Magnitudo est negandum

      Символы сменялись символами, одни надписи на латыни другими, и от всего этого разнообразия уже рябило в глазах. Очередной переплет, судя по всему пергаментный, старый, повидавший эпоху раннего Средневековья, был жухлым на ощупь. Казалось, сожми не так, и он превратится в прах под таким давлением. Выведенные каллиграфическим почерком слова на латыни казались смутно знакомыми, словно они уже где-то мелькали раньше и затесались в памяти, а теперь дали о себе знать.       Ламаник Пайнс выгнулся и размял плечи. Он слишком долго сидел на одном месте, склонившись и вчитываясь во все эти письмена. Нервы уже немного сдавали. Так хотелось сжечь к черту всю макулатуру, но парень понимал – в них хранится важная сила. Не настолько могущественная, чтобы Фэйн Пайнс мог доверить ее внучатому племяннику, но вполне важная, раз на ее поиски отведено столько времени.       – Переведи мне это.       – Да, господин.       Ламаник невольно встрепенулся и поднял взгляд. В комнате, заваленной всевозможными вещами, книгами, артефактами и просто предметами антиквариата, царил причудливый полумрак. День только в самом разгаре, но темно-синие занавески были прикрыты, а потому лучи солнца не проникали в помещение. Фэйн терпеть не мог солнце и откровенно плевал на все замечания Ламаника о том, что изучая манускрипты при таком освещении, он рискует посадить себе к черту зрение. Да, на такие мелочи старшему Пайнсу наплевать.       Фэйн сидел на удобном кресле в другой части комнаты. Перед ним стоял низкий журнальный столик, заваленный самыми уникальными письменами, украденными из какого-то архива пару дней назад. Мужчина был просто помешан на поисках некой силы, что сделала бы его непобедимым. Он уже покорил себе силу иноземной цивилизации, а после сделал своим рабом демона из другого измерения. Все это произошло еще до рождения Ламаника и его сестры-близнеца, так что об этом парень знал только по рассказам своего родственника.       Впрочем, замыслы Фэйна выходили далеко за пределы города Реверс Фолз, в котором они обитали. Он мечтал о власти не только над могущественным демоном, но и над всем миром, а для этого ему нужна была другая, более сильная магия.       В который раз Ламаник, волею судьбы помогавший родственнику в его поисках, посмотрел на Фэйна с долей неприкрытой зависти. От мужчины так и веяло силой и могуществом. Глаза мутно-синего оттенка смотрели на мир сквозь стекла очков с долей презрения, лицо казалось вполне молодым, несмотря на возраст этого человека. Он был значительно старше дедушки Ламаника, но никто бы не дал ему больше сорока лет. Его движения, всегда такие властные и порой пугающие, словно он уже стал хозяином всего мира, заставляли благоговейно трепетать перед ним. Он постоянно носил поверх неизменно синей рубашки и серебристого оттенка жакета свою излюбленную мантию с широким воротом, покрытым перьями. И сколько бы Ламаник не твердил, что эта мантия просто смешна, в тайне он лелеял мысли о том, что однажды сам ее наденет и предстанет перед миром в качестве полноправного властелина.       Это и было одним из условий якобы взаимопомощи. Парень регулярно корпел над проклятыми письменами, потому как Фэйн обещал, что именно он будет наследником его силы. Он, а не Мэгг, которая в свое время послала прадядю и пошла заниматься своими делами. Да, Мэгг хитра и коварна, но Ламаник считал себя умнее всех. Главной его целью было найти ту могущественную силу раньше, чем это сделает Фэйн.       Он хотел власти, и не важно, какими путями.       Когда Фэйн протянул какой-то лист своему рабу, Ламаник замер. Вполне можно было понять Уилла Сайфера, сжавшегося от страха под пристальным взглядом мужчины. Даже он, демон из другого измерения, и тот боялся Фэйна Пайнса, и на то были свои веские причины. Того, что добился этот человек, не добивался никто прежде. И он был как никогда близок к своей главной цели. А Уилл… Он покорно исполнял приказы, попросту боясь злить Фэйна.       Порой Ламаник смотрел на Уилла Сайфера с откровенным презрением и даже толикой какой-то жалости. Демон, обладавший невероятной силой, однажды покорился воле человека. Разумеется, Фэйну было не просто этого добиться, но все же Уилл казался Пайнсам жалким существом. Он был чуть ниже по росту, чем его хозяин, почти одного роста с Ламаником, худой, всегда бледный, с полным трепетного ужаса глазом глубокого синего цвета и вертикальным зрачком. Второй его глаз, левый, всегда был закрыт черной повязкой. Фэйн как-то упоминал, что это сдерживает определенным образом силы демона, однако подробностей он не поведал.       Уилл Сайфер умел следить за всем миром с помощью берез и осин. Как он это делает, младший Пайнс так же не понял, но подобный талант демона не раз им всем помогал. Да, Сайфер был полезным демоном, а еще весьма послушным, что немаловажно. Он исполнял все приказы, одинаково боясь всех представителей их семьи. Кроме, разве что, Фила, брата-близнеца Фэйна, единственного человека из семьи Пайнс, относившегося к демону по-доброму. Фил вообще был слишком хорошим и добрым для этого жестокого мира.       – Ты уверен?       Ламаник встрепенулся, осознав, что поглощенный в свои мысли он так и не расслышал, что сказал Уилл. Фэйн нахмурился, буквально подавляя демона тяжелым взглядом и заставляя его робко сжаться, а Ламаник сглотнул. Как же ему хотелось быть таким же властным и пугающим одним лишь взглядом, чтобы этот демон так же смотрел именно на него.       – Д-да, господин.       Сайфер опустил голову. Его волосы насыщенного синего оттенка скрыли его затравленный взгляд, а Ламаник на мгновение представил, что это именно он сам довел демона до такого состояния. От этой фантазии было безумно приятно.       – А вот здесь что написано?       Фэйн вновь протянул Сайферу лист, теперь уже меньшего размера и явно не такой старый, как прежний. Ламаник чуть прикусил губу. Движения прадяди были такими точными, такими властными. Никто не смотрел в его сторону, а потому парень, напрочь забыв о манускриптах перед ним, повторил жест мужчины сам, словно пробуя и проверяя, как бы это получилось у него самого. Интересно, а сжался бы Уилл от страха перед ним? Дрожал бы он так трогательно от его взгляда?       Ламаник давно знал о том, что Фэйн использует демона в разных целях. Однажды он видел, как прадядя схватил Уилла за подбородок, сжал его так, что демон проскулил, а после поцеловал в губы. Сайфер полностью покорялся его воле, и младший Пайнс не без повода подозревал, что демону и самому нравится покоряться. Странный и непонятный демон, хотя кто знает, если в мире вообще нормальные демоны. И что вообще можно считать нормальным.       Это все пустая лирика. Суть же вся в том, что в тот миг, как Фэйн властно целовал Уилла, сжимал его своими сильными руками, трогал грубо и властно, Ламаник смотрел на это и представлял себя на месте прадяди. Он представлял, что сам целует тонкие подрагивающие губы, что это под его напором дрожит демон, и парню это безумно нравилось. Вряд ли это хорошо. Фэйн не простит племяннику, если узнает о таких его желаниях, равно как и не простит его стремления занять собственное место. Природная жестокость возьмет свое, Пайнс не пощадит Ламаника, как не пощадил в свое время его родителей, давно уже упокоившихся по его воле на городском кладбище. И стоит отметить, что парень прекрасно это понимал.       – Ты оглох? Ламаник?       В который раз парень встрепенулся, снова уйдя прочь в свои мысли и потеряв связь с реальностью. Еще не хватало, чтобы прадядя что-то понял, тогда ему несдобровать.       – Что?       Мужчина стремительно поднялся с места и направился к рабочему столу, за которым и сидел парень. Из двух внучатых племянников Фэйн если и любил кого-то, то точно не Ламаника. Он словно видел в нем угрозу, в отличие от Мэгг, которой было откровенно наплевать на его дела. Возможно, поэтому парню так часто от него доставалось.       – Ты уже пять минут сидишь так? Работы мало?       Пайнс так стремительно оказался рядом, что Ламаник не успел толком притвориться, что работает.       – Нет, я просто задумался.       На сей раз его пронесло, потому как Фэйн не заметил ничего необычного. Он лишь бросил мимолетный взгляд на племянника, на отчетливо проступающий на его высоком лбу символ Большой медведицы, а после посмотрел на манускрипт. Перелистнув, он сказал:       – Посмотри вот здесь повнимательнее. Возможно, отгадки в этом тексте, нельзя ничего упустить.       – Да, конечно, – кивнул Ламаник, переведя дух.       Загрузка работой совсем не страшна, хотя парень просто терпеть не мог всякие загадки и их разгадывания. Однако чего только не сделаешь ради достижения важной цели.       Когда Фэйн отошел, младший Пайнс перестал строить из себя любезного племянника. Лишь когда прадядя стоял к нему спиной, он решался показать свои истинные эмоции. Он ненавидел этого человека. Он его просто презирал, желал ему самых страшный мучений в мире. И это не потому, что Фэйн был повинен в смерти его родителей, а просто потому, что Ламаник всей душой завидовал ему и хотел иметь все то, чем владел его прадядя. Он хотел сам быть хозяином Уилла Сайфера, отдавать ему приказы и видеть трепетный страх в синих глазах. Он желал той власти, что была в руках у старшего Пайнса.       Фэйн ступал твердо, но негромко. Вскочивший на ноги Уилл бросил мимолетный взгляд на Ламаника, словно читая его мысли. Впрочем, демон определенно точно знал, что у него на сердце, но никому об этом никогда не говорил. Черт его знает почему. Стоит ли вообще пытаться понять демонов и их мотивы.       Младший Пайнс и сам посмотрел на него, в который раз отчетливо осознавая, что хочет владеть этим существом, этим демоном в образе человека. Он желал его покорить, сделать так, чтобы никто более не посмел и пальцем к нему прикоснуться. Интересно, а понимал ли это сам Сайфер? Не факт, но кто знает.       – Уилл, возьми это.       Когда Фэйн расстегнул застежку мантии, повернувшись в демону спиной, тот проворно подхватил этот элемент гардероба. Перья уткнулись ему в лицо, и Сайфер как-то даже трогательно зарылся в них, прижимая к себе мягкую светло-синюю ткань. Демон вообще порой был таким милым, что хотелось причинить ему боль и заставить страдать, плакать и харкать собственной кровью.       – Займитесь документами, – властным тоном сказал старший Пайнс. – Я поднимусь наверх и посмотрю, как там Фил.       – Да, прадядя.       Ламаник внутренне ликовал. Ему так редко удавалось остаться наедине с демоном. Фэйн таскал его за собой, словно комнатную собачку, точно намеренно не оставляя один на один с племянниками. Нельзя сказать, что Мэгг искала компании Сайфера, у нее было полно и своих дел, но вот Ламаник скрывал такое желание всеми силами, боясь разозлить своего столь опасного родственника.       Как только за спиной Фэйна закрылась дверь, Ламаник выдохнул и поднялся с места. Теперь он мог быть собой, и это определенно радовало. Уилл прижал к себе мантию и даже отступил в сторону дивана, словно чего-то испугавшись, и это заставило младшего Пайнса довольно улыбнуться. Он обожал чужой страх, особенно если этот страх вызван им самим. И особенно если это страх демона.       – Наконец-то он ушел.       Теперь Ламаник чувствовал себя главным. Он вышел из-за стола и направился в сторону Уилла. Тот все так же стоял на месте, следя за его передвижением как-то несколько заторможено. Пайнс не был до конца уверен в том, что хотел сделать. Оказавшись близко к демону, он уставился на этот причудливый воротник мантии с белыми перьями. Парень помнил о том, что они мягкие на ощупь. Тяга к мантиям у них с дядей была общей на двоих. Без особых причин, просто потому, что так сложилось. Но по понятным причинам, мантия Фэйна казалось просто королевской рядом с его собственной.       – Дай-ка это мне!       Уилл, кажется, хотел что-то возразить, но не успел. Ламаник уверенно вырвал из его чуть подрагивающих рук мантию и накинул ее на свои плечи. Та оказалась внезапно тяжелой, но это нисколько не смутило Пайнса. Он вновь усмехнулся, слишком довольный собой, а после прошелся по комнате, примериваясь.       Эта мантия ему шла. Равно как и роль хозяина всего, что было вокруг. В особенности Сайфера, разумеется. Как никогда прежде Ламаник осознал, что хочет избавиться от Фэйна, сделать так, чтобы он просто исчез. Завладеть его демоном, его силой, его властью. Завладеть всем, что принадлежит сейчас ему.       – Мне она идет больше, не правда ли?       Он усмехнулся еще громче, совершенно довольный, а вот Сайфер побледнел.       – Вы… Господин, вам не стоит это делать.       – И почему же? Фэйн вернется и поругает меня?       Ламанику было хорошо, как никогда прежде. Было ли это от того, что на плечи мягко давила мантия, или от того, что Уилл смотрел на него и так трепетно трясся от страха. А возможно оба фактора разом сказались, заставив Пайнса забыться.       – Он разозлится. Вы же знаете, господин.       Сайфер сглотнул, когда Ламаник в два счета настиг его, а после отступил и ойкнул, буквально плюхнувшись в кресло.       – А мне плевать, – спокойно, почти томно сказал Ламаник, склонившись над ним. – Однажды эта мантия станет моей. И все имущество Фэйна станет моим. Даже ты.       Пайнс был доволен. Он хотел, чтобы демон смотрел на него с трепетным страхом, и именно так Сайфер и смотрел. Он даже задышал быстрее, заставив Ламаника наслаждаться своей властью.       – Господин…       – Я скоро стану твоим полноправным господином, – сказал парень. Он протянул вперед руку, касаясь чужой щеки. Уилл замер, смотря на него, но так и не отстранился. – Ты ведь тоже хочешь этого? Ведь хочешь, да? Скажи мне…       Вряд ли Сайфер ответил бы хоть что-то. Ламаник вздохнул, полностью поглощенный своими ощущениями. Ему было слишком хорошо. Ощущение полной власти так пьянило. Парень решил, наконец, сделать то, что он так сильно и давно хотел. Он уже было сократил расстояние между их лицами окончательно, намеренный познать вкус этих губ, как вдруг в стороне послышался шум.       – Что здесь происходит?       Голос Фэйна был подобен грому среди ясного неба. Ламаник тут же выпрямился, оглянулся в сторону и тут же осознал, что не вовремя переступил черту запретного. Прадядя стоял в дверях. Он выглядел спокойным, но в глазах его плескался такой всепоглощающий гнев, что парень вспомнил о его могуществе. О таких вещах вообще не стоит забывать никогда.       – Я…       Очевидно, Фэйн все понимал и без его объяснений, а потому Ламаник тут же замолк. На самом деле они с прадядей были безумно похожи, и потому мужчина даже слишком хорошо понимал его мотивы. Он понимал, что надо видеть угрозу в этом мальчишке, что тот непременно попытается однажды избавиться от него, как молодой и агрессивный волк в стае попытался бы избавиться от своего более старого, но более властного вождя-собрата. Таков закон природы.       – Жалкий щенок. Теперь Фэйн видел во взгляде парня вызов. Стало быть вырос, решил дать отпор. Что ж, самое время преподать ему урок и указать на его место. Никто не посмеет бросить вызов ему.       Ламаник не успел никак среагировать. Мощная волна воздушной массы ударила в лицо, заставив отлететь назад и удариться спиной о стену. Фэйн использовал против него магию, и об этом свидетельствовали сгустки синеватого свечения вокруг мужчины. Уилл попытался было вскочить с места, но взгляд непосредственного хозяина пригвоздил его обратно к месту. Демон никогда не смел ему перечить.       – А без магии слабо, старик?       Пайнс рыкнул. Его племянник всегда был языкастым, хоть и не всегда смел это показать. Очередная волна воздушного порыва оказалась мощнее. Не смертельно, но приятного мало. Мантия упала к ногам парня, и в тот же миг прадядя настиг его и, схватив за плечо, отшвырнул в сторону.       – Не дорос еще, щенок.       Это Ламаник и сам понимал. Он был слишком молод, не умел столь виртуозно управляться магией. Да и потом, никто бы не смог дать достойный отпор Фэйну, хотя бы потому, что он учился своим приемам больше тридцати лет подряд.       – А если дорасту? – сказал парень. – Я с годами взрослею, а ты, стоит заметить, не молодеешь.       Пайнс рыкнул.       – Поговорим об этом когда повзрослеешь. А теперь пошел прочь! Еще раз посмеешь тронуть то, что принадлежит мне, останешься без всех своих конечностей.       Ламаник спорить не стал. Несмотря на гонор, здравый смысл у него тоже был. Парень поспешил унести прочь ноги, прекрасно понимая, что прадяде ничего не стоит на самом деле сломать ему что-то, серьезно покалечить или превратить в какого-нибудь слизняка. Лучше не испытывать судьбу.       Как только мальчишка умчался прочь, Фэйн посмотрел на Сайфера. Демон был все так же тих и затравлен, а на хозяина он смотрел со страхом, понимая, что и ему может достаться. Но Пайнс лишь устало выдохнул и отвел взгляд. В одном Ламаник и правда был прав – он с годами не молодел. Когда его жизнь свела с Уиллом, он был молод и полон сил, красив и утончен. И вот, по прошествии стольких лет, он стал стариком, волосы поросли сединой, на лице появились морщины, а Сайфер все тот же. Демон не старел и не менялся.       Это Фэйн осознал уже давно. И именно поэтому он искал силу, что сделала бы его снова молодым и закрепила бы этот результат. Нечто такое, чтобы он мог жить вечно, как и Уилл. Чтобы он мог вечно быть с этим демоном. И теперь в который раз его накрыла простая истина – если он не поторопится, более молодой и полный сил Ламаник уведет у него из под носа его Сайфера. Парнишка давно положил на него глаз.

***

      Ламаник буквально выскочил из «Хижины ужасов» и громко отдышался. Хотелось закурить, дабы привести в порядок мысли и успокоить нервы, но сигареты были в комнате, а подниматься наверх совершенно не хотелось. Рядом послышался смешок.       – Что такое? Выглядишь так, будто тебя розгами пороли.       Пайнс лишь недовольно цокнул языком.       – Не твое дело.       Ему не нужно было оглядываться, чтобы понять – это Мэгг, его сестра-близнец. Девушка получила при рождении другое имя. Сразу после смерти родителей она сама лично поменяла себе его, сказав, что прежнее ее раздражает. С тех пор все так ее и звали – Мэгг.       – Хорошо, что это не мое дело. Хотя я все подслушала. Ты решил увести любовничка у прадяди? Я знала, что ты идиот, но не полагала, что до такой степени.       Ламаник сжал руки в кулаки. Он смог сохранить самообладание, благо учился этому у Фэйна. Нацепив на лицо маску полного спокойствия, он оглянулся к сестре. Та стояла у дерева, по обыкновению красивая, статная и изящная. Порой Ламаник ловил себя на мысли, что он ее любит. Весьма своеобразной, мало кому понятной, порой откровенно ненормальной любовью. Об этом говорило уже то, что он ни разу не попытался придушить ее подушкой, пока она спит. Мэгг так же ни разу не покусилась на его жизнь, так что эта странная псевдобратская любовь была взаимной. Она вообще больше напоминала взаимовыгодное сотрудничество. Брат и сестра терпели друг друга потому, что были друг другу полезны.       – У тебя есть что сказать? – прямо спросил Ламаник.       Парень понимал, что Мэгг не стала бы сотрясать воздух пустой болтовней – не такой она человек.       – Конечно, есть. Но не здесь, у дядюшки очень длинные уши. Идем.       Она изящно двинулась в сторону леса, а ее брат понял, что разговор будет более чем серьезный. И если Мэгг опять все подслушала, то речь явно пойдет о Фэйне, а это весьма интересно. Оглядевшись и убедившись в том, что лишних глаз нет, парень направился за сестрой.