Трейси приземлилась о кафельный пол, и девушка шикнула от боли. Перед ними, вытянув руки, стояла дрожащая растрёпанная Лидия. Другой присвистнул и попробовал приподняться, но действие яда ещё не прошло. Надо было предупредить её… Трейси подорвалась с пола и зарядила в новую противницу метким плевком. У них почернело в глазах. Да как эта ящерка посмела? Лидия гадливо вытерла щёку и приняла боевую стойку. — Это моя добыча, — рявкнула Трейси, — я принесу его голову Валаку, и мне разрешат уйти отсюда. — Пошла прочь, — Лидия уклонилась от хвоста и ребром ладони проехалась по её горлу. Трейси подскочила и зацепилась за стену, потирая ушибленное место. Наверняка она выжидала, пока подействует её яд. Поняв, что это тщетно, она разинула пасть, намереваясь откусить от Лидии половину туловища — уж от этого ей не уклониться. Крик Лидии застал её в прыжке — башка бестолковой ящерки треснула словно переспелый каштан и разлетелась ошмётками. На пару минут Стайлзу отказал слух — когда Лидия присела рядом с ним, перекладывая голову себе на колени, говоря ему что-то, он осознал, что ни черта не слышал. Но задним умом догадался, что она извинялась: тёплая кровь текла из его ушей. Ему не хотелось смотреть, но страхи оказались напрасными: её глаза всё ещё были человеческими, полными слёз, покрасневшими, но знакомыми, ореховыми с тёмным ободком. Ему казалось, они так сидели целую вечность — честно говоря, ему бы хотелось остаться вот так вот — в сладкой тишине у неё на коленях, в её руках, с сухим поцелуем, горящем на его лбу. Но слух мало-помалу вернулся: вокруг выли сирены, слышался лязг, визги. Ещё через какое-то время он снова обрёл контроль над телом: хотя конечности всё ещё двигались словно деревянные. Не было времени ждать, нужно было двигаться. Лидия помогла ему встать и дала опереться на себя. — Как ты меня нашла? — Стайлз прихрамывал, стараясь не напрягать раненный бок. — Я услышала вас, — Лидия закусила губу, осматриваясь, пытаясь сообразить, как им выбраться из этой ямы. — Мы со Скоттом тут, конечно, устроили шуму. — Я имела в виду не тебя и Скотта, — пробормотала она, занятая изучением карты у лифта. — Что? — он опешил. — А кого тогда… Другой заурчал. Меня невозможно купить и нельзя продать, хотя золотым можешь меня назвать. Разбей меня, но я продолжу работать. Затронь меня, и я, возможно, останусь с тобой навсегда. Что я? — Сердце, — выдохнул Стайлз, и вместе с его вздохом во всём коридоре погаснул свет. Вместе с его вздохом здание затряслось от протяжного воя. — Мэйсон, — его спина покрылась гусиной кожей. — Я могу справиться с ним, — Лидия сжала его ладонь, — он так говорил. Валак. — Что с ним случилось? Как тебе удалось от него сбежать? Лидия замялась. — Вы звали меня, и я вернулась. Но когда проснулась, он уже… Уже… Стайлз прижал её к себе. Заканчивать предложения не имело смысла — он уже и так всё понял. Вынырнувший из прилегающего коридора охранник грубо оттолкнул его, всё еще слабый, он грохнулся им под ноги. Мужчина насадил Лидию на свою дубинку — её тело задергалось под волнами электрошока. Вокруг шеи обвились мясистые розовые пальцы и отчаянно сдавили. — Посмотрим, как ты теперь покричишь, — коридор стремительно заполнялся охранниками. Их сапоги хлюпали, так как подошва вымокла в слизи и крови. Охранник закинул слабо сопротивляющуюся Лидию на плечо и наконец обратил внимание на валяющегося в ногах Стайлза. — А с этим уродцем что делать? — Пристрели его и сматываем удочки, — предложил кто-то, — наша задача — доставить докторам объекты B-3 и lBdG. Остальных можно воссоздать. — Не трогайте её, — Стайлз вцепился ему в ногу, — не трогайте! Охранник пнул его носком сапога в лицо. Хрусть-хрусть. Ещё раз чудовищный вой прокатился по коридору, и в дверях затрещали стёкла. Оно приближалось. У всех это есть, но никто не может это потерять. Что я? — Не знаю, — он вцепился в штанину ближайшего охранника, харкая и захлебываясь собственной кровью. У всех это есть, но никто не может это потерять. Что я? Они уносили Лидию прочь, забирали её обратно. Забирали у неё маленькие и большие радости, забирали у неё будущее, забирали у неё имя (объект В-3, ха-ха!) Снова забирали её у него. Что я, Стайлз? — Тень. * Лидия встрепенулась, но тут же успокоилась, поняв, что была со Стайлзом. Здание перед ними горело — языки пламени лизали ночное небо. Небо? Она запрокинула голову, впервые за несколько лет видя звёзды. Вдохнула ночной прохладный воздух полной грудью и закашлялась. Стайлз тут же засуетился, но она отмахнулась. — Всё в порядке, — прохрипела она, — просто горло ещё не зажило. У меня нет быстрой регенерации. — Да, — он улыбнулся, — теперь точно всё будет в порядке. — Поверить не могу, что снова на свободе, — Лидия рукавом вытерла покрытое сажей лицо, — как нам удалось вырваться? — Позже, столько всего произошло, — он улегся на холме, вытянув ноги, — но не беспокойся, мы ещё можем немного отдохнуть, прежде чем трогаться в путь. Военные будут тут ещё нескоро. Можем полюбоваться костром. — А что остальные? Стайлз помрачнел. — Давай потом, — попросил он, — сначала отдохнём. Лидия покачала головой, неожиданно полная энергии. — Ни за что! — отрезала она. — Как я могу хоть секундой дольше оставаться в этом месте? Усмехнувшись, парень послушно поднялся, разминая затёкшие конечности. — И куда леди желает отправиться первым делом? — он манерно поклонился, предлагая ей руку. — В какое-нибудь тёплое место? Может, в Европу? Всегда хотелось побывать в Европе. — Пешком или на ковре-самолёте? — она не удержалась и закатила глаза. — В запасе есть парочка трюков на этот счёт, — ухмылка Стайлза стала ещё шире, — так что выбирай! Она не раздумывала ни мгновения. — Домой. — Прости, всё, кроме этого, — он покачал головой. — Это будет первое место, где они станут искать. — Но я должна увидеть Джексона! Он думает, я мертва! Стайлз выпрямился до хруста в позвонках. — Для него ты была мертва несколько лет. А если то, что ты увидишь, расстроит тебя? Вдруг он женат? Вдруг он изменился? Вдруг они уже ждут тебя там? — Эта свобода не имеет смысла, если я не могу хотя бы увидеть его! Мне нужно убедиться, что он в порядке. Всё равно, если он забыл меня, если больше не любит — главное, узнать, что с ним всё хорошо. Я должна. Ему не хотелось знать, какого цвета у него сейчас глаза. — Я начинаю войны и заканчиваю их, я могу сделать тебя великим и беспомощным. Я могу родиться из одного-единственного взгляда, но никакая сила не сможет заставить меня остаться. Что я? Лидия попятилась, но Стайлз подхватил её и приблизил к себе, чтобы поцеловать в лоб. Не дожидаясь её ответа, он заговорил сам: — Любовь, Лидия. — Теперь всё будет хорошо. Мы всегда будем вместе. — Ведь мы любим тебя.