Пылающие комнаты

- Когда ты уезжаешь? Джастин, наконец, решается задать этот вопрос, когда они идут вниз по Либерти-авеню, в самый час пик. Брайан обвивает его руками, защищая от спешащих мимо прохожих, которым и дела нет до лохматого белобрысого пацана. А меж тем он в любую секунду может блевануть им на туфли, если его неосторожно заденут локтем. - Я так быстро тебе осточертел? Мимо проходит дородный мужчина, и Джастин жмется к Брайану, спотыкается, но вскоре снова подстраивается под его неспешный шаг. - Ага, осточертело ждать, что ты уедешь. И все же, произнося это, он толкает Брайана бедром, чтобы тот понимал, что он в силах с этим справиться. Брайан пожимает плечами, но не пытается увильнуть от ответа. - Не знаю, - говорит он, а потом добавляет - так, словно еще за пару кварталов отсюда начал ждать этого вопроса. - Наверное, скоро. К ним приближается большая компания, Джастин судорожно сглатывает и повторяет, как попугай: - Скоро. Он перекатывает это слово на языке, ощупывает кончиком его острые края, смакует горьковатый привкус. Ну да, он в силах с этим справиться, но это не означает, что ему это по душе. - Каникулы не бесконечны. - Воображаю, как ты счастлив будешь вернуться обратно в свою жизнь... беспорядочные связи и минимум ответственности, - Джастин не знает, как это ему удается выдать искреннюю улыбку, но факт остается фактом – удается. Брайан бросает на него быстрый взгляд поверх солнечных очков. - О да, я буду прямо в экстазе. - Очень рад за тебя. - Оно и видно, - невозмутимо отзывается Брайан. – То-то ты так вцепился мне в руку. Очень убедительно. - Я вцепился тебе в руку, - они уворачиваются от какого фрика на скейте, Джастин изо всех сил старается побороть дрожь, - потому что мне невыносимо здесь находиться. - Ну-ну, Санни-бой, мы уже почти всю Либерти-авеню прошли, а ты еще ни разу на меня не блеванул. Это прямо-таки успех по сравнению с тем, что было вчера. - Я же извинился! - Толку-то, все равно те брюки теперь вечно будут вонять Особым Розовым Блюдом. Когда они добираются до машины, Брайан открывает дверцу, и Джастин тут же ныряет внутрь, закрывает глаза и принимается жадно глотать воздух. Брайан трогается с места, а Джастин пытается размять напряженную руку – массирует пальцами мышцы, впивается ногтями в кожу. - Просто скажи мне, ладно? – просит он. – Скажи, когда соберешься уезжать. Брайан, закурив, отвечает: - С чего бы мне об этом молчать? И Джастин пожимает плечами. - Я не помню, как ты уехал в прошлый раз, - говорит он, сам не зная зачем. В машине повисает тяжелое молчание, и он поясняет. – Когда я очнулся, оказалось, что у меня из головы стерся почти весь последний месяц, и я не знал, что ты уехал. Просто, ну... вроде как забыл об этом. Если его слова и действуют как-то на Брайана, то со стороны это совершенно незаметно. Он лишь чуть склоняет голову, с сигареты падает столбик пепла. - И потом я все время снова и снова об этом забывал, - продолжает Джастин. – Даже дома уже, после выписки, я все равно постоянно об этом забывал. И, когда становилось невмоготу, убегал в лофт искать тебя. Полным дебилом себя чувствовал. Брайан ничего не отвечает. - Со временем некоторые воспоминания стали возвращаться. Но они все шли вперемешку, и я ... все равно продолжал забывать... - Джастин поднимает глаза на Брайана и добавляет, – ... что ты уехал. Брайан входит в крутой поворот – наклонившись к рулю и прикусив губы. Джастин вздыхает. Теперь между ними словно выросла стена, кажется, ее можно потрогать пальцами в темноте. И Джастин мог бы поискать в ней дверь или попытаться ее обойти, но он там, по другую сторону, уже был и отлично знает, чем это заканчивается. И потому он просто смотрит на дорогу и говорит скорее себе, чем Брайану. - Я, наверное, раз сто об этом забывал. Что он на самом деле пытается сказать – прилагает все силы, чтобы выговорить, - так это то, что ему пришлось раз сто узнавать об этом заново. И поначалу он не слишком хорошо с этим справлялся – комок в горле, глаза на мокром месте, стиснутые зубы. Нелегко было каждый день получать новый удар под дых. И каждый раз собирать по кускам разорванные фотографии только для того, чтобы они снова и снова складывались все в ту же картину, тоже было непросто. Но со временем он научился. Вот как с кафе – научился же он выходить из-за стойки и принимать заказы в зале. Или как с прикосновениями – теперь, когда Брайан его трогает, внутри у него уже не громыхают сталкивающиеся автомобили, так только, чуть-чуть шумит что-то. Ему столько раз приходилось заново узнавать, что Брайан уехал, сколько никому и не снилось. И да, может быть, пройти одному по Либерти-авеню ему пока не под силу, но выслушать известие о том, что Брайан уезжает? Да он на этом собаку съел. - В общем, ты должен сказать мне, когда соберешься уезжать, - заключает он. *** В тот день Брайан не уезжает. Не уезжает и завтра, и послезавтра, и потом. Днем Джастин работает в кафе, иногда, набравшись смелости, даже обслуживает столики в зале, а вечером, прижавшись к боку Брайана, примерно час гуляет по Либерти-авеню. Потом он отправляется домой, съедает то, что дал ему с собой Сэл – чаще всего, это Особое Розовое Блюдо, и прежде, чем лечь спать, просовывает ножку стула в дверную ручку. А просыпается обычно от того, что дверь, которую он дергает, безуспешно пытаясь распахнуть, бьется о косяк. Тогда он включает телевизор и постепенно задремывает под него, а утром снова просыпается, встает, одевается и принимает слоновью дозу лекарств. И так день за днем. Пони бегает по кругу. Интересно, насколько не бесконечны каникулы? *** Брайан объявляется у него на пороге в пятницу вечером. Кажется, он сердит. Джастин понимает это по тонким линиям по обеим сторонам его рта – когда Брайан слишком часто хмурится, там появляются временные морщинки. Ну и, конечно, кое о чем говорит тот факт, что вместо приветствия он заявляет: - Эммет хочет, чтобы мы пошли в «Вуди», и мне насрать, что ты думаешь по этому поводу. Джастин оглядывается по сторонам и пожимает плечами: - Хорошо. Брайана, похоже, нисколько не удивляет и не радует то, что он так легко сдался. В ответ он только буркает: - Превосходно! Вот как-то так они и оказываются в квартире у Эммета. Потому что, во-первых, Джастин успел соскучиться по этому пламенеющему засранцу. А во-вторых, из одежды формата «потусить в «Вуди» у него найдутся разве что карго-штаны цвета хаки и толстовки с капюшоном. И, в общем-то, он в этих шмотках сам себе нравится, - но, конечно, не тогда, когда рядом с ним стоит Брайан Кинни. Эммет вытаскивает из шкафа рубашку, держит ее перед собой на вытянутых руках и хмыкает: - Милый, если ты в ближайшее время хоть немного не подзагоришь, мне придется начать одевать тебя в пастельные тона. Против которых я, как правило, ничего не имею, вот только это совсем не твой стиль, - он хмурится, откидывает рубашку в сторону и постановляет. – Думаю, в черном будет... терпимо. Брайан, который все это время сидит на диване и рассеянно листает «Men’s Health», интересуется: - С каких это пор самая знаменитая принцесса в городе руководствуется словом «терпимо»? Ох, лучше бы он об этом не спрашивал. Эммет находится довольно быстро: - С тех пор, как пытается дать нашей спящей красавице шанс с кем-нибудь переспать. У Джастина от неожиданности вырывается смешок. - Ох, Эм, это ты выше головы прыгнул. Прямо-таки закон всемирного тяготения преодолел. - Однако же, - Эммет радостно ухмыляется и протягивает ему футболку, которая сейчас явно не по сезону, – с недавних пор стало очевидно, что это не так уж нереально. Ах, детка, сколько возможностей теперь перед тобой открывается... - Не так уж много, - возражает Джастин, натягивая футболку с дурацким низким вырезом. Он одергивает ее спереди и поворачивается не к зеркалу, а к Брайану и вопросительно вскидывает бровь. А Брайан, не поднимая глаз от журнала, говорит: - Ты в этой штуке соски себе отморозишь. Джастин сует руки в рукава куртки и говорит Эммету. - Все не так просто. Я не могу... Ну, понимаешь, не могу просто взять и... сделать это, - объясняет он, рукой указывая себе на промежность. – Как делаю все остальное. Я пока не понял, как. Эммет закидывает ногу на ногу, кладет руки себе на колени и доверительно сообщает: - Видишь ли, детка, когда человек понимает, что очень сильно влюбился... в задницу другого человека... - Эм, я представляю себе, как люди занимаются сексом. - Это точно, - со скучающим выражением лица изрекает Брайан, вздыхает, но от журнала так и не отрывается. – Он ведь в тот раз верно ответил на вопросы быстрого тестирования. Джастин, не обращая на него внимания, продолжает: - Просто теперь все иначе. И я пока не понял, как... ну... действовать в процессе. Все уже не так, как раньше. Иначе работает. В общем, как-то так. - Ох, Иисус Сладчайший, - охает Эммет. – Только не говори мне, что наш милый пупсик превратился в мерзкого грязного натурала! - Ну, на Джонни Деппа у меня все еще гарантированно встает, - заверяет Джастин. – Просто... – он трет пальцами висок, страстно желая, чтобы этот разговор, наконец, прекратился, – у меня не особо получается что-то с этим сделать. Ну... После того, как... Брайан, наконец, отбрасывает журнал, поднимает глаза на Джастина и спрашивает: - Не получается что-то с этим сделать? Эммет принимается складывать рубашку, бормоча себе под нос: - А я говорил, но разве кто-нибудь слушает старину Эма? Конечно, нет... - Это еще что, на хуй, значит? – спрашивает Брайан. - Ну просто... – Джастин очень надеется, что щеки его на самом деле пылают не так ярко, как ему кажется. – Теперь все иначе ощущается. Мне трудно... В общем, ты понял. Господи, ну как же свернуть этот разговор? - Если б я понял, я бы не спрашивал, - отзывается Брайан. - Мне трудно кончить, - без всякого выражения выдает Джастин. - Что ж, молодой человек, - Брайан, зевнув, указывает ему на дверь в ванную. – Ступай туда и упражняйся, пока не получится. - Сделай или сдохни! – хихикает Эммет. - Терпение и труд – все перетрут, - соглашается Брайан. - Тяжело в учении, легко в бою? - Кончил дело, гуляй смело. - Раз в году и палка стреляет. - В хороших руках и хуй – балалайка.* Они бы, наверное, и больше пословиц вспомнили, но под конец оба уже так хохочут, что не могут вымолвить ни слова. Джастин смотрит на них уничтожающим взглядом, хватает с дивана подушку и запускает ею в Брайана. Но тот лишь ловит ее, обхватывает руками и хохочет еще громче. - Что это за поучительные прибаутки для детей? Эротический доктор Сьюз?** Брайан постепенно успокаивается настолько, что ему даже бровь удается приподнять. - «Гринч – похититель оргазмов». Эммет задумчиво возражает: - Скорее уж - «Доб не любит хоп-хоп-хоп». Джастин сует ноги в ботинки, ворча: - Как приятно, что мои глубокие психологические проблемы так вас веселят. - Ой, да брось, - Брайан прикусывает губу, а потом предлагает – настолько любезно, насколько, в принципе, способен что-либо предлагать Брайан Кинни. – Могу я тебе подрочить, хочешь? - Иди в жопу! Брайан закидывает руку Джастину на плечи и, подталкивая его к выходу из квартиры, говорит: - Сначала придется научиться ползать, Санни-бой. А потом уж – ходить. Джастину все еще нужно время, чтобы свыкнуться со всеми этими прикосновениями – тяжелой руки, теплой кожи, крепкого тела. Но с каждым разом все меньше и меньше. *** «Вуди» почти такой же, каким Джастин его помнит. Только меньше, темнее, и народу здесь битком. В его воспоминаниях – вероятно, подернутых ностальгической дымкой сепии – здесь было тепло, светло, весело и непринужденно. На деле же тут тускло светят лампы, бильярдные шары, разлетаясь по столу, постукивают, как деревянные четки, и кругом полно потных, пахнущих мускусом мужчин с длинными, как ветви деревьев, руками. Брайан загоняет шар в лузу, и Джастин спрашивает: - Интересно, почему это в воспоминаниях все вещи кажутся больше, чем есть на самом деле? Он выпил уже два стакана рома с колой, Ксанакс и полтаблетки антикольвунсанта, отчего теперь не очень ясно соображает. Эммет обосновался у бара – и это очень хорошо, благодаря этому Джастин вот уже двадцать минут не слышит: «Ты уверен, что тебе стоит пить?» К тому же бильярдный стол теперь полностью в их с Брайаном распоряжении. Брайан бьет по шарику с цифрой пять на боку и отзывается: - Не знаю, лично мне никто не жаловался. Глядя, как он натирает мелом кончик кия, Джастин интересуется: - Есть в мире хоть что-нибудь, что не вызывает у тебя фаллических ассоциаций? Брайан бросает на него многозначительный взгляд, и Джастин признает: - Ах, ну да, точно, - а затем добавляет. – Я просто хотел сказать, что в моих воспоминаниях в «Вуди» было куда веселее. - Это потому, что ты не занят ничем интересным, - Брайан бросает кий на стол. – Тут ко мне никто не подкатит. Пошли потанцуем. Он протягивает Джастину руку, и тот берется за нее, почти не ощущая потребности ее отпихнуть. Гораздо больше его сейчас волнует то, что танцевать здесь как-то неловко. - Мне как-то неловко, - произносит он вслух. В «Вуди» есть только четыре вещи, постоянно трясущиеся в ритме умца-умца, и все они – туалетные кабинки. - К тому же музыка для танцев не годится. - И что? – вопрошает Брайан. Этот аргумент кажется Джастину вполне убедительным, и он улыбается в ответ. - Только пусть ветки меня не задевают, лан? – Он хватает Брайана за рубашку. – Лана, Брай? - Ты пьян, - говорит Брайан, и Джастин довольно ухмыляется. - Я в порядке. Все хршо! - Больше тебе не куплю. Джастин расплывается еще шире. Мимо них уже человек десять прошло, а он ничего особенного не чувствует. - А и не нужно. По закону мне уже можно. Мне же двадцать один! Брайан на секунду застывает, пристально смотрит на Джастина, а потом говорит: - Точно, - затем он притягивает Джастина к своей груди и опускает руки ему на плечи. И, когда лбы их соприкасаются, добавляет. – Забыл. - Я раньше тоже все забывал, - сообщает Джастин. Шепотом, словно делится секретом, очень особенным, очень личным, тайной, которую оберегал ото всех и тихонько перекладывал из одной влажной ладони в другую. – Постоянно все забывал. - И как танцевать тоже забыл? – спрашивает Брайан. Глаза его вспыхивают, подбородок тяжелеет, но Джастин вдруг замечает, что его бедра не двигаются. И тогда он сам начинает это делать, сам начинает двигаться. Он не танцевал с тех самых пор, и теперь очень рад выяснить, что хотя бы это, слава тебе господи, он не забыл. Все совсем не так, как раньше. Джастин помнит, как это бывало, как они танцевали в прошлом – прижимаясь бедрами, дыша друг другом. И, в общем-то, сейчас все так же, но обстановка, атмосфера и сам Джастин – другие. Не грохочет бит, не сыплются с потолка разноцветные конфетти, и Брайан не светится – как бывало в «Вавилоне», где его кожа и влажные волосы мерцали в лучах стробоскопов. Джастин четко помнит, что раньше их танец всегда был как вспышка – взрыв – распад на миллионы сверкающих частиц, вновь сливавшихся в один сплошной поток света. Помнит, как, вспыхнув, они становились сверхновой.*** Теперь же их танец – это неспешные соприкосновения, глаза, косточки на бедрах, влажный Брайанов воротник, его полные губы и волосы, что щекочут Джастину висок. И для того, чтобы их губы встретились, нужно только чуть податься вперед. Джастин не понимает, кто из них делает это движение первым, но вот он уже проводит языком по той линии, где смыкаются губы Брайана, и чувствует вкус – острый, сладкий, искрящийся, отдающий виски. Этот танец Джастин помнит тоже. Он перестает покачиваться в такт музыке. Хватает Брайана за волосы и проталкивает язык ему в рот, вжимается в него, тяжело дышит ему в щеку, и Брайан отвечает на поцелуй, пуская в ход настойчивый язык и острые зубы. А потом остается только тепло, тепло и влага, и ноющая боль в груди – глубоко внутри, чуть выше живота - и, может, чуточка злости. Джастин врезается в Брайана, как товарный поезд, целует жадно, взахлеб, до синяков, всасывает его язык, вцепляется в волосы, комкает в кулаке полу рубашки. Потом они отрываются друг от друга – губы разлепляются с пошлым чмоком - и Брайан смотрит на него потемневшими глазами и, улыбнувшись припухшим ртом, говорит хрипло: - К нам хотят подкатить. Проследив за его взглядом, Джастин видит мужчину в узких джинсах и футболке с каким-то музыкальным принтом, который смотрит на него – на них! – обсасывая горлышко пивной бутылки и обводя языком ободок. Обернувшись к Брайану, он уточняет: - Ты прервал самый жаркий поцелуй в моей жизни, чтобы обратить мое внимание на то, что кто-то, кого я не могу поиметь, не прочь трахнуться с человеком, которого я хочу? – помолчав, он добавляет невозмутимо. – Подожди минутку, сейчас попрыгаю от радости. Брайан смотрит на него без всякого выражения, и Джастин отпихивает его. Он возвращается к бильярдному столу, но тот уже оккупировала компания громогласных педиков, и тогда Джастин решает попытать счастья в баре – что-то он внезапно протрезвел. Но добраться туда не успевает - рука Брайана вдруг хватает его за плечо и тянет куда-то влево, левее, еще левее, пока Джастин не оказывается зажат между стеной и его крепким телом. И тут уже не остается больше ничего – только вот это самое тело и твердый взгляд, и еще рот, губы, язык... Брайан целует Джастина, трахает языком его рот, прижимается к нему бедрами. Обхватывает ладонью его подбородок и направляет голову то чуть вправо, то чуть влево. И Джастину больно от того, как вжимаются в его лицо твердые скулы, вгрызаются зубы. И да, теперь он готов взять свои слова обратно. Вот это самый жаркий поцелуй в его жизни. Он стонет Брайану в рот – из горла вырывается слабый, исполненный желания всхлип – обвивает рукой его шею и отчаянно старается удержать его, вцепляясь пальцами в волосы, кожу, ткань. Брайан просовывает руку между их сплетенными телами и прижимает горячую ладонь к его ширинке. Джастин резко придушенно вскрикивает, хватает Брайана за плечи, отрывается от него, отшатывается, бьется затылком о стену и старается, очень-очень старается... Не то, чтобы у него в данный момент были другие занятия, но если бы и были, все равно сейчас главное – постараться... И Джастин обращается ко всем мировым божествам – даже к тем, о которых никогда и не слышал, - клянется им, что сделает все, все, что угодно, если ему сейчас удастся не оттолкнуть руку Брайана. Только бы справиться, только бы на секунду лед вместо пламени... А Брайан гладит его сквозь грубую ткань, сверху вниз, обхватывает ладонью, сжимает... Брайан кусает его в шею, и Джастин весь трясется от напряжения, стискивает зубы, жмурится, задерживает дыхание и твердит себе – все будет хорошо, он этого хочет, он сможет почувствовать, сможет, сможет, сможет... И, издав отчаянный хриплый рык, отталкивает руку Брайана. А затем выдыхает: - Не могу. Брайан прижимается лбом к его виску и отзывается: - Знаю... Но потом он отстраняется, пальцами подцепляет шлевки его джинсов, разворачивает Джастина, оказывается у него за спиной и прижимается к ней грудью. Взяв Джастина за подбородок, он поворачивает его голову на пару дюймов в сторону, и говорит: - Видишь вон того парня? Я отвезу его к себе в отель и там затрахаю до безумия. И Джастин думает, что, наверное, он ошибался, полагая, что теперь между ними все иначе. Он пытается отойти, но Брайан обхватывает его рукой поперек груди и произносит твердо, обжигая горячим дыханием висок: - Послушай меня. Ты слушаешь? Джастин не отвечает. - Я буду его трахать, - выдыхает Брайан, касаясь губами его уха. – А ты будешь смотреть. А еще – сунешь руку себе в штаны и станешь дрочить – пока не кончишь для меня. У Джастина сбивается дыхание, он вцепляется пальцами в руку Брайана. Смотрит на парня и вдруг слышит – где-то глубоко внутри, тихо-тихо, так, что наверняка и не разберешь – тикают часы. - Если хочешь, - мягко добавляет Брайан, прижимается губами к Джастинову уху и убирает руку, отпуская его. А часы тикают – скоро-скоро-скоро. *** Уже одно то, что Брайан живет в отеле, само по себе нелепо. Он мог бы остановиться... ну примерно у кого угодно: у Линдси, у Деб, у Майки и так далее, и так далее. Но тогда он, наверное, не смог бы сейчас втолкнуть в свою комнату подснятого парня и втянуть Джастина вслед за ним. Есть в мире такие вещи, которые Джастину никогда и никому не хотелось бы объяснять. По счастью, ребята с Либерти-авеню принимают такие вещи как данность, и глазом не моргнув, и никаких дополнительных объяснений не требуют. - Он смотрит, - объявляет Брайан. - Клево, - отзывается парень и стягивает футболку. А потом прижимается к Брайану и тянется губами к его рту, но тот останавливает его, упершись ладонью в грудь. - Никаких поцелуев, - говорит Брайан, и парень, пожав плечами, опускается на колени. Джастин тем временем выпутывается из куртки и осматривает комнату, выискивая наиболее выигрышный наблюдательный пункт. В конце концов, он выбирает кресло у окна, падает в него, сбрасывает ботинки и ерзает, проверяя упругость сидения. Когда он снова оборачивается, парень берет у Брайана в рот. Брайан – он в этот момент как раз стягивает рубашку - откидывает голову и бросает на Джастина взгляд исподлобья. - Удобно? - Угум, - бормочет Джастин и смотрит не на затылок парня, а на медленно обнажающуюся грудь Брайана. Если честно, Джастин всегда считал, что наблюдать за тем, как кто-то делает кому-то минет, ужасно скучно. Ерунда это, если сам не являешься ни дающей, ни принимающей стороной, он и в порно всегда проматывал эту часть. А Брайан то ли чувствует его настроение, то ли просто помнит его вкусы по былым временам, - так или иначе он вдруг хватает парня за шею и вздергивает его на ноги. - Раздевайся, - говорит он и начинает стаскивать штаны. А затем толкает парня на кровать. Матрас под ними пружинит. Парень присасывается к шее Брайана, разводит ноги, трется о его пах. Брайан же поднимает глаза на Джастина и спрашивает: - Ну как? Джастин переводит взгляд вниз, замечает выпуклость под ширинкой и прикусывает губу. Вздохнув, он расстегивает брюки, просовывает в них руку, сжимает член ладонью и наблюдает за тем, как Брайан проделывает то же самое с парнем. Не отрывая глаз от Брайана, Джастин пытается подстроиться под его ритм, и, когда ему это удается, откидывается на спинку кресла. Брайан переворачивает парня, скользит губами по его плечу, но смотрит только на Джастина. Даже когда пальцы его входят в тело парня, медленно и глубоко, даже когда тот принимается стонать, даже когда Брайан хватает его за бедра, вздергивает их повыше и начинает тереться членом о ложбинку меж его ягодиц. И Джастин очень старается не отставать – несмотря на то, что пальцы на его ногах поджимаются, зубы стучат, а тело отчаянно желает свернуться в клубок. - Тебе хорошо? – спрашивает Брайан. И парень хрипит в ответ: - Охуенно. - Это я ему, - бросает Брайан, закатив глаза. Джастин смеется, уткнувшись лицом в подлокотник кресла, но все же выдыхает: - Да. И, в общем-то, почти и не врет. Как-то раз он сказал Эммету – и Итану тоже говорил, неоднократно, - что для него это – как прикосновение кусочка льда к коже. В первую секунду трудно бывает понять, холодно тебе или горячо. Вот и здесь то же самое, только в данном случае невозможно разобрать - боль тебе все это причиняет или удовольствие, и секунда растягивается на минуты и длится до тех пор, пока его руку не сведет спазмом. В тот момент, когда Брайан, наконец, входит в парня, Джастину приходится остановиться, сжать ладонью член и закрыть глаза, впиться ногтями в бедро и задержать дыхание. - Расслабься, - рычит Брайан. - Уже почти, - выдыхает парень. И Брайан закатывает глаза, входит до конца, шлепаясь о его задницу бедрами, и говорит: - Это я ему. Джастин ерзает на кресле, переводит дыхание, чуть приоткрывает глаза – ровно настолько, чтобы снова подстроиться под Брайанов ритм, чувствует, как поджимаются пальцы на ногах, и тяжелеет в груди. Брайан наклоняется вперед, нависает над парнем, касаясь губами его плеча, и произносит: - Посмотри на меня. И парень, наконец-то, перестает делать вид, будто верит, что Брайан обращается к нему. Джастин больше не отводит взгляда. Он старается, правда, старается. Даже когда его прошибает пот, даже когда начинает дрожать рука, даже когда Брайан принимается толкаться быстрее, даже когда он совсем входит в раж. Даже тогда он старается не потерять темп, двигает по члену кулаком, впивается зубами в ладонь, чтобы как-то вытерпеть эту боль, граничащую с удовольствием, и смотрит на Брайана, замечая, что глаза его становятся все темнее и глубже. - Даа... Трахни меня, - выплевывает парень, и Брайан зажимает ему рот ладонью. - Давай же, давай! – хрипло командует он Джастину. И Джастин, задыхаясь, толкается в собственную руку и чувствует себя так, словно с него содрали кожу. Он сейчас слишком открыт, слишком уязвим, и челюсть уже болит от того, как сильно сжимаются зубы, но он не отводит взгляда, смотрит Брайану в глаза и постанывает, и чувствует, что вот оно, уже близко... И вот, может, сейчас, если только получится чуть быстрее, чуть дольше... И в эту секунду рука предает его, выгибается в судороге и решительно отказывается подчиняться. Джастин еще пытается продолжить левой, но уже без особой охоты. Волосы у него взмокли и слиплись, в легких жжет, рука болит и бедра ноют. И Джастин просто откидывается на спинку кресла, старается выровнять дыхание и слушает, как Брайан подводит парня к финишу, как влажная плоть шлепается о плоть, как из глоток вырываются придушенные стоны. Когда Брайан и подснятый им парень валятся на кровать этаким месивом из взмокшей отяжелевшей плоти и вздувшихся мышц, Джастин сбегает в ванную и там усилием воли пытается избавиться от эрекции, чтобы можно было пописать. Затем он массирует руку, стараясь вернуть ей подвижность, хотя по опыту прекрасно знает, что она теперь такой и останется – до особого распоряжения. Когда он выходит из ванной, парня в номере уже нет, а Брайан лежит, растянувшись под простыней, и курит. - Быстрое тестирование, время пошло, - говорит он. – Ты кончил? - Ага, - врет Джастин. Брайан выпускает изо рта облачко дыма. Оно реет над кроватью, постепенно рассеиваясь в воздухе. - Ответ F, - говорит он. – Ты врешь. - Ага, - Джастин пожимает плечами. – Но все равно спасибо за попытку. - Что ж, - сообщает Брайан, сминая сигарету в пепельнице. – Вылезать из кровати и везти тебя домой я не стану. А затем он отдергивает простыню и хлопает ладонью по свободной половине постели. Джастин, особо не раздумывая над этим предложением, стаскивает штаны, стягивает через голову футболку и валится на кровать. Лодыжки их соприкасаются, Брайан берет в ладони его руку и начинает пальцами разминать мышцы, сильно, но нежно. А Джастин целует его – главным образом потому, что может это сделать, - и чувствует привкус виски, табака и секса. Брайан оглаживает ладонью его задницу, прикасается к лицу. Движения выходят неторопливыми, и все же Джастин трется промежностью о его бедро и делится с ним глухими ленивыми стонами. Как-то так они и засыпают – с полуоткрытыми ртами, спутанными руками и ногами и головами, лежащими на одной подушке. *** В ту ночь Джастину снятся прикосновения, взрывы и охваченные пламенем комнаты, дикие глаза и щекотный шепот, пальцы и кубики льда на коже. А еще - сверкающие сверхновые. И, кажется, часы до сих пор тикают, но, если честно, он их уже не слышит – слишком громко грохочет в ушах сердце. Когда Джастин просыпается – все еще под боком у Брайана – в трусах у него влажно и липко.