Останься после уроков, Антош

       Арсений быстро выполз из кровати, накрыв при этом сопящего мальчика пуховым одеялом. Он подтолкнул девушку в бок, указывая взглядом на дверь. — Ты меня выставляешь? — Юля нахмурилась, выглядывая из-за плеча мужчины, всё пытаясь рассмотреть, кто там лежит на кровати. — Выйди из комнаты, не мешай человеку спать, — он чуть ли не шипел, стиснув зубы, и всё же вытолкнул нахалку в гостиную.        Арсений медленно закрыл дверь, всё боясь разбудить Антона, который даже не шелохнулся за всё время, пока его жёнушка не контролировала тембр собственного голоса, и это не могло не радовать. — Ты что здесь забыла? Откуда у тебя вообще ключи? — Попов говорил шёпотом, зло смотря на женщину.        Юля выглядела как всегда прекрасно.        Она всегда отличалась хорошим вкусом в одежде и умением подать себя. Эта женщина любого могла уговорить, перевести на свою сторону. Наверное, поэтому она и работала юристом, может, не таким хорошим, как её папочка, но всё же это отлично помогло ей в жизни.        Блондинка сделала шаг назад, и по дому пронёсся стук каблука о пол, Арсений поморщился и кинул быстрый взгляд на дверь, за которой спал Антон. — У меня давно есть ключи от твоей квартиры, Арс… Кто это был? — она крепко стискивала тонкими пальцами ручку сумочки, и мужчина заметил её длинные красные ногти.        «Зачем они ей? Раздирать плоть голыми руками?»        Арсений ничего не ответил и, многозначительно закатив глаза, поплёлся на кухню, видимо решив, что этот разговор не пройдет так гладко, а потому ему необходим кофе, причём без сахара.        Юля пару раз моргнула и, кинув сумку на диван, уселась за стеклянный стол, не отводя взгляд от двери в спальню. — Где Марк? — она заметила, как напряглась спина Попова, и положила ногу на ногу, изучая каждое неловкое движение мужчины, всё выжидая, когда же он выдаст себя.        Мало того, что девушка шарила в юриспруденции, так она ещё и психолог… Епвашумать! Умение разбираться в людях… вся эта психология общения и прочая бредятина, несвойственная простым смертным. — Тебя это не касается, — Арсений вытащил из шкафа две кружки, быстро щёлкнул по чайнику и принялся искать баночку кофе, которую он куда-то дел… — Ты не поэтому здесь. — Верно, но я хочу знать… — она взглянула на своё отражение в зеркале и чуть подправила кончиком пальца смазавшуюся бордовую помаду, — Что за ребёнок у тебя в кровати, Попов?        Арсений открыл последний ящик и вытянул оттуда ароматный кофе, который подарил ему ещё Марк. Его никто не пил, а потому баночка стояла там долгое время.        «И зачем я вообще его теперь завариваю?»        Кофе он не любил. Он любил более крепкие напитки… которые были бы сейчас кстати. — Рюкзак и грязные кеды в прихожей? — бровь её взмыла вверх, а Арсений тем временем кидал в кружку уже пятую ложку кофе. — Я боялась заглянуть в сумку: думала, найду букварь…        «Семь… восемь…девять» — Попов, что ты с собой делаешь? Куда катится твоя жизнь? — Юля сложила руки на груди, кидая быстрый взгляд на стопку одежды, которая сушилась на батарее. — Кофе? — Арсений протянул женщине напиток и присел рядом, не решаясь смотреть в эти глаза, которые так нахально изучали его всё это время.        «Десять ложек, стерва.»        Юля обвила кружку руками, не отрывая взгляд от мужчины.        «Выпей этот смертельный напиток, а я понаблюдаю, как ты будешь плеваться этой гадостью.»        Она поднесла её к губам, уже приоткрыв рот, чтобы сделать глоток, но почему-то резко передумала и поставила её на стеклянный стол с такой силой, что Арсений на секунду испугался, что тот треснет. — Я вообще-то сюда не за тем пришла… — она быстро выудила из сумки квиточек и присела обратно, — Это пришло мне вчера.        Длинным красным ногтем она подвинула листок к мужчине, даже умудрившись задеть того и царапнуть. Арсений окинул бумажку взглядом и улыбнулся.        Сработало. — Попов, ты в суд подал на меня? — Юля крикнула это так громко, на что получила шипение со стороны бывшего и грозный взгляд. — А ты как хотела? Думала, я просто так это оставлю? — Арсений всё ещё прислушивался к каждому шороху, боясь, что Антон проснётся.        Ему не нужно знать этого. Не сейчас… — Думала, ты…! — Арс зло зыркнул на неё, намекая, чтобы та сделала голос чуть тише. — Думала, ты хоть предупредишь меня… — продолжила она уже шёпотом. — Чтобы ты своего отца натравила на это дело? — Я бы всё равно это сделала, ты же знаешь… За нормальную жизнь моей дочери я готова пожертвовать многим.        Юля победно улыбнулась, стервозно щурясь и смотря на мужчину, который, по её мнению, не сможет постоять за себя. — Ведь не ты будешь вести это дело… — она снова оглядела комнату, как будто до неё только что дошла простая истина, — Папаша Марка? С чего такая честь?!        Арсений нахмурил брови, наконец устремляя свой взгляд на блондинку, которая, закусив губу, смотрела то на мужчину, то на кухонную тумбу.        Раньше там всегда стояла чёрная именная кружка Марка, теперь же на этом месте лишь пустота. Можно не упоминать отсутствие его вещей и портфель школьника. Всё всем ясно. — Ты бросил Марка и теперь ебёшь школьников? — она сказала это слишком громко, но даже шикающий на неё Попов не мог сдержать её смеха.        Арсений тот ещё альфач, от него трясутся в страхе все его ученики, коллеги, бывший парень… Тоша. Он может одним своим взглядом унизить человека до уровня плинтуса, при этом даже ничего не предприняв. Это его заводит. Это делает его сильнее. Он будто питается страхом и это… ненормально.        Попов строгий, требовательный. Попов агрессивный. Человек, который не может обходиться без рукоприкладства. Попов…        …ребенок, который боится поднять свои голубые глазки на эту властную светловолосую женщину, которая всегда смотрела на него свысока.        Ни перед кем он никогда не стелился, не мог позволить такого обращения с собой. — Можешь хоть раз в глаза мне посмотреть? — Юля щёлкнула пальцами прямо перед носом мужчины, и тот резко перевёл взгляд на неё.        Всё внутри сжалось. — Тебя не касается моя личная жизнь — это, во-первых, — Арсений сжал кулаки, и глаза его приобрели тёмный окрас, — а, во-вторых… — Что же во-вторых? Удиви меня, любимый… — она невинно улыбнулась, оголяя свои идеально выбеленные зубы. — Во-вторых, иди вон!        Поддержка Марка была необходима. Он всегда придавал ему уверенности. Даже тогда, когда они последний раз виделись в кафе. Один лишь взгляд на мужчину, который видит в тебе лидера — переворачивал всё с ног на голову, и Арсений горделиво выпрямлялся и говорил то, что следует.        Ему необходимо чувствовать власть над кем-то. Это помогает справиться с давящим чувством дикого одиночества и всех тех страхов, что сидят в голове.        Днём ты — Арсений Сергеевич, от которого трясутся коленки, и сердце учащённо бьётся в страхе. Ночью же ты только маленький мальчик, который спит с ночником и боится высунуть голову из-под одеяла.        Он никогда не позволял себе раскрыть своё настоящее «я», но приходилось… ради людей, которых он любит.        Ему необходима власть. Ему нужна поддержка.        Он потерял того, кто его поддерживал… он. — Здрасте! — в проходе появился заспанный Антон, который жался к чуть приоткрытой двери, боясь, что вышел совсем не вовремя.        Арсений бросил на него быстрый взгляд, от чего мальчишка совсем опешил и сглотнул.        Видимо, не вовремя. — Здрасте… — поддакнула ему женщина, продолжая изучать только что родившегося «лунтика». — Тош, зайди в комнату, я сейчас приду… — глаза его почернели, а губы сошлись в тонкую линию, — Выгоню одну фурию.        Мальчик кивнул и быстро скрылся за деревянной дверью. — Нужно повторить? — на лбу вздулась венка, и Арсений чуть наклонил голову в сторону, всем видом намекая, чтобы та ушла. — Арс… — она приподнялась со стула, будто околдованная тёмным взглядом пустых глаз. — Встретимся в суде, Юль.        Поддержка… кажется, он её нашёл. Нашёл в маленьком семнадцатилетнем школьнике, с зелёными глазами и потрясающей улыбкой. Только есть одна деталь…        Он не хочет получать страх от этого мальчика, питаться его беспомощностью. Арсений хочет… он хочет любить его.        Лишь любить, не причиняя боли.

***

— Кто она? — мальчик натянул одеяло на нос, и на Арсения посмотрели два зелёных глаза. — Сотрудница «Эйвон»?        Мужчина засмеялся и продавил одним коленом матрац, от чего Антон дёрнулся и полностью спрятал светловолосую голову под покрывало. — Да, забирал новую бордовую помаду… — он полностью заполз на кровать и лёг рядом, — Чтобы оставлять красные поцелуи на твоей коже.        Антон дёрнулся и тяжело выдохнул. Он на секунду представил, как бы это было… Красные губы в помаде исследуют его тело, оставляя кричащие отметины.        Шастуну было тяжело дышать под плотным одеялом, да и голова болела немного…        Арсений кинул быстрый взгляд на прикроватную тумбочку и, недолго думая, зацепил с неё горсть колец и браслетов.        Его тёплая рука нырнула под одеяло и нащупала холодное запястье Антона, который резко вздрогнул от прикосновений, пытаясь отдёрнуть руку. — Давай наденем все твои браслетики… — из-под одеяла появилась светлая макушка и два зелёных глаза, которые с интересом рассматривали мужчину.        Арсений нежно обхватил тонкое запястье и взял первый браслет. Он кожаный, с вплетёнными камушками. — Я думаю, что плохо себя чувствую… — до его руки коснулась холодная кожа, и по телу пробежали мурашки.        Арсений резко перевёл взгляд на мальчика, который завороженно наблюдал за действиями мужчины. — Помнишь, что я говорил вчера? — он щёлкнул застёжку на браслете и взял серебряное кольцо. — Чтобы ты, мать твою, не прыгал, как оголтелый по снегу! Чтобы не стоял в мокрой одежде на холоде! Антон!        Он резко дёрнул одеяло на себя и сел на корточки перед парнем, который весь сжался от осуждающего взгляда.        Тёплые руки коснулись тяжело вздымающейся груди, и Арсений нахмурился, когда понял, что одежда взмокла, и у Шастуна жар.        Он потянулся ко лбу мальчика, и тот весь вздрогнул от неровного дыхания на своей коже. Мокрые губы на секунду задержались, дабы понять масштаб проблемы, и через пару секунд Арсений отлип от горячей кожи и резко выпрямился. — У тебя температура! — он подорвался с места и выудил стопку сухой одежды из шкафа. — Давай ко мне.        Мальчик хлопал глазами и смотрел то на серую майку в руках у мужчины, то в эти голубые глаза, наполненные беспокойством.        Волнуется. Волнуется за него.        Антон за всю свою жизнь чувствовал заботу лишь от друга и сестрёнки. Потому он не совсем понимал, как себя вести в такой ситуации.        Арсений закатал майку, оголяя впалый живот, и потянул её с мальчика. Антон тяжело выдохнул, чуть прогибаясь в спине, чтобы с него было легче снять одежду.        Молочная кожа покрылась мурашками, когда оказалась совсем не защищённая от посторонних глаз, и Антон пытался укрыться одеялом, но Арсений резко толкнул его обратно, принимаясь расправлять сухую майку, дабы натянуть её на дрожащее тело. — Приподнимись, малыш, — он дёрнул резинку спортивных штанов, но его тут же остановила холодная окольцованная рука. — Штаны сухие… — Антон спрятал взгляд под длинными ресницами. — Уверен? — мужчина пошло улыбнулся, но руку убрал.        Его тёплые пальцы пробежали по впалому животу, останавливаясь возле тазобедренных косточек. — Не особо… — Антон поджал губы и тяжело выдохнул.        Свежая майка оказалась на дрожащем теле, и Арсений откинул одежду в сторону, снова натягивая одеяло на мальчика.        Антон расслабился, снова чувствуя защиту. — Нужно измерить температуру, а потом посмотрим, что мне с тобой делать.        Мужчина подорвался с места и ушёл в гостиную.        Антон смотрел в потолок и слушал собственное сердцебиение. Он протянул руку к телефону, который подавал все признаки пришедшего сообщения и мерцал разноцветными огоньками.        Папа Тош, приходи сегодня к нам, а? Мама хочет тебя видеть…        Антон смотрел на эти слова и чувствовал, как внутри разливалось приятное тепло, которое поглощало всё тело, заставляя того улыбнуться и покраснеть.        В комнату снова влетел Арсений, держа в руке электронный градусник. — Давай-ка… — он сел на кровать и осмотрел раскрасневшегося мальчика.        Антон смотрел на странный градусник и не понимал, как он работает. — А куда его… кхм…? — Переворачивайся на живот и расслабь попку, — Арсений дёрнулся и подался вперёд, не сводя абсолютно серьёзного взгляда с испугавшегося парня. — Вы… серьёзно? — Антон сжал ноги под одеялом, и это заметил Арсений.        Попов старался не улыбаться, но, когда он увидел, с какой серьёзностью на него смотрел мальчик, начал смеяться. — Вы чо, стебёте меня?! — Антон перешёл в сидячее положение и обиженно надул губы.        Арсений залился смехом, сжимая в руках прибор. — Так, ладно, тебе всё равно придётся открыть ротик, — он махал градусником перед раскрасневшимся парнем, заставляя того с причмокиванием разжать губы и высунуть язык. — Язык можешь спрятать.        Антон ещё сильнее покраснел, и язык снова скрылся за розовыми губами. Холодный кончик прибора проник в чуть приоткрытый ротик, и Арсений нажал на кнопку, чтобы тот заработал.        Шастун выглядел забавно, даже смешно. Он плотно сжимал губы, боясь, что градусник выпадет, при этом смотря своими зелёными глазами на умиляющегося Арса.        Прибор запищал, и мужчина рывком выдернул его, оставляя Антона размыкать и смыкать губы, словно рыба. — 38,5! Антон! — Арсений кинул градусник на тумбу и зло посмотрел на юношу, который прижимал к себе ноги и прятал нос в пушистом одеяле. — Я предупреждал, Шастун!        Арсений подорвался с места и быстро обошёл стол, расположенный посередине комнаты, вплотную подходя к деревянному шкафу с книгами.        Он провёл пальцем по полке и нащупал аптечку. — Нужно сначала поесть, а потом уже таблетки… — Я не хочу… — Я не спрашивал.        Арсений взял хрупкого мальчика на руки и, подкинув его на плечо вместе с одеялом, вышел из комнаты, не слушая протестующие возгласы Шастуна.        Он уложил больной комок на диван, а сам пошёл в сторону кухни.        Арсений разложил необходимые продукты, между делом тихо настраивая радио на нужную волну.        По комнате растекался приятный тягучий голос, под который Попов ещё умудрялся подпевать. — Арсений Сергеевич… — Антон вертел кольца на фалангах пальцев, — мне папа написал.        Мужчина остановился на месте с петрушкой во рту и посмотрел на мальчика, который смущённо уводил взгляд в сторону, стараясь скрыть собственное счастье. — Тош, ну это же замечательно! — он наконец прожевал зелень и принялся разбивать яйца в миску, добавляя приправы. — Просил приехать сегодня… — Поедешь завтра, я отвезу тебя. Пока что нужно сбить температуру, — Арсений начал быстро взбивать яйца со сливками, пока Антон смотрел в потолок, мечтая о завтрашнем дне.        Он не чувствовал того, что болеет, не чувствовал тех цифр на градуснике. Тоша чувствовал лишь счастье, а потому глупо улыбался, понимая, что мама его ждёт.        Его мама ждёт…        Арсений аккуратно уложил омлет на тарелку, рядом выкладывая кусочки сыра, и приправил это зеленью. — Кушать подано!        Антон лениво потянулся и закутался в одеяло ещё сильнее. — Давай же, малыш, нужно покушать…        Арсений наблюдал за тем, как юноша медленно плёлся к столу и плюхнулся на стул, с подозрением смотря на блюдо. — Выглядит вкусно, — он заметил на себе подозрительный взгляд. — Нет, правда. Очень аппетитно.        Арсений смягчился и подтолкнул к мальчику кружку чая. Он принялся греть руки о горячий напиток и пару раз закашлял. — Кушай!        Антон неуверенно взял в руки вилку и тыкнул в жёлтый омлет, по которому красиво стекал плавленый сыр.        Ему хотелось есть, правда, но, кажется, что если он проглотит хоть кусочек, то его вывернет наизнанку.        Арсений сделал глоток чая, не отрывая взгляд от мальчика. — Совсем никак? — он смягчился, когда увидел, как тот изо всех сил пытался пересилить себя.        Антон помотал головой и тяжело выдохнул. — Ничего, можешь не есть, я понимаю… — он встал с места и взял один мандарин из пиалки, — Вот, от фрукта ничего не будет.        Антон сделал ещё глоток чая и начал очищать фрукт, а на лице улыбка. — Что он именно написал? — Арсений зацепил языком кусочек омлета и проглотил его.        Ему нравилось, что его мальчик был счастлив. — Сказал, что мама хочет меня видеть… — он взял дольку мандарина и запихнул её в рот.        Кусочек расстёкся приятной сладковато-кислой жидкостью, и у Антона свело щёки от удовольствия. — Это так круто, Тош! — мужчина сделал ещё глоток чая и отломил кусочек омлета, снова запихивая его в рот. — Арсений Сергеевич… — Антон подтянул к себе ноги и спрятал нос в коленках, — Кто эта дама? — Тош, не называй меня по отчеству, пожалуйста. Я чувствую себя некомфортно. — И всё же?        Арсений проглотил вставший поперёк горла кусок и пристально посмотрел на мальчика, который так по-детски надул губы, ожидая ответа, что тот боялся его разочаровать.        Антон и так много узнал за последнее время, нужно сначала переварить ту информацию. Кто знает, как он отреагирует на то, что Арсений женатый мужчина с ребёнком. — Старая знакомая… — он отодвинул тарелку, вдруг решив, что совсем не голоден, — Можно так сказать… — Если не хотите говорить, я не настаиваю, — Антон тепло улыбнулся и закинул ещё пару долек мандарина в рот. — Но идея с помадой мне нравится. — Правда? — Арсений расплылся в улыбке и ухмыльнулся на то, какой у него сообразительный мальчик. — Если хочешь, я могу… — Хочу.        Антон долго гипнотизировал мужчину своим кошачьим взглядом и вдруг резко подорвался, заползая на Арсения с ногами.        Тот смотрел на него немигающим взглядом, чувствуя расползающееся тепло внутри от того, как это подобие кота так удобно устроилось у него на коленях. — И что это мы творим? — Арс закусил губу и наблюдал за тем, как мальчик пытался усесться поудобнее, елозя бёдрами на коленях мужчины. — Погладьте меня.        Кажется, в середине зелёной радужки зрачок сузился до кошачьего, и теперь два настырных глаза наблюдали за ошарашенным Арсением.        Антон прижался холодным носом к шее мужчины и медленно провёл кончиком по горячей коже, вызывая стаю мурашек по всему телу.        Арсений запустил свои длинные пальцы в светлые, чуть отросшие волосы и слегка оттянул их назад. «Котяра» начал ластиться всё больше, трясь об подставленную ладонь, и это так забавляло Попова, что тот даже не посчитал нужным убрать руку, а только продолжал чухать того за ушком. — Я чувствую, как ты начинаешь фырчать от удовольствия… — Арсений прижал к себе хрупкого юношу и зарылся носом в его волосы. — Два месяца… — прошептал про себя Антон и тяжело выдохнул. — Чего? — Попов не понял намека. Да ему и не нужно. У Антона личный календарь, и этот самый день «Поцелуя» уже отмечен в нём красным.

***

       Они долго лежали вместе на кровати, прижавшись максимально близко друг к другу. Антон спал весь день из-за принятых лекарств, которые вызывали у него сонливость и внезапное проявление ласки.        Арсений накрыл их одеялом, а Шастуна — сразу тремя, всё боясь, что тот замёрзнет.        В голове витали такие тяжёлые мысли, которые почему-то сразу улетучивались, как только мужчина смотрел на сопящего котёнка рядом с собой. Ему внезапно так сильно захотелось прижаться к нему влажными губами, прижать так сильно… как он только может.        Знаете, это чувство? Когда хочется приласкать котёнка так сильно, но ты боишься его сломать, ведь он такой хрупкий…        Вот и Арсений боялся сделать лишнее движение, потому довольствовался только крепкими объятьями, из которых Антон иногда выползал, когда воздух между ключиц мужчины и собственным лицом кончался.        Он отстранялся, облизывал пересохшие губы, резко открывал глаза, боясь, что его оставили одного, но как только Арсений тепло целовал его в лоб, то он тут же тыкался снова к тёплому мужчине и засыпал.        На часах 21:12.        Арсению вовсе не хотелось спать, у него затекла спина, и он абсолютно выспался, но его мальчик болел и спал целый день, потому он пролежит с ним ровно столько, сколько ему нужно для выздоровления.        В доме приятно пахло клубникой и терпким запахом мандарина.