***
Закончив со Скоттом, Стайлз пошел к припаркованной неподалеку детке, открыл дверь, плюхнулся на сидение, чуть заметно поморщившись, и поехал в участок. Отец просил завезти пару пачек быстроразогреваемой лазаньи. Но он был у МакКоллов, так что Мелисса оставила для шерифа вкуснющие отбивные, которые и Стайлз не преминул попробовать. Поправив зеркало заднего вида, он заметил, что с места, рядом с домом Скотта, выехала легковушка, не включая фары. Это было плохим знаком. Но он доберется до участка, а там уже много полицейских. Что бы там ни было, вряд ли оно произойдет с ним в здании полиции. Стайлз сильнее нажал на педаль газа, отрываясь от незадачливого преследователя сразу на добрые полмили. Каково же было его удивление, когда машина свернула через пару поворотов. Сам себе пожав плечами, Стайлз лишь хмыкнул, концентрируясь на дороге. Донован же не дурак ехать в участок за сыном шерифа. Хватит с него наблюдений за этим безугомонным в школе и дома. А для дальнейших действий он планировал что-то гораздо прозаичней, чем месть в полицейском логове, кишащим занюханными копами.***
Скоротав пару недель за решеткой исправительной колонии после очередного неудачного грабежа, Донован разозлился на весь мир — и на Стилински в частности — еще сильнее. Каждый день он мечтал о мести, о возмездии за всю ту несправедливость, что с ним происходила. Он содрал кожу на костяшках, отбивая кулак о стену своей камеры, а теперь там красовался кастет. На дворе почти двенадцать ночи, а никого из Стилински дома еще нет. Донован снова злился, он ждал «в гостях» добрых три часа, пребывая в состоянии беспокойства. Теперь он планировал не просто обворовать не нравящихся ему ублюдков, он собирался повеселиться! Пока он торчал в колонии, ему пару раз чуть не довелось стать петухом, благо что таких психов натягивать как-то боязно даже малолетним преступникам. И теперь Донати знал точно, чего он хочет от младшего Стилински, даром что и папочку удар хватит, когда он увидит, как шпигуют его дорогого сыночка. Он знал, что оба Стилински будут сегодня дома, знал, что шерифа сын утомит еще в участке, потому что поехал к нему сразу после школы и помогал следствию по этим похищениям школьников. А со Стайлзом-то он точно справится. Кастет как влитой сидел между пальцами раненной руки, и уверенность в сегодняшнем плане разлилась где-то под легкими по новой. Кажется, Донован задремал, потому что услышал топот ног только когда открылась входная дверь. Он вскочил с кресла в гостиной и метнулся к лестнице, почти бесшумно взлетая на второй этаж и устраиваясь за дверью в спальне Стайлза все-таки незамеченным. Ощущая сердцебиение где-то в горле, Донован сжал кастет до боли, притаился и стал ждать, когда в комнату войдет Стайлз. Тот, снова звучно топая, предсказуемо поднялся по лестнице, явно обо что-то стукнувшись по дороге и издав отчетливо слышное в тишине дома «ауч». В этой тишине Донован мог различить все — в том числе и отсутствие старшего Стилински. Тот бы тут же посоветовал Стайлзу быть осторожнее, несмотря на то, что сын уже ударился и его слова уже были бессмысленны. Это на секунду отвлекло Донована: как же он теперь будет исполнять свой план? Но он быстро одумался: как бы там ни было, так было даже удобнее. Справиться с одним Стилински всяко проще, чем с двумя, один из которых — матерый коп. Совсем рядом скрипнула половица, и следом открылась дверь в комнату. Стайлз привычно распахнул ее до конца, и за ней теперь скрывался Донован, ожидая удобного момента для нападения. У него уже руки чесались, чтобы вмазать сынку шерифа, как и член, чтоб оттрахать его пользованный зад. Ничего не заметив, Стайлз врубил свет и подошел к кровати, стягивая с себя клетчатую рубашку и за ней футболку. И когда горловина застряла у него под носом, Донован выскочил из своего убежища и с размаху ударил кулаком с обжигающим железом по почкам. Стайлз заорал, так и не выпутавшись из футболки и оказавшись в собственно сооруженной ловушке. Место удара тут же налилось жалящей болью, от которой никак было не спастись, и она только становилась сильнее, когда Стайлз двигался. В момент нанесения второго удара почти в то же место, Стайлз избавился от футболки и развернулся, успев увидеть, кто стоит перед ним, а потом его живот пронзило той же болезненной пульсацией, и он согнулся пополам, почти ничего не видя из-за брызнувших из глаз слез. На адреналине за секунду сумев прийти в себя, Стайлз взял в захват колени Донована и с силой дернул на себя, заставляя того грохнуться на спину. При падении Донован ударился головой, и его рука с кастетом разжалась, но он не слетел, оставаясь опасным оружием в руках безумца. Стайлз вскочил на ноги, разом прошибаемый болью и в животе, и в пояснице, и сделал попытку выбежать из комнаты за отцовским оружием. Но Донован слишком быстро поднялся, хватая Стилински за лодыжку, роняя его почти так же, как тот пару секунд назад его, а следом навалился на него всем телом, шипя: — Не дергайся, Стилински! — он приставил холодное оружие к тому же боку, куда бил в первый раз. Продолжая лишь громко дышать, Стайлз сразу притих: его отрезвляла боль, эхом прокатившаяся по местам, куда пришелся удар взломщика. — Чего тебе? — с нескрываемой ненавистью процедил Стайлз, стараясь не двигаться. Но крупными вдохами все его тело, зажатое между полом и Донованом, продолжало нервно дергаться. — О, ты хочешь поговорить? — он улыбнулся, нажимая металлом кастета на ребра и ведя им то вверх, то вниз, словно он решил сделать массаж старому другу. Только красные полосы, появляющиеся на коже от этих движений, совсем не предвещали хорошего самочувствия после сеанса. — Да, точно, — Стайлз повел плечами, пытаясь уйти от этих ощущений, — давай поговорим, Донован. О том, что ты влез в чужой дом, а затем избил сына шерифа. Поговорим о количестве лет, которые ты проведешь за решеткой. — Заткнись! — рявкнул тот, больно прижав кастет к ребрам. — Это твоя вина! И ты будешь нести ответственность, — он приблизился к уху Стайлза, — за все, что ты сделал. Так и оставшись вблизи чужого уха, Донован тяжело и влажно дышал, а затем, делая из себя еще большего маньяка, прохрипел прямо в ушную раковину все еще покорно лежащему Стилински: — Давай, покажи свою дырку, она же уже готова для меня? — Совсем спятил? — Стайлз дернулся, забывая об угрозе новых ударов, и сделал попытку перевернуться и схватить Донована за запястья. Перевернуться у него получилось, только чужие руки проскользнули во влажных ладонях, и, особо не примеряясь, Донати влепил голым кулаком по лицу Стайлза. Тот зажмурился и пропустил еще один удар, только в этот раз нацеленный и с железной игрушкой. Он взвыл нечеловеческим голосом, сразу же ощущая горчащую на языке кровь — кулак приземлился аккурат на скулу, чудом не превратившуюся в крошку, — и закашлялся: кровь попала в трахею, а оглушающий крик оцарапал горло изнутри. Донован, не жалея жертву, вновь ударил кастетом, и Стайлз заорал не выбирая выражений, забрыкался, как эпилептик в припадке, и почувствовал, что неконтролируемо текут слезы, застилая глаза, готовые метать молнии. Стайлз был готов голыми руками свернуть шею Доновану, и сейчас в нем нашлись силы это провернуть. Он все-таки сбросил с себя тяжелое тело, выдав порцию ударов в живот, сел сверху и переместил кулаки на лицо Доновану, выкрикивая оскорбления и капая на него кровавой слюной. — Чтоб ты сдох, урод, — он частил ударами, поэтому они не выбивали из Донати духа, только приносили неприятную боль. — Не на того напал! Донован почему-то продолжал лежать, не защищаясь, принимая кулаки Стайлза. На лице его тоже блестела кровь — хоть удары сына шерифа были поверхностны, сил ему было не занимать. Но после такой серии замахов, Стайлз быстро выдохся, и Донован это заметил, ощущая с каждым новым ударом все меньше тяжести. С глаз Стайлза лилось, и он не мог видеть ухмылку на окровавленном лице перед собой, а когда рот разошелся и показалась контрастно белозубая ухмылка, он и вовсе опешил, не ожидая такого. Донати же решил вернуть себе в руки бразды правления и, схватив по-новому замахнувшуюся руку Стайлза, вывернул ее так, что хрустнула кость. В очередной раз закричав, Стайлз взял в здоровую руку сломанную и, уже хныча как пятилетка, — которому надоело закатывать истерику, но ему все еще нужно это продолжать, — мысленно сдался. Боль была не просто адская. Он серьезно думал, что помрет. Донован осторожно вытер грязное и липкое лицо рукавом толстовки, испытывая уколы боли то тут, то там на порванных чужими костяшками участках кожи, протянул свою руку к рукам Стайлза и, захватив чуть выше сломанного запястья, потянул. Стилински незамедлительно отреагировал всем телом, наклоняясь ближе, не желая тревожить и без того болезненно пульсирующую конечность. — Ты и твой папочка заплатите мне за все, — змеей прошипел Донован перед тем, как ударить Стайлза в висок и погрузить его сознание в темноту. Тот моментально свалился без движения на сторону здоровой руки, из носа и приоткрытого рта текла кровь, пачкая светлый коврик у выхода из комнаты. Приподнимаясь и выползая из-под бессознательного тела, Донован внимательно всматривался в лицо Стилински, испытавшее насилие. У него уже налились синяки и заплывал один глаз, но зубы и нос были целы. Донован ухмыльнулся картине и, потрогав испачканные в крови губы Стайлза, поднес окровавленный палец ко рту, чтобы слизнуть сладковатый вкус. Он знал, что нужно делать дальше. Пока Стайлз не очнулся, его нужно приковать к кровати, да так, чтобы было удобнее всего самому Доновану, то бишь на живот эту мразь, лицом в подушку, чтоб молчал и только подмахивал. Покачиваясь, он встал во весь рост, скинул кастет на пол, выключил свет в комнате и, достав из кармана звенящие наручники — клептоманская привычка во время последней облавы на него оказалась очень в тему — и проверив замки, присоединил их к конечностям Стайлза. Особо не церемонясь, Донован кое-как поднял все еще отключенного Стилински и плюхнул его на кровать поблизости. Безвольное тело жалобно простонало, когда сломанная кисть оказалась зажата под животом. Донован запыхался, пока волок эту тушу по всей кровати и мебель — по комнате. В новопоставленные раны просочился пот, и они щипали, заставляя то и дело почесывать кожу. Он вытащил руку Стайлза из-под живота и прикрепил ее к колышку кровати, оставив лежать на матрасе, затем другую руку, а ноги, оставшиеся без штанов и трусов, прицепил одну — к пододвинутому компьютерному креслу, другую — к выдвинутому ящику комода. Он же все изучил и проверил, чтобы было за что держать эту маленькую сучку, когда она очнется. Под бедра он запихнул Стайлзу одну из подушек, которая уже впитала в себя кровь с расквашенного лица. Это облегчит ему доступ, конечно же. Таз Стайлза вызывающе приподнялся, и Донован впился взглядом в ягодицы перед собой. Бледные половинки, покрытые пушком, с отметинами бывших укусов, ныне — синяков, и скрывающаяся за темными кучерявыми волосками дырка. Донован подсел поближе, сняв с себя толстовку, оставаясь в футболке, и притронулся к мягкой коже. Если закрыть глаза, можно представить, что тискаешь девчонку. Волосатую девчонку. Донован открыл глаза и вновь вперился взглядом на задницу перед собой. Рука сама собой сминала упругую кожу, а половинка почти полностью помещалась в ладонь. У такого маленького зада должен быть тугой проход… Опустив руку чуть ниже и левее, он протолкнулся пальцами в щель, находя сжатую сморщенную кожу. Надавив, он тут же почувствовал отдачу. По инерции мышцы расслабились, встречая сухие пальцы, но внутрь Донован не попал, протиснуться не удавалось из-за сухости — у телочек там все само влажнеет, не нужно думать, где запасаться анальной смазкой. Донован ею и не запасался. Оторвав руку от выставленного на показ зада, он пошарил у себя в кармане джинс и вытащил пару брикетов кондомов. Оторвал одну пластинку, остальное убрал обратно. Он освободил презерватив от упаковки, натянул на палец и, вернув руку к лицу, он плюнул на надетую резинку и затем размазал розоватую от крови слюну по анусу. Теперь-то мышцы разошлись гораздо охотнее. Твердость и тугость вокруг пальцев, заставила член дернуться, Донован снова прикрыл глаза, стараясь забыть о том, что это мужская задница, а не горячая влажная киска. Он испытывал возбуждение, но у него не стояло. Что поделать, ну не стоит у него на голые задницы и члены. Зато умелый ротик, — Донован знал, что думал, — очень даже поможет в поднятии настроения. Поиграв пальцами внутри на различный манер и удостоверившись, что Стайлз точно не анальный девственник — он не собирался заниматься подготовкой полчаса, чтобы не стереть себе член нахрен, — Донован пересел к изголовью кровати и спустил перед джинсов вместе с трусами. Пусть пробуждение Стайлза будет таким, которое ему нравится. Надавив пока еще мягким членом на губы Стайлзу, он зажал ему нос и приподнял, чтобы тот открыл рот побольше. Хитрость сработала, и Донован двинул бедрами вперед, задвигая член до упора. Стайлз закашлялся, и Донати мгновенно вытащил, успевая до того, как на гениталиях сомкнулись зубы. Стилински все еще был без сознания, свежая кровь из носа и рта перестала пачкать подушку, и Донован попробовал провернуть свой фокус второй раз. Ему было приятно — влажность и горячесть рта у всех полов была одинакова, да и губки Стайлза, открывавшиеся на лягушачий манер, когда тот трепался, создавали о себе определенное впечатление. То, что этот пацан знает толк в отсосе, было ясно как день. Кто устоит перед тем, чтобы вытрахать этот огромный рот и разработанную глотку. Сейчас Донован двигался поверхностно, просто сам себя гладя ртом Стайлза. Нос он по-прежнему держал закрытым, и Стайлз начал ощущать дискомфорт, недостаток кислорода. Он вновь закашлялся, дергая головой и открывая глаза. Придя в себя, он крикнул — вся боль нахлынула на него разом, — но с членом во рту не получилось ничего путного, просто какой-то глухой писк. Донован посмотрел на очухавшегося Стайлза сверху вниз, встречаясь с красным, полным лопнувших капилляров, взглядом. — Если ты пустишь в ход зубы, я тебе череп раскрошу, — елейным голосом проговорил Донати, продолжая поступательные движения. Стайлз на пару секунд зажмурился, воюя сам с собой, и слабо кивнул, осторожно сглатывая. Доновану потребовалось немало усилий, чтобы сохранить лицо. В тот момент, когда Стайлз очнулся, он испытал такой прилив возбуждения, что его всего накрыло и он чуть не спустил. Член встал каменно, тыкаясь влажной головкой то в нёбо Стилински, то в щеку, проезжаясь по ровным и гладким зубам. Каждое движение внутри пробирало до костей, заставляя содрогаться всем телом. Не зря он так мечтал быть зажатым между губ Стайлза. Последний же лежал прикованным к кровати и послушно облизывал чужой пенис, ощущая подкатывающую к горлу тошноту. Сломанная рука болезненно ныла, пусть кожа вокруг раны и онемела. Голова его чуть не взрывалась. Боль, страх быть убитым и обсмеянным и прочие ужасные мысли холодили кровь и заставляли слезы течь по окровавленным щекам. В глотку Стайлза то и дело грубо пропихивался чужой член, и пусть он уже привык к отсосам, его все равно коротило как от многовольтных ударов прямо в нервную систему — ему хотелось отпихнуть ненавистного и отвратительного пуще прежнего Донована, но он не мог, никак не мог. Донати отпустил нос младшего Стилински и теперь взялся за его макушку, насаживая на свою промежность уже до конца, до соприкосновения носа с лобком. Он впитывал в себя эту мнимую покорность по частицам, сытился ею, его заводил побитый Стайлз именно тем, что он ничего не мог сделать. Не мог победить. Унижать Стайла было настоящим кайфом. Еще пару раз двинув бедрами в рваном темпе, он выскользнул из полного слюны рта и, демонстрируя не собирающий так сдаваться стояк, слез с головы кровати, чтобы пристроиться к Стайлзу сзади. Сесть прямо на его бедра. Он вытащил еще одну упаковку презерватива и стянул свою покрытую темными пятнами пота футболку, щеголяя голым торсом и с членом наперевес. — Я тебя там растянул, — будничным тоном сообщил Донован, забираясь пальцем в расщелину перед собой. — Ты в курсе, что даже без сознания твоя дырка готова быть оттраханной? — он захохотал. — Стайлз! Ты даже в отключке полнейшая шлюха! Стайлз сильно зажмурился, стыдливо сжимая здоровую руку в кулак. Лучше бы Донован поскорее закончил с этим. Может тогда он умотается, и Стайлз продолжит свое существование подальше отсюда — где-нибудь в другом штате, или стране, или вообще рванет на необитаемый остров… Стайлз вскрикнул, когда чужая ладонь сильно шлепнула его по заду. Донован опустил руку на даже в темноте заметно покрасневшую ягодицу и несдержанно помял, в своей манере оглаживая место шлепка. — Видел бы ты себя, — Донован уже был готов для того, чтобы присунуть Стайлзу, только почему-то его пробило на поболтать. — Сынок шерифа, а не можешь ничего мне сделать. Только и можешь что крутить задом и выпрашивать себе в глотку хрен. — Что ты несешь! — не выдержал Стайлз, повернув, на сколько мог, голову. — Отпусти меня, тогда мы посмотрим, кто кого уложит! Донован снова засмеялся, демонстрируя все свои 32 зуба и игнорируя провокацию: — Ты еще попроси принести тебе кофе в постель, — его оскал так и продолжал искажать лицо. — Пришла пора и тебе нести ответственность за грешки твоего папаши. С этими словами он пропихнул уже одетый в резинку член ровно на середину, прежде чем Стайлз заорал и сжал задницу, не давая протиснуться дальше. — Ты ч-что творишь? — Донован схватил Стайлза за бока, надавливая, желая освободиться от гильотины у себя на гениталиях. — Задницу расслабь! Он двинулся обратно, на стволе чувствуя чуть ли не тиски, полностью вышел и с силой ударил по бедру, там, где оно переходит в ягодицу. — Расслабь свою дырку! Донован ударил еще раз, затем еще, и еще, чувствуя, как с каждым своим ударом его яйца наливаются тяжестью и жаром. — Не хочешь подчиняться? — рыкнул на него Донован, укладываясь сверху, елозя пенисом между ягодиц. — Давай, Стайлз, побудь хорошей сучкой. Ты мне трах, я тебе — прощение. — Не могу, — прокричал Стайлз, опускаясь лицом в подушку, не ощущая уже боли в синяках, а только там, куда до этого вторгся Донати. — Не могу, — повторил он всхлипывая. Продолжая водить по расселине, надавливая все сильнее, Донован оказался совсем близко к уху Стайлза. Он оперся одной рукой о матрас. — Эй, хочешь закончить это? — Донати поднес вторую свою руку ко рту Стилински. — Хочешь мне помочь? Стайлз повернулся к выставленной руке и высунул язык. Донован тут же поднес ладонь еще ближе, и пальцы коснулись горячей мышцы, обволакиваемые влагой и жаром. В паху Донована с новой силой потеплело — от кончиков пальцев словно проходил слабый ток, цепляющий нервные окончания члена, — он заерзал активнее, иногда задерживаясь головкой на входе. Когда он почувствовал, что на пальцах достаточно слюны, он поднес эту руку к заду Стилински, чтобы провести по чуть расширившимся, но все еще тугим мышцам. От прикосновения они снова сжались, но это не обмануло Донована, и он проскользнул двумя пальцами внутрь. Стайлз издал жалобный стон, снова скрывая лицо в подушке. — Нет, — тихо сказал он, глотая слезы. Донован этого не слышал, он продолжал размазывать слюну Стайлза по его же проходу, без проблем входя уже тремя пальцами. На них оставалась грязь, ту, которую он хотел избежать из-за секса с парнем, но он не обращал внимания, концентрируя его на ощущениях вокруг пальцев. Теперь была возможность засадить ненавистному Стилински без угрозы лишиться члена. Потому что гладкие стенки принимали его, отзывались, привычно открывались и жаждали большего. Вытерев руку о покрывало, он еще раз плюнул на нее и, погладив ею свой член, без паузы вошел в Стайлза. Во второй раз. Тот сдавлено хныкнул, следом шмыгая носом, и снова сжался вокруг разгоряченного органа, но не настолько сильно, чтобы Донован свалил. Донован лишь простонал что-то непонятное — то ли угрозу, то ли похвалу — и опять без передышки заходил бедрами туда-сюда, заставляя таз под собой двигаться на подушке в том же темпе. От бессилия и омерзения Стайлз стонал на одной ноте, в ожидании, когда все это прекратится. Вокруг витал непристойный запах, Донован жестко вертел бедрами, доводя эту пародию на секс до какого-то фарса, и никто не шел на помощь. Он не звал Скотта. Он никого не звал даже в своих мыслях. Ведь таким грязным и распятым он никому не будет нужен. Нельзя, чтобы кто-нибудь узнал. И Донати было слишком хорошо, чтобы тот еще больше ему навредил. Убил его. Стайлз не был уверен, что Донован не убьет его, но даже если бы это произошло, так было бы даже лучше. — Ты понятия не имеешь, сколько я наблюдал за тобой, Стилински, — подал голос тот, вталкиваясь еще более самозабвенно. — Запоминал твои привычки, обнюхал всю твою комнату и весь дом, выучил твое расписание, выяснил про все твои приемы таблеток — ты прямо болезненная кокетка — и узнал про вас со Скоттом. — Донован слегка запыхался, но это не мешало ему распинаться прямо в затылок подрагивающему Стайлзу. — Ты в курсе, что твоей тачке пора менять масло? А еще шериф выпивает, когда ты подолгу не отвечаешь на звонки. Бьюсь об заклад, ты не знал этого! Стайлз снова шумно втянул воздух мокрым носом. Отец. Пусть он не говорит об отце сейчас! — Стайлз, твой папаша прячет за спиной много грешков. Даже ты таким количеством похвастаться не мо- — Заткнись! Выкрикнув, что было мочи, Стайлз сразу обмяк, разжимая мышцы ануса, словно давая разрешение продолжать. Донован этим воспользовался и завозил своим хреном с новой частотой. Так, что у него непроизвольно то и дело вырывались полные удовольствия стоны. — Ч-черт… — простонал он. Стилински больше не уворачивался и не убегал от совершенно ужасного чувства. Он просто лежал под кряхтящим Донати и принимал в себя его член. Как самая настоящая шлюха. Донован не собирался делиться со Стайлзом этим ощущением накатывающего блаженства, но с телом не поспоришь. От стимуляции сзади и даже спереди — монотонные движения его члена о грубую ткань наволочки — Стайлзу стало хорошо. Чуть лучше, чем было раньше. Стайлзу начало казаться, что он предает всех. Оттого, что его тело испытывает удовольствие, ему еще больше хотелось орать, ругаться и проклинать не только Донати, но и его самого. Чертово тело! Чертова задница! Правду говорил Донован, он никчемная сучка, падкая до грязного удовольствия. Вой сам собой вырвался из его горла, и кулак врезался в изголовье кровати, царапаясь о дерево. — Я… вижу…тебе…нравится, Стилински… — Донован совсем потерял контроль над дыханием и своими бедрами, и теперь он на последних силах трахал вымученную, покрасневшую и уже опухшую дырку Стайлза. Тот снова взвыл, не имея обычных слов. От постоянных толчков в простату его живот скручивало в предоргазменных конвульсиях, он сжимал и разжимал задницу, словно подбадривая — дьявол, тело, что ты творишь! — Донована на продолжение. Он не хотел кончать, совершенно не желал спускать на подушку из-за этого психованного, но… Донован так и тер его простату своим членом, ни сном, ни духом о мантре «не кончай!» Стайлза. Она не сработала, и Стайлз, разинув рот и бесстыдно и абсолютно на автомате выпятив зад, принялся кончать, встречая продолжающиеся тычки судорожно сжимающимися мышцами ануса. — Нет, — простонал Стайлз, слегка отходя от беспамятства и понимая, что он только что сделал. Из его глаз снова полились слезы, — нет… — Получай, сучка! — выкрикнул Донован, начиная спускать в полностью расслабленное нутро. — О-о-о! Оргазм обрушился на него как водопад Виктория на хрупкие ветки где-то в своем основании. Он крупно задрожал, сминая бедра под собой, дыша в незащищенную открытую шею, двигая телом Стайлза по одеялу, натирая его, как любимую статуэтку. Донован медленно входил и выходил из раскрытой дырки, продолжая выплескиваться в кондом. Он никогда до сих пор ничего такого не чувствовал. Подобное удовольствие приключилось с ним впервые. А главное, Стайлз, кажется, понял и притих, принял свое наказание и свою учесть. Он собственнически ощупал чужое тело, в итоге наталкиваясь на мокрую ткань наволочки под Стайлзом. — Свое удовольствие ты получил, — выдохнул он ему в шею, приподнимая бедра и вытаскивая член с полной спермы резинкой. — Везде найдешь лазейку, ублюдок. — Сдохни, — повторил пожелание Стайлз, ощущая болезненную расслабленность во всем теле и ломающую боль в анусе, на запястьях и лице. — Сдохни, Донован… Рядом послышался скрип половицы.