Необычные, однако, чувства (рабочее)

      Поскольку дуэль прошла, мягко говоря, не очень, виконт де Морсер, обесчещенный, одинокий, до беспамятства наполненный алкоголем, сидел в одном из грязных парижских пабов на окраине, где никто из знати его не смог бы застать; кроме того, таким образом молодой, но уже бывший, дворянин пытался влиться в общество лежащих ниже всяческих чинуш слоев общества. Пока что Альберу вполне удавалось скрываться среди бедняков и нечестивых личностей всех сортов и расцветок, возможно, благодаря растрепавшейся шевелюре и грязному костюму. Привыкнув к окружающим звукам и запахам, виконт пустыми глазами глядел на свое отражение в начищенной жестяной кружке; это можно было считать своеобразным признаком уважения от бармена - не каждый нальет свое премерзкое пойло в красивую металлическую кружку, обычно используемую для поднятия имиджа заведения путем ее бесконечного натирания тряпкой. С горечью разглядывая свое бледное лицо в отражении, Альбер также мог наблюдать за находящейся позади дверью - если кто-нибудь из друзей заявится его искать или утешать, виконт тут же ретируется в заднюю дверь - де Морсер не желал встречаться с этими людьми, с одной стороны, проявляя дружескую заботу за их титулы, с другой же оберегая себя от лишних проблем; с самой худшей стороны он полагал, что друзей у него нет и вовсе, что им было важно лишь то, какой он занимает пост в обществе. Скривившись от мысли о том, что его лучший друг, Франц де Кенель, может с самодовольной ухмылкой и грязной гордыней восседать в окружении красивых девиц из высших слоев и обсуждать своего обесчещенного "друга", сплетничать о том, как он утратил все свои привилегии из-за трусости, Альбер почти упустил момент появления совсем неожиданной гостьи в питейном заведении.       Удивленно выпрямившись де Морсер кратко обернулся, проверяя отражение на достоверность. Все верно - красавица-гречанка из дома Монте-Кристо с несвойственной девушке ее лет жесткостью раздвигала толпу улюлюкающих бугаев у дверей, с премерзкой ухмылкой следящих за ее телесами со спины. Явно имея цель в баре девушка упорно двигалась к нему, не обращая внимания на похабные жесты и посвистывания в свою сторону. В момент ее появления в баре стихли почти все звуки - появление любой девушки это знаменательное событие для паба, а уж красивой девушки и подавно. Альбер был готов поклясться, что слышит эхо от своего сердцебиения. Прижавшись грудью к стойке он искренне надеялся, что гречанке нет до него дела и она просто уйдет, поняв, что ей здесь делать нечего. Прикосновение холодной руки гречанки заставило виконта дернуться всем телом. - О, я знала, что найду вас здесь, господин виконт, - теплый звук голоса девушки звучал непривычно в таком заведении. - Никакой я не виконт, Гайде, ты меня с кем-то путаешь, - кисло улыбнувшись Альбер развернулся к гречанке, постукивая кружкой по столу, призывая бармена "повторить". - Ну что вы, разве вас спутаешь, - хмыкнула Гайде, отряхивая стул напротив Морсера и усаживаясь на него; ей пришлось для этого подпрыгнуть, отчего ее длинный тонкий сиреневый тюлевый шарф коснулся концами пола. - В таком заведении - с кем угодно, - с ясно слышным в голосе хмелем Альбер обвел рукой вокруг себя, чем вызвал недовольство большинства посетителей; огрызнувшись они вернулись к своим делам, решая оставить пока мальца на потом. - Тише, прошу, - девушка ухватила Морсера за плечо, но тут же убрала руку, отводя взгляд. - Зачем ты здесь? - серьезно спросил молодой человек, упивая взгляд в гречанку. - За вами, - тихо ответила Гайде, глядя в глаза Альберу. - Тебя послал граф? Вот это воистину неожиданный поступок, поздравляю его с такой отличной смекалкой! - молодой человек говорил нарочито громко, не скрывая ядовитый сарказм; он стремился оскорбить Монте-Кристо, но так, чтобы он это по возможности не узнал. - Хозяин тут не причем, господин ви... господин де Морсер, - Гайде старалась говорить твердо, но в ее голосе слышалась дрожь. - И Морсером я больше уже не являюсь, милая, - Альбер слабо икнул, выливая в себя подоспевший алкоголь; опорожнив кружку он глуповато поглядел на Гайде, опуская взгляд все ниже от ее лица, но фокусируясь на фигуре.       Проследив за взглядом опьяневшего француза гречанка ухватила того за руку, которую тот протянул было к достоинствам восточной красавицы. Необычайно крепко держа кисть Альбера перед собой девушка старалась заглянуть в глаза молодому человеку, сквозь пелену хмеля, подернувшую темные зрачки француза. - Это даже приятно, красотка, - Морсер наклонился в сторону казавшейся маленькой гречанки, протягивая вторую руку к по восточному прекрасной фигуре девушки.       Все больше нависая над казавшейся беспомощной как загнанная в угол лань красавицей Альбер недвусмысленно облизывал губы, то и дело оттягивая воротник. Когда Гайде уже было некуда деваться от горячего прерывистого дыхания молодого человека она неожиданно для своей внешности твердо выпрямилась и вытянула руку в сторону, медля и тем самым как бы предупреждая заходящего за грань француза. Однако это, вероятно, только сильнее его возбуждало. Стоило Альберу почти что коснуться губами носа Гайде, как та отвесила ему отрезвляющую пощечину, от которой Морсера будто током ударило.       Тут же прижав к себе ладонь девушка смотрела, как француз медленно поднимает ладонь к горящей огнем щеке. Лихорадочно отпрянув Альбер отнял руку от щеки и почти полностью прояснившимся взором взором поглядел на Гайде; краска заливала все его лицо и особо полыхала на ушах. Деловито кашлянув в кулачок гречанка спрыгнула со стула, не обращая внимания на взоры заинтересовавшихся этой сценой остальных посетителей, и шагнула к молодому французу. Шепнув ему на ухо какую-то фразу, от которой он смертельно побледнел, Гайде направилась к выходу, так же твердо и целеустремленно раздвигая препятствующих удивленных выпивох.       Когда наложница даже в этих кругах широко известного оригинала графа Монте-Кристо удалилась из бара, все тут же вернулось на круги своя - бармен натирал запасную жестяную кружку, танцовщицы в откровенных платьях крутились на сцене и пели, а пьяницы оживленно что-то обсуждали.       Но бывшему виконту не было до окружающих дела. Он глядел на ладонь, которую прижимал некоторое время назад к обожженной ударом щеке, и думал о том, какие чувства он испытал при диалоге с Гайде. Необычные, однако, чувства.