Creepy, but Fairy Tale

Так они и познакомились. А через два месяца и ещё шесть дней Хёнчоль появился на пороге его дома с кувшинкой в круглой стеклянной вазе. Джинсок взял её и забрал в дом. А потом вернулся и забрал мнущегося на пороге Хёнчоля. Джинсок сложил руки ему на плечи и приподнялся на носочках, ему хотелось целоваться с Хёнчолем так, и тот его поддержал, скользя руками по пояснице. Хёнчоль захлопнул дверь ногой, прямо перед носом у леса. И замочек так щёлкнул. Джинсок ждал его. Все принцессы ждут своих принцев, все сторожевые псы – пробуждения спящих красавиц, все жабы ждут свою стрелу, прислушиваясь к чавканью трясины, которая, может, и лучника-то сожрала. На другой раз Джинсок прождал его два дня и три ночи, возвращаясь в опустевший дом, который привык уже считать их общим. Хёнчоль вернулся утром третьего дня и сказал, что не нашёл дорогу. Перед рассветом он видел окна, но все они выглядят одинаково в этом пригороде, а когда становилось светлее – он засыпал. И тогда Джинсок отправил его в душ, а сам позвонил Чжухё. Корабли идут на маяк, мыши – на бесплатный сыр, глупцы идут по линиям на чужой ладони, а сомкнутся пальцы – и нет тебя. Чжухё помог им выбрать плотные жалюзи и спланировал подсветку для фасада. Дом О Джинсока и так знали все, а иными вечерами – и вовсе разглядывали. Внезапно плотно зашторенные окна и рассеянный свет по стенам. И пока остальные дома таращили свои жёлтые окна, дом Джинсока будто плыл рядом с лесом. Его было легко отличить. Лес раскидывается, впуская, показывая миллион дорожек, в конце каждой – сокровище. Но сделаешь шаг, и за спиной – сотня новых стволов. Говорят, они водят хороводы под скрип коры. Говорят, ты узнаешь это, если вдруг потеряешься ночью. Хёнчоль возвращался тяжело дыша, едва только брезжил рассвет. К дому с закрытыми окнами. И Джинсок впускал его, чтобы он не мялся под дверью. А иногда Джинсок впускал его и отчаянно бранил. Бранил так, что Хёнчоль опускал голову и капли, всё ещё собираясь на кончиках его волос, стекали по лицу. Иногда он возвращался весь мокрый. Иногда, даже в тине. Всегда – с кувшинками. Но это не помогало. А иногда – сухой, но расцарапанный, особенно по лицу. Тогда Джинсок сажал его на табуретку и протирал все ранки. Хёнчоль был тихим и послушным, и смотрел, молча, почти не моргая, и только подставляя лицо. Джинсок его гладил, а потом отправлял спать. И Хёнчоль валился без сил. На весь день до заката. Говорят, у некоторых Золушек вместо тыквы – двести лошадок в железной коробке, Белоснежки не едят красные яблоки из-за аллергии, а Красные шапочки разносят отравленные пирожки. На третий день Хёнчоль всегда заговаривал. На третий день они всегда целовались. А потом жизнь входила в обычное русло. И он готовил Джинсоку завтрак, собирая его на работу. И застёгивал на нём красный осенний плащ, идеально по фигуре. Хёнчоль разговаривал даже один дома – он писал песни. И они жили так ещё месяц, ругаясь только потому, что Джинсок не ожидал, что Хёнчоль именно сейчас надумает подхватить его на руки. Месяц. Но, наверное, всё-таки меньше. Потому что Джинсок вдруг заболел и свалился. И только потом взошла полная луна. Полная луна освещает перекрёстки, но ты обманешься, если пойдёшь направо. И обманешься – если пойдёшь налево. И попадёшься в чьи-нибудь лапы. С восходом полной луны Хёнчоль, как всегда, замолчал. Он маялся по дому из угла в угол, смотря перед собой и почти не моргая. Джинсок кашлял и ворочался с температурой, но ему пришлось встать и открыть. И Хёнчоль ушёл. В ночь. Он всегда уходил в первую ночь полной луны и приходил только под утро, и во вторую тоже, и во второй тоже, и на третью, и всегда молчал, и только смотрел прежде, чем на весь день упасть спать. Джинсоку казалось, что его душат – такой ночью был жар. Ему было плохо, тяжело, страшно, скрипнул ламинат в коридоре и в дверном проёме спальни возник Хёнчоль. Джинсок его почувствовал. Хёнчоль никогда не возвращался до рассвета в такие ночи. Джинсок не пытается спросить его, когда Хёнчоль к нему тянется, мерцая глазами, и не пытается оттолкнуть, ведь Хёнчоль всё равно сильнее. Гораздо сильнее. Но, на самом деле, лишь слегка – Хёнчоль ложится рядом и обнимает Джинсока лишь слегка сильнее, чем надо. А наутро Джинсок просыпается абсолютно здоровым. Говорят, если поцеловать жабу, она избавится от комплексов и будет чувствовать себя красавицей. Если купить оберег – не украдут кошелек. А если выпить болотной воды – навсегда отучишься делать глупости. У Джинсока в кладовке есть ружье, поэтому он не боится вечеров возле леса. И не боится, когда Хёнчоль вдруг возвращается ночью посреди полнолуния. Только Джинсок не боится Хёнчоля вовсе не потому, что у него есть ружьё. Говорят, с полгода назад где-то в пригороде слышали выстрел. Говорят, был убит волк, хотя волков в этих краях отродясь не было. Говорят, он кусал человека, но съесть не успел. А человек был спасён и доставлен в больницу. А того парня, что его привёз, потом видели в больнице каждый день, и переживал он жутко. Говорят, так Джинсок с Хёнчолем и познакомились.