Лучше?

Покиль просыпается, когда никого уже нет. В полной темноте. Только рассеянный свет от фонарей где-то там. Сильно внизу. Он точно не дома. И сколько-то проспал. Но особо не проспался. Всё ещё не очень трезв, блин. Блин! В темноте спальни он налетает на журнальный столик, шлёпается на него ладонями и проскальзывает на каких-то карандашах или ручках. Что это вообще. Слегка ошалевший, Покиль вываливается в коридор. Хозяин квартиры находится на кухне за фотошопом и бутылкой пива. Покиль садится сбоку, на табуретку с угла стола. - Лучше? – спрашивает Чончоль, не отрываясь. Стёкла его очков отливают голубым бликом. - Да… Ча-хён… - говорит Покиль немного растерянно. - Можешь большой свет включить, - Чончоль сохраняет проект и отвлекается, снимая очки. Они шутят, и Покиль смеётся, потому что с какого-то момента действительно ничего не помнит о минувшем вечере. Ни как слегка перебрал. Ни как набрался ещё больше. Ни того, как Чончоль практически тащил его в спальню, чтобы он даже не думал заваливаться на полу. Разумеется, Покиль не помнит, как его никто не добудился, и компания разъехалась. И он остался спать на единственной в доме Чончоля кровати. Покилю неловко, но Чончоль отвешивает ему шутливый подзатыльник и показывает фотографии вечера на своей камере. Между делом, он предлагает Покилю пива, и тот соглашается за неимением альтернативы, хоть и не пьёт тёмное. Но для себя Чончоль держит только такое. Либо кофе, как вариант. Но сливок нет, и в этом случае Покилю приятнее пиво. Покилю смешно, он ничего даже не припоминает. А на фотографиях Чемп-хён таскает на спине Джунки и тот, судя по всему, что-то счастливо орёт. Собственный портрет Покилю не нравится совершенно, потому что щёки дурацкие и какие-то непропорционально большие губы. Чончоль с ним не согласен. Он объясняет что-то про скулы и то, как очерчены… Покиль следит, как Чончоль ведёт кончиком пальца по дисплею фотоаппарата, прослеживая черты на портрете. Покиль подставляется под поцелуй, едва Чончоль кладёт камеру на стол. Чончоль не удивлён. Он целует взасос, без церемоний. Умалчивая то, чего сам Покиль не помнит: как он очерчивал скулы и трогал губы Чончоля, когда тот укладывал его, абсолютно пьяного, спать. И ещё он болтал… Покиль едва не поскальзывается на карандашах, которые спросонья снёс со столика. Теперь они валяются по полу. - Фломастеры, - комментирует Чончоль, наступив на них тоже, - Я спектр раскладывал. - Прости, Ча-хён, - выдыхает Покиль, ложась на кровать. Покиль не совсем трезв и предлагает себя пошло, оперевшись руками о спинку кровати и прогибаясь в пояснице. Чончоль так не хочет. Он наваливается на Покиля сзади, зажимает к себе, и обхватывает его член рукой. Достаточно сильно, достаточно жёстко. Так, что Покиль едва способен вдохнуть, и только выталкивает воздух из лёгких, когда Чончоль дрочит ему. Покиль опускается на локти, упираясь в спинку теперь ими. Локтями и лбом. И кончает, прикусив себя за руку. Он следует за Чончолем, когда тот переворачивает его, кладёт под себя и рандомно целует. И прикусывает за соски. Покиля это раззадоривает и он перехватывает инициативу, поднимаясь, толкая Чончоля на спину. Инициативу. Но это Чончоль направляет, кладя ладонь Покилю на затылок, когда тот делает ему минет. Потом Чончоль целует его такого. Совсем взмокшего, с пересохшими губами, с одышкой. Он отходит куда-то, а вернувшись – целует опять. Медленно на этот раз, обводя языком по контуру губ. Они Чончолю очень нравятся. Покиль жмурится, чувствую холодный от смазки палец Чончоля в себе. Чончоль скорее чувствует напряжение, чем видит. Он замирает, и осторожно меняет наклон. - Лучше? – спрашивает он. - Да… - шепчет Покиль, привыкая, позволяя ночи продолжиться.