Сильны любовь и слава смертных дней, И красота сильна. Но смерть сильней Джон Китс
***
Гарри всё бежал и бежал, не щадя себя, натыкаясь на ветки и раздирая руки и лицо в кровь. Он не чувствовал усталости, лишь огромный и всепоглощающий ужас, гнавший его вперёд, так далеко, как он сможет добраться. Туда, где оно не доберётся до него. Он не чувствовал ног. Царапины, испещрявшие всё его тело, онемели и почти не ощущались – некоторые затянулись, но большинство всё ещё кровоточило. Гарри размазывал грязную кровь и бежал дальше, не разбирая дороги. Когда у него не оставалось больше сил двигаться вперёд, он останавливался, вернее, просто валился на землю, плача и с трудом расслабляя одеревеневшие плечи. Но неизменно он вставал и продолжал бежать, не зная, почему не чувствует ни голода, ни жажды, почему не теряет сознание. Почему он ещё не умер. Но он знал одно. Ему никогда не оторваться.***
Гарри просыпался не от собственного крика, не разом подскочив. Он спал, оцепенев, до тех пор, пока его сердце попросту не выдерживало кошмара, начиная биться так сильно и часто, что его просто выбрасывало в реальность. Сон был один и тот же, каждую ночь. Он убегал. Не зная, от чего и от кого, Гарри бежал. И ему ещё ни разу не удалось скрыться. Поттер знал, что это заклятье, знал даже – чьё. Но у него не оставалось сил проклинать Волдеморта – парень сворачивался калачиком на холодном полу и трясся крупной дрожью, сдерживая рвущиеся из груди рыдания. Он кусал губы до крови, пытаясь отвлечься от всепоглощающей боли во всём теле, и зарывался пальцами в грязные волосы, ощущая свалявшиеся от крови колтуны. Ужасно кружилась голова, ужасно хотелось есть и пить. Не хотелось только одного – умирать. Гарри отчаянно желал жить, но такое существование было невыносимо. Обнимая острые коленки руками, он задавался вопросом – сколько ещё он выдержит избиения и пытки, сводящие с ума кошмары? Отсутствие пищи и воды? Юноша не знал, сколько он находился в плену, но его силы были на исходе. Закрывая глаза, ведь темнота расплывалась из-за текущих слёз, он признавал – выдержит он немного. Но опустить руки, сдаться, он позволить себе не мог – надежда вновь и вновь поднимала гордую голову. «Борись, - повторял он себе ночами, прислушиваясь к каждому шороху и боясь. - Борись во что бы то ни стало». Неизбежно наступало утро.***
Когда он только попал в плен, то был воодушевлён и самоуверен, думая, что его ищут и найдут. Даже очутившись в сырой тесной камере из дикого камня, в которой не было ни двери, ни окна (как и других источников освещения), ни сколько-нибудь удобного лежака, Гарри не терял веры в то, что его спасут. Поттер думал, что отделается так же легко, как и в прошлые разы, когда он шёл против Того-Кого-Нельзя-Называть. Еще никогда он так не ошибался. После одного дня бессмысленного заточения в темноте он понемногу стал терять былую самоуверенность. Навалился мёртвый ужас – что, если он заточен навечно, что, если не существует ничего кроме тьмы? Страх разъедал его ум, как кислота, начиная понемногу превращать в безумца. Вскоре под потолком полыхнул свет – Гарри, столь долго находившийся во мраке, буквально ослеп на несколько минут, прижимаясь к стене и крепко зажмурив глаза. Когда он открыл их, то увидел Волдеморта и осознал, что тот – первое живое существо, встреченное им. Поттер был в бегах и не видел людей очень давно, даже своих пленителей он не видел, ведь его оглушили ударом по затылку. Впрочем, назвать тёмного мага живым можно было с натяжкой – стоило только взглянуть на трупного цвета кожу, костлявое телосложение и мертвые глаза неестественно-алого цвета. Поттер поднялся на ноги и сжал руки в кулаки, с вызовом смотря на врага. Тот… улыбался. Откровенно жуткой змеиной улыбкой. Оскалом. Гарри содрогнулся от отвращения, но твёрдо выдержал чужой взгляд. – Мы снова встретились, Гарри Поттер… – почти что прошептал Волдеморт, медленно ступая ближе к нему – парень заметил, что на нём не было обуви, и почему-то покрылся гусиной кожей. – И на этот раз тебя некому защитить, – его шёпот отдавался от стен темницы так, что казалось, будто звук идёт со всех сторон. Его прошиб холодный пот, но он не отступил, когда Волдеморт приблизился вплотную. Поттер смотрел на него, как оленёнок, застывший на пути мчащегося автомобиля, и не мог вымолвить ни слова. – Ты полностью… мой, - выдохнул тёмный маг, смотря на него с маниакальным блеском в глазах, и прижал кончик палочки к адамову яблоку подростка. И Гарри будто очнулся. – Внезапно воспылал ко мне любовью, Том? – издевательски прошипел он, отталкивая от себя чужую палочку и с вызовом смотря в красные глаза, вспыхнувшие гневом, как костёр. – Не с-смей называть меня так, мальчиш-шка! – в ярости прошипел Волдеморт, хватая Поттера за горло, впиваясь в нежную плоть длинным ногтями. Тот судорожно попытался вздохнуть и вцепился в бледную руку, пытаясь вернуть доступ к воздуху. – А то… что?.. Ты же и так… вроде… собрался убить… меня? – через силу прохрипел парень. Тёмный маг зло сощурил глаза, сдавив трахею сильными пальцами, и приблизил своё лицо к чужому: – Или я уничтожу тебя. Он отпустил шею, и Гарри закашлялся, попытавшись вдохнуть слишком резко, растирая горло. – Ты разрушил всю мою жизнь и вверг мою страну в пучины ада, – едва слышно, со свистом сказал он, пристально вглядываясь в лицо Волдеморта: щели ноздрей подрагивали от ярости, как могли бы трепетать ноздри; зрачки кровавых глаз были расширены, как у разъяренного зверя, следящего за добычей; губы были сжаты в такую тонкую полоску, что рта почти не было видно. – Тебе нужно будет очень постараться, чтобы уничтожить меня. И тогда Волдеморт сделал то, чего Гарри никак не ожидал от него. Тёмный маг замахнулся и наотмашь ударил его тыльной стороной ладони, а острые ногти вскользь прошлись по щеке, распарывая её. Гарри, ослабший от сотрясения, не устоял на ногах и сделал шаг назад, буквально впечатываясь в стену за спиной, ахнув от боли. Он думал, что единственное, на что способен Волдеморт – это угрозы и пытки круциатусом. Он думал, что сможет вынести заклятье боли. Он основа ошибся – в обоих случаях. Волдеморт бросился на него, подобно дикому коту расцарапывая его лицо в кровь, сдирая рубашку Поттера с плеч, так что оторванные пуговицы застучали по полу. Гарри начал отбиваться, пытаясь оттолкнуть чужие руки, но те были как железные. Мужчина был сильнее его в разы, неестественно быстрый и ловкий. Парень не прекращал бороться, вновь и вновь извиваясь всем телом, но Волдеморт крепко прижал его к стене и буквально срывал одежду, нанося все новые раны. Когда Поттер попытался укусить его, он толкнул юношу на пол и, пока тот был дезориентирован, достал из кармана палочку, тут же взмахивая ею. Тело Гарри окоченело, и он мог только хрипло дышать, смотря, как приближается маг, снова оскалившийся. – Несомненно, я буду стараться, - ухмыльнулся Тёмный Лорд, и от вида его острых зубов у Гарри ёкнуло сердце, сделав кульбит. Желудок сжался от страха. Маг склонился к нему и грубо снял остатки его одежды, отбрасывая ненужные лоскуты в сторону, оставляя окаменевшее обнажённое тело подростка лежать на холодном камне. После чего вновь взмахнул волшебной палочкой, с какой-то нежностью прошипев «Круцио». Гарри прошила боль с головы до пят, ввинчиваясь в его мозг, как огромное сверло, заставляя полыхать огнём каждое нервное окончание, и он, неспособный пошевелиться, не мог корчиться и кричать. Только лишь тихо и непрерывно скулил на одной ноте, чувствуя, что горит изнутри. Это был его персональный ад. Его выворачивало наизнанку и снова заталкивало внутрь, его разбирали на кусочки и вновь собирали, но уже неправильно, не в том порядке, что было… Он… не… мог… больше… Пытка прекратилась, но его сознание поняло это не сразу. Поттер поморгал, чувствуя, как осознание возвращается к нему. Он мог повернуть голову, но остальное тело всё ещё оставалось недвижимым. Почувствовав прикосновение холодных пальцев к своему животу, Гарри посмотрел вниз и увидел Волдеморта, прижимающего ладонь к нежной плоти. Отчего-то волной накатил ужас. – Ты бы еще за ушком меня почесал, - прошептал Гарри и сглотнул, сам немея от своей дерзости. Маг, побелев ещё больше, хотя казалось бы – больше некуда, зашипел не хуже змеи и вонзил пальцы в мягкий дрожащий живот, над пупком, сдирая кожу ногтями так, что даже сквозь заклятье напрягся пресс, а Гарри пронзительно завизжал на одной ноте. Тонкие пальцы проникли под кожу, отделяя её от мышц, медленно скользя внутрь. Голос парня перехватило, и он словно бы задохнулся, широко открыв рот и смотря слепым взглядом на волшебный огонёк, ощущая, как горит повреждённая кожа. Волдеморт внимательно наблюдал за юношей и всё же вынул пальцы, покрытые теперь скользкой кровью, а затем раздвинул безвольные колени Поттера, открыв себе доступ к его бедрам. Окровавленными пальцами он вонзился в расслабленный анус парня, через силу растягивая неподатливые мышцы, толкнулся пару раз, отчего тот резко выдохнул, вытолкнув из легких весь воздух. В голове раненной птицей билась одна-единственная мысль. Он всё понял верно. «Пожалуйста, нет!» Но слова не шли, хоть он и мог говорить. Гарри зажмурил глаза, на разные лады повторяя про себя одну и ту же фразу, не в силах смотреть на то, что должно было случится. Ледяная рука вновь коснулась раны на животе, собирая кровь, а затем… В него толкнулось большое и горячее, и всё, о чём Поттер мог думать, было: «Он использует мою собственную кровь». «За что?!» «Пожалуйста!» «Нет! Нет-нет-нет!!!» «Остановись…» Лицо Гарри было искажено от боли, вторгавшейся в его тело без спроса, бившей его, разрывающей. Отвратительные звуки хлюпающей крови, смешавшейся внутри него, раздавались совсем рядом, так что он не мог отрешиться, не мог замереть и забыть: слишком больно, слишком ярко, слишком для него! Кусая губы и срываясь на плач, Гарри мотал головой из стороны в сторону по камням, не чувствуя шишки на затылке, ведь в него врывались, его брали, а он никак не мог поверить… Волдеморт, рыча, яростно толкался внутрь и, приникнув к губам подростка в пародии на поцелуй, стал кусать их острыми зубами. Он терзал его, терзал его плоть, и это было похоже на акт каннибализма. Тёмному магу было недостаточно просто калечить его, недостаточно изнасиловать – он стал царапать нежную загорелую кожу, с силой проводя ногтями по ней, оставляя кровавые борозды. Поттер задыхался и бился в истерике, оставаясь все так же неподвижен, и крупные слёзы катились по его щекам, смешиваясь с кровью из царапин и укусов. Всё было кончено. Лорд вышел из него, и Гарри остался лежать сломанной куклой, с раскиданными в стороны ногами и вытекающим из разрывов чужим семенем, щедро смешанным с кровью, без единой мысли в голове, без стремлений и желаний, кроме одного: забыть. Продолжая плакать, он мечтал только о забвении. Но все его мечтания разбились о жестокую реальность, как разбивается тонкий фарфор о жёсткий пол. Волдеморт, скривившись, очистил себя и поправил мантию. – Я надеюсь, это было достаточно старательно для тебя, Га-а-арри, - издевательски протянул он, более не срываясь на шипение, и с негромким хлопком исчез. Юноша, действительно чувствуя себя разбитым, как та чашка, принял позу эмбриона и потерял сознание.***
На следующий день его спасли.***
Это был последний раз, когда ему снился обычный сон – даже такой паршивый, он не был наслан ему Волдемортом. Лишь бред его отчаявшегося разума, после которого Гарри плакал навзрыд, уткнувшись лицом в ладони. Он был изнасилован и почти что выпотрошен, а его голова разбита, и больше, чем от боли, Гарри страдал от всепоглощающей горечи и обиды на судьбу. Еще два дня он провел в полной тишине, слушая стук сердца, и кромешной тьме, ориентируясь только по своему короткому и частому сну. Кожа зудела от грязи – застарелого пота и запекшийся крови, а раны на животе начали немного подгнивать, принося чудовищную боль, смешавшуюся с болью от внутренних разрывов. В темнице стояла ужасающая вонь, от которой ещё больше кружилась голова и слезились глаза. Несколько раз парня рвало одной только кровавой желчью, ведь он не ел трое суток. Кровь на языке была доказательством того, что что-то в нём непоправимо сломалось. Когда ему становилось слишком страшно, Гарри вставал и на ощупь проходил всю камеру по периметру, дотрагиваясь до камня. Выхода, конечно же, не было. Магии он не чувствовал и аппарировать не мог, но старался раз разом. Все два дня Гарри притрагивался к обглоданным губам, покрытым кровавой коркой, и думал, почему Волдеморт не съел его целиком. Именно тогда ему начали сниться те самые кошмары, где он убегал. Он знал, от чего бежал, и страшился спать, но выбора не было.***
Гарри вздрогнул, услышав хлопок аппарации, и прищурился, пытаясь разглядеть что-нибудь во тьме. Ничего так и не увидев, он прижался спиной к стене, прижимая колени к колючему подбородку. Он кое-как замотал тело в лоскуты, оставшиеся от его одежды, чтобы хоть как-то согреться, но сейчас вдруг понял: у него не останется и этого. Парня затопил страх. Внезапно стало легче дышать – воздух очистился. Поттер сглотнул, уже зная, что он больше не один. – Ты наконец-то понял, какой урод, и решил скрываться во тьме? Отлично придумано, – сказал он дрожащим, но уверенным голосом, на самом деле никакой уверенности не чувствуя. Он чувствовал только огромную усталость и надоедливую боль – было такое чувство, словно его облили ими. В ответ на его слова вспыхнул яркий свет. Гарри вскрикнул и прикрыл лицо руками. – Глупость – не синоним храбрости, Гарри, - прошептали ему в самое ухо, и юноша вскинулся, отнимая руки от глаз. В паре дюймов от него было безносое лицо Тёмного Лорда, расплывшееся в широкой жуткой улыбке. Поттер сильнее вжался в стену, но Волдеморт распрямился, тут же возвышаясь над ним. – Похоже, ты не умеешь усваивать уроки. Что ж, это даже неплохо. Я действительно могу уничтожить тебя, – он покрутил в руках палочку, а потом сделал странный жест, как будто перекидывая её из руки в руку, и Гарри заметил металлический блеск. В руках у тёмного мага был кинжал. – Запытать до смерти. Раздавить. Юноша упрямо вскинул подбородок и прищурил глаза, ощущая разгорающуюся ненависть, которая начала бурлить в нём, как лава. – Растоптать, унизить, смешать с грязью… Том, у слова «уничтожить» полно синонимов. Ты точно хочешь продолжить? – он ожидал, что Волдеморт разозлится на его слова, как раньше, но тот лишь лениво сощурился. – Круцио, – бросил маг, указывая на него палочкой-кинжалом. Поттера захлестнула боль, омывая разрушительной волной, но быстро отступила. - Гарри, Гарри, Гарри… - покачал Волдеморт головой. – Теперь я просто обязан это сделать. Внезапно он оказался слишком близко. Гарри задержал дыхание – кинжал прижимался к его брови, находясь в опасной близости от глаза. – Сделать собственными руками, - мягко добавил Волдеморт, и живот Гарри прошила острая вспышка боли – костлявая рука, по старой памяти, впилась в плоть, на этот раз израненную, пораженную некрозом. Поттер закричал, ударяясь затылком о стену, но не замечая этого. На этот раз его тело принадлежало ему, так что Гарри вскинулся сразу же, как только начал что-либо осознавать. Парень хотел было вцепиться в Волдеморта, но кинжал намекающее сдвинулся ниже, подбираясь ближе к глазу. – Тш-ш-ш… Тихо, Гарри… Ты должен быть осторожен, – маг буквально уткнулся ему в ухо, нашёптывая, – с острыми игрушками. – Этим здесь балуешься ты, Том, – выдавил из себя Гарри, из последних сил сдерживая стоны. Всё внутри него буквально кричало, готовое сойти с ума в тот же миг. Волдеморт усмехнулся и сделал небольшой надрез на виске юноши, подбираясь к уголку глаза. Гарри напряжённо и тяжело дышал, скосив глаза вбок. – Сегодня я играю только с тобой, мальчик, – произнёс он и повёл лезвием вниз, проводя по вспухшим царапинам на щеке и ниже – по шее. Сталь опасно прижалась к бешено бьющейся жилке. – Только один надрез… и тебя больше не станет. Гарри сглотнул. – Так чего же ты ждешь? Вперёд! Устрани проблему, - он сорвался на шёпот, не слыша ничего, кроме шума крови в ушах. Это был конец. Поттер не отрывал взгляда от глаз Волдеморта, сверкающих кровавым заревом. – О нет, Гарри, ты не проблема. Ты – игрушка, - с этими словами кинжал исчез, а Поттер оцепенел, не в силах вымолвить и слова. Сердце стучало, как бешеное. Гарри ощутил себя тряпичной куклой, не чувствуя враз онемевших конечностей. Он не мог поверить. Волдеморт поднялся с колен и возвратил волшебной палочке прежний вид, а затем взмахнул ею. Гарри почувствовал, словно миллиарды иголок впиваются в его тело, и вдруг все раны на его теле, кроме ушиба, стали ужасно зудеть. Будто во сне, он медленно поднял руку к щеке и наткнулся на ровную кожу без порезов. – А игрушки иногда чинят, – с этими словами Тёмный Лорд снова исчез, а вместе с ним пропал и свет.***
Он и правда ею был. Игрушкой. Куклой для развлечения Волдеморта. Тёмный маг приходил только тогда, когда сам этого хотел. И делал то, что хотел. В один миг он мог ударить Гарри, начать пытать заклинаниями или попросту трахнуть, а мог излечить и накормить. Нервы Поттера иногда сдавали, и он бросался на стены, кричал выпустить его, убить, сделать хоть что-нибудь. Но никто не отзывался. Наверное, никому не было дела. Раньше он чётко знал, что ненавидит Волдеморта. Но постепенно эта граница начала размываться, и Гарри совсем перестал понимать, что происходит. Он всё ещё дерзил этому старому ублюдку, но той прежней, самой первой реакции не было. И это пугало парня даже больше, чем всё то, что делал с ним маг.***
Весь день Гарри кричал каменным стенам «За что?!». Ответа так и не пришло.***
Гарри был распластан по стене, а Волдеморт выводил на его коже узоры кинжалом-палочкой, столь знакомой Поттеру частыми появлениями в руках мага. Прекрасен. Самым кончиком, надрезая лишь тонкий слой кожи и не доставая до мяса. Филигранная работа. Но юноша всё равно не мог сдержать слёз страха и обреченности. Ноги и руки ныли от неудобной позы. Он прекрасен в своей ненависти. Яркий, как огонь. Гриффиндорец. Гарри находил силы ехидничать, чтобы не впасть в полное и тупое оцепенение, лишь наблюдая за издевательством над своим телом. Нет, такого он допустить не мог. – Нет тебе дороги в художники, Том, - всхлипнув, произнёс он, отворачивая голову в сторону и старясь не смотреть на своё тело. Постепенно он даже привык к наготе. – Последняя завитушка была явно кривая. И круги на овалы похожи. Невинный, несмотря на всё произошедшее. Храбрится. – Это кривая или пунктирная? Я сломаю тебя и починю. Ты только мой. Как я мог не замечать этого? – Хочешь защекотать меня до смерти своим ножичком? Ты уже в полной моей власти, просто не осознаёшь этого. Но скоро… скоро ты покоришься мне. – Долго еще собрался пользовать меня в качестве живого холста? – истерично воскликнул Гарри, не надеясь на отклик. Ничего. Это пугало его всё больше и больше. Последняя линия обняла лодыжку. Я почти уничтожил прежнего тебя.***
Постепенно Гарри начал терять самого себя. Это было неизбежно. Он не помнил того, кем был раньше. Он не знал, сколько он был в заточении. Поттер знал и помнил только одно: он должен выжить. Любой ценой. «Борись, - напомнил он себе в одну из ночей. Для него теперь всегда была ночь. – В борьбе твоя сила. Будь сильным». Волдеморт больше не пугал его своим странным отношением, только отвращал. А еще парень понял, что медленно сходит с ума. Нужно было что-то делать. Покорно принять судьбу было выше его сил.***
Гарри воткнул кинжал-палочку в глаз Волдеморту и хладнокровно провернул в ране. Затем вытащил с нелепым чмокающим звуком. Бездыханное тело повалилось на каменный пол, а кинжал в его руке обрел прежнюю деревянную форму.***
Гарри отобрал у Волдеморта кинжал-палочку и попытался воткнуть тёмному магу в глаз. Но тот уклонился от удара и выхватил оружие из слабой руки парня, тут же оглушая противника. Всё это слишком далеко зашло. Красные глаза снова полыхнули яростью, смотря на безвольное тело, прикрытое лишь прихотливым узором по коже. Пора вернуть тебя. Волдеморт поднял палочку и, чётко проговаривая слова, произнёс: – Авада Кедавра. Ты уничтожен. Ты мой.***
Гарри аппарировал.***
Поттер поднялся с пола и посмотрел пустым взглядом на тело Волдеморта, наклонился и забрал палочку из окоченевшей руки. И аппарировал. Всё, что ему оставалось до конца жизни – носить узоры на теле и шрамы в душе. Гарри больше не ненавидел его -- тот был мёртв.***