Дженни

«Зачем, Дженни?!» Джон с усилием открыл глаза. По белому потолку метались черные мушки. Он крепко зажмурился и попробовал снова, но они не исчезли — лишь расплылись нечеткими пятнами. Лоб был в испарине, пальцы лихорадочно цеплялись за влажную от пота простыню. Купер нервно сглотнул и тут же поморщился: горло саднило и жгло. Он невольно вздрогнул, почувствовав на разгоряченной коже чью-то прохладную руку. Все еще терзаемый ужасом, музыкант плохо воспринимал реальность. Прошло не меньше минуты, прежде чем взгляд сфокусировался и послал в мозг нужный сигнал. Опасности нет, это всего лишь Кори. — Я снова кричал? — скорее, догадался, чем вспомнил, Джон. Надтреснутый голос не слушался, звучал напряженно и вот-вот грозил сорваться. — Почти полночи. Я пыталась тебя разбудить, но… Он вдруг заметил на плече жены свежий кровоподтек. — Что произошло? Кори поежилась и убрала руку. — Хотела бы я знать, — задумчиво протянула она. — Ты схватил меня, что-то закричал, а потом оттолкнул. — Дорогая, прости, ради Бога… Сам не понимаю, что со мной творится. А что я тогда кричал? — Ты все спрашивал «где она?», — Купера снова бросило в жар. Не смог. Не удержал. Опять. — Тебе что-то снилось? — Не помню, — слукавил он. — Кошмар, наверное. — Я дам тебе снотворное вечером. Уснешь без снов. — Не нужно, не беспокойся. Само пройдет. Не говорить же ей правду: он не хочет, чтобы проходило. Джен ушла два года назад. Ушла внезапно и молча, не объясняя причин. Как Джон и боялся. Теперь вся его жизнь ничем не лучше старого кошмара, в котором он кричит ей вслед, пытаясь еще хоть на минуту отсрочить уход, а она не слышит. Или не слушает. И исчезает за углом. Одному Богу известно, сколько дорог прошел Купер и сколько раз повернул, надеясь, что за очередным поворотом — она, Дженни. В груди клокотала буря из обрывков эмоций — как и всегда после снов с участием Джен. Раньше Джон честно пытался разобраться в своих чувствах — может, взгляни он на все со стороны и назови вещи своими именами, получится быстрее отпустить и Леджер, и себя, — но быстро осознал тщетность неумелых попыток психоанализа. В одиночку ему не справиться, а делиться этим ни с кем не хотелось. Злость он выплескивал днем, на работе, а горечь топил по вечерам в стакане с чем-нибудь алкогольным. Куперу было, по сути, все равно, кто попадет под горячую руку и что именно плещется в треснувшем от его хватки стеклянном сосуде. На этот раз Джон вызверился на Сета. Впрочем, тот, не разглядев настроения солиста, неосторожно подставился сам. Разговор был о планах на грядущий отпуск. — Хилари хочет в Лондон, а я вот думаю, не заглянуть ли по дороге к Джен… Давно не общались, здорово было бы увидеться. — Она в Британии? — Ну да, а ты разве не знал? Застарелая обида больно кольнула Купера куда-то под ребра. Не чужие ведь. Зачем она так? Дежа вю. Даже об уходе Леджер Джон узнал от другого человека. — Передать ей от тебя что-нибудь? Ну там, привет или сообщение какое? — Передай ей… А, — он досадливо махнул рукой, — неважно. Что хочешь, что и передавай! И ушел, боясь, как бы не наговорить лишнего. Моррисон, понявший все давным-давно и без слов, посмотрел ему вслед, вздохнул и вытащил из кармана телефон. — Ну как ты, Джен? Они сидели друг напротив друга за шатким столиком у нее на кухне. Стул был всего один: второй, с мягкой спинкой, Леджер принесла из соседней комнаты, которую сама же называла «рабочей». Гостиной в ее квартире не было — только спальня и «студия». — Нормально. Учусь в Институте современной музыки, подрабатываю помощницей продюсера… — Сама не играешь? — Изредка, когда выдается минутка. Она улыбнулась через силу и не стала уточнять, что осваивает гитару и проводит с ней в обнимку каждый свободный вечер. К барабанным палочкам бывшая участница Skillet не прикасалась не потому, что не хотела, — не могла. — А как дела у вас? — быстро поинтересовалась Джен, стараясь перевести разговор на любую тему, кроме себя. — По-старому, в общем-то. Собираемся в тур после отпуска, планируем заехать и в Лондон. Ты придешь? — Я… Я не знаю. Сет буравил ее взглядом. Молчание затянулось до неловкости, но у Леджер хватило выдержки лишь на «хочешь еще кофе?». Не дожидаясь ответа, она резко встала и отвернулась к плите, на которой стояла турка с чуть остывшим напитком. — Почему? — тихо спросил Моррисон. — Почему что? — Джен понимала, о чем он, но изо всех сил пыталась потянуть время. Взять чашки. Разлить по ним кофе. Достать из холодильника пакет молока. Добавить немного Сету — сама девушка предпочитала черный. Тиканье настенных часов казалось ей угрожающим. Леджер чувствовала, как быстро утекают минуты, и почти ненавидела каждую из них, потому что она могла стать последней. — Почему все не может быть так, как раньше? Пусть ты ушла из группы, но между нами ничего не изменилось. Мы могли бы остаться друзьями… Разве не так, Дженни? Нет. Так, но… Нет. Только не это. Не имя, придуманное и насквозь пропитанное человеком, из-за которого все и случилось. — Почему ты не сказала Джону о переезде? Порой Джен казалось, что время и расстояние слегка смягчили ее муки. Что ей удалось убежать от своих чувств и забыть того, кто был их причиной. Что раны начали понемногу затягиваться. Леджер думала, услышь она теперь «Джон» или «Дженни», боль будет тупой и недолгой. Ошибка. Боль острая. Дыхание перехватило, как от внезапного удара под дых. Она опустилась на стул, уронила голову на руки и беззвучно заплакала. От растерянности Сет бестолково засуетился, зачем-то снял с вешалки в прихожей теплую кофту и накинул ей на плечи, после чего бросился открывать кухонные шкафчики в поисках чистого стакана. Наконец, налив холодной воды из-под крана, он протянул его подруге. Будто не замечая всего этого, Джен молча поднялась и вышла из кухни, но вскоре вернулась. В ладони у нее была зажата потрепанная флешка, а о короткой истерике напоминали лишь покрасневшие глаза. Как ни в чем не бывало она села за стол и сделала небольшой глоток кофе. — Однажды ты спросил, не жалею ли я о том, что все свое время отдаю группе и что меня держит… Держало там так долго. А я не смогла придумать ничего лучше «ну это же Skillet!» Помнишь? — Конечно. Сам ответил бы так же. — Я солгала, Сет. Моей причиной был Джон. Произнести это вслух оказалось нетрудно, но облегчения признание так и не принесло. — А потом… Мне просто надоело каждый день умирать по-английски. — И ты решила по-английски уйти, — даже не спросил — констатировал — несколько обескураженный Моррисон. — Почему же ты ничего не сказала? Она нетерпеливо вздохнула: — Да потому что последствием моих слов стала бы катастрофа. Не для меня — для близких. Для Кори. Для самого Джона. Он много раз повторял, что мне давно пора учиться вести себя как взрослая. Думать перед тем, как говорить, и быть готовой нести ответственность за свои поступки. Сет обхватил ладонями пустую чашку. Ему не хотелось еще кофе — надо было чем-то занять руки, пока он собирался с мыслями. Хотя что тут скажешь… Джен снова наплевала на себя и принесла свои чувства в жертву другим, пусть и дорогим ей, людям. В этом была вся Леджер — хороший и ужасно несчастный человек. — Знаешь, говорят, если по-настоящему любишь кого-то, думаешь прежде всего о том, чтобы он был счастлив. — Да, уж кто-кто, а Купер сейчас на седьмом небе от счастья! — не выдержал Сет. Он злился не на друзей, а на себя. Он хотел помочь, но не мог, понимая, что не вправе лезть в дела этих двоих. — О чем ты? — Ему тебя не хватает, Джен. — Он что-то говорил? — моментально вскинулась девушка. — Просил передать…? «Передавай, что хочешь!» — Не… Да! Сказал, чтобы я без тебя не возвращался! Моррисон ожидал от Леджер радостную улыбку или хотя бы оживший взгляд, но она, напротив, погрустнела. — А придется. — Но Джон… — Это другое. Он просто скучает. Она думала о возвращении. Но не сейчас. Джен пугала мысль, что все будет по-прежнему. Что она снова почувствует себя рядом с ним никем. Леджер начала писать тексты и музыку с мыслью «как только материала наберется достаточно, чтобы записать альбом, я поеду на студию к Джону и все ему скажу». Она нарушила обещание, еще полгода назад сбившись со счета в написанных песнях. Этих «как только» было много. Тем больше, чем слабее Леджер верила в свое возвращение. — Еще не время. Я думаю, в будущем… — Будущего может и не быть, Дженни. Все, что у нас есть, — лишь настоящее. Подумай об этом, ладно? — Конечно. После его ухода Дженнифер механически убрала со стола, вымыла чашки, повесила упавшую кофту обратно на вешалку и ушла в спальню. Бросив флешку на тумбочку, она легла в неубранную с утра постель, сжалась в комок и закрыла глаза. Она обещает вернуться, когда станет достойной Джона не меньше, чем Кори. Или когда ей станет легче. Проходит все, и чувства — не исключение. По крайней мере, так говорят.