A Necessary End

1996 год, 21 июня Англия, Лондон, больница св.Мунго Тупая боль во всем теле наконец взяла верх над теряющим свои силы снотворным и потребностью организма во сне, и окружающий мир ворвался оглушающим на миг гулом в сознание Тонкс. Приоткрыв глаза и дождавшись, когда зрение сфокусируется, она увидела перед собой сидящего Аластора Грюма. — Утро, Тонкс, — откашлявшись, проговорил он. — Как чувствуешь себя? — Ощущение, будто по мне туда и обратно проехался Хогвартс-экспресс, — она с трудом приняла полусидячее положение на кровати, щурясь от света. — Что произошло? У меня пока каша в голове. — Тебя вырубила Беллатриса во время боя в Министерстве. — Точно! Бой в комнате Смерти. С Гарри все хорошо? Он жив? — С Гарри все нормально. Но… — Аластор запнулся, — Сириус погиб. Тонкс замерла, повернув голову к окну. В горле слова стали комом, глаза защипало от выступивших слез, а внутри все сжало так, что ни вдохнуть и ни выдохнуть без огромных усилий. — Еще кого-то потеряли? — непривычно низким голосом для себя самой поинтересовалась Тонкс спустя несколько минут. — Нет, — Грюм достал флягу и отпил, поморщившись. — Но практически все были под конец без сознания. Не пострадали только Дамблдор, Гарри и Римус. Он нас всех, кстати, и спас, наскоро подлатав и переместив сюда. А Альбус с мальчиком бились с Волдемортом. Министру Фаджу пришлось признать его появление. — Думаю, что он недолго теперь пробудет главой Министерства после такого провала, — Нимфадора попыталась отвести разговор от смерти дяди. В коридоре послышались знакомые голоса. — Я слышу Молли? — А, да. Они, наверное, уже навестили Кингсли. Он тоже неудачно сразился с Беллатрисой. Но жив и цел, — он поднялся и, похлопав Тонкс по плечу, пошел на выход. — Я рад, что с тобой все хорошо. Завтра зайду, если тебя не выпишут. Поправляйся, Нимфадора. В обычной ситуации она бы шикнула в его сторону, но сейчас даже не заметила, что ее назвали по имени. Стоило Грозному Глазу исчезнуть в проходе, как в палату вошли мистер и миссис Уизли. Молли сразу села рядом с ней на место, где только что был Грюм. — Тонкс, дорогая, как ты себя чувствуешь? Целители не заходили? Ох, мы так разволновались, когда узнали итог сражения! — запричитала та с тревогой в голосе и глазах. — Хотели к тебе зайти сразу же, но Аластор сказал, что тебе нужно набраться сил, ранения серьезные. — Молли, все хорошо, я почти здорова, — она попыталась выдавить из себя улыбку, но, наверное, получилось не очень. — Ты ведь уже знаешь о… Сириусе? — тихо поинтересовался Артур, стоящий позади жены. Тонкс грустно кивнула. — Нам очень жаль… — Хоть мы с ним не всегда ладили, но он все же был хорошим человеком и отличным магом. Большая потеря, — Молли опустила взгляд и тяжело вздохнула. На несколько минут в палате повисла тишина. — А вы, случайно, не знаете, когда Римус зайдет? Может, он говорил… — с надеждой в голосе спросила Тонкс. Молли с Артуром переглянулись. — После транспортировки раненых сюда он пропал. Мы искали его, хотели отблагодарить и поддержать, но все поиски были тщетны. А сегодня ночью Дамблдор сообщил, что он взялся за работу под прикрытием в стае Сивого, — мистер Уизли, не зная, куда себя деть, сообщая такие новости, стал протирать очки. — Связываться с Римусом будет либо Элфиас Дож, либо он сам будет посылать отчеты Альбусу. Сколько займет времени эта миссия — неизвестно. — Но ведь это очень рискованно… Миссия Хагрида и мадам Максим практически провалилась, а ведь великаны были куда менее враждебны к ним, чем Сивый к Римусу… — Тонкс в ужасе представила, чем может обернуться для Люпина это поручение. — Мы знаем. И Дамблдор знает, поэтому он и не настаивал на этом. Но произошедшее с твоим дядей сильно ударило по Римусу. Он ведь лучше всех нас вместе взятых знал Блэка, — Молли взяла ее за руку, пытаясь поддержать. — Но с ним все будет хорошо. Октябрь Англия, Лондон, Министерство Магии — Тонкс, подожди! Знакомый голос окликнул ее уже у дверей лифта на выходе из Аврората. Она обернулась и увидела подбегающего Ангуса. — Уоллес, рабочий день закончился уже. — Я знаю. А еще сегодня пятница, — он многозначительно посмотрел на нее, улыбаясь во все тридцать два зуба. — И-и-и? — Тонкс решила закосить под дурочку, которая не понимает намеков. — И? Давай сходим куда-нибудь? — Что-то типа свидания? — Называй, как хочешь, — он пожал плечами. — Извини, Ангус, но я не могу, — Тонкс покачала головой, засунув руки в карманы своей мантии. — Значит, у тебя все-таки есть парень, — Ангус задумчиво посмотрел куда-то в стену. — С чего ты взял? — Ну, смотри: пятница, вечер, тяжелый рабочий день, а ты отказываешься пойти куда-то с таким красавчиком, как я, — он самодовольно ухмыльнулся, прислонившись к стене боком и скрестив руки, что вызвало у Тонкс только удручающий вздох. Он напоминал ей Сириуса таким поведением. — И это все доводы? — А еще мои остальные десять или пятнадцать попыток позвать тебя куда-то так же закончились полным фиаско. — Ну, извини, — она развела руками в стороны, не вынимая их из карманов и стараясь не смотреть на коллегу. — Ну, кто он? Он в Гринготтсе работает? Или здесь, в Министерстве? Хотя нет, вряд ли. Или, может, вы учились вместе? Или он маггл? — Ангус решил осыпать Тонкс всевозможными вопросами. — Нет, нет и еще раз нет. Ты не угадал. — Хах. Значит, он все-таки существует. — О, Мерлин, да, он существует, — Тонкс устало процедила, закатив глаза. — Тогда почему ты ходишь уже несколько месяцев, как в воду опущенная? — Потому что он идиот, и мы поругались. — Ну так брось его. — Я не могу его бросить. — Это еще почему? Вы что, Непреложный обет друг другу дали? — Нет. Я не могу его бросить как минимум потому, что мы и не встречаемся вовсе. — Вот это я меньше всего ожидал услышать, — Ангус удивленно посмотрел на нее. — Хотя в таком случае, если ты сходишь со мной на свидание, то это не будет считаться изменой. — Уоллес, я люблю его, — нервно отрезала Тонкс и, выдохнув, пытаясь успокоиться, продолжила: — И именно поэтому я не хочу ходить с кем-то еще на свидания. — Вот как… — Ангус почесал лоб в задумчивости. — А он, получается, не отвечает тебе взаимностью? — У него есть чувства, но еще и пара десятков гребанных принципов, на которые он не может наплевать, а значит и дать нашим отношениям ходу, пытаясь защитить меня зачем-то от всего на свете. — Где ты такого заморочистого парня отрыла? На Хаффлпаффе что ли? — Я там училась, вообще-то, — Тонкс сложила руки на груди, недовольно посмотрев на Ангуса. — Разве? Я думал, ты с Гриффиндора. — Это он оттуда. Ты-то сам кто? — Слизерин, — Ангус поморщился. — Семь лет в этом вечно холодном подземелье и все ради того, чтобы родители были рады, что я тоже на факультете, где обучаются в основном лучшие мира сего. — Да уж, не повезло. — Как и тебе с твоим «не-парнем». — Да нет, он получше будет ваших катакомб и пещер, — она слабо улыбнулась. — Ладно, я все же пойду. — Тонкс. — Что? — Если ты все же захочешь поговорить или, о, случится чудо, и ты захочешь сходить со мной на свидание, то шли сову. В любое время, кроме рабочего конечно же, — он поджал губы, слабо улыбнувшись. — А ты можешь быть милым, если захочешь. Я учту, Ангус, — и зашла в так вовремя подошедший лифт. Кабина с привычным резким рывком унесла ее и еще двоих магов в глубины своей шахты, и через минуту Тонкс уже бодро вышагивала к гостевому выходу из Министерства. Оказавшись на улице, она достала из кармана мантии зачарованный маггловский плеер и, распутав и вставив в уши наушники, включила музыку. Последнее время ей полюбился такой способ добираться до своей съемной квартиры в Лондоне. Ведь можно было погрузиться в свои мысли, помечтать, хотя, что уж спорить и отнекиваться, — все ее мечты и мысли сводились к одному-единственному Римусу Люпину, который, трусливо поджав хвост, умчался на одно из самых опасных заданий Ордена, лишь бы только не быть с ней и не попытаться пережить утрату не в гордом одиночестве. Ей уже было наплевать на то, что подумают Дамблдор, Грюм или Кингсли, когда она в очередной раз, встречаясь с кем-то из них, задавала один и тот же вопрос «Нет ли от Римуса новостей?». Но они были всего один раз. А она продолжала видеть Римуса в толпе, но стоило только приглядеться, как его мираж распадался, и вместо был кто угодно другой, но с похожими чертами лица и одеждой. Неизвестность и тревога мешали ей уснуть, а копившаяся обида и злость, что он променял ее любовь на смертельную опасность, выплескивалась на работе, быстро превратив ее в глазах коллег из ничего не умеющего новичка в одного из лучших авроров. Правда, с каждым днем ей становилось все труднее управлять своими способностями метаморфа. Еще в августе она несколько раз просыпалась уже с поседевшими волосами, хотя точно помнила, что ложилась она спать с другим цветом, а уже с наступлением осени такой сюрприз с утра перестал быть сюрпризом. В конце концов, несколько дней назад она плюнула и решила так и ходить с серым цветом, удивив что коллег в Аврорате, так и всех членов Ордена Феникса. Декабрь Хогсмид Предрождественские дни выдались очень снежными. Вот и сегодня метель бушевала во всю, беспощадно заметая дорожки, дома и живых существ, которым хватило храбрости высунуть нос из теплых жилищ. — За что мне все это?! — громко проклиная летящий в лицо снег, по дороге трусил человек в черной длинной мантии, закутанный в шарф и с накинутым на голову капюшоном, из-под которого виднелись пепельного цвета волосы. Практически снеся на своем пути дверь в спасительное теплое помещение, рядом с которым на улице висела вывеска «Три метлы», фигура скинула с себя занесенную снегом верхнюю одежду, и под ней оказалась продрогшая и злющая Тонкс. Усевшись за свободный маленький столик и кинув на соседний стул мантию, она кивнула Мадам Розмерте, и через некоторое время перед ней на столе оказались горячее рагу и зимний вариант медовухи, который согреет любого желающего не только градусом алкоголя. — Ну, как дежурство? — с грохотом развернув от соседнего стола стул и сев на него, поинтересовался Сэвидж. — Ничего не видно, ничего не слышно. Один снег и холод собачий кругом, да и только, — с набитым ртом ответила Тонкс, явно плюя на этикет из-за разыгравшегося аппетита. — Ох, Мерлин, чувствую, веселое у меня будет ночью дежурство. Но, ничего, скоро Рождество, и нас отзовут обратно. Надеюсь, по крайней мере, — Сэвидж допил из своей кружки и поднялся. — Ладно, теперь моя очередь смотреть в никуда. Приятного аппетита и заранее спокойной ночи, Тонкс. — Удачно не замерзнуть, — кинула она ему на прощание. Расправившись с ужином, Тонкс поднялась наверх, где находилась снимаемая ею комната. Устало завалившись на кровать и не снимая даже ботинок, она шумно вздохнула, обняв подушку. Прошло уже шесть месяцев с тех пор, как Римус отправился в стаю оборотней по заданию Ордена, и за это время он всего три раза давал о себе знать. Переборов лень, она сползла на край кровати, развязала ботинки и, по одному стащив, небрежно кинула куда-то в сторону двери. Подошла к раковине и взглянула на свое отражение в небольшом зеркале: все те же серые волосы, а синяки под глазами, казалось, стали еще больше. Тонкс попыталась хоть что-то изменить в своей внешности, но все было тщетно — она уже не может. Но, на самом деле, ей не очень-то и хотелось. Последнее время мало чего вообще хотелось. Еда, сон, работа и так по кругу. Один раз она все же переборола апатию и появилась в родительском доме, но ее настроение и осунувшийся внешний вид, наряду с пропавшими способностями метаморфомага, свели на «нет» всю радость отца и матери от появления любимой и единственной дочери в гостях. Они так и не смогли выпытать реальную причину ее изменений, получив стандартное «наверное, много работаю и мало сплю». Единственное место, кроме этой комнаты над таверной и ее квартиры в Лондоне, откуда ей не хочется сразу же сбежать, — это дом семейства Уизли, «Нора». Особенно она сблизилась за это время с Молли: та всегда готова была ее выслушать, обнять и утешить. Даже пару раз разрешила ей помочь на кухне, отточив с ней несколько бытовых заклятий. Эта добродушная женщина ни разу не дала Нимфадоре и намека на то, что слишком частый она здесь гость или утомила ее своими проблемами и нытьем. Наоборот, она первое время тянула информацию из Тонкс чуть ли не сывороткой правды, зная, что, выговорившись, ей станет куда легче. 23 декабря «Нора» Тонкс, трансгрессировав, оказалась прямо на дороге к дому Уизли. — Ну, наконец-то не в болото, — скептично заметила она сама себе, зашагав к «Норе». Постучавшись в дверь, зашла. Дом уже был украшен к празднику, слышны были шаловливые голоса близнецов откуда-то сверху, на кухне привычно что-то готовилось само, а где-то непосредственно самой хозяйкой. Мистер Уизли, как и старший сын Билл с невестой Флер, был еще на работе, а младшие дети должны были прибыть только вечером. — Тонкс, я так рада, что ты пришла! — миссис Уизли обняла ее и после усадила за стол. — Чаю? — О, было бы замечательно, — Тонкс старалась выглядеть радостно. — У меня есть кое-какие новости. Подожди, не бери пока кружку, а то разобьешь еще, — предусмотрительно предупредила она, поставив ее на стол, и села напротив. — Римус здесь. Я отправила тебе сову совсем недавно, но вы, похоже, разминулись, судя по твоей реакции. Он пока спит. К нам неожиданно заглянул Дамблдор, и я не знаю как, но Римус узнал о его визите, и прибыл четко к нему. Насколько я поняла, его операция закончилась, и он согласился пожить у нас на праздниках, — Молли прервалась, поняв, что Нимфадора уже ушла в какие-то свои грустные мысли, и положила ей руку на плечо, возвращая к себе внимание. — Дорогая, поговори с ним. — Я только что поняла, что не хочу. Уже не хочу, — она обхватила руками кружку с чаем. — Но вам это нужно. Тебе это нужно. Просто увидься с ним. Но Тонкс отрицательно замотала головой, переключив все внимание на горячий напиток. — Я надеюсь, ты будешь на рождественском ужине завтра? — Боюсь, мне придется отказаться. Молли, извини, но у меня плохо получается скрывать свою депрессию, ты сама видишь. И поэтому я не хочу портить праздник своей грустной миной. — Я тогда отправлю совой кусок твоего любимого лимонного пирога. От него хотя бы не отказывайся. — Никогда в жизни, — она еле заметно улыбнулась уголками губ. — Но все же, я, наверное, пойду. — Так быстро? Ты уверена? — Да, — Нимфадора поставила кружку на стол и обняла Молли на прощание. — Тонкс? — послышался до боли знакомый с хрипотцой голос сбоку от них. Она обернулась и увидела у лестницы Люпина: казалось, что за эти полгода он постарел еще лет на пять, если не больше, а еле тронутые раньше небольшой сединой виски теперь были полностью во власти серого цвета. Из-под закатанных по локоть манжет рубашки виднелись новые и совсем недавно зажившие раны. Да и выглядел он сильно исхудавшим, потрепанным и бледным. Римус не сводил с нее холодного и отчужденного взгляда. Тонкс лишь покачала отрицательно головой и, не проронив ни слова, выскочила из дома. За дверью послышался громкий и недовольный голос Молли. Каждый шаг давался Нимфадоре с трудом, потому что ноги вдруг перестали слушаться, а ей хотелось убежать отсюда как можно скорее, не оглядываясь назад. Оказавшись за холмом, она сразу трансгрессировала в свою личную «крепость» в Хогсмиде. Стоило ее ногам коснуться деревянного пола комнаты, как все эмоции, что она так сдерживала на кухне рядом с миссис Уизли, хлынули наружу потоком горьких слез. Она упала на кровать и подмяла одеяло под себя, продолжая громко реветь навзрыд. Проснувшись на утро, Тонкс обнаружила, что так и уснула в одежде, не разувшись, да еще и в обнимку с одеялом. На щеках и висках чувствовались засохшие следы от слез, но после вчерашнего срыва ей стало даже чуточку легче дышать, чем последние полгода. Поднявшись с кровати, она быстро умылась, взмахом палочки привела в порядок свою помятую после сна одежду и спустилась вниз позавтракать. Заметив среди небольшого количества посетителей Долиша, она подсела к нему, сделав заказ перед этим. — Утро, Джон. Я присоединюсь? — тот поднял глаза и коротко кивнул. — Не выспался, что ли? — Да нет, поставили сегодня на дежурство с вечера на целые сутки, а у нас с Элис были большие планы на Рождество, — он с явным нежеланием разрезал остатки мясного пирога. — Ну, я могу вместо тебя подежурить, — перед Тонкс появился завтрак, за который она сразу же с аппетитом принялась. — Ты же вроде с Уизли хотела отмечать? — Долиш удивленно на нее посмотрел, потеряв интерес к еде. — Да чувствую, что я там всем настроение своей унылостью перепорчу. А она точно там появится. — Они тебя любят. С чего унылость-то? — Так ты согласен поменяться или ваши большие планы уже стали не такими большими и важными? — Тонкс явно не была настроена объяснять ему свои причины. — Да я с радостью, просто не хочу тебе праздник портить, — Долиш воспрянул, почувствовав, что этот день уже не так плох, как был несколько минут назад. — О, ты, наверное, последний человек, который мне его испортит, — она махнула рукой, запивая пирог горячей медовухой. — Спасибо, Тонкс! — он быстро доел свой завтрак и поднялся из-за стола, накидывая свою бежевую мантию. — С меня причитается большой подарок! — Ты только учти, что у меня комната без магического расширения, — она напомнила ему в след, на что Долиш усмехнулся и помахал на прощание. 1997 год, 30 июня Хогвартс Тонкс медленно шагала по погрузившемуся в сон замку. Вообще, патрулирование самого Хогвартса, а не его прилежащих территорий, было, по мнению многих авроров, самым бессмысленным, так как попасть незаметно в его стены было практически нереально. Но на этом все же настоял Дамблдор. Поэтому этим поздним вечером Нимфадора в гордом одиночестве вышагивала по столь знакомым коридорам, что даже особо не замечала, где она сейчас, погрузившись в воспоминания времен ее обучения. Выходя к лестницам с третьего этажа, она вдруг увидела несколько высоких темных фигур, быстро поднимающихся в сторону Астрономической башни. Среди них она сразу же узнала Беллатрису, Яксли и Амикуса Кэрроу. Не теряя минуты, она выпустила в ближайшее окно сигнальное заклинание, тем самым обнаружив себя для Пожирателей. Ее тетя замерла, но задание оказалось куда важнее, чем дуэль с отпрыском одной из предательниц рода, поэтому она лишь махнула в ее сторону рукой, и два приспешника направились задержать Тонкс. Завязавшийся бой заставил Нимфадору то и дело отступать назад, вниз по лестницам. Одного из противников она узнала почти сразу — Трэверс, который в прошлом году бежал с еще девятью Пожирателями из Азкабана. Вторым же соперником оказалась невысокая женщина, которую через короткое время сражения она опознала по воспоминаниям описаний и тюремных колдографий, как сестру Кэрроу, Алекто. Оба Пожирателя были довольно серьезными магами, поэтому Тонкс, оказавшись уже у открытых дверей в вестибюле, была серьезно вымотана. Контратаковать ей удавалось не часто, а удачных попыток еще и вовсе не было. Противники не давали ей продохнуть, поочередно и с большой скоростью посылая в нее заклинания. В какой-то момент она поскользнулась на чем-то мокром на лестнице во дворе и, летящее в нее от Трэверса заклятие, никак не могла отразить. Тонкс только успела подумать о том, что, слава Мерлину, это не Авада или Круцио, и зажмурилась. Но, не почувствовав попадания и упав на землю, она раскрыла глаза, наблюдая, как ее противники уже сражаются с внезапно возникшим перед ней Люпином. Через мгновение Трэверс отлетел в стену замка, потеряв сознание то ли от удара, то ли от попавшего в него заклинания. С невероятным остервенением и яростью на лице Римус изматывал еще меньше минуты назад ухмыляющуюся сестру Амикуса, и та вскоре отправилась следом в нокаут парализующим заклятием. Люпин, взяв Тонкс под руку, быстро поднял ее на ноги. Они на секунду встретились взглядами, и она не увидела того холода и отчужденности в глазах, что заметила в «Норе», — в этот момент в них читалась лишь тревога. — Ты в порядке? — сложно было понять интонацию его голоса сквозь шум и гам идущего боя. — Да, спасибо. Люпин хотел ей что-то ответить, но истошный крик отвлек их внимание друг от друга. В противоположной стороне двора Тонкс увидела лежащего мага и склонившегося над ним противника. По рыжей копне волос она поняла, что это кто-то из Уизли, и, не медля, кинулась на помощь. Напавшим оказался Сивый, который набросился, как оборотень в полнолуние, на Билла, но, завидев Тонкс с Римусом и увернувшись от их выпадов, он скрылся в пучине боя. Пока Люпин быстро осматривал уже потерявшего сознание старшего сына Артура и Молли, Нимфадора увидела пробегающих мимо Снейпа с Малфоем, а позади них мчался Гарри. Удостоверившись, что эвакуация этих двух студентов с основного поля боя успешно была проведена Северусом, она вновь вернула свое внимание к Биллу и Римусу: — Как он? — Жить будет. Но болевой шок сильный, он без сознания. Его нужно переместить отсюда быстрее к мадам Помфри. Давай, я несу, а ты прикрываешь. Бой уже почти сошел на «нет», когда они втроем ворвались в больничное крыло. Завидев их, мадам Помфри указала на свободную койку в конце палаты, куда Билла сразу опустил Люпин. — Что случилось? — целительница склонилась над Уизли, осматривая раны. — Его укусил оборотень, Сивый, — прерывисто проговорил Люпин, стараясь отдышаться после забега по Хогвартсу с Биллом на руках. — Сейчас не полнолуние, может, ему повезет, — мадам Помфри в какой-то момент посмотрела на Римуса с надеждой в глазах, но, заметив, что он не видит ее немого вопроса, продолжила осматривать пациента, призывая нужные мази и зелья к себе. — Укусы не смертельные, но полностью они не исчезнут уже. Хорошо, что вы были рядом. — Я сообщу семье, что он здесь, — и с этими словами Тонкс отправила своего патронуса. По приказу МакГонагалл в больничном крыле вскоре собрались Рон, Гермиона и Полумна. В какой-то момент дверь резко распахнулась и вбежал Гарри, за которым по пятам следовала Джинни. Тонкс вновь посмотрела на неузнавае­мое лицо Билла, рассеченное и разодранное так страшно, что оно казалось гротескной маской. Мадам Помфри наносила на раны какую-то остро пахнущую зеленую мазь. Гарри принес еще одну страшную весть: Дамблдора убили. И из дальнейшего разговора стало понятно, что Дамблдор слишком доверился Снейпу, и тот убил его с помощью Авада Кедавры, а Малфой теперь на стороне Волдеморта. Пожиратели Смерти проникли в Хогвартс через Исчезательный шкаф в Выручай-комнате, поэтому никто не видел, как они пробрались в замок. Если бы Тонкс только знала, если бы она только обратила внимание на лицо Гарри тогда, то… Она взглянула на Римуса, который осел на рядом стоявший стул от услышанных новостей и скрыл лицо в ладонях. Но она поборола желание коснуться его плеча и как-то поддержать. Через несколько минут в больничное крыло ворвались мистер и миссис Уизли, а позади них с застывшим ужасом на лице бежала Флер. Молли, едва заметив сына, отобрала у мадам Помфри мазь и стала сама ее наносить на раны, причитая о том, каким был красивым Билл и что, наверное, свадьбы теперь не будет. Услышав последнее, Флер будто очнулась и с нескрываемым недовольством переспросила Молли, заявив, что ей, вообще-то, наплевать на то, изранен Билл или нет, — она все равно выйдет за него замуж. И в этот момент Нимфадора не выдержала и обратилась к уже рядом стоящему Римусу: — Видишь! — произнесла она сдавленным голосом. Тонкс гневно взирала на Люпина. — Она все равно хочет выйти за него, пусть даже он и искусан! Ей наплевать на это! — Тут другое, — едва шевеля губами, ответил напрягшийся Люпин. — Билл полным оборот­нем не станет. Это два совершенно разных… — Да мне-то что, какое мне дело? — воскликнула Тонкс, хватая Люпина за отвороты мантии и встряхивая его. — Я миллион раз говорила тебе… — А я миллион раз говорил тебе, — произнес Римус, стараясь не встречаться с Тонкс взглядом, — что я слишком стар для тебя, слишком беден… слишком опасен… — Сколько раз я тебе повторяла, Римус, ты ве­дешь себя просто смешно, — объявила миссис Уиз­ли через плечо Флер, которую она продолжала гладить по спине. — Ничего не смешно, — не сдавался Люпин. — Тонкс заслуживает кого-то помоложе и поздо­ровее. — Да ведь нужен-то ей ты, — сказал, слабо улыб­нувшись, мистер Уизли. — И в конце концов, Римус, человек молодой и здоровый вовсе не обязательно навсегда таким и останется. И он печально повел рукой в сторону лежав­шего между ними Билла. — Сейчас… сейчас не время говорить об этом, — сказал Римус, горестно обводя взглядом палату, но избегая при этом чьих бы то ни было глаз. — Дам­блдор мертв… — Дамблдор был бы счастливее всех, зная, что в мире прибавилось хоть немного любви, — резко сказала профессор МакГонагалл, и при этих словах больничная дверь распахнулась снова — вошел Хагрид. Тонкс разочарованно отпустила мантию Римуса и села на стул. Она чувствовала на себе его взгляд, но встречаться с ним не хотела. Это была, наверное, ее последняя попытка и она с треском провалилась. Римус был слишком упертый: не помогли ни ее слова, ни слова Молли и Артура, ни даже слова вмешавшейся профессор МакГонагалл. Гарри с Хагридом и Минервой вышли из палаты. Люпин, задумавшись о чем-то своем, тоже спешно покинул больничное крыло спустя несколько минут. — Молли, мне очень жаль, что так получилось с Биллом, — Нимфадора не знала, как и какими словами правильно поддержать ее. Молли лишь крепко ее обняла, продолжая беззвучно плакать. — Тонкс, спасибо. Мадам Помфри сказала, что это вы с Римусом его сюда принесли, — Артур посмотрел на Нимфадору, обнимая за плечо младшего сына. — Это самое малое, что мы смогли сделать. К сожалению, мы поздно увидели Сивого, и он сразу сбежал, — сказала она, бросив еще раз взгляд на изуродованное лицо Билла. — Если бы мы только знали, что он здесь… — Не вини себя, — Молли подошла вновь к сыну, поправив волосы за лбу. — Вы и так очень много сделали. — Могло бы быть намного хуже, если бы вы с мисте’гом Люпином не подоспели вов’гемя, — Флер впервые обратилась к ней, сидя с мокрыми от слез глазами у изножья постели жениха и держа его за руку. Пробыв с ними еще около часа в больничном крыле, Тонкс все же пошла к себе, попрощавшись. В комнате ее уже ждала сова с письмом, где говорилось, что похороны Дамблдора будут проходить через два дня. Она не могла поверить, что такой человек, такой могущественный и сильный маг, как Альбус Дамблдор, был мертв. Ей всегда казалось, что он будет жить вечно. Из раздумий ее вывел стук в комнату. Она вздохнула, отложила письмо и открыла дверь. На пороге стоял Люпин. — Римус, я устала и не хочу говорить. — Тогда не говори, а просто выслушай меня. Только… только можно я зайду внутрь? — было видно, что он очень нервничает. Нехотя, она пропустила его, закрыв дверь. Он огляделся, а потом, теребя край мантии, повернулся к Тонкс. Ей показалось, что еще чуть-чуть и у него начнется паника. — Нимфадора, я дурак. — Теперь вдвойне. Он нервно улыбнулся, пытаясь достать что-то из-за пазухи мантии, но, начав говорить, замер. — Я упертый дурак, но я… Я соскучился. Я так безумно... так дико соскучился, — он, еле сдерживаясь и закрыв глаза, порывисто выдохнул. — Я был готов выть от того, как мне плохо без тебя. Не видя тебя, не чувствуя тебя, не касаясь тебя. Вся эта моя затея с тем, чтобы... Он неожиданно умолк, опустив голову. — Чтобы что, Римус? — Чтобы ты меня забыла, — прохрипел он. — Она оказалась невыполнимой в той части, где я должен был сделать не просто шаг назад, а целую дюжину. Я не могу без тебя. И честно, совершенно не знаю, что делать, чтобы ты… ты меня простила. — Ты знаешь, что мне нужно. Точнее, кто. Я говорила тебе об этом не один раз. — Я еще не упустил шанс? — он улыбнулся с надеждой во взгляде. — Нет, Римус, он, вроде, все еще есть. Где-то в глубине ее сердца зародилась мысль, что Римус наконец одумался. — Тогда… тогда я не хочу оставаться дураком всю оставшуюся жизнь, — он, присев на одно колено, судорожно сглотнул и, наконец выудив небольшую коробочку из внутреннего кармана мантии и раскрыв ее, посмотрел на ошарашенную Тонкс снизу вверх. — Нимфадора Тонкс, выйдешь ли ты за меня, старого и бедного оборотня, замуж? Ее как будто парализовало. Совершенно не ожидая сегодня именно такого поворота событий, она стояла с приоткрытым ртом, не зная, что ответить. То есть, она, конечно же, знала, но выговорить «да» у нее не хватало воздуха. Но Люпин продолжал стойко держаться перед ней на колене в ожидании. — Я могу принять за положительный ответ твои мерцающие всеми цветами радуги волосы и глаза? — на что Тонкс яро закивала, все еще не в силах вымолвить и слова. Люпин, глупо улыбаясь, взял ее руку и надел на безымянный палец кольцо, после чего поднялся и, крепко прижав к себе ее, робко и медленно поцеловал. Тонкс резко прильнула к нему, как только могла, и, не веря до конца в реальность происходящего, обняла его за шею и ответила на поцелуй. Сколько они так стояли в обнимку и самозабвенно целуясь, Нимфадора не знала, но по ощущениям прошла целая бесконечность. Разорвав поцелуй, Тонкс, тяжело дыша, наконец смогла говорить: — Римус, я могу задать тебе вопрос? — Даже два. — Что произошло, что ты передумал? — она аккуратно пригладила перекошенный ею воротник его рубашки. — Весь этот безумный день. Когда тебя чуть не ранили эти двое. Потом нападение на Билла. Смерть Дамблдора, а потом еще этот разговор в палате, — он дал снять с себя мантию и проследил, как Тонкс повесила ее на крючок. — Я недолго думал там, в больничном крыле, над тем, что делать. — И поехал покупать кольцо? — Нимфадора мягко улыбнулась. — Почти. На самом деле, это кольцо моей матери, — он стыдливо потупил взгляд. — Отец после ее смерти сказал, что, если я решусь жениться, пусть это кольцо перейдет к невесте, — Тонкс почувствовала, как краснеет от упоминания, что она теперь его невеста, и, вновь прильнув к нему, уткнулась носом в шею. — Но ты все-таки дурак, — на душе Нимфадоры впервые за столь долгое время появились окрыляющие чувства умиротворения и блаженства. — Я не хочу тебя потерять. Я не переживу этого. Именно эта мысль появилась, когда во время боя я увидел, как ты споткнулась и не могла отразить заклинание. Честно, не знаю, каким образом мне удалось пересечь за столь короткий момент весь двор и успеть еще поставить щит... — Римус серьезно посмотрел ей в глаза. — Ты помнишь тот день, когда я узнала, что ты оборотень? — Конечно. — После того, как ты ушел, Сириус… — Тонкс запнулась. — В общем, он тогда сказал, чтобы я не боялась тебя. Что ты другой. — Дора… Я же могу тебя так называть? — широко улыбнувшись, она кивнула, и Римус склонился над ее ухом. — Я скорее умру, чем позволю кому-нибудь навредить тебе. Даже если это буду я сам. — И как мне тогда жить? — Тонкс недовольно посмотрела на него. — Мне без тебя живого последние полгода жилось неважно, мягко говоря, а тут, если ты умрешь… — Римус сконфуженно вновь опустил взгляд. — Вот, кстати, да. Второй вопрос: зачем ты полез в логово к Сивому? Ты обо мне подумал? — Я… Я видел, как ушел Сириус, — Люпин со скорбью посмотрел на нее. — Я закрывал глаза и каждый раз видел это снова и снова. Помню его пустые глаза и помню, как Гарри рвался вслед за ним. Я помню смех Беллатрисы и ее довольную ухмылку, когда она победила тебя и отправила Бродягу туда. Я до сих пор вижу это так, будто произошло буквально минуту назад. То, что со мной происходило в первые дни случившегося, это… Все было, как в тумане. Это повторилось, как с Лили и Джеймсом, только в разы хуже, потому что все происходящее я видел своими глазами, а не читал из письма. Мне нужно было уйти с головой в работу и именно это задание подходило как нельзя лучше, — выпалив, он отошел от нее и сел на кровать, закрыв лицо руками. — Прости меня. Я не должен был так с тобой поступить. Нужно было быть рядом, в Мунго и после, но… У Нимфадоры сжалось все внутри и она, сев рядом, обняла его за плечи. — Я просто вся извелась, не получая никаких новостей от тебя, — она повернула его лицо к себе, обняв руками, и просто потонула во взгляде его голубых глаз, прошептав. — Не делай так больше никогда. — И не собираюсь, дорогая моя, — Римус усадил ее на к себе колени лицом к себе. — А еще я очень рад снова видеть твой привычный цвет волос. — Ты о фиолетовом? Или о черном? — игриво улыбаясь, Тонкс стала менять цвета. — А может о каштановом? — О, когда ты так улыбаешься, я люблю любой твой цвет. Я люблю любую тебя, — он прошептал ей последнее предложение на ухо и накрыл ее губы своими, скользя кончиками пальцев по ее спине, от прикосновения которых по всему телу Нимфадоры пробегала блаженная и сладкая истома.