mauvais ton

Кенни стоило водить в воскресную школу, прививать понятия высокой морали и целомудрия, ему стоило мыть рот с мылом и обыскивать все ящики в комнате (особенно тщательно смотреть под кроватью), выбрасывать все журналы для взрослых и нычки с травой. Впрочем, сейчас уже поздно. Сейчас Кенни слишком обдолбан и появится в церкви разве что для того, чтобы снять на камеру, как его клеит священник, каким стремным похабным голосом сравнивает его взлохмаченную светлую шевелюру с непорочной чистотой ангелов, а потом лезет морщинистыми руками в штаны. Кенни мог бы выложить это видео на ютуб и срубить пару тысяч просмотров и комментариев разных сортов. От «отвратительно, и ведь это - служитель Господа!!» до «не хватает только ролика, где он тебя все-таки трахнет». Он представляет, как упирается коленями в скамью, на которой во время утренней молитвы рассядутся люди, пока в его задницу входит член старого педофила. Кенни мог бы ответить тому комментатору: «за твои деньги - как нехуй делать». Но для подобного у него даже нет нормального телефона, так что идея откладывается в долгий ящик, - Кенни находит ее забавной, помимо морали в нем забыли взрастить здоровое отвращение, - а сам он растягивается на полу. Крейг бесцеремонно пинает его в бедро, бросает короткое «испачкаешь мой диван - оттирать заставлю лицом». Кенни пьяно смеется, но кеды снимает, он знает, что Крейг и правда заставит: после прошлого раза содранная до красноты кожа болела еще дня два. В комнате окна заперты и дымно настолько, что у Кенни щиплет глаза. Он морщится, растирая их рукавом, смаргивает выступившие слезы; Крейг ловит пальцами его подбородок и наклоняется. - Мерзкая псина, - Кенни, запрокинув голову, подставляется, когда по щеке влажно проходится язык, Крейг лижет опущенное веко, слезы оседают на кончике привкусом соли. - Фу, плохой пес. - А если глотку перегрызу? - лениво интересуется Крейг, он вовсе не угрожает. - Таких вообще усыпляют нахуй. Язык Крейга замирает у внутреннего уголка, а потом надавливает, заставляя открыть, обводит границу века по скользкому глазному яблоку, и Кенни слабо дергается от неприятного ощущения жжения. Кенни не то чтобы извращенец, но у него определенно встает, когда Крейг творит трэш вроде этого. Заниматься воспитанием Кенни было совершенно необходимо, иначе посмотрите, к чему он пришел. Будь у него нормальная мать, она бы грохнулась в обморок. Но его матери поебать, как и отцу, как и Кенни, так что он расстегивает на ощупь джинсы и резкими движениями дрочит себе, сомкнув пальцы плотным кольцом. На бледной коже останутся синяки от того, что челюсть стискивают чересчур сильно; Крейг для разнообразия прекращает вылизывать ему глаз и целует, а Кенни глухо стонет в чужой рот и получает пощечину. - Сильнее, папочка, - нарочито девчачьим голосом выдает Кенни, его правая щека горит от удара, и Кенни давится смехом, сбивчиво выдыхая, толкаясь в свою ладонь. Прямо как в дешевой безвкусной порнухе. Крейг наконец отпускает его подбородок (на скулах уже начинают проступать пятна) и смотрит на него сверху вниз почти с любопытством, щелкая зажигалкой и прикурив новую сигарету. От этого взгляда у Кенни вдоль позвоночника как будто электричеством прошивает, он кончает, пачкая и свои пальцы, и джинсы, и даже немного пол. Кенни думает, что его, в общем-то, можно демонстрировать как образец пропащего поколения, потому что ему ни капли не стыдно. И это он тоже находит весьма забавным.