***
Вечером я должна была исправить одну из своих ошибок: я устроила свидание папе и Галине Дмитриевне, но они об этом даже не знали. Все пришлось устраивать обманом, а Мэлони мне в этом помогла. И вот мы в окно наблюдаем за тем, как папа мило общается с ГД. — Чувствую себя купидоном, — сказала Мэлони, поправляя очки, — А ты? — Чувствую себя преступником, которого оправдали, — сказала я, усмехнувшись, — Ладно, я уезжаю завтра в обед. Точнее улетаю. Удачи, Мэл. И пиши мне обязательно! — попросила я, обнимая свою подругу. Я почувствовала, что девушка заплакала. Но чтобы не смущать Мэл, я продолжила Ее обнимать, пока она не успокоилась. — Так, давай не будем прощаться со слезами, — попросила я, когда Мэл вытирала слезы с лица. — Хорошо, — сказала подруга, — Но я провожу тебя до дома.***
POV Маевский Я шёл по коридору, услышав разговор Мэл и Артема. Остановившись, я стал подслушивать. Кажется, что это уже вошло в мои привычки. — Самолёт в 13.10… Она напишет, когда приземлится, — грустно говорила брюнетка. Я вышел из своего укрытия, взяв девушку за плечи и задав волнующий меня вопрос: — Какой аэропорт? — спросил я. Мэл испугано глянула на меня, а потом, заикаясь, ответила: — Ш-Шереметьево, — сказала она, а я отпустил девушку. Да, я Никита Маевский, который не позволит Юлии Подольской уехать. Глупо, знаю, но я не могу смириться с тем, что больше не увижу Ее. POV Подольская Мы с мамой сидели в зале ожидая аэропорта. Она переписывалась со своим кавалером, пока я скучала. Я успела разглядеть всех присутствующих, съесть две булочки, и даже поспать. Внезапно мы услышали голос девушки, которая объявила о том, что нам пора садиться в самолёт. Мы с мамой взяли сумки, выходя из зала. Мы уже отдали билеты, как я услышала знакомый голос. Я решила, что мне показалось, но потом я поняла, что кто-то действительно зовёт меня.***
Молодой парень забежал в подъезд, быстро поднимаясь по лестнице на нужный этаж. Он стал звонить в звонок, стуча при этом в дверь. Когда Константин открыл дверь, Никита сказал, заметив за спиной отца Юли Галину Дмитриевну: — Здравствуйте, Галина Дмитриевна, — автоматически поздоровался он, а потом обратил к отцу Подольской, — Где Юля? Я должен Ее увидеть! — Опоздал ты, Маевский, — сказал Костя, — Но могу подвезти до аэропорта, — предложил он.***
— Юля! — услышала я голос. Обернувшись, я заметила Маевского, который бежал ко мне. Я улыбнулась, шагая к нему навстречу. Когда мы оказались друг напротив друга, я бросилась ему на шею, а он крепко меня обнял. — Юля! — теперь уже кричала моя мама. Мы с Никитой глянули на неё, а потом Маевский крикнул, заставив меня смеяться: — Если вы желаете Юле счастья, то ей стоит остаться там, где ее любят, — говорил он, улыбаясь. Я глянула назад, заметив за нами отца с Галиной. На душе стало тепло. Мама закатила глаза, не зная что делать в этой ситуации. — Если он действительно твоя любовь, то отправляйся к нему, — сказала я маме, обняв на прощание. Она поцеловала меня в лоб, а потом ушла. Мы вчетвером стояли посреди аэропорта, счастливые как никогда. — Ну, спасибо, Маевский, — сказала я, когда мы вышли на улицу. — Тебе, спасибо, Подольская, — сказал Никита.