Обрученные

Инахо прячет под подушку пистолет - и он точно знает, что в соседней комнате Слейн делает тоже самое. Благостная тишина пугает - после целой жизни, погруженной в войну. Инахо разглаживает рукой, покрытой маленькими шрамиками, новую подушку и медлит, дрожит. Судорожно вцепляется в пистолет и только тогда ложится - за окном слишком тихо. Инахо слишком взбудоражен. Слейн за стеной уже посапывает - ему скорее всего снится его драгоценная невеста, он счастливчик. Ему есть к кому возвращаться. А Инахо никому не нужен. Сон не идет к нему и Кайзука встает, ежась, натягивает простыню на плечи - точнее садится на постель, ноги дрожат и не держат. Луна заглядывает в большие раздвижные окна, заставляя закрыть глаза. Тихо, так тихо, страшно тихо. Так и кажется, что рядом сейчас разорвется граната и взрыв опалит все огнем. А он же совсем обнажен, совсем беззащитен, Слейн же не знает, надо бежать к нему! Инахо сам себя путает своими фантазиями и лишь силой воли заставляет себя лечь. Они в безопасности. Инахо закрывает дрожащие веки. Война закончилась. *** Слейн весел и свеж каждое утро - он шлепает босыми ногами по деревянному полу, открывает двери и даже кажется само солнце приветствует его. Инахо просыпается ближе к полудню, измученный своими снами и принимается за работу. Они сами решили жить вдалеке от всех и каждого - точнее, так захотел Инахо, а Слейн с ним живет только до времени встречи со своей возлюбленной с пушистыми золотыми косами. Он рассказывал о ней, сидя в окопе или ночью в лагере, когда они вдвоем были на дежурстве. Инахо трогает пальцами кончики волос и совершенно неожиданно для себя горестно вздыхает - нет, не пушистые. И далеко не золотые. И косы из них не заплетешь. Дурак ты, Кайзука, и мысли у тебя дурацкие. Работать на поле тяжело - не тяжелее чем убивать все же. Инахо вытирает пот со лба и формирует аккуратные грядочки - не в помер жизнерадостно виляющим грядкам Слейна. Тот уже по уши перемазался в земле и счастлив от этого. Весь небольшой сад около дома засажен розами - дело рук Слейна, конечно. Инахо просто не видит в этом смысла - да и у него бы просто не хватило его и так тающих с каждым днем сил. Тающих из-за постоянного липкого страха остаться одному. Слейн с аппетитом уплетает стряпню Инахо, наблюдая за мирной картиной, раскрывающейся с крыльца. Инахо неспешно потягивает чай из глиняной кружки. - Теперь так мирно. Кайзука кивает и улыбается - нужно улыбаться ради Слейна. Слейн широко ухмыляется в ответ и ерошит небрежным движением чужие волосы. - Теперь мы равны по званию. - Я все равно полковник, - запускает пальцы в чужие волосы, чтобы вычесать палые листья. Слейн очень теплый. - Нет, сейчас ты рядовой сельскохозяйственных войск, - чужой палец нагло тыкается ему в щеку. Инахо забавно дуется, внутри все заходится счастьем. Которое тут же умирает, стоит ему посмотреть на мечтательное лицо друга, нежно улыбающегося маленькому медальону. - Ты понравишься Ассейлам, Инахо. Ты такой славный. Слейн ошибается - Инахо не славный, в Инахо живут демоны гнева, ревности, страха и отчаяния. Слейн не знает чужих жадных снов, в которых Инахо забирает Слейна себе от всего мира, привязывает к себе и не отпускает. Он знает только лишь о чужих тяжких кошмарах прошлого, когда Инахо страшно кричит, вновь и вновь оказываясь запертым в горящем катафракте. Все ладное смуглое тело в страшных пятнах старых ожогов - хотя и сам Слейн весь в крестовых шрамах. Не сдался пыткам, ничего не рассказал и гордо носит их, как доказательство своей верности. Слейн - ладный белоснежный волкособ, верный до безумия и любимый всеми и каждым. А у Инахо во рту жесткие удила из острого железа, чтобы не забрыкался и слушался. Слейн верно служил. Инахо позорно подчинялся. *** Инахо раздраженно смахивает с лица волосы - совсем оброс - и продолжает окучивать кустики картошки. Рядом подвязаны томаты и змеится по подвесному забору виноград. Каждый день руки приходится отпаривать, оттирать мочалкой от земли и травяного сока. Но Инахо нравится - зато в голову не лезут сонмы дурных мыслей. А еще ему нравится обрабатывать красивые руки Слейна. Тот часто режется и неловко смеется насчет этого - а Инахо заклеивает каждую ранку и готов поцеловать каждый палец. Троярд-Троярд, что ты творишь, безумец? Играешь ли с Инахо или правда ничего не понимаешь? А ближе к зиме Слейн находит на чердаке старую скрипку. - Я умел играть на ней в детстве, - любовно поглаживает обвисшие струны, - Только свою пришлось продать за еду. Инахо заинтересованно вытягивает шею - Слейн подтягивает ослабевшие струны и улыбается. - Хочешь, сыграю? Кайзука прижимает ладони-ладошки к груди. "Я хочу быть с тобой, Слейн" - Хочу. И Слейн играет. Старая скрипка скрипит иногда, когда Слейн пытается взять высокие ноты - и Инахо вспоминает, что сам в детстве хотел не воевать, а танцевать. Он мало что помнит, но старается и кружится в нелепом подобии балета под простую детскую песенку, наигрываемую на старой сипящей скрипке. - Как думаешь, это понравится Ассейлам? Инахо оступается и летит на пол. Не твой, дурак. Хватит уже мечтать. *** - А что это за метр с кепкой? Инахо вздыхает и четко проворачивается на каблуках, щелкнув заклепкой от кобуры. - Метр с кепкой - твой непосредственный командир Кайзука Инахо, младший лейтенант Слейн Троярд. - Какой грозный, - в ответ он слышит смешок и чувствует тяжелую руку на своих волосах, - Я тебе молоко буду отдавать, чтобы подрос. Инахо не понимает что с ним случается - но в итоге все заканчивается небольшой дракой. Их разнимают и отправляют в наказание мыть казармы. Слейн смешливо хлюпает разбитым носом и клеит пластырь на чужую щеку. - Вот так. Кто ребенка на войну пустил? - Кто-то снова хочет мыть казармы? - Инахо поднимает вопросительно бровь. Слейн отрицательно мотает головой и садится прямо на свежевымытый пол. - Стыд и позор мне - избивать детей. Инахо чувствительно прикладывается лбом к стене. - Ты вообще растешь? Слейн вовремя уворачивается от подзатыльника - шутки про рост его самые любимые. Инахо устало вздыхает и поправляет рукава - это становится традицией. - Нет, ну вот правда. Тебе уже двадцать, а такое ощущение, что застыл в своих шестнадцати. - И что тебе я должен ответить? - руки ловко обирают куст с ягодами, - Слейн, на мне заклятие и его можно снять только поцелуем? - Мне искать тебе лягушку, которую поцеловать надо? - осведомляется Слейн, все-таки получает подзатыльник и смеется. Кайзука оскорбленно фыркает и поднимает полную корзину. На лоб ему падает что-то не очень тяжелое, но колючее, а в воздухе разливаются розы. Слейн скалится в улыбке и надевает себе венок из синих роз. - Кто-то вернулся в детство? - Просто я из него не собираюсь вырастать. *** - Уходишь? Инахо зябко обхватывает себя руками, внезапно чувствуя себя покинутым. Слейн неловко опускает глаза. - Да, - и внезапно поднимает глаза, внезапно смелея, - Но я буду навещать тебя! Мы будем! Обязательно! Инахо кивает - а сам хочет разрыдаться. Мы будем. Слейн никогда не будет его. - Давай уже, - легко лохматит Слейна, - Иначе опоздаешь на поезд. "Иди же, Слейн. Оставь меня позади и иди вперед. Забери у меня все, что я тебе дарю и живи. У тебя впереди море счастья - у тебя будут жена и дети, большая светлая квартира и собака. Я отпускаю тебя." Слейн внезапно обнимает его - и Инахо старается не расплакаться. Так тепло и славно. Нужно запомнить это - когда Троярд уйдет, в одиноком доме станет слишком холодно. Когда Слейн уезжает, Инахо остается один в доме с розами. Заходящее солнце сушит безмолвные горькие слезы. *** Инахо постоянно мерзнет - даже укутанный в два свитера и теплый платок. Он забывает поесть и весь день проводит рядом с кустами роз. Им нельзя дать завянуть, иначе потеряет то единственное, что ему оставил Слейн. Он смотрится в зеркало - и сам пугается собственной бледности. Он подбирает волосы в хвост и пытается жить без Слейна. Любить - и радоваться тому, что он счастлив. Вылюбить до безнадежности. А розы цветут ярко, будто напитавшиеся горьких слез. За окном ливень. Словно за все засушливое лето решила отыграться осень и залить мир водой. Инахо греет руки о чашку и смотрит в окно - вода стекает по розам, по деревьям, по холодному стеклу. И вдруг, нарушая тишину, в дверь кто-то ломится. Инахо кидается к двери, думая, что какой-то прохожий попал под ливень. Правда, распахивая дверь, он совершенно не ожидает увидеть Слейна. Грязного, измученного и совершенно несчастного. Он падает в руки Инахо тяжелым грузом - Кайзука откидывает все свои чувства и тянет его в дом, стягивает мокрые вещи и быстро кутает, убегая готовить ванну. У Слейна страшные потухшие глаза. У Слейна осунувшиеся плечи. Слейн совершенно разбит. Он позволяет себя мыть и молчит - когда скребут жесткой щеткой, когда мыло попадает в глаза, когда вытирают полотенцем. Инахо кусает губы и усаживает на теплый футон. - У нее. У нее уже семья. Инахо замирает на коленях подле Слейна, держась за его плечи. - У нее муж. И дети. И она счастлива без меня, - монотонно бубнит, - И вернула мне кольцо. И сказала, что разлюбила так давно, что можно сказать, что не любила. Инахо молчит и слушает. - Я ей был не нужен. Она стала женой сразу, как кончилась война - а девочка родилась еще во время войны. Он судорожно цепляется в плечи Инахо и дышит в его приоткрытые губы. - А что делать мне? У Инахо будто опаляет огнем все внутренности, он задыхается - и пропускает тот момент, когда его валят на постель и жадно целуют шею и плечи. А Инахо клинит и он кричит надрывно дикой птицей, молотит руками чужую грудь и вырывается, бешено выкручиваясь из рук. Слейн не ожидает такого и отлетает к стене. - Я не собираюсь быть просто заменой Ассейлам! - Инахо выкрикивает и прижимает руки к груди, - Слейн, я не могу так! Я почти смирился с тем, что тебя нет рядом, я почти отлюбил, но ты вернулся. Ты все еще видишь во мне Ассейлам, а я так не могу. Голова падает на грудь. - Я ведь тебя люблю. Слейн подбирается ближе и обнимает, притягивая к себе и утыкаясь в чужую грудь. - Прости меня. Инахо задыхается и медленно успокаивается, внезапно чувствуя горячие слезы Троярда. - Я соскучился. Слейн поднимает заплаканные глаза - Инахо гладит по его щеке, нежно целуя в лоб. Троярд все еще плачет, как маленький ребенок - и Инахо аккуратно укладывает его на футон, ложась рядом. Он нежно и тихо успокаивает, гладя по дрожащим плечам, прижимая к себе, поглаживая спину. Слейн всхлипывает в последний раз и тянется поцеловать чужие губы - но Инахо вовремя выставляет руку. - Не сейчас. Спи. Слейн вздыхает и закрывает глаза. Инахо остается с ним, перебирая пепел чужих волос. *** Слейн учится любить заново и жить счастливо - Инахо ему помогает, расцветая и сам. - Я понял, почему ты не стареешь, - Слейн возится в грядках. Инахо вопросительно поднимает голову. - Японцы все медленно стареют, - Инахо передергивает плечами. - Нет, - Слейн облокачивается на лопату и поднимает смеющиеся глаза, - Я твой избранник, который снимет заклятие. - Дурачок, - Кайзука лохматит волосы и легко идет в дом. Солнце красиво выделяет золотистым его скользящий силуэт. Слейн привез из города для Инахо подарок - и теперь смеется, глядя на укоризненную мордашку Кайзуки. - Серьезно, кимоно? - Ну а что? - на всякий случай подныривает за спину, чтобы не попасться под горячую руку. Инахо вздыхает и позволяет положить ему голову на плечо. - Заказное ведь, - Слейн пожимает плечами. - Да мне не жалко. Не платье же свадебное тебе покупать. Инахо тянет Слейна за ухо - тот смеется и улыбается. Слейн дремлет, когда Инахо заходит в комнату - и тут же просыпается. Черно-красная ткань обнимает чужое тело. Красиво. Инахо садится на футон и тянет пояс, развязывая его. Слейн накрывает ладонями чужие руки и останавливает. - Инахо. Не обязательно. - Я хочу, - кладет руку на чужую щеку. Слейн вздыхает - и аккуратно скользит руками под кимоно. Инахо вздыхает и падает в руки, на футон, будто в воду с головой. Троярд ведет рукой по старым ожогам, будто по карте сражений и медленно наклоняется к тонким губам. Инахо сам подается вперед и целует. Они сейчас - обрученные, идущие рука об руку сколько себя помнят. Инахо чувствует жар - в голове пусто - и вспыхивает багрянцевым румянцем, как ни разу до этого в своей жизни. Слейн нависает над ним и ведет рукой вниз по бедрам - Инахо судорожно сжимает бедра, затем нежно целует и расслабляется. Слейн распахивает кимоно.

Возьми меня в храм, Буду верить как пёс в монумент твоей лжи. Я покаюсь в грехах, заточите ножи, Обещай, как вечна та смерть! Бог мой, дай отдать тебе жизнь!