max schneider ft. alyson stoner (the neighbourhood cover) — sweater weather
Слабый стук клавиатуры и редкий шелест бумажных листов не стихали уже который час в кабинете огромного офиса. Машины гудели где-то внизу, и глухое тиканье часов придавали нотку некой романтики в такой одинокий, тихий вечер. Дома Чанёля никто не ждал, никто не приготовил ему ужин и уж никто не сделает ему массаж, расслабляя напряженные мышцы на плечах и руках. Младший уехал на пару дней к родителям перед рождеством. Он обещал звонить каждый вечер, чтобы не позволять Чанёлю грустить, но Бэкхёна не было уже пять дней, как и его звонков. Чанёль устало выдохнул и, убрав очки с переносицы, потёр её указательным и большим пальцами. Проверяя отчёты и перенося некоторые данные на компьютер, Чанёль ещё долго сидел на своём месте, пока стрелка наручных часов не пересекла цифру 01:00. Оставив чашечку с остывшим недопитым кофе, Пак покинул свой кабинет и направился к лифту. Проходя мимо стола своего секретаря, он кинул на стол папку с бумагами, на которых у него попросту не осталось сил подписать. Листы выпали из чёрной папки, расстилаясь на столе и полу, но Чанёль просто прошёл мимо, даже не задумавшись о том, чтобы убрать оставленный им же беспорядок. Пак быстро оказался на первом этаже и, забежав в «каморку» охранника, чтобы предупредить об уходе, вышел на улицу. На парковке его ждал любимый Mercedes-Benz*, и он, не медля, пошёл прямо к нему. Машин на улице стало меньше, а вместе с ними и лишнего шума, лишь из ночных клубов, находившихся где-то недалеко, доносилась громкая музыка, неприятно режущая уши. Чанёль брякнул ключами и снял машину с сигнализации, послышался писк и тихий щелчок, и мужчине не составило особого труда открыть заднюю дверцу и закинуть на сиденья чёрный кожаный портфель, а после приземлиться на водительское сиденье. Он кинул телефон на панель управления и пристегнул ремень безопасности. Пак завёл машину, снял её с ручника и надавил на педаль газа, аккуратно лавируя на узкой для такой машины дороге. Неяркий свет фонарей освещал практически пустую дорогу, и Чанёль, отгоняя от себя сон, включил радио. Ласковый голос какой-то девушки ещё больше убаюкивали мужчину, и он быстро переключил на другую радиостанцию. Там же глубокому голосу мужчины аккомпанировали две гитары, вроде бы это были бас и акустическая. Проехав так пару перекрестков, Чанёль решил выключить радио, ведь куда лучше ехать в тишине. На светофоре, когда мигающий красный огонёк мешал дальнейшему движению автомобиля, Чанёль сделал так, как и хотел. Загорелся жёлтый, однако всё его внимание было переведено на вспыхнувший экран телефона, на который, кажется, пришло сообщение. Чанёль, боясь пропустить зелёный свет, продолжил следить за дорогой. Ночь обнимала большие и малые улицы города, любовно целовала узенькие переулки и накрывала мраком, точно бы одеялом, всё до чего могла только дотянуться. И всё тот же свет большими расплывчатыми кругами выжигался под веками Чанёля, стоило тому проехать под то ли жёлтыми, то ли белыми лампами высоких фонарей. Светящиеся неоновые вывески на секундные мгновенья оставляли огненные полосы на стекле, отчего ночная атмосфера становилась какой-то волшебной. Но Чанёль не был ценителем красоты и чего-то неизведанно прекрасного, да и обращал он внимание только на обычные вещи, поэтому он и не задерживал свой взгляд на таких мелочах, а лишь спокойно следил за дорогой, уверенно сжимая в руках руль. Спустя пять минут спокойного пути Чанёль уже искал своё парковочное место на подземной парковке. Он аккуратно поместил свою малышку между двух не менее дорогих, чем его, спортивных автомобилей. Пак уже привычными движениями забрал телефон с панели, засунув его в карман, даже не посмотрев, кто был отправителем сообщения, думая, что операторы мобильных связей снова поздравляют его с наступающими праздниками, и забрал портфель с заднего сиденья, а после, покинув её салон, запер машину. Чанёль быстро преодолел расстояние до своей квартиры, не без помощи лифта, конечно же. Мужчина открыл дверь в собственную квартиру и прошёл внутрь, скидывая с ног обувь и ставя свой багаж на комод из темного дуба. Пальто переместилось с широких плеч на вешалку, а позже и вовсе в шкаф. Чанёль уже находился в гостиной с галстуком в руке, когда раздалась заглушённая трель телефона, на что Пак поспешил в коридор. Дверца на колесиках плавно скользнула в сторону, и Пак выудил из кармана телефон. Экран ярко высвечивал имечко наглого паренька, который вовсе забыл, что нужно следить за своей игрой. Чанёль передёрнул плечами и выдохнул, нажимая на кнопку принятия вызова и поднося телефон прямо к уху. Он стал вслушиваться в тишину, так как ничего более услышать не мог. — Привет, — мягко прошептал Бэкхён, копошась в одеяле. В ответ ему насмешливо хмыкнули. Совсем не то, чего он ожидал. — Прости, но я не мог позвонить раньше, — всё также шептал Бён, наверняка сейчас морща лобик. Чанёль сжал губы в тонкую линию, пытаясь найти в себе ещё немного выдержки. Он, конечно, обижался, но безумно скучал по этому мальчику, который даже не принадлежал ему полностью. Бэкхён кашлянул, закрыв рот ладошкой, потому кашель и слышался приглушенно. — Заболел? — только и спросил старший, медленно передвигаясь в гостиную. Мальчик радостно визгнул в подушку, услышав полюбившийся ему голос. Он удобнее устроился между подушек, кутаясь в одеяле. И, кончиком указательного пальчика выводя на розовой простыне круги, робко ответил «немного». — Дай подумать, — устраиваясь на диване, пробасил Чанёль, — поэтому ты и не мог позвонить? Да? — Прости, — ещё раз извинился Бэк, стыдливо пряча свою покрасневшую мордашку ладошками. Точнее ладошкой, ибо второй он держал телефон. — А написать сообщение не мог? — Чанёль начинал злиться и повышать голос, что совсем не нравилось Бэкхёну. Его это пугало. — Мои младшие братишки сломали мой телефон, поэтому я ждал, когда его починят, — ответил парень, пытаясь унять дрожь в голосе. Чанёль продолжал бы негодовать; но осипший шепоток младшего, который с трудом можно было понять, сжимал что-то внутри него. Сердце? Скорее совесть, ведь он не имел никакого права срываться на этом ещё ребёнке. Пак выдохнул, успокаивая нервы, и поинтересовался делами Бэкхёна, пытаясь хоть что-нибудь узнать о тех проказниках, что сломали телефон его Бэкхёна. Бён с удовольствием отвечал на вопросы, да и сам дополнял свои рассказы. После настала очередь Бэкхёна интересоваться здоровьем и самочувствием Чанёля. Тот отвечал теми же дежурными фразами, но более мягко и с какими-то усмешками. Они ещё долго разговаривали, наслаждаясь голосами друг друга. Оба очень долго ждали этого момента, чего греха таить. Но вскоре уставшее тело Чанёля потребовало сон, а голосок Бэкки пропал, потому они, пожелав друг другу спокойной ночи, отправились спать. Этой ночью каждый из них засыпал с улыбкой на лице.***
Чанёль проснулся посреди ночи из-за мокрых снов. Нелепо, ведь Чанёлю уже давно не восемнадцать, чтобы ему снилось такое. А снился ему Бэкхён, обнажённый, с алебастровой кожей и надменным взглядом, который так и кричал о превосходстве своего хозяина. Бэкхён из сна был полной противоположностью настоящего Бэкхёна, но единственная схожесть, которая объединяла их, — полная отдача партнёру. Оба получали удовольствие и отдавали в два, если не в три раза больше. Они оба любили Чанёля. Однако любовь, по отношению к настоящему Бэкхёну, — это слишком громкое высказывание, ибо знакомы они с Паком чуть более месяца. А такие скоропостижные выводы делать, по крайней мере, неразумно. Возбуждение натягивало узел в низу живота, а эрегированный член требовал немедленной разрядки, пачкая ткань боксеров капельками выступившей смазки. Мужчина со стоном недовольства поднялся с кровати и пошёл в ванную, шлепая босыми ногами по холодному паркету. Пак упёрся ладонями о края раковины, тяжело дыша и наблюдая в отражении зеркала за своей вздымающейся грудью, с несколькими капельками пота, скатывающимися по солнечному сплетению. Чанёль потянулся рукой к паху, сжимая через тонкую ткань. Рваные движения ладонью и с губ мужчины сорвался первый стон. Мужчина просто не мог остановиться, то мягко поглаживая по всему стволу, то срываясь на быстрый темп. Чанёль припустил ткань боксеров и, взяв в руку член, плотным кольцом сжал у основания. Он не спеша двигал ладонью, иногда нажимая на головку большим пальцем, отчего громкие горячие выдохи срывались с губ, после превращаясь в полноценные стоны. В голове всплывали образы другого Бэкхёна, который красивой дугой прогибался в спине, пока Чанёль грубо трахал его и сильно сжимал бёдра ладонями, оставляя на них красные следы. Мужчина сдавлено прошипел, замедляя движения, кончиками пальцев проводя по хрупким венкам, тесным сплетением окутывающим ствол. Пак устало выдыхал горячий спёртый воздух в то время, когда Бэкхён из сна излился на животы себе и Чанёлю, пальчиками принимаясь размазывать сперму по рельефному торсу партнёра. Мужчина толкался в ладонь бёдрами, воспроизводя в голове тот чёртов сон, и тихо стонал, пока не кончил в ладонь с чужим именем на губах. Чанёль подставил руки под горячую струю воды, включив воду. Сильный напор смывал с ладоней белесую сперму, подхватывая её маленькими струйками, стекающими прямиком в водопроводный сток. Чанёль громко выдыхал и слушал тишину, приводя дыхание в норму. Он наспех вытер руки и натянул боксеры, всё равно оставляя тёмные пятнышки от оставшейся на коже влаги. Пак покинул ванную, направляясь на кухню, всё же так упиваясь гнетущей тишиной. Но тишина не всегда так страшна, как думают люди, почему так старательно и скрываются от неё. В тишине нет ничего плохо; в ней нет отказов, боли или соперничества, потому что она, тишина, уводит всё далеко за границы сознания, не позволяя мыслям приблизиться к нашим головам. А они, мысли, сволочи редкостные, и размножаются как паразиты, потому-то их и так много. Даже в голове Чанёля, взрослого мужчины с огромным жизненным опытом, они стали проделывать рваные дыры. Достав открытую бутылку из холодильника и отлив немного жидкости в хрустальный бокал, он сделал несколько глотков вина, пока в его голове роем пчёл копошились мысли о Бэкхёне. Пак не любил делить, он чёртов собственник, а Бэкхён не будет полностью его, ибо игра не пройдена, а выбор не сделан. В темноте полного отчаяния Чанёль мог только молча ревновать парня своей дочери к ней самой же. Он ненавидел эту игру и собственную слабость, которой нет места здесь. В мире, где любви не существует, и господствует сила. Блять, но Пак Чанёль не слаб, просто ждать слишком утомительно, когда Бэкхён, одинокий и испуганный, перестанет сдерживать зов любви. Чанёль сделал ещё несколько глотков вина, и ало-бордовая жидкость заполнила рот. Кадык дрожал под натянутой кожей с каждым мелким глотанием некой сласти, и мягкое послевкусие окутало мужчину. Он поставил пустой бокал на столешницу тумбы и, повернувшись, облокотился об неё спиной, сложив руки на груди. Чанёль поднял свой взгляд, наблюдая за пятнышками, перебегающими с места на место, из-за света луны и блёклых фонарей, которые едва могли "дотянуться" до окон квартиры Пака. Последний прокручивал в голове события его первой встречи с Бэкхёном; как вжимал смущенного мальчика в этот самый стол, с пылающими краской щеками и кончиками ушей, и как осыпал шею и плечи поцелуями, и быстро водил по члену. Бэкхён не принадлежал Чанёлю, но младший безумно нуждался в мужчине. В его басистом голосе, сильных руках и, наверное, зарождающейся любви. Где-то глубоко в сердце, где никто не заметит, даже сам Чанёль, он посадил маленькое семечко прекрасного цветка. И цветок по истине прекрасный, и не каждый сможет увидеть, подержать в своих руках. Любовь. Глупая слепая любовь, чаще всего безответная; но люди продолжают это делать, чувствуя разочарование, обиду и боль. Просто потому, что любить приятно. Чанёль не любил, но полюбит. Бэкхён был влюблён, но не любил. И Чанёль заставит любить и своё сердце, и Бэкхёна. Он заставит. Возможно, пройдёт ещё много времени, и все уровни уже будут пройдены, когда они сделают это.Но любить не так просто, как может показаться.
Чанёль всегда говорил, что любить только за внешность, как минимум, не логично. Он до сих пор не понимал, как Бэкхён встречается с Тэён. Как вообще с ней мог кто-то встречаться. Любить её, похоже, утомительно. Чанёль, конечно же, любил дочь и баловал её, как только мог. Но она пустышка. У Бэка же богатый внутренний мир, образцовое поведение и хороший склад ума. Но это не мешает ему быть красивым и влюблять в себя одной лишь улыбкой. Просто Бэкхён солнечный и внутри такого маленького тела столько тепла, что он просто делится им с окружающими. Он дарит это тепло мужчине, целуя его в губы, гладя бархатными руками по широким плечам, присылая сообщения с пожеланием спокойной ночи и доброго утра.И Чанёлю нравилось это. Чанёлю нравилось получать тепло. Чанёлю нравилось чувствовать лёгкую влюблённость.
Мужчина выдохнул, когда холодок прошелся по его спине, вызывая табун мурашек. Алкоголь заставил почувствовать сонливость, потому Чанёль вернулся в спальню. Он лёг на кровать, жмуря глаза и хмуря лоб, удобнее устроился на подушке, повернувшись на бок. Тишина снова увела мысли, и Чанёль вздохнул с облегчением. Он устал думать о любви, о Бэкхёне. Он устал. Сон быстро подхватывает его спокойное дыхание, и также спокойно погружает в приятную тьму, чтобы позже забрать его в царство Морфея. Его губы чуть приоткрылись, пропуская в лёгкие пыльный воздух, веки мелко дрожали, а на правой щеке уже отпечатались складки подушки, когда на телефон пришло сообщение, и он завибрировал на прикроватной тумбочке. Чанёль приоткрыл один глаз, щурясь. Экран вспыхнул ярким свечением, а телефон снова завибрировал. Мужчина нехотя потянулся к сотовому, снял его с блокировки и заметил два непрочитанных сообщения от Бэкхёна. Он открыл одно из них, читая вслух хриплым басом: «Прости, я, наверное, поздно, но мне очень скучно… Точнее, я соскучился. По тебе. Я могу позвонить тебе? Прямо сейчас?» Чанёль усмехнулся и открыл другое сообщение, опять же читая вслух заплетающимся языком: «Ты уже спишь, я не подумал об этом. Прости. Спокойной ночи, Чанёль» Пак прокашлялся, чтобы голос звучал более разборчиво, и повернулся на спину, нажимая кнопку вызова. Гудки глухо звенели в ушах, на которые он должным образом не обращал внимания, проваливаясь в лёгкую дремоту. — Я тебя разбудил? — вместо приветствия спросил Бэк, ответив на звонок. Его голос звучал намного лучше, что говорило о его скором выздоровлении. — Ага, но я не спал. Скорее дремал. А вот ты почему не спишь? — Чанёль превращался в папочку, горячо выдыхая каждое слово в трубку. — Я соскучился, поэтому не мог заснуть, — робко проронил парень, копошась в одеяле. Снова. — А почему ты так поздно лёг? — Ммм, — мужчина ухмыльнулся, сдавленно промычав, — ты мне приснился. Бэк, ты был таким горячим, что мне пришлось онанировать в ванной. Бэкхён удивленно икнул. Не каждый день ему парни говорят, что дрочили на него. — Что? — Ты слышал, глупенький, — мягко рассмеялся Пак, вгоняя Бёна в краску. — Когда ты приедешь? — Завтра вечером, наверное, — тихо ответили Чанёлю. — Тэён сказала, что приедет только через четыре дня, поэтому я решил приехать пораньше, чтобы… — Побыть со мной, не боясь, что застукают? — перебил его Чанёль. — Ну… да. Да, потому что хочу побыть с тобой, — Бэкхён слабо улыбнулся Чанёлю в трубку, что было слышно по его ласковому голосу. — Романтика, — фыркнул Чанёль, но довольно улыбнулся и облизнул сухие губы. — Мне встретить тебя завтра? — Не стоит, — Бэкхён услышал возмущенное пыхтение, поэтому быстро исправился, — хотя было бы неплохо. Я позвоню тебе завтра, когда буду садиться на поезд. Хорошо? — Хорошо, — Чанёль победно улыбнулся. — Бэкхён? — Да? — Скажи это, — попросил Чанёль. — Что это? — Что будешь стенать подо мной, когда я буду втрахивать тебя в матрац. Бэкхён сглотнул, чувствуя, как кровь приливает к паху. — Папочка? — Умница, — простонал Чанёль. — Знаешь, во сне ты был очень раскованным и властным, забавно. — Чанёль, прекрати, — проскулил Бэкхён. — И ты так подмахивал бёдрами моим толчкам. — Прекрати же, — член стал твердеть, вырабатывая смазку. — Я тебе ещё не сказал, что ты был в позе собачки, — Чанёль хихикнул в трубку. Он был полностью спокоен, хоть и сдерживался, чтобы снова не возбудиться. — Чанёль! — выкрикнул парень, сразу же зажимая рот ладошкой. — Попробуем как-нибудь. Но я тебе клянусь, что завтра ты будешь бедный… — Папочка, умоляю, — прохныкал возбудившийся Бэкхён. Это месть за сон? — Запомни эту фразу, — облизнулся Чанёль. — И повторяй каждый раз, когда мой член будет входить в твоё тело, Бэк. Я же обещал тебе, помочь с выбором, верно? У меня хорошие способы оставить тебя рядом со мной. — Чёрт, да, — слезинки образовались в уголках глаз, когда Бэкхён прикоснулся к своему члену, пробравшись ладошкой под штаны. Он стал медленно водить по нему, горячо выдыхая воздух. Бэкхён включил телефон на громкую связь, положив телефон около уха, пока Чанёль ещё что-то шептал ему в трубку. Что-то, от чего Бэкхён стонал в одну ладонь, а второй — ритмично водил по всему стволу. Пак указывал Бэкхёну, что делать, а тот беспрекословно выполнял это и благодарил своего искусителя едва сдерживаемыми стонами. Бэкхён кончил спустя пару минут после томного шепота: «ну же, маленький. Ты же хочешь, чтобы папочка был тобою доволен?» — Мне придётся использовать эрогенное кольцо, чтобы ты не кончил завтра так быстро, — хмыкнул Чанёль. — Я не поеду завтра к тебе, — выдохнул Бэк, «обидевшись» на мужчину. Его грудь тяжело вздымалась, а кончики волос намокли от пота. Что уже говорить про постельное белье и пижаму, которые были испачканы спермой. — Куда ты денешься, Бэкки, — проурчал Пак. — Тебе нужно выспаться, поэтому я отключаюсь. — Спокойной ночи, — как всегда пожелал Бэк. — Спокойной, — ответили ему и завершили вызов.***
Чанёль оставлял нежные поцелуи на скулах парня. Бэкхён скулил и прижимался к чужому телу, кончиками пальцев бродя по плечам, спуская их к предплечьям и рисуя неровные геометрические фигуры на них. Старший спускался дорожкой поцелуев к шее, оставляя влажные разводы слюны на трепыхающейся под тонкой кожей артерии, и мягко кусал дрожащий кадык, слизывая широким языком солоноватые капельки пота. Младший запустил изящную ладошку в жестковатые чёрные кудри, с просветами седины, и массировал чужой затылок, разрешая первым стонам наслаждения срываться с губ. Попадающий в окно посторонний свет отбрасывал тени их тел на пол.То, как они любили друг друга, можно было назвать искусством.
Чанёль оставил поцелуй на линии подбородка, ладонью пробегаясь по ребрам и ласково кончиками пальцев оглаживая нежную кожу между ними, поцеловал красивые ключицы поочередно и ярёмную впадинку, в благодарность получая горячие выдохи и томное «папочка» на покрасневшее ухо. Рука скользнула за спину, оглаживая поясницу, с привлекательными ямочками на них. Никто не хотел прекращать с мучительными ласками, в которых нуждались как в воздухе. И поцелуи были такими, после которых забывал собственное имя, и прикосновения были такими, после которых чувствовал ту тонкую грань между жизнью и смертью.И чувства были такими сильными, что время остановилось для них, а мир сузился до чужих губ, блуждающих по собственному телу.
Чанёль аккуратно провёл по тонким рукам Бэкхёна, будто бы боясь сломать, несильно сжал запястья обеих рук, и прижал над головой Бёна. Мурашки забегали по коже, когда мужчина второй ладонью дотронулся до талии младшего, пальцем проводя ниже, останавливаясь на тазовой косточке, чуть надавливая. Рот жадно глотал холодный воздух, обжигая им пылающие лёгкие. Сейчас всё было волшебно, томительно медленно и красиво. Бэкхён внезапно оказался принцессой, которую добивался доблестный рыцарь, пытаясь убить злого дракона, никого не подпускающего к башне. Всё настолько сказочно, что смешно. Бэкхён потянулся к губам своего спасителя, сминая в поцелуе.Целовать Чанёля до дури хорошо. А если Бэкхён его полюбит?
Мужчина плавно толкнулся в Бэкхёна, сперва хорошенько растянув, заполнил его до конца, слушая учащённое дыхание. Парень зажмурил глазки и сжал пальчики в кулачки, оставляя на ладошках следы-полумесяцы. Он немного отвык от такой близости, но тело помнило, что потом будет безумно приятно. Первый толчок отозвался тугой болью, но когда головка ударила аккурат по простате, Бэкхён громко застонал и прогнулся в спине. Чанёль сдавленно мычал, жуя нижнюю губу, медленно толкаясь в приятную узость. Парень льнул своей грудью к груди мужчины, желая оставить полосы-царапины на спине, но его руки до сих пор крепко придавливали к кровати, что было сейчас некстати и очень неудобно. Однако мысли о неудобстве быстро покинули его голову, потому что интенсивные удары по комку нервов обращали на себя всё внимание.***
Чанёль давно не спал. Он лежал на боку, рассматривая игривые солнечные лучи, что зарывались своими пальчиками в мягких русых волосах. Кажется, Чанёль скоро начнёт ревновать своё солнце к солнцу. Мужчина приблизил лицо к тонкой шейке, дуя, а после целуя. Бэкхён что-то проворчал, не отрываясь ото сна, смешно морща носик. Пак прошагал пальчиковым человечком от бэкхёновского плеча до запястья, нежно оглаживая бархатную кожу. Солнечные зайчики, отбрасываемые от зеркальных поверхностей, коих в спальне было много, проделали то же самое, из-за чего мужчина обиженно запыхтел и упал на подушку. Он прекратил все свои поползновения, пока солнце продолжало бесстыдно играться с молочной кожей со вкусом мёда. Бэкхён, чей чуткий сон был нарушен назойливым огненным шаром, находясь в полудрёме, перевернулся на другой бок и сразу же уткнулся носиком в грудь Чанёля, что довольно улыбнулся, чувствуя победу в этой битве. Он указательным пальцем стал водить по хрупким ключицам, покрытыми лиловыми с лёгкой синевой маргаритками. Мальчик поморщился и закинул ногу на бедро Пака, а рукой обвил талию, теснее прижимаясь к тёплому телу. Он сладко заулыбался во сне, за чем Чанёль наблюдал с неким обожанием в глазах, заметить которое очень сложно. Мужчине хотелось запомнить каждую частичку этого прекрасного тела, и он осторожно прикоснулся к лицу младшего ладонью, поглаживая мягкую щёчку, с робким румянцем на ней. Чанёль внезапно нахмурился и убрал свою ладонь от чужого лица, но её перехватили и прижали к мягким губам. Бэкхён оставил поцелуй на костяшках пальцев, возвращая руку на свою щеку. Он чуть приоткрыл опухшие от долгого сна глазки и посмотрел Паку в глаза, улыбаясь. Такой помятый, наверняка уставший и сонный он улыбался Чанёлю так солнечно, что сердце само по себе стало биться быстрее. Мужчина чуть наклонился, чтобы после запечатлеть очередной поцелуй на податливых губах, пока пальцы запутывали и без того спутанные волосы на затылке. Поцелуй прекратился тогда, когда в лёгких ничего не осталось. Оба отстранились друг от друга с характерным чмоком влажных губ, сразу же принимаясь жадно глотать спасительный кислород. — Доброе утро, — прошептал Бэк, боясь потревожить такую умиротворенную идиллию. — Доброе утро, — ответил Чанёль таким же шепотом, улыбаясь в макушку Бэкхёну, что прижался губами к жилке на шее, посасывая. — Я смотрю, ты проголодался, — хохотнул мужчина, когда Бён оторвался от своего увлекательного занятия. — Возможно, — пролепетал мальчик, зевая, — но если только по твоему телу. Ты так и не позволил мне… — Что? — спросил Пак, облизывая губы. Бэкхён снова засмущался. — Ну… целовать тебя, царапать спину… действовать в общем. Ещё скажешь, что я бревно, — надулся Бэк, выпячивая нижнюю губу. Чанёль мягко рассмеялся, сжимая Бэка в объятьях, и, ложась на спину, переместил Бэка себе на бёдра. Щёки огнём запылали, потому что слишком интимно и приятно. — Вот почему ты так часто смущаешься? — привстав на локтях, спросил Чанёль. — Потому что это смущает?! — взвизгнул парень, упираясь ладошками в широкие плечи и сжимая их тонкими пальчиками. — Не замечал за собой такого, — задумчиво проговорил Чанёль, издеваясь. Младший только больше раскраснелся и, обидевшись, соскочил с кровати. Он схватил рубашку с пола, оказавшеюся чанёлевской, и побежал в ванную, натягивая её по пути. Смывая с щёчек невидимое пламя, Бэкхён не заметил как пришёл Чанёль. И только мурашки, побежавшие по телу, когда мужчина уложил свои руки на миниатюрной талии, оповестили об этом. Ну и сами руки, волшебным образом оказавшиеся там, на талии. — Опять сбегаешь, — цокнул языком Пак. — Какая жалость, что ты меня догнал, — притворно возмутился Бэкхён, скидывая с себя чужие ладони. — Папочка зол, Бэкхенни, — прошептал на самое ушко, после развернул его к себе лицом и, закинув на плечо, понёс обратно в спальню.Чанёль же обещал заняться чьим-то воспитанием. Вот приступает к выполнению.