Память о несбывшемся

Пламя, разведенное в юрте, бросало оранжевые блики на лица сидящих мужчины и женщины. Оба они были в том возрасте, что приближал уже к вечной зиме: в черных и длинных волосах женщины виднелись седые пряди, а лицо мужчины избороздили морщины. Местные знали их как Зену и Бораиса, а еще они знали, что к ним всегда можно обратиться за помощью: супруги не отказывали и частенько выручали то словом, то делом. Говорили, что раньше они были знаменитыми воинами, но потом сложили мечи и сняли доспехи, решив жить мирно. Зена подбросила в огонь пару сухих веток и сказала вдруг, нарушая долгое молчание, в котором было так уютно: – Ты знаешь, я тут подумала… А ты ведь мог умереть тогда, под Коринфом. Если бы не Алти… – Снова ты об этой ведьме, – проворчал Бораис, отворачиваясь. – Вчера только о ней вспоминали! С того света, что ли, выползти хочет, так настойчиво тебе в голову лезет! Он недовольно фыркнул и покосился на задумчивую Зену. Та подперла кулаками подбородок и глядела в оранжевое пламя. Бораис вздохнул. – Выходила она меня – так что же? Шла-то она за тобой, а не за мной. Зена ничего не ответила. Бораис снова вздохнул. – Положим, умер бы я, – снова заговорил он чуть помягче, – что бы ты делать стала? Зена, явно удивленная тем, что муж пожелал продолжать разговор, ответила не сразу. – Не знаю, – сказала она. – Наверное, отправилась бы воевать дальше. Она улыбнулась – немного мечтательно. Бораис усмехнулся: – Коринф бы взяла? – И Коринф, – кивнула Зена. – И Спарту. И Афины. Она засмеялась, видя насмешливый взгляд Бораиса. – А может, и не взяла бы! – она хлопнула ладонями по бедрам. – Может, разбойничала бы по округе, а потом бы встретила кого-то, кто забрал бы мое сердце с собой. И мне пришлось бы идти за ним, чтобы не порвать последние жилы. – Сказитель из тебя плохой, – покачал головой Бораис. – И пусть! – Зена тряхнула головой. Пламя, вдруг ярко вспыхнувшее, осветило ее внезапно помолодевшее лицо и синие глаза. Бораис хмыкнул. – Дальше-то что? – Путешествовала бы я, – мечтательно сказала Зена. – Много бы путешествовала. Она обвела взглядом закопченные стены юрты. Потом вспомнила что-то и помрачнела. – Расправилась бы с Цезарем. Бораис ничего не сказал. Старая это была история. Не менее старая, чем с Алти. Но северная ведьма давно умерла, а Цезарь… Говорят, здравствует и поныне, хоть и пытаются его убить чаще, чем один сезон сменяет другой. Пока Зена не сложила оружие, все хотела отправиться в Рим да посмотреть предателю в глаза. Но не сложилось. Может, и к лучшему: слишком любит Цезарь распинать своих бывших друзей. – А что за мужчину бы встретила? – спросил вдруг Бораис. – Лучше, чем я? Он усмехнулся было, но усмешка вышла невеселой. Ревновал. Даже к этой выдуманной жизни. Зена всегда была огнем его степного дикого сердца, не мог он отпустить ее – даже в фантазиях. – Зачем мне были бы другие мужчины? – покачала головой Зена. Явно польщенный, Бораис обнял ее за плечи. – Кто ж тогда? – Это была бы женщина, – просто ответила Зена. – Совсем на меня не похожая. Добрая и светлая. – Ты тоже добрая, – возразил Бораис. Зена только погладила его по руке, потом отстранилась, взяла бурдюк с вином и налила себе немного в маленькую чашу. – Она была бы добрее, – продолжила она задумчиво. – Иногда, знаешь, мне снится она. – Кто? – удивился Бораис. – Женщина, которую ты никогда не встречала? Зена кивнула. Бораис приподнял брови. – Женщина из той жизни, которой никогда не было? Он начал жалеть, что решился продолжить разговор. Что за мечты посещают его жену? И как давно они приходят к ней? Зена промолчала. Она попивала вино мелкими глотками и смотрела в огонь, думая о чем-то своем. Бораис уже совсем было вознамерился рассердиться на нее, когда полог юрты откинулся в сторону, и внутрь вошел сын Зены и Бораиса – Солан: высокий светловолосый юноша, недавно отпраздновавший свой двадцатый день рождения. – О, радость! – воскликнул он, садясь рядом с отцом. – Та, которой я посвятил свою жизнь, скоро будет в наших краях! Бораис переглянулся со встрепенувшейся Зеной. – Откуда знаешь? Доброе лицо Солана светилось счастьем. – Метос сказал. Он как раз вчера вернулся, принес добрые вести. Бораис кивнул. – Что ж, – он похлопал сына по плечу, – как приедет она, пригласи к нам. Хочу увидеть ту, что так долго занимает твои мысли. Он по-доброму засмеялся. Сын не пошел по стопам родителей, не занялся военным ремеслом, а отдал себя сочинительству, мечтая стать известным сказителем, странствующим по миру. – Непременно пригласи, – согласилась с мужем Зена. – Будет интересно послушать ее истории, говорят, она много где побывала. Как, кстати, ее зовут? Пламя загудело, когда Солан, улыбнувшись, сказал: – Габриэль, мама. Ее зовут Габриэль.