***
- Что скажешь? – Замысловато глянула на сидящего на пассажирском сидении парня Кэролайн. Бывают ситуации, когда хочешь сказать безумно много. Да что там много? Тараторить, не умолкая. Но в то же время не можешь и полслова сформулировать. Слишком много эмоций переполняло его. И вымолвить хоть слово уже было подвигом. - Я видел Нью Йорк. – Максимум, на что хватило Стефана, мечтательно откинувшегося на спинку кресла. Блондинка усмехнулась и пихнула его в плечо, пытаясь оживить. Смотаться в соседний город за сутки было непросто. Да ещё какой! Нью Йорк, переполненный людьми, с вездесущими высоченными зданиями и вечно кипящей жизнью город. Он всегда оставлял неизгладимое впечатление у тех, кто побывал там впервые. Кэролайн помнит собственные ощущения, когда мечта маленькой девочки из провинции, наконец, осуществилась. Самые первые эмоции – самые неизгладимые. Таковыми они и остались. Что уж говорить о Стефане, который за все семнадцать лет жизни видел лишь стены больницы, приюта и немного окрестностей маленького городка. В какой-то момент она даже начала волноваться, не много ли новых ощущений для него будет за один раз, не вызовет ли это обострение и ещё чего подобного. - Спасибо за твою многословность. – Со смехом в голосе сказала Форбс. - Я столько за всю жизнь не испытывал. – Заливаясь параллельно с ней, ответил он. – В голове не мысли, а эмоциональная каша какая-то. Этот смех, такой глупый, иногда несуразный и несвоевременный. Когда они смеялись практически в унисон… Пожалуй, именно за это он любил её. И любил настолько, что готов был хоть на мгновение, хоть на день забыть обо всех, одолевающих его проблемах.***
Весь вечер Елена в буквальном смысле не отлипала от Деймона. Что в школе, что в машине, что в коридоре полицейского участка, ожидая, когда её вызовут к следователю. И если до этого её сковывало какое-то чувство неловкости, то сейчас ей было всё равно. Возможно, таков был эффект успокоительных, которые ей вкололи. А, может, просто привыкла… Взвинченный Аларик сидел рядом и не вносил своей лепты. Он видел, что сейчас этих двоих лучше не трогать. Если уж ей стало легче рядом с ним, рушить ничего не стоит. Люди в форме и без постоянно сновали туда-сюда, отчего у девушки даже в один момент закружилась голова. Хотя и седативные тому явно поспособствовали. Постоянные телефонные звонки, холодное шарканье ногами, разговоры полицейских между собой не давали тишине воцариться хоть на минуту, создавая атмосферу поглощающего хаоса. Спустя полчаса к ним подошёл-таки человек, который зафиксирует их дело. Несмотря на то, что там даже расследовать ничего не надо, он представился детективом, но объяснил нехваткой свободных сотрудников. Деймон потрепал по плечу полусонную Елену, которая даже не отреагировала на его появление. Отпрянув от него, она осмотрела рассеянным взглядом детектива с массивных чёрных ботинок, тёмных джинс со значком на поясе, чёрной футболки и до жути знакомой куртки. И только затем глянула на лицо, окончательно избавившись от действия успокоительного. Год назад Холодный воздух обжигал щёки. Ветер продувал расстёгнутую, наспех накинутую куртку. Кулаки судорожно сжимались в попытках унять дрожь в пальцах. Тяжёлые, но не такие уверенные, как прежде, шаги послышались сзади по едва обосновавшейся снежной насыпи. Она ждала. Ждала, что он непременно пройдёт мимо. Ждала, что в лучшем случае кинет ей сочувственный взгляд на прощание. Ждала, что сделает так, как делали другие, хотя прежде вёл себя совершенно не так, как те другие. Но, вместо этого, он останавливается на одном с ней уровне и как-то неловко молча мнётся на месте, на миг или два поднимая взгляд в небо. - Решил попрощаться? – Решив переступить через себя и не растягивать молчаливую тираду, проговорила она. - Ты не должна страдать из-за того, что произошло. – Сделав шаг вперёд и повернувшись к ней лицом, произнёс мужчина. - Это ты мне разрешение дал? – Усмехнулась та. – Спасибо, душевно вышло. - Да пойми же, то, что мы с твоей мамой разошлись, не значит, что с тобой мы должны врагами становиться. - А я не хочу ничего понимать, Ник! – Воскликнула она, впервые глянув ему в глаза. Воспоминания, с чего всё началось, разрывали её, всплывая то одним куском, то другим, а то и вовсе перекрывая и перебивая друг друга. – Я просто помню все моменты, особенно вначале. А ты помнишь? Ник молчал. Но как только решил что-то сказать, был остановлен очередной репликой. - А я помню, - продолжила Елена уже спокойнее, - помню, как ты смотрел на меня в ту первую встречу, когда ваши отношения ещё только-только переходили в фазу отношений. Ты ведь видел во мне идеальную девочку-подростка, как ты сам говорил: «идеальная дочь»… Два года назад… Это было два года назад. А теперь сравни это с тем, что происходило последний год. Давай, сравни! Идеальная дочь, - она изобразила пальцами кавычки, - превратилась в несносную девчонку с отвратительным характером. Потому что, чёрт возьми, да, у меня есть недостатки и их огромная нескончаемая куча. И да, тот поверхностный образ был разрушен, когда ты копнул глубже. Но, поверь, у других этих недостатков не меньше. Они не могут полностью отвечать твоим требованиям, никто не будет идеальным, хотя бы потому что идеалы у всех разные. Какая-то сторона человека будет идеалом для тебя, а другая, которая абсолютно для тебя неприемлема и отвратительна, станет идеалом для кого-то другого. Хочешь абсолютный идеал? Создавай себе робота по личному пакету функций! Гилберт замолчала, понимая, что глаза вновь наливаются слезами. А если она продолжит монолог, сдержать их не сможет. Она и не думала, что кто-то из бойфрендов матери способен вызывать у неё столько эмоций, что вообще может привязаться к кому-то из них. - Знаешь, ты был единственным парнем моей матери, кто меня не бесил. – Всплеснула руками девушка. – И сейчас у меня возникает только один вопрос. Зачем? Зачем ты всё это делал? Зачем была вся эта забота, эти подарки, эти разговоры по ночам за чаем? Зачем ты заставил меня поверить в то, что я могу быть важна для кого-то, что могу быть значима? У неё возникло дикое желание наброситься на него с кулаками. Ударить его в проверенно-непробиваемую грудь, будто это бы что-то изменило… Но на этот раз она определённо решила не давать случайным импульсам вырваться наружу. - Я считала тебя другом. А ты знаешь, я мало кого друзьями зову… Но тебя награждала таким званием. – Переведя дыхание, продолжила Елена. – Но друзья так не поступают. Друзья знают твои сильные и слабые стороны. Они могут не разделять, но считаются с твоими интересами, с тем, что завлекает тебя, с тем, что ты, возможно, временно страстно любишь. Они могут подкалывать тебя с этим, но никогда не станут использовать всё это, чтобы принизить тебя или возвысить себя, потому что им оно не нравится, потому что принимают это за что-то пустое и бесполезное. Иначе это уже не дружба никакая нихрена! Потому что основа любой дружбы – доверие, а с таким подходом его не будет. Ник внимательно слушал всё, что она говорила. Активно жестикулируя, прогоняя влагу с глаз, плотнее сжимая кулаки, но всё говорила-говорила… И как бы ему не было сложно принять ту информацию, как бы он её не отрицал и не списывал на подростковый максимализм, он подсознательно чувствовал вину. Он не хотел терять её. Хотя бы косвенно… Она, действительно, стала частью его жизни за это время под одной крышей. И даже их ссоры… Внезапно он осознал, что даже их ему будет недоставать. Вроде бы, с матерью её расстался, а ощущение, будто с обеими. Будто они обе были его любимыми девочками. Любимыми девочками, которых потерял… Но он никогда не давал волю эмоциям. А потому стоял как ни в чём не бывало, заставляя чувства виться ядовитым змеем внутри. - Возможно, я был неправ. Ты имеешь право на меня злиться. Но всё же, - отказываясь смиряться с потерей, мужчина решает рискнуть, - если тебе будет нужна помощь, не к кому будет пойти или просто нужен будет собеседник, я не отворачиваюсь от тебя. Мы можем вновь стать теми друзьями. - Несмотря на то, что ты первый, кто так говорит после того, что было, это вряд ли. Слишком долго я старалась быть искренней с тобой. – Елена напряжённо сглотнула и посмотрела ему в глаза. – К сожалению, я больше не верю тебе. Одинокая слезинка не удержалась и быстро скользнула с ресницы по щеке. Она отвернулась и, стараясь не разреветься вдрызг по пути, содрогаясь от обдувающего морозного воздуха и эмоционального накала, пошла в сторону крыльца и полуоткрытой двери дома.***
- Я всё понимаю, ты боялась идти в полицию, заявлять на него и прочее… - пропустив тяжёлый вздох после услышанного рассказа, изрёк Ник, - Но ты могла просто прийти ко мне, написать, в конце концов. С кем и о чём ты переписываешься, ему доступно не было. Он потёр виски и посмотрел ей в глаза. Ответ и так был понятен. Но всё равно задавался этим вопросом. Всё равно смотрел в эти глаза, только сейчас осознавая, насколько важным человеком она была в его жизни. - Я много наговорила в нашу последнюю встречу. – Как-то отстранённо произнесла Елена, вроде бы отвечая, а вроде бы говоря о чём-то совершенно постороннем. - Правда, - кивнул мужчина и, переступая через себя, продолжил, - но, должен признать, отчасти ты была права. - Ого! – Вскинула брови Гилберт. – Ты умеешь признавать ошибки. - Приходится иногда. – усмехнулся тот, придвинув ей листок с записанными показаниями, – Мне надо позвонить Изабель, - его голос дрогнул на некогда любимом имени, - ты несовершеннолетняя, и она должна поставить свою подпись. - Нет! – Резко возразила она. – Я не хочу, чтоб она знала о том, что произошло. - Но… - Там, в коридоре, сидит мой дядя. Пусть он подпишет. Детектив сокрушённо покачал головой. - Он не является твоим официальным представителем. Если так не хочешь, чтобы она узнала, есть ещё один вариант. Но я уверен, он тебе понравится ещё меньше. - Нет. Это точно нет… - Елена вздохнула, думая, что делать дальше. Ник ещё несколько минут смотрит на лист бумаги, папку с номером дела, в глаза напротив. Он понимает, что сейчас поступит неправильно. Но он должен был помочь ей хоть чем-то. Он безумно хотел сделать для неё хоть что-то и понятия не имел, чем вызвано это желание. - Подпись подделать сможешь? – Доверительно глянул на неё Ник. Елена быстро закивала. - Отличница. – Рассмеялся он, вспоминая о её репутации. - Знаешь, - беря в руку ручку, вновь обратилась она к нему, - не умела бы я подделывать подписи и выкручиваться, не была бы отличницей. И хоть эту цель она так и не выполнила к концу семестра, пока не теряла то звание. На исправление всего одна оценка и полгода учёбы. Можно считать, дело остаётся за малым. Детектив усмехнулся, ощущая, что она снова становится более дружелюбной с ним. - Спасибо тебе. – Внезапно послышалось с её стороны параллельно с отложенной ручкой и листом. - Да не за что, - растерялся Ник, - я от своих слов не отказываюсь и всё ещё хочу быть твоим другом. Он до смешного миловидно состроил глазки и подошёл к ней. - Насчёт дружбы я не уверена. Но всё равно спасибо. На страх и риск быть отвергнутым Ник всё же решился на шаг. Кто знает, может, это их последняя встреча. Окликнув её у самой двери, он подошёл к ней и обнял, как делал ещё долгих три года назад. На удивление девушка не стала сопротивляться и вырываться. И то безумно напоминало то самое время. Всего за несколько секунд он снова пропустил сквозь туман памяти события двухлетней давности, ощущая, как рядом с ним бьётся хрупкое сердце, нуждающееся в защите, но всегда от неё отказывающееся.***
Сморщившись не хуже завядшей розы, Энзо попробовал подняться с кровати. Всё тело его затекло и помышляло о том, чтоб свести судорогой очередную конечность. Осмотревшись и поняв, что спал в полускрюченном состоянии, свесив голову, он недовольно буркнул. Бутылки на полу свидетельствовали о весёлой ночи. Подняв одну из них, мужчина едва не поскользнулся на кружевных стрингах. Ругнувшись себе под нос, он вновь нахмурился и пропустил в памяти фрагменты того, что произошло после маскарада. Клуб за клубом, которым он уже потерял счёт к их закрытию. Несчётное количество выпитого алкоголя. Случайные девушки в туалетах, чьи лица так и не отложились у него в подсознании. Затем эдакий безалкогольный перерыв в несколько часов. Несколько баров… - А у тебя тут мило, - Энзо поперхнулся остатками виски из бутылки, когда ему навстречу из-за угла вынырнула совершенно голая дамочка, за ней вторая и… третья…? «Неплохо, видно, я гульнул» - скользнуло у него в мыслях. Не успел он что-либо ответить, как они стали елозить руками по его задеревеневшему телу. Только сейчас он вдруг понял, что одежды на нём не больше, чем на них. Но это его на данный момент точно волновало меньше всего. Запах духов резко ударяет в сознание. Он не был тяжёлым, скорее наоборот. Но, такой знакомый и родной, он окончательно отрезвил его. Энзо грубым движением хватает её за запястье и разворачивает к себе, выводя из-за спины, так что та даже шикнула. - Сейчас все трое собираете шмотки и выметаетесь отсюда. – Остановившись на каждой, произнёс он. Девушки недовольно хмыкнули и, медленно покачивая бёдрами, удалились. Едва дождавшись, когда те покинут его дом, он вскочил с кровати и в несколько мгновений оказался в ванной. Вот он, тот самый шкафчик, тот самый флакон, тот самый аромат. Это Её аромат. Он только Её, и никто больше не посмеет его носить.***
- Береги её, пожалуйста, - взгляд Аларика неожиданно переместился на Деймона, - просто береги. - Мы не встречаемся… - Мне неважно, встречаетесь вы или нет. – Оборвал его учитель. – Я не собираюсь лезть ни в твою личную жизнь, ни в её. Просто прошу. Я вижу, что вы достаточно близко общаетесь, по работе, по дружбе, ещё по какому поводу… Не суть. В её жизни нет того мужчины, которые всегда защищают и оберегают своих дочерей. И ты даже не представляешь, насколько я благодарен тому, что ты каким-то образом оказался там в нужное время сегодня... Прошу, присматривай за ней, как за другом. Сальваторе вспомнил их не столь давний диалог. - В переводе это означало бы: «До меня докапывался какой-то чудик. Прикрой меня, пока отец не заберёт»? - Никогда. Слышишь? Никогда не упоминай при мне моего отца! Какой-то пазл, наконец, складывался в его голове. А с учётом той ненависти, что загорелась в её глазах в тот момент, этот самый мужчина повёл себя крайне непорядочно. Глаза Рика всё ещё смотрели на него. - Да, - неожиданно сипло отозвался парень и чуть прочистил горло, чтобы повторить уверенней, - да, я и так это делаю. Её там не потеряли? - Нет, я написал Изабель, что она у нас. Не знаю, что дёргает меня врать собственной сестре, но Елена уж очень просила… - Врать сёстрам и оправдываться тем, что во благо – отдельный вид самообмана. – Усмехнулся Деймон и заметил некоторое удивление в глазах историка. Его всегда удивляли такие, вроде бы, случайно сказанные, но настолько осознанные фразы учеников. Возникало ощущение, будто они повидали в жизни не меньше самих взрослых. Но продолжения диалога не последовало, так как к ним подошла Елена. Оба вскочили с мест и, как по команде, зашагали ей навстречу. Она кивнула им. И они втроём пошли в сторону выхода. - Рик, - остановилась Гилберт посреди коридора, - можно я у вас сегодня на ночь останусь? - Конечно. – Кивнул он, коснувшись её плеча. - И ещё один вопрос, – теперь она обращалась к обоим, - кто-нибудь видел мой телефон? - Да, - разложив события по полочкам, откликнулся Деймон, - я поднял его, когда услышал крики из трубки… - Он на секунду задумался, вспоминая, что было дальше. – А потом его забрали в качестве вещдока. Он, скорее всего, у этого детектива. Они простояли ещё немного, просто переводя взгляд с друг на друга. - Пойдём, - взял её за руку Сальваторе, понимая, что пауза затянулась, - заберём его. - Идите, я пока машину прогрею. – Кивнул им Аларик и направился к дверям. За несколько метров от кабинета Ника ребята остановились. Туда заводили Кая. На него тем временем импульсивно ругался какой-то мужчина, вероятно, отец. Сердце ёкнуло при виде этого. Мурашки пробежали туда-сюда. - Я могу сам зайти. – Предложил брюнет, но получил отрицательный ответ. Они зашли в кабинет. Стараясь не смотреть в сторону допрашиваемого, Елена подошла к столу Ника. - Я телефон забрать забыла. – Сбиваясь протараторила она, желая уйти отсюда поскорей. - Да, точно. – Ник сунулся в ящик и достал оттуда полиэтиленовый пакет, вытащил смартфон с разбитым от удара о пол стеклом и передал ей. Девушка глухо поблагодарила его. Но взгляд косвенно коснулся стоящего сбоку человека. И что заставило её остановиться… Сердце, грозящее разломить рёбра своим ритмом, казалось, вовсе перестало биться. Это лицо она не забудет и не спутает ни с чем. Пожалуй, только его она ненавидела больше собственного. Зрительный контакт… Как бы ни хотела, как бы ни пыталась, Гилберт не могла отвести глаз. Ярость вспышкой перекрывала страх, ненависть сменяла боль, удивление переключалось на презрение… Заорать, что есть силы, заорать, словно с вершины в пустоту – единственное, чего требовали инстинкты. - Это пострадавшая? – Спросил мужчина и полез в бумажник, достал оттуда чисто символическую сумму и подал ей. – Хоть сколько-то за моральный ущёрб… Что-то знакомое отражалось в её глазах. Что-то, что он никак не мог понять, вспомнить, признать… Оцепенение спало. Всё. Больше терпеть этого она не сможет. Не смотря по сторонам, она отворачивается и быстрыми широкими шагами сначала выходит, а затем и бежит прочь. - Елена! – Кричит ей вслед Сальваторе и срывается за ней. - Елена? – Эхом, изменяя интонацию, произносит мужчина, всё так же стоя с деньгами в руках. Он понял. Он, наконец, понял, что такого было в её глазах, что знакомого видел и абсурдность произошедшего. - Елена! – В последний раз крикнул Деймон, присаживаясь на уровне с упавшей на колени возле батареи в туалете девушкой. – Что произошло? Что? Он чувствовал, как теряет контроль. Но этого допустить нельзя, не сейчас. Попытки обнять хотя бы за плечи заканчивались упорным отторжением. Слёзы бесконтрольно ползли по щекам. И он уже не понимал, в каком случае её истерика была сильнее: в школе после недоизнасилования или сейчас. Постепенно, но истерика стихала. У него появилась возможность обнять её и хоть немного привести в чувство. - Что это было? – Уже медленно и спокойно проговорил брюнет, когда смог уловить не затуманенный взгляд с ей стороны. – Ты знаешь этого мужика? - Он мой отец. – Всё ещё содрогаясь и заикаясь, ответила она. – А Кай, походу, тот самый ребёнок получше, над которым он взял опеку вместо меня… Деймон нервно сглотнул. Проблема отцов и детей не была для него далёкой. Но, как ни удивительно, поддерживать людей, оказавшихся в той же ситуации, он не умел. А потому единственным решением нашёл обнять и просто промолчать.