Снежная королева.

Весь день, репетиции и сам концерт прошли как в тумане. Нет, конечно, я не хочу сказать, что пел сегодня, как принято говорить, для галочки, только потому, что никак не смог отменить концерт. На сцене я снова выдал самого себя с потрохами, обнажив в песнях все чувства и переживания. Только вот все мои предыдущие выступления оставили красочный след в моей памяти и сердце, а это нет. Здесь все свои песни я посвящал лишь одной слушательнице, которая в данный промежуток времени находилась за несколько сотен километров от меня. Зрители и их привычное, уже ставшее дежурным «мы любим тебя Дима» нисколько не воодушевляли меня, ушли куда-то на задний план. Быть может, кто-то подумает, что я совсем «зазвездился», стал лицемером. Нет. Я по-прежнему люблю всех своих поклонников без исключения, только вот в данный момент мысли занимают далеко не они. Спокойно выдохнуть я смог лишь когда снова оказался в поезде, идущем в Москву. Говорят, что дорога домой всегда короче, чем в любой другой пункт назначения, но я не особо верил в это. Ведь чисто с научной точки зрения, расстояние одно и то же, вплоть до каждого миллиметра, дело лишь в человеческом восприятии. Теперь всего лишь несколько часов и я снова буду в Москве, рядом с людьми, которым дорог я и которые дороги мне. В скором времени одиноко сидеть в своём купе мне надоело и я вышел в коридор, или, как он правильно называется? Неважно. Я снова ехал в тёмное время суток и, кажется, был единственным бодрствующим человеком в этом царстве сна. По крайней мере, я так думал, пока в мои ноги кто-то не врезался.  — Ой, плостите, позалуста, — громко сказал светловолосый мальчуган, лет трёх, — я не хотел в вас влезаться. Малыш виновато взглянул на меня своими зелёными глазами. Почти такими же, как и у моей Пелагеи…  — А вас узнал, вы дядя из телевизола, сидите в таком клеселке и кнопотьку нажимаете. У меня мама эту пеледатю смотлит. Вас ведь Дима Билан зовут?  — Да, — улыбнулся я, присев на корточки, — а вас, молодой человек, как?  — Меня Максимом, — серьёзно ответил он и сжал своей крохотной ладонью мой указательный палец, когда я протянул ему руку.  — И сколько же вам лет, уважаемый? — продолжал умиляться я, наблюдая за чересчур серьёзным парнем.  — Тли года и восемь месяцев! — с гордостью ответил он.  — Взрослый, — усмехнулся я, — а тебе родители разрешают одному гулять по вагону?  — Папа остался дома, а мама уснула. Мне стало скутьно, вот я вышел погулять, не будить же маму.  — Очень мудро с твоей стороны, молодец, только вот не думал, что мама может потерять тебя, когда проснётся?  — Я зе велнусь, если она меня позовёт.  — Тогда, Максим, можешь посидеть немного в моём купе. Я всё равно там совсем-совсем один  — Так тебе тозе скутьно? Тогда, давай делзаться вместе! — по-прежнему серьёзно предложил он,  — Давай, — рассмеялся я, открывая перед малышом дверь.  — А ты плям настоящий-настоящий певец? И у тебя миклофон есть? — в глазах мальчонки читалось недоверие вперемешку с восхищением.  — Есть. Слушай, парень, тебе бы в журналистику идти с таким умением задавать вопросы.  — А кто такие эти зулналисты? Это человечки, котолые печатают зулналы?  — Не совсем, — объяснил малышу я, — конечно, результаты трудов журналистов потом помещаются в газеты и журналы, но их работа состоит не в этом. Журналисты печатают всяческие статьи, берут интервью у известных личностей, то есть задают вопросы, как ты мне… Поначалу Максим внимательно слушал меня, но постепенно глаза его закрывались и в итоге малыш уснул. Он чем-то напомнил мне мою племянницу Алису. Правда, с Максимом оказалось общаться легче, ведь племяшка была достаточно капризной принцесской, добиться внимания которой было ой как непросто, а уж разговорить так и вовсе практически невозможно.  — Максим?! — вдруг услышал я за стенкой взволнованный голос, — сынок, ты где? Аккуратно, чтобы не разбудить, я взял малыша на руки и понёс в соседнее купе.  — Так это ваш парень? — спросил я у молоденькой девушки, приятной внешности.  — Мой, — кивнула она, внимательно разглядывая меня. — Спасибо за то, что не оставили его без внимания. Я одна с ним еле справляюсь. Извините, если сейчас покажусь глупой, но вы ведь Дима Билан?  — Да, — кивнул я, он самый.  — А можно ваш автограф? — смущённо попросила девушка. Видимо, сын оказался куда раскованнее родительницы.  — Конечно, нет проблем, — ответил я, подписывая какую-то бумажку. — У вас чудесный мальчуган. Спокойной ночи. Интересно, каково это, когда известный человек оказывается в соседнем купе, разговаривает с твоим ребёнком и желает спокойной ночи? Наверное, неожиданно. Вернувшись к себе, я прилёг на снова неудобную подушку и представил, что через несколько лет у нас с Полей будет такой же сынок. А ещё лучше, если дочь. Да, Пелагея была первой девушкой, с которой мне действительно хотелось совместных детей. Мерное покачивание вагона из стороны в сторону и приглушённый стук колёс сделали своё дело и я снова погрузился в сон.

***

Порывистый ледяной ветер в лицо — это конечно совсем не то, чего ожидал я, выйдя из здания московского вокзала, но погоду мы не заказываем, увы. Снежинки, приносимые тем самым ветром оседали на моём лице, в особенности на бровях и ресницах, заслоняя мне обзор. Лицо неприятно покалывало от холода и единственное, чего мне хотелось — поскорее оказаться дома. Поймав первое попавшееся такси, я даже не задумался о цене. Да, честно сказать, какая сумма была бы мне не по карману? Как бы не самонадеянно или хвастливо это не звучало. Погрузив свои вещи в багажник автомобиля, я сел на заднее сидение. Говорить с водителем не особо хотелось, поэтому я и решил так сказать, отгородиться, оказаться подальше от него. За окном мелькали уже наряженные в преддверии Нового года Московские улицы, переливались тысячами разноцветных огоньков. Какую бы праздничную атмосферу это не навевало, я всё равно никогда не понимал, зачем же всё это начинают так рано, аж с первого декабря. Вот с середины, числа с четырнадцатого-пятнадцатого — пожалуйста. Но, мою точку зрения никто не разделял, а поэтому у меня в глазах уже рябило от бесконечно сменяющихся и однообразных новогодних украшений. Выехав за город (а после гастролей мне совсем-совсем не хотелось с кем-то видеться, поэтому вариант квартиры был отброшен едва ли не сразу), я наконец-то дал своим глазам отдохнуть. Больше никакой мишуры и огней, замечательно! Приехав в пункт назначения, я сердечно поблагодарил водителя, конечно, не забыв расплатиться с ним, и направился к дому. «Ну давай, хозяин, впускай» — пронеслось в моей голове, как только я вставил ключ в замочную скважину. Тишина, режущая слух, темнота такая, что я не мог видеть что-либо на расстоянии вытянутой руки, о состоянии своего жилища после моего полуторасуточного отсутствия я мог бы говорить часами, но не сейчас. Щёлкнув выключателем (сразу вспомнил свои детские размышления на тему названия: почему же он называется выключателем, а не включателем), я стянул с ног ботинки, быстро, насколько позволяла мне моя усталость, избавился от верхней одежды, кинул сумку где-то в гостиной и прямиком направился в душ. Встав под струи горячей воды, я невольно вспомнил события двухдневной давности. Ведь совсем-совсем недавно здесь, в моей душевой кабине, была Пелагея. Воображение, будто специально нарисовало в моей голове пару картинок на эту тему, но сегодня я слишком устал, поэтому переключиться как-то не составило труда, хотя лёгкая грусть от того, что моя блондинка сейчас не со мной, осталась. Наскоро расправившись с водными процедурами, я даже не стал разбирать свои вещи — сразу прошёл в спальню и рухнул на кровать. Глаза закрывались от усталости, и я, уткнувшись в подушку, был уже готов окунуться во власть Морфея, только вот едва уловимый сладкий аромат не позволил мне это сделать. Духи Пелагеи, конечно. В памяти всплыла та самая наша замечательная ночь, а сердце неприятно защемило. И вот скажите мне, как раньше я с лёгкостью переживал расставания с девушками, при чём на более продолжительный срок, чем сейчас? Двое суток, а я уже вою как волк от тоски по ней. Рука сама потянулась к телефону, а в голове крутилось безумное «Поль, мне плохо без тебя, приезжай скорее». Но вот только вовремя проснувшийся здравый разум уберёг меня от очередного непоправимого поступка. Сейчас же глубокая ночь, и о чём я мог только думать, ведь Пелагея наверняка сейчас спит сладким сном. Мысленно надавав себе тысячи подзатыльников и обматерив самого себя всевозможными словами я слегка приобнял ту самую подушку и закрыл глаза. Сон не заставил себя ждать

***

Вода в чайнике весело бурлила, закипая. Хотя, наверное, обычно бурлила, просто мне, наконец-то выспавшемуся, так казалось. Проснулся я, как вы уже поняли, с замечательным настроением, быстро разобрал вещи, брошенные мной вчера где-то посреди гостиной, а теперь вот даже пытался приготовить себе завтрак. Впервые за долгое время у меня выходной, такой, когда весь день я могу посвятить исключительно себе. Телефонные звонки тоже можно и проигнорировать — решил я, услышав трель мобильника. Да, проигнорировать, но не когда входящий вызов от одной замечательной девушки. Да-да, поговорить со мной хотела Пелагея собственной персоной.  — Привет, с… солнышко, — улыбнулся я, чуть было не ляпнув «сковородка», так как вспомнил утро, что было двое суток назад на этой же самой кухне.  — Привет, Дим, — голос Пелагеи звучал слишком взволновано, — ты в Москве? Ты же так и не позвонил вчера…  — Ну знаешь ли, не хотелось будить тебя посреди ночи, как только моя нога коснулась Московского асфальта.  — Верю-верю, — защебетала в трубку блондинка. — Ты сегодня опять сильно занят?  — Да нет, — честно ответил я, — у меня сегодня самый настоящий выходной.  — Понятненько… У меня тоже, — как-то странно протянула Пелагея и тут до меня дошло, к чему был весь этот разговор.  — Поль, ты не против прогуляться? Я очень соскучился за тот день и сегодня могу заехать за тобой.  — А ты сейчас где? — зачем-то спросила она.  — Дома у себя, за городом, что за глупые вопросы?  — Ну ладно, хорошо, буду ждать тебя. Положив телефон на стол, я улыбнулся. День начинал набирать обороты и несмотря на то, что планировал я его просидеть дома, я ни капли не расстроился. Нет, ну, а какого идиота расстроит факт того, что он должен провести день с любимым человеком? Окрылённый таким исходом событий, я чуть даже не забыл позавтракать, а затем, быстро собравшись, сел за руль своего автомобиля. Видимо, не мне одному утром воскресенья не хотелось выползать из дома — на дорогах практически не было пробок и добрался до пункта назначения я очень даже быстро. Пока я поднимался по лестнице, в моей голове всплывали различные мои посещения этого места: вот Пелагея впервые робко приглашает меня к себе в первый день нашего ещё шаткого перемирия; вот я мчусь сюда со всех ног с букетом роз, огромным плюшевым медведем и пакетом лекарств, узнав, что блондинка заболела, а затем, всё в тот же день, я уже иду с пакетом продуктов, надеясь, что мои старания не пройдут даром и девушка пойдёт на поправку; а вот я, считая каждый удар собственного сердца, неуклонно приближаюсь к заветной квартире, подбирая в голове слова для признаний в любви. И всё. Больше пока мне здесь бывать не доводилось. И каждый раз меня терзали какие-то переживания, но не в этот. Сейчас я абсолютно уверенный в себе и том, что не окажусь лишним, нажал на кнопку дверного звонка. Пелагея очень даже быстро открыла мне дверь. Такая милая и даже в каком-то смысле смешная. Всё в той же пижаме с пандами, с нелепым хвостиком на затылке и в тапочках с котятами. Когда девушка увидела меня, губы её расплылись в широкой-широкой улыбке.  — Ди-има! — раскинув руки и всем видом показывая, что она хочет меня обнять, весело прокричала она.  — Подожди-подожди, — сказал я, проходя в её квартиру, — я же только что с улицы, холодный…  — Ну вот, как всегда, — обиженно пробурчала Пелагея, — умеешь ты, Билан, всю романтику испортить своей заботой чрезмерной.  — Так, мадам, а ведь кто-то обещал мне, что будет готов к моему приезду.  — Я говорила только, что жду тебя, не более, — с умным видом поправила меня блондинка, — остальное ты додумал сам. Да и вообще, одеться, это, знаешь ли, не проблема. Ты пройди пока…  — А это ещё зачем? — кивнул я на достаточно большой рюкзак на одном из кресел в комнате.  — Да так, не обращай внимания, — отмахнулась она, — как гастроли?  — Были бы намного лучше, если бы ты была рядом, — снова говорю я как есть.  — Я тоже скучала — просто отвечает Пелагея, подходя ко мне максимально близко и, привстав на носочки, нежно накрыла мои губы своими. Легонько перебирая пальцами одной руки мои волосы, другой поглаживая мои скулы, девушка даже не старалась углубить поцелуй. Тогда я взял инициативу сам. Ещё сильнее прижав её к себе, я провёл языком по её губам, вынуждая поддаться. Тяжело дыша, девушка отстранилась от меня, на секунду прикусив губу и улыбнувшись каким-то своим мыслям. Затем, оставив ещё один едва уловимый поцелуй на моей щеке, девушка направилась в одну из комнат, соблазнительно покачивая бёдрами.  — Поль, ты же понимаешь, что я не всегда такой осторожный человек, сдерживающий свои желания? — провожая её взглядом и стараясь перевести своё внимание на рисунок на обоях, спросил я. — Ещё пару таких неосторожных движений и, дорогуша, накрылась наша прогулка медным тазом… В ответ Пелагея лишь рассмеялась и скрылась за дверью, как я помнил, спальни. Стараясь не рисовать в воображении в красках саму картину переодевающейся блондинки, я в который раз взялся за изучение интерьера и всей окружающей меня обстановки. На моё удивление, блондинка не заставила себя долго ждать и вот уже через несколько минут вернулась ко мне, на этот раз уже одетая, при чём достаточно тепло. Видимо, прошлый урок пошёл ей на пользу.  — Неужели моя Пелагея соизволила надеть шапку?  — Соизволишь тут, когда замёрзнешь, — буркнула девушка, надевая куртку.  — Ну хоть что-то смогло на тебя повлиять, — улыбнулся я, от чего получил неодобрительный взгляд со стороны возлюбленной, — куда поедем, мадам?  — Вот не хочу сейчас показаться какой-то навязчивой, но… — блондинка замялась, отведя взгляд, — в прошлый раз… ты же не довёл до конца мою экскурсию по твоему участку, а мне же интересно.  — Нет проблем, доведём, — кивнул я, понимая, что всё складывается как нельзя лучше Девушка просияла, зачем-то взяла тот самый, как мне показалось, переполненный рюкзак и направилась к входной двери.

***

Я уже начал рассказывать о своём доме, участке и планах на будущее по второму кругу, но Пелагея даже не обратила внимания. А она вообще меня слушает?  — Поля, ты со мной? — шутливо поинтересовался я, помахав рукой перед её лицом.  — Лапки свои убери, пожалуйста, — фыркнула блондинка, хитро улыбнувшись. — Ты рассказывай, рассказывай… Девушка наклонилась, как мне показалось, поправить что-то на своих зимних ботинках и, думая, что в скором времени она меня нагонит, я неторопливо направился дальше. Вдруг что-то с глухим звуком врезалось в мою спину. Забавно…  — Пелагея? — приподняв одну бровь и улыбнувшись, повернулся к ней я. Второй снежок не заставил себя ждать и, слегка перелетев цель, попал куда-то мне в капюшон. Часть снега засыпалась под ворот моего свитера. Не самые приятные ощущения, хочу сказать.  — Ну держись, милочка, — многообещающе хмыкнул я, скатывая свой снежок и кинув им в девушку. Но Пелагея оказалась куда резвее меня, и с лёгкостью увернулась от моего «снаряда», снова кинув снежком в меня.  — А ну иди сюда! — «грозно» прорычал я, медленно приближаясь к девушке и смотря ей прямо в глаза, вынуждая девушку попятиться назад, не разрывая зрительного контакта. Вдруг блондинка споткнулась на ровном месте и буквально села в сугроб. — Знаешь, — присев рядом с ней, наигранно-угрожающим шёпотом сказал я, — если ещё раз ты попытаешься сделать из меня снеговика, я тебя вниз головой в сугроб макну, это уж точно. Будешь тут, вверх ногами, вместо ёлочки… Я настолько увлёкся, придумывая угрозы, которые никогда не воплощу в жизнь, что упустил тот момент, как всё моё лицо оказалось в снегу, а блондинка, весело хохоча, убежала прочь.  — Ну-у… Догоню, поймаю, съем! — погнался я за ней. Уж чтобы я, на своём участке и кого-то не догнал и не нашёл?  — Поля, хватит, — подошёл я к девушке, лежащей в сугробе, — я конечно понимаю, что так подурачиться на улице зимой удаётся редко, но, не стоит забывать о своём здоровье. Не хватало ещё только, чтобы ты у меня заболела.  — Ну Ди-има, я совсем не замёрзла и никак уж не заболею.  — Предлагаешь ждать пока ты замёрзнешь?  — Ну почему? Не-ет… просто… Просто я не хочу никуда идти и не пойду.  — Ты не пойдёшь, ладно, уговорила, — кивнул я, подойдя к девушке вплотную, а затем взяв её на руки, — заметь, ты не идёшь.  — Дима, отпусти! Билан! Мася!  — Называй как хочешь, только вот мёрзнуть я тебе не позволю, — самодовольно улыбнулся я, уже подходя к входной двери моего дома.  — Ой, Дим, раз так, то можно забрать мой рюкзак из машины?  — Даже не думай, что твои уловки сработают…  — Ну правда, пожа-алуйста… И я смилостивился, опуская блондинку на ноги и находя в кармане ключи от машины.  — Только быстро.  — Хорошо, — блондинка чмокнула меня в щёку и подмигнула. И впрямь, поступила она честно, только забрала свой рюкзак, не более.  — А что в нём, если не секрет?  — Не секрет. Знаешь, твои свитера и футболки, конечно, замечательные, вот только в своём то удобнее…  — То есть, ты изначально предугадала события и специально попросила меня об этой экскурсии, чтобы проникнуть в мой дом?  — Ну нет, это на всякий случай… Девушка прошла в одну из спален, видимо, чтобы переодеться. Мешать я не стал. Через несколько минут девушка вышла ко мне в тёплых носках и розовом махровом халате. Теперь понятно, почему её рюкзак показался мне переполненным.  — Вот только не говори мне, что ты не замёрзла, — улыбнулся я. — Чайку не сделать, чтоб лучше согреться?  — Может лучше кофе?  — Ты же помнишь, я его не люблю.  — Кто не любит кофе, тот просто не умеет его пить, помнишь? Ну и варить конечно, тоже не умеет. Пелагея прошествовала на кухню, а я направился следом за ней.  — Ну, так и знала… — разочарованно выдохнула она. — Дим, а у тебя хоть когда-нибудь есть что-нибудь съедобное в доме? Или холодильник вечно пуст? Ла-адно. Девушка с трудом нашла пачку кофе, так и нетронутого с того самого раза, как сама же Пелагея и варила его.  — Иногда складывается впечатление, что ты вообще ничего не ешь, — недовольно пробурчала она. — Хорошо хоть крупы есть, — заметила она, открыв очередной ящик кухонного гарнитура, — так что же ты будешь, гречку, или манку?  — А может, всё-таки отправиться в магазин и купить нормальных продуктов, а не вот это всё? — попросил я её.  — Ну наконец-то, первая умная мысль за сегодняшний день, — просияла блондинка.

***

 — Выбирай всё, что хочешь, милочка, — миролюбиво улыбнулся я, когда мы оказались в супермаркете.  — Да ну, ты подумаешь, что я много ем, — пробурчала блондинка.  — Ничего я не подумаю.  — Хорошо… Тогда… Я хочу вот эти печенья. И вот ту шоколадку. А вот эти вафли будут очень кстати к кофе, который я варю. А, нет, не кстати. Так будет слишком вредно для фигуры…  — А давай сегодня у нас будет такой день, когда можно всё? — предложил я.  — Ага, а как я потом фигуру восстанавливать буду?  — Поверь, один такой день никак не скажется на твоём внешнем виде, а теперь давай всё-таки пойдём в другие отделы, сладости, это, конечно, вкусно, но не очень сытно и полезно. Набрав целых два пакета продуктов мы двинулись обратно, ко мне домой. Так странно, мы с Пелагеей живём едва ли не на разных концах Москвы, видимся тоже не сказать, что слишком часто, но сейчас я чувствую нас самой настоящей семьёй.  — О чём задумался, мась?  — Да когда ж тебе надоест это глупое прозвище то?!  — Вовсе оно не глупое, — пробурчала Пелагея, отвернувшись к окну машины. — Просто ты так и не смог ничего мне придумать.

***

Стол на моей кухне просто был завален всяческими продуктами. Неугомонная Пелагея решила, что я бесконечно голодающий человек и мне просто необходимо приготовить как можно больше блюд. И сейчас, кажется, она собиралась готовить суп, раздавая мне указания: что ей подать, найти, принести.  — Вот морковка, — с абсолютно серьёзным видом рассуждала она, — свежая она вкусная, сладкая и хрустящая, а в варёном виде… ну просто гадость же. Я улыбнулся, наблюдая за ней, снова закутанной в тот халат, такой домашней и искренней. Кажется, я вытащил настоящую Пелагею из-под тысячи оболочек, под которыми она пряталась ранее.  — Может тебе помочь, о великий кулинар? — спросил я.  — Дим, ну не издевайся, а? — страдальчески закатила глаза блондинка. — Если действительно хочешь помочь, засунь все свои шуточки куда подальше и почисть картошку.  — Как прикажете, капитан, — отдал честь я, на что она лишь фыркнула.  — Ну я же просила… Процесс готовки никогда особо не увлекал меня, но когда рядом Пелагея, весь мир переворачивается на все сто восемьдесят градусов. Впервые за всю жизнь (а сколько всего у меня произошло впервые с момента знакомства с Пелагеей?) я с радостью чистил картошку, помогал девушке с нарезкой.  — Никогда бы не подумала, что ты такой хозяйственный, — улыбнулась девушка, когда со всем этим было покончено, а газовая плита заставлена посудой, в которой доводились до совершенства мои будущие завтрак, обед и ужин.  — Да я бы и сам не подумал, — честно признался я, — но что ж, все мы рано или поздно меняемся.  — А всё-таки, как бы ты не хотел, я всё равно кофе сварю, — вдруг вспомнила о благополучно забытом напитке блондинка.  — Ну Поля, хватит с тебя сегодня готовки.  — Не хватит, — хихикнула Пелагея, упорно продолжая осуществлять задуманное.  — По-ля, — по слогам произнёс я, подходя к ней со спины вплотную и обнимая за талию так, что мои ладони расположились на её животе.  — Дим, не мешай, — вяло отмахнулась девушка, замерев. И я решил, что это «зелёный свет» для меня. Тихонько я наклонился к её шее, осторожно целуя и краем глаза замечая, что мои отметины всё ещё красуются на нежной коже. Девушка повернулась ко мне, настойчиво затягивая в поцелуй.  — А как же кофе? — насмешливо поинтересовался я.  — К чёрту кофе, — выдохнула Пелагея. Подхватив её на руки, я двинулся на второй этаж, в ту самую спальню, в которой ещё вчера ночью я сходил с ума от тоски, по пути развязывая поясок Полиного халата, под которым, ну кто бы сомневался, была надета ещё и футболка. Покрывая поцелуями лицо и шею моей возлюбленной, я аккуратно опустил её на кровать.  — Знаешь, Поль, — в перерывах между поцелуями, ну как в перерывах, в ритме «поцелуй-слово-поцелуй…» говорил я, — я сегодня окончательно понял, что невероятно счастлив, когда ты рядом. Может быть, ты переедешь ко мне, сюда, в дом?  — Дим, по-моему, пока ещё рано принимать такие серьёзные решения, — отстранившись от меня, серьёзно сказала девушка, встревоженно взглянув на меня. Нет, ну она издевается, да? — Поль, тебе двадцать шесть, мне вот уже совсем скоро тридцать один. Действительно, рано. Что уж, давай до шестидесяти пяти ждать, тогда не рано будет, — возмущённо воскликнул я.  — Дим, я же не в том смысле. Мы встречаемся всего месяц, а может и того меньше…  — Если любовь настоящая, неважно сколько мы встречались. Или… Поль, ты сомневаешься во мне? Сомневаешься, что я, Дима Билан, тот самый «ночной хулиган», о котором дохера нелицеприятных вещей написал каждый уважающий себя журналюга, могу действительно любить? — я уже был вне себя, — Ну, спасибо… Тогда какого чёрта ты ещё здесь, в моём доме?! Нахера заявлялась ко мне по доброй воле?! Прове-ерки свои устраивала! И ни-ху-я! Так давай, вали отсюда, зачем находиться рядом с человеком, которому не доверяешь?  — Дим…  — Да я с две тысячи восьмого года официально Дима! Заебался я, Поль, кому-то что-то доказывать. Не веришь мне? Сомневаешься? Так дуй отсюда, пока я не разбил тебе сердце. Моё то для тебя совсем ничего не значит! Я настолько увлёкся своими пламенными речами, что не заметил, как по лицу моей любимой непрерывным потоком льются слёзы. Вот она в очередной раз судорожно всхлипнула, вышла из комнаты. Дальше я слышал шаги по лестнице, значит, девушка спустилась вниз. Она ведь сейчас уйдёт. Снова. И больше никогда меня не простит. Дорога в этот чудесный мир, что открылся мне с появлением в моей жизни Пелагеи, будет закрыта уже навсегда. Больше никто не назовёт меня этим дурацким словом «мася», больше не к кому будет возвращаться с гастролей и моё любимое «хочется возвращаться туда, где тебя ждут» потеряет силу, потому что ждать меня уже не будут. Я больше никогда не увижу столько любви и нежности в этих прекрасных серо-зелёных глазах. Осознание того, что я натворил пришло мгновенно.  — Поля, Полечка! — как можно быстрее, едва ли не слетел я с лестницы.