Je n'ai pas la place sur la terre

      Джаннет тяжело давались занятия с Призраком. По началу девушка пыталась после занятий хоть как-то вывести мужчину на разговор. Но Эрик попросту молчал. Мадемуазель всегда была солидарна с чужим мнением, поэтому она очень быстро пресекла свои попытки. Однако один раз у неё получилось вытянуть из Призрака хоть несколько предложений. — Скажите, — произнесла девушка после занятия в среду, сидя на софе и поправляя на плечах шаль. — Вы знаете, мсье Эрик, что в Опере скоро будет маскарад? — Да, — без энтузиазма отозвался собеседник, перебирая ноты, которые он принёс. Джаннет замечала, что это какие-то необычные ноты. Они были написаны красными чернилами, и нотные листы совершенно не носили названия. — О, чудесно! — улыбнулась девушка, мельком бросив взгляд на листы, которые Призрак так внимательно рассматривал и перебирал. — А в каком костюме Вы появитесь, мсье?       Взгляд жёлтых глаз переметнулся с нот на Джаннет и замер. До чего же у него была жуткая маска! Мадемуазель Обье очень не нравилось, что у её учителя не видно даже рта. Так совершенно было невозможно угадать, какая эмоция отображена на лице Эрика. Мужчина неподвижно сидел, смотря на девушку. Затем издал какой-то неопределённый звук, отдалённо напоминающий смех, и продолжил перебирать ноты. — Если Вы, мадемуазель, будете на маскараде, то Вы непременно узнаете меня из всей толпы.       На том разговор и прекратился. Вернувшись в тот же вечер домой, Джаннет решила с утра отправиться к своему брату. В конце концов, мадам Жири уже вышла с больничного, и отсутствие девушки никто не заметит. Кому нужна смотрительница ложи? Именно с такими мыслями мадемуазель Обье отправилась спать, положив маску на исцарапанный стол, и прикрыв её сверху шалью.       Утром следующего дня Джаннет поспешила на остров Сите. Пришлось потратить немного денег на фиакр, чтобы добраться до назначенного места. На этом острове располагалась самая старая больница всего Парижа — Отель-Дьё или же «Божий дом». Это было место скопления разномастных людей: больных, убогих, бедных и не очень.             Это великолепное здание располагалось возле собора Нотр-Дам на всю ширину острова Сите. Девизом Отель-Дьё были слова, высеченные на каменном своде главной арки. Он гласил: «приют, открытый для всех». Здесь получали пищу и кров не только парижские бедняки, но и нищие со всех уголков страны.       Здесь могли найти убежище абсолютно все, однако это место носило печальную славу: в стенах этой больницы умерло около трети Парижан в не самые светлые времена. К тому же, здесь был дом для умалишённых. Именно в этой отрасли медицины и работал Шарль Обье. Ему посчастливилось обучиться врачеванию и стать одним из служащих «Божьего Дома».       Джаннет вошла в величественное здание, которое изнутри отнюдь таковым и не являлось. Серые коридоры, кругом больные и плачущие женщины. Войдя в помещение, девушка огляделась по сторонам. К ней подошла низкорослая хрупкая сестра милосердия и, поклонившись, тихо спросила: — Чем можем помочь Вам, мадемуазель? — Я Джаннет Обье, я хочу видеть своего брата, Шарля Обье. Он не занят сейчас? — Он осматривает пациентов в северной части. Пойдёмте, мадемуазель, — сестра милосердия в своём белом одеянии проворно засеменила вперёд. По сторонам слышались хрипы и стоны больных. Где-то рыдала женщина и слышался детский шёпот на непонятном для Джаннет языке.       Она старалась как можно быстрее пройти все эти мрачные коридоры, пахнущие медикаментами и гниением. Наконец-то сестра остановилась возле одной из дверей в северном крыле и открыла дверь. За порогом простиралась длинная комната с палатами, в которых лежали сумасшедшие.       Возле угла сидела женщина в белой рубашке и бормотала что-то себе под нос, смотря на всех ошалелым взглядом. Напротив неё лежал мужчина, смотрящий в потолок и смеявшийся просто так. Где-то в глубине плакал ребёнок, говоря, что рядом с ним разговаривает какой-то мужчина с рогами и тянет свои руки к нему. Кто-то в дальнем углу истошно вопил, и его пытались унять двое работников больницы. Посреди комнаты стоял Шарль с записной книжкой, отмечая что-то карандашом. — Мсье Обье, к Вам пожаловала сестра, — оповестила работница этого злачного места и удалилась.       Молодой человек обернулся и посмотрел на дверь. Не веря своим глазам, он опустил руки, смотря на замеревшую в дверном проёме сестру. Шарль подошёл к Джаннет, которая уже к тому времени закрывала дверь, неуверенно перебирая в руках юбки серого платья. Молодой врач остановился напротив девушки и спросил, словно проверяя, настоящая ли она: — Джаннет?       Девушка виновато опустила голову, поджав губы. Шарль заметил, что ей не хочется стоять посреди гула умалишённых и криков мужчины, которого уже перевязывали ремнями двое других докторов. — А я-то уже думал, что больше не увижу тебя. Ты ведь тогда уехала, собрав вещи и даже не попрощавшись со мной, — усмехнулся молодой человек, смотря на сестру. — Я, на самом деле, рад, что ты пришла.       Мадемуазель Обье тихо вздохнула и с трудом произнесла: — Шарль, я… Прости, но я так не могу жить. Ты же знаешь, что мой бывший жених… — Тише, не здесь, — поднял указательный палец молодой врач и глянул на своих товарищей. — Они ещё тут будут заняты около получаса. Пойдём в мой кабинет, там и поговорим.       Шарль вывел Джаннет из злополучной комнаты и повёл по коридору в свой кабинет. По пути им попалась плачущая женщина, которая пыталась что-то истолковать мсье Обье, но тот пробормотал ей что-то и пошёл дальше. Наконец-то они дошли до нужной двери.       Шарль сунул в карман своего серовато-белого халата блокнот и карандаш и достал ключ. Открыв дверь, он завёл Джаннет в маленький кабинет, в котором находился рабочий стол, заваленный документами, полки с лекарствами и различными колбами, засаленная кушетка, вешалка с крылаткой Шарля. Также возле серой стены стояла длинная лавка с какими-то ящиками и лоток с инструментами. Девушка зашла в комнату, сняла салоп и повесила его на вешалку. Молодой человек закрыл на ключ кабинет и сел на стул, который стоял возле стола. — Присаживайся, Джаннет, — он указал рукой на скамейку. — Прости, но здесь негде особо сидеть. — Мадемуазель послушно села на указанное место. — Так вот, где ты работаешь, братец? — спросила она, осматривая кабинет без окон. — Что ж, приходится работать, — пожал плечами молодой врач, взъерошив свои чёрные волосы. — А где же теперь ты живёшь? Расскажи мне всё, крошка Жанн! Я хочу узнать всё о твоей жизни в мельчайших подробностях! — Прежде ответь мне, Шарль, — нахмурилась Джаннет. — Ты не злишься на меня? — Злюсь? — удивлённо вскинул брови молодой человек. — Я должен злиться на свою сестру за то, что она имеет слишком много гордости, чтобы не выйти замуж за этого напыщенного индюка Вивьена Дюкре? Ты шутишь? Конечно, я не злюсь. И полно тебе так думать. Единственное, — помедлил Шарль, — матушка очень переживает за тебя и твой отказ. — Она живёт одна? — воскликнула Джаннет. — Да, увы. Ты же знаешь, со мной она жить не сможет. Я слишком увлечён медициной, моя жена тоже очень занятая женщина. Матушке просто будет скучно с нами, — усмехнулся Шарль, подёрнув плечами. — Ну, полно говорить обо мне! Расскажи, где и как ты? Я переживал за тебя, крошка Жанн. — Девушка тихо усмехнулась и посмотрела на брата. — Я работаю в Гранд Опера. — Неужели? — восхищённо улыбнулся Шарль. — Ты, наверное, уже прима? — Нет, я не прима. Я смотрительница ложи. Меня не взяли в певицы. Но, — поспешила произнести Джаннет, увидев, как врач удивлённо изогнул брови, — может быть, это ненадолго. — А, импресарио решили просто дать тебе шанс? И пока нет мест в труппе? — Нет-нет, — замотала головой девушка. — У меня есть, — помедлила она, наклонив голову набок, — учитель. — Учитель? Но на какие же деньги? И где ты живёшь? — нахмурился Шарль, кладя локоть руки на спинку стула. — Я снимаю маленькую квартиру. А учитель… Он занимается со мной совершенно бесплатно. Удивительно, правда? — Бесплатно! — воскликнул мсье Обье. — Да как же так? Не бывает таких учителей! — Бывает, Шарль. Он настоящий и он, — помедлила Джаннет, — странный. — Что значит, странный? Кто он? И как ты вообще его встретила? Я подозреваю, что такие мужчины на дороге не валяются. — Тебе он вряд ли понравится, — пожала плечами мадемуазель Обье, издав тихий смешок. — Хотя, ты же врач. Ты и не таких видел уже. Однако, я ухожу от темы нашего разговора. Я не скажу, как я познакомилась с ним, он попросил оставить это в секрете. Но он очень высок, худ и… О, Шарль, ты не поверишь! У него на лице маска! — Маска? — недоверчиво переспросил молодой человек. В дверь постучались, и он тут же крикнул: — я занят, приходите попозже! — он посмотрел на сестру и задумался. — Худ и высок, говоришь? А на лице маска? — Да, точно так. — И ты не видела его лица? — Нет. Лицо его полностью закрыто. Я только видела его глаза, если это вообще глаза, — прошептала Джаннет. — Шарль, ты же доктор. Скажи мне, только без шуток, у человека могут быть жёлтые светящиеся глаза?       Молодой человек глупо улыбнулся и хотел уже было пошутить, но тут взгляд его серых водянистых глаз встретился с чёрной бездной агатовых глаз, и доктор тут же передумал. Шарль отвёл взгляд в сторону кушетки. Он задумался, сдвинув брови и постукивая каблуком ботинок. Девушка смотрела на брата во все глаза, ожидая его ответа. Наконец, он тяжело вздохнул и посмотрел на сестру. — Говоришь, глаза жёлтые? — Да, — кивнула Джаннет, слегка кивнув головой. — И светятся? — Точно так.       Шарль на минуту вновь замолчал, покачивая головой и вздыхая. — А может быть, тебе просто показалось, что они жёлтые? Может, они карие? Или просто зелёные? Да и что светятся… — Нет, не могло мне показаться. Это точно было, я несколько раз замечала, что когда он во мрак встаёт, то его глаза начинают светится. Ты же доктор, объясни мне! — Боюсь, что медицина не может дать ответ на этот вопрос, крошка Жанн, — тихо ответил Шарль. — Я не припоминаю ни у одного пациента таких глаз. Но я, конечно, проконсультируюсь и получу рекомендации от своих коллег. Может быть, они сталкивались с подобным дефектом или с болезнью. Кто их знает? — усмехнулся врач. — Но знаешь, на твоём месте я бы не доверял странному человеку в маске. Зачем он скрывает своё лицо? Вот ты знаешь, зачем? — Может быть, он просто хочет остаться инкогнито? — спросила Джаннет, поправляя пряди возле своего лица. — Или, наоборот, какой-нибудь опасный преступник? — хмыкнул Шарль. — И чем же ещё отличителен твой необычный учитель? — У него необыкновенная память, скорее всего. Он столько мелодий играет на фортепиано во время наших занятий. И всё без нот! — улыбнулась мадемуазель Обье. — Он мастерски играет. И иногда он играет совершенно незнакомую мне музыку. — Ну, это не удивительно. Любой, я думаю, сможет при большом мастерстве сыграть что угодно. — У него прекрасный голос. Словно я говорю не с человеком, а с каким-то сверхъестественным существом, — Джаннет нахмурилась, услышав смех брата. — Не смейся, это правда! — Я боюсь, что если я не найду объяснения его глазам, то придётся поверить во всю эту чепуху с призраками! — трясся от смеха Шарль. — Призрак Оперы! Глупость какая! — Ничего смешного. Это он и есть, — скрестила руки на груди девушка, сверля взглядом брата. — Призрак Оперы! Да нет никаких призраков, крошка Жанн, — произнёс уже немного спокойнее Шарль. — Он обычный человек. Кстати, могу ли я его увидеть? Кажется, твоё «оперное привидение» очень необычная личность. Хотелось бы хоть краем глаза взглянуть на того, кто так великодушно пожертвовал своим личным временем ради моей сестрёнки.       Джаннет на мгновение задумалась, но тут же воскликнула. — Кажется, да! В конце этой недели будет маскарад в Опере. Ты можешь туда явиться. — А он ходит на маскарады? — удивился молодой человек. — Я спросила его и он сказал, что я непременно узнаю его из всей толпы. Я не знаю, по правде говоря, в каком костюме он явится. Но я должна узнать его. — А он тебя? — Тут уж я не знаю. Но ты, Шарль, должен явиться на маскарад. Если хочешь увидеть его, конечно. Он, правда, неразговорчивый и временами жуткий. Но, как врачу, он будет интересен тебе, вот увидишь! — Уже с нетерпением жду встречи с твоим учителем, крошка Жанн, — усмехнулся молодой человек. — Осталось костюм и маску подобрать, всего-то! У тебя есть деньги на новое платье? — Не нужно, Шарль, — начала отговариваться Джаннет. — Мне вполне хватит… — Нет-нет! Даже не думай отказываться, дорогуша! Моя сестра не будет ходить на маскараде в костюме золовки. Так, — он встал со стула, прошёл к одному из ящиков и стал рыться в нём. — Для себя я что-нибудь придумаю. О, кстати, я тебе кое-что важное забыл сказать. Вивьен Дюкре получил, говорят, большое состояние. — Состояние? — переспросила девушка. — Ну, вот и славно! Теперь-то он забудет обо мне и о своём коварном плане. — Ну-с, расскажи про план. — Он сказал мне тогда, в беседке, что хочет переписать всё состояние нашей матери на себя. Ты же знаешь, наш дом расположен в очень хорошем районе и его можно выгодно продать. — Но ведь отец так бережно лелеял этот дом. Да и наживаться на женщинах очень уж жестоко. Что же, правильно, что ты отказала ему. Однако сердце матери это очень потрепало. И всё-таки, вернёмся к Дюкре. Он получил большое наследство от своей тётушки из Германии. Женщина была больна уже много лет, мой коллега её лечил. И вот, не так давно она скончалась в своём доме. Похороны прошли пышно, и завещание уже известно. Вивьен получил много денег, хоть он и без них весьма завидный жених, — Шарль достал худенький кошель и протянул его сестре. — Держи, это тебе, — увидев, как Джаннет уже открыла рот и протестующе выставила руку, молодой врач быстро произнёс. — И никаких отказов, крошка Жанн. Я не твой жених, отказов я не принимаю.       Мадемуазель Обье ничего не осталось, как только принять деньги. Договорившись с Шарлем о том, где они и во сколько встретятся на маскараде, Джаннет распрощалась с братом и поехала в Оперу.       Во время поездки девушка пересчитала деньги, убрала кошель в карман и стала смотреть в окно. В Париже вновь пошёл снег.