Секрет

Уходишь от меня, Встречаешься с этим мужчиной- Влюбляешься, Словно такого парня как я вообще нет. DAY6 — Congratulations

Колеса пустующего вагона поезда стучали озлобленным существом. На остановках становилось тихо, от чего закладывало уши. Час пик давно миновал. Время близилось к десяти вечера. Чанёль возвращался с тренировки. Вымотанный и полусонный. Он постоянно тёр глаза, чтобы случайно не заснуть и не проехать свою станцию. От этого глазные яблоки покраснели, будто совсем недавно Чанёль плакал, как бесхарактерная девица, а не мужественно давал отпор и защищался на матах школы тхэквондо. В секцию он записался два года назад. Сначала это было простое желание избавиться от лишних килограммов, а спустя пару месяцев он уже вымещал свою злость и обиду тяжёлыми и изнурительными тренировками. Вновь остановка. Двери вагона открылись и впустили внутрь парня и девушку. Послышался звонкий смех парочки. Чанёль постарался сделать вид, что не заметил. Больше всего на свете сейчас его раздражали возлюбленные. Он вставил в уши капельки наушников и включил практически на полную громкость плеер. Его палец так и замер на кнопке перемотки, когда на глаза нечаянно попалась знакомая рука с двумя серебряными кольцами на среднем и безымянном пальцах. Чанёль слишком хорошо знал эту руку и эти тонкие фаланги. На большом — темная примечательная родинка. Сколько раз он целовал её и выражал свои восхищения — бессчетное количество. Она делала своего носителя ещё более особенным и идеальным в глазах Чанёля. Когда-то эти руки обнимали его, сжимали его плечи, касались непослушных густых волос, трепали за лопоухие уши и щипали раскрасневшиеся от негодования щеки. Чанёль не любил, когда кто-либо щипал за эти мясистые округлости, но безропотно позволял измываться над ними одному единственному, которому верил и доверял. Чанёль поднял на мгновение свой озадаченный взгляд. Может, после утомительной тренировки ему всё померещилось? Но стоило лишь увидеть не менее удивлённые чисто-голубые, как богатые сероводородом озёра, глаза, и сомнения тут же отпали: перед ним стоял его любимый Бён Бэкхён и держал крепко за руку симпатичную азиатку. Большего Паку приметить не удалось, так как он тут же отвёл свой взгляд на соседнее пустующее сидение. Синяя материя. Их отношения с Бэкхёном тоже начались с этого цвета. Пять лет назад. А, возможно, этих пяти лет и не было? Чанёль просто нафантазировал себе счастливые отношения? Один ли он считал то, что было между ним и Бэкхёном отношениями? Они ведь соулмейты, так почему сейчас не Чанёль обнимал свою родственную душу, а кто-то посторонний? Парень закрыл свои глаза и постарался успокоить разошедшееся в бешеном неспокойном стуке сердце, которое кололо от мучительной горечи внезапного открытия: Бэкхён обманул его два с половиной года назад. Врал ли он ему с самого начала? Чанёль погрузился в воспоминания, пропитанные синевой, цветом вечности и верности. Первый курс университета. Чанёль заметно нервничает, находясь возле плана этажей здания и взволнованно выискивая подрагивающей рукой нужную ему часть крупной постройки. Он уже дважды возвращался: крыло В, кажется, решило на время стать для него невидимым. Внезапный тычок со спины. Чанёль, отличающийся хорошей реакцией, успевает опереться рукой о прохладную поверхность стекла. За его спиной раздаётся приглушенное восклицание, а после стук падающих на пол коридора письменных принадлежностей. Кажется у того, кто налетел на Чанёля сзади, упала сумка. Мечтающий подружиться с как можно большим количеством студентов и обрести новых знакомых и друзей, Чанёль решает любезно помочь причитающему пареньку. Первое, что бросается ему в глаза — необъятный океан синего цвета: темно-синий костюм с белой рубашкой без единой мятой складки, гвоздик в ухе с сапфиром, выкрашенная в лазурный прядь волос, заправленная за ухо, оправа очков без стёкол (скорее всего, надетые лишь для красоты и создания образа прилежного студента) и синяя джинсовая сумка, у которой, как оказалось, порвалось дно, отчего разноцветные ручки и парочка точеных карандашей разной твердости разбежались по полу учебного заведения. Но ничего не может сравниться с кристально-голубым цветом глаз. Любимым цветом Чанёля. Он уверен: его соулмейт обязательно должен быть обладателем этого сочного оттенка чистого неба. Его детские рисунки с изображением морского побережья с бирюзовыми волнами и заштрихованным синим небом — прямое тому доказательство, как и странная любовь к «Смурфикам», фигурки которых он собирал, будучи ребёнком и выпрашивая у родителей купить ему очередное шоколадное яйцо. Возможно, именно поэтому он, сладкоежка, теперь похож по фигуре на этот самый «Киндер Сюрприз» — круглый и перекачивающийся из стороны в сторону при ходьбе. Как бы Чанёль не старался бороться с лишним весом, ничего не помогало. Хотя он, благодаря своему высокому росту, смог попасть в школьную команду по баскетболу. Но это никак не повлияло на его форму. Он так и остался для многих «Мишкой на поле», а за спиной шептались: «Жирдяй Пак». Чанёль, присев на корточки, протягивает студенту собранные с пола ручки, карандаши и линейку со стёркой, на что получает благодарную улыбку. А ещё он, с заиканием представившись, узнаёт имя парня с лазурными глазами: Бён Бэкхён. Скорее всего, именно в этот момент Чанёль пока ещё неосознанно влюбляется в него. Отчего-то через неделю, когда Чанёль получает бланк с выбором спортивных секций, он записывается не только на баскетбол, но и в шахматный клуб, заметив, что сидящий на пару рядов впереди него Бэкхён поставил крестик в самом низу списка рядом с этим не совсем спортом. Чтобы впечатлить Бэкхёна, Чанёль часто наведывается в университетскую библиотеку и набирает приличную стопку книг с партиями Ананда, Карпова, Фишера и других талантливых и именитых шахматистов. Он тренируется ночами, слушая недовольные возмущения своего соседа по комнате, Чонина, и это приносит свои результаты: Бэкхён восхищается его игрой, когда Чанёль на турнире университета между факультетами уделывает вице-президента шахматного клуба. С этого момента они с Бэкхёном друзья — не разлей вода. Они только спят в разных комнатах общежития, а так даже идут в душевые вместе. В такие времена Чанёль старается скрыть свой стыд и внезапный стояк, слушая пение и представляя тело Бэкхёна под струями воды. У Бэкхёна игривый характер. Он многим нравится, поэтому более спокойный Чанёль, молча пожевывает от ревности губу, глядя на то, как между парами Бэкхён постоянно окружен толпой студентов. Чанёль хочет, чтобы парень был лишь с ним, хвалил, восхищался, дарил свою улыбку и блеск глаз лишь ему. Чанёль сжал сильнее ручку спортивной сумки. Искусственная кожа заскрипела под скользкими влажными пальцами. Поезд остановился. Хотя двери автоматически разъехались, никто не вошёл в пустующий вагон. Чанёль продолжал сидеть в нём вместе со своими переживаниями. Ирония судьбы, никак иначе, что именно сейчас он встретился с тем, кого больше всего ждал. Что ж, он встретил Бэкхёна. Но абсолютно не так, как себе это представлял. Чанёль подметил, что его фиолетовый браслет, под которым находилась метка, съехал, и поспешно натянул его, чтобы Бэкхён не заметил: Чанёль до сих пор носил его подарок. Что же напевал Бэкхён, когда надел его на запястье Чанёля три года назад? Ах, да, конечно: «С фиолетовым сирень Расцветает в тёплый день. Фиолетовые ночи, В них сияют звёзды-очи.»* Чанёль на это повёлся, как и своевременно на сладкие речи Бэкхёна: — Мне нравится цвет твоих глаз, Чанёль, — как-то признается ему Бэкхён. — Они похожи на сирень, что разводила в саду моя покойная бабуля. Я чувствую умиротворение и безопасность, когда смотрю на них. Именно им я обязан зачету по английскому. От этих слов у Чанёля ёкает сердце и вспыхивает огонёк надежды, что он нравится Бэкхёну. Именно благодаря Бэкхёну у Чанёля появляются силы наконец заняться собой и сбросить столь ненавистные килограммы. В конце концов, он видит, с каким восторгом Бэкхён разглядывает журналы с моделями из каталога купальников. Сначала, чтобы сблизиться и укрепить дружеские отношения, Чанёль приглашает Бэкхёна на день рождения, а потом летом — тот оказывает ответный жест. Возможно, всё дело в том, что Чанёль перепил, хотя ему трудно отнести две кружки пива к алкоголю, но он, не отдавая отчета своим действиям, жарко целует Бэкхёна, пока находится с ним в комнате виновника торжества. Именно в этот момент происходит то, чего он меньше всего ожидает. И это вовсе не то, что Бэкхён, к его величайшему удивлению, отвечает на поцелуй, а резкое жжение в области запястья. Кажется, не один он ощутил, что его кожу обожгло болью. Бэкхён охает в приоткрытый рот Чанёля и отстраняется, хватаясь за левую кисть руки. Чанёль пялится сначала на своё запястье, потом на чужое. Кожа немного вспухла вокруг выступивших тонких витиеватых линий. У них с Бэкхёном одновременно появилась метка соулмейтов. Одинаковый узор! Сложно описать, что именно чувствует в эту секунду Чанёль, осознав, кем является его пара. Он не мог представить даже в самых смелых своих фантазиях, что этот парень, сводящий его с ума и заставляющий каждую ночь стонать от бессилия, станет его родственной душой. У Бэкхёна в темноте светятся глаза, как и положено, когда два соулмейта обретают друг друга. Наверное, и у Чанёля они тоже горят фонариками, иначе Бэкхён так бы не смотрел на него с приоткрытым ртом и распахнутыми от шока глазами. Чанёль обнимает своими огромными ручищами Бэкхёна, гладит по спине, ощущая напряжение друга, и старается успокоить. Всё же хорошо. Всё намного лучше, чем просто хорошо. Чанёль никогда не был настолько счастлив за свои двадцать лет — его тайная влюблённость и соулмейт оказались одним человеком. — Чан, давай оставим всё в секрете? Повременим пока рассказывать друзьям, — слишком тихо, подрагивающим голосом шепчет на ухо Бэкхён, вызывая у Чанёля легкое недоумение. — Но почему? — Ты знаешь, как относятся в нашем университете к однополым парочкам, поэтому дождёмся выпускного, — по тому, как вздрагивает при очередном вздохе Бэкхён, Чанёль понимает, что ему действительно страшно. Общество до сих пор не смогло смириться с признанием гомосексуальности. — Но он только через два года, — слишком долгий срок. Особенно, когда искушение так рядом. Бэкхёна хочется постоянно держать в руках, целовать, дарить ему влюблённые улыбки и уделять больше внимания. — Они пробегут так быстро, что ты даже не заметишь, — уверяет его Бэкхён. Тогда Чанёль даже не догадывается, что Бэкхён беспокоится в первую очередь о себе и своём будущем, а не об их совместном. Их отношения остаются довольно долго невинными и платоническими, если не считать случайно украденные поцелуи под раскидистым дубом, в тени которого они с Бэкхёном привычно отдыхали во время обеденной паузы. Они давно перешагнули грань дружбы. Бэкхён медленно привыкает к новому виду прикосновений соулмейта, пытается понять, что же ему нравится, а к чему он пока не готов. Чанёль, конечно, хочет интимной близости со своим соулмейтом. Но боится его разочаровать. Его тело, пускай, избавилось от восьми лишних килограмм, но до сих пор, по его мнению, остается непривлекательным, что не скажешь о Бэкхёне. Тот решает поддержать Чанёля, поэтому записывается через год на баскетбол. Его стройное худощавое тело приобретает мужественные изгибы с бугрящимися под кожей мышцами. Ладони Чанёля зачастую нарушают границы и бессовестно блуждают по твёрдому прессу, ныряя за резинку трусов самыми кончиками, отчего Бэкхён начинает паниковать и резко отстраняется, глядя на Чанёля запуганными голубыми глазами. Чанёль считает, что его непривлекательное тело — основная причина, по которой Бэкхён не проявляет инициативы и опасается лечь с ним в постель. Но ошибается. Когда у них возникает первая серьёзная ссора, то Бэкхён признаётся, что дело вовсе не в габаритах Чанёля, а в том, что он просто боится из-за отсутствия подобного сексуального опыта. У него ещё никогда отношения не заходили так далеко. Чанёль — первый во многом, отсюда и такая скованность, которую Чанёль принял за отказ от близости. Бэкхён редко признаётся Чанёлю и рассказывает о своих переживаниях. Но в этот раз он, смущаясь и пряча лицо в ладонях, делится одним из своих секретов. Он девственник в свои двадцать с хвостиком. Чанёлю трудно в это поверить потому, что Бэкхён — мечта многих, и его в том числе. Такого невозможно не хотеть заполучить в свою постель. Этот уверенный в компании и энергичный весельчак совершенно не мог оказаться неопытным в таком возрасте в любовных делах. Но это правда. И Чанёль чувствует себя польщенным, сгребая Бэкхёна в свои объятия и нежась в своей кровати, пока сосед не возвращается в их с Чанёлем общую комнату общежития. Бэкхён тут же спрыгивает с постели и, выдумав какой-то глупый предлог, уходит. Чанёль прячет в подушке поджатые от недовольства губы и грустные сиреневые глаза, ставшие на мгновение темно-фиолетовыми — признак крайней степени печали. Чанёлю нужно подождать ещё полтора года до того, как он сможет быть по-настоящему счастливым. Чанёлю было больно вспоминать день, когда наконец они стали полноценной парой. Инициатива шла исключительно со стороны Бэкхёна. Наступает первая неделя летних каникул, сразу после двадцатидвухлетия Бэкхёна. Чанёль лежит на своей кровати в общежитие и играет в «Лигу Легенд» на планшете. Его сосед укатил к семье, а родители Чанёля улетели в отпуск, поэтому ему приходится скучать одному. Бэкхён второй день отвечает на его смски-приглашения однотипными фразами: «Потом», «Я занят», «У меня практика». Чанёль и не надеется увидеть Бэкхёна этим днём, но тот заявляется сам, торопливо сбросив с ног кеды и запрыгнув на кровать. Он как-то дерганно перекидывает одну ногу через оторопевшего от внезапности происходящего Чанёля и усаживается на его бёдра, сжимая пальцами бока. Бэкхён с минуты две гипнотизирует Чанёля пристальным взглядом, после чего стягивает с себя футболку и впивается в пухлые губы соулмейта настойчивым поцелуем. Чанёль удивляется подобной выходке, которую совершенно не ожидал от Бэкхёна, и первые секунды автоматически отвечает на поцелуи, становящиеся всё более развязными, глубокими и горячими. «Давай переспим?», — Чанёль уверен: он никогда не забудет этих слов. Он понимает насколько тяжело они даются Бэкхёну. Все эти отговорки о занятости были лишь прикрытием для глубоких раздумий Бэкхёна и его решимости наконец подарить Чанёлю то, что он так долго хотел — себя целиком и полностью. Чанёль боится быть грубым, подмяв Бэкхёна под себя и не сдерживая довольной улыбки. После каждого очередного поцелуя он благодарно шепчет «спасибо» и видит, что Бэкхён тоже благодарен ему за долгие ожидания. Полтора года отношений, закрепленных лишь поцелуями и парой совместных дрочек в душе — это большой срок воздержания для соулмейта. — Ты мне нравишься таким, какой ты есть. Не стесняйся себя, Чанёль, — молвит Бэкхён, придавая Чанёлю уверенности снять с себя всю одежду. Они уже видели друг друга обнаженными, но Чанёль продолжает смущаться своего тела. На фоне высокого упитанного Чанёля Бэкхён кажется слишком уязвимым и худым, хотя это далеко не так. Бэкхён продолжал баловать Чанёля запретными сладостями и жирной пищей, от которой Чанёль никак не может отказаться. Как же сладко Бэкхён стонет Чанёлю в ухо, а тот от подобного возбуждается только сильнее, становится твёрже, пока размеренно и осторожно, боясь причинить боль, двигается внутри столь желанного тела своего возлюбленного. Глаза Бэкхёна сияют всё это время лазуритом, в них, как в зеркальной поверхности озера, отражается раскрасневшееся и вспотевшее, перекошенное от страсти лицо Чанёля. И, судя по выкрикам, переполненным наслаждением, Бэкхёну нравится эта картинка перед его глазами. Чанёль вновь вернулся к реальности, когда впервые в вагон вошёл кто-то ещё: парень с собакой, которая постоянно вилась у его ног и скулила, не желая находиться в поезде. На втором курсе Чанёль хотел завести собаку. Бэкхён подарил ему вельш-корги, но тут обнаружилось, что у Чанёля аллергия на собак. Это был один из тех редких моментов, когда Бэкхён дарил что-либо Чанёлю, подметив, в чем тот нуждался. Чанёль натянул ниже черную кепку, чтобы спрятать свои глаза в тени козырька, и откинулся на спинку сидения. Теперь он смог спокойно наблюдать за Бэкхёном и его спутницей, оставаясь не пойманным. Над парочкой висела рядом с картой ветви метро реклама мороженого. Бэкхён покупал именно его: фисташковое и шоколадное. Это было вознаграждение за то, что Чанёль научился играть на гитаре, потому что, по мнению Бэкхёна, «гитаристы безумно сексуальные и горячие». Чанёль, голова которого покоится на коленях соулмейта, перебирает пальцами струны и мычит себе под нос лиричную мелодию песни о любви. А Бэкхён черпает пластмассовой ложечкой зелёное мороженое, угощая им Чанёля. Тот специально оставляет каплю возле уголка рта, чтобы ощутить, как возлюбленный слизывает её кончиком языка — прекрасная возможность украсть легкий поцелуй с губ Бэкхёна. За окном — ранняя осень. На небе — ни облачка. Сейчас прекрасная погода для пикника в парке, но молодые люди остались в комнате Чанёля. Бэкхён так и не смилостивился над Чанёлем. Они по-прежнему держат ото всех в тайне свой роман. Именно такими их и застаёт внезапно вернувшийся после отпуска у родителей сосед Чанёля. Бэкхёна одолевает паника, он заикается от волнения и пытается уверить Чонина, что «проспорил» и «этот поцелуй ничего не значит». На что сосед Чанёля реагирует слишком спокойно. — Это ваше личное дело. Я не собираюсь никому трепаться об этом, — пожимает плечами Чонин и, швырнув на свою кровать сумку, уходит из комнаты. Так Чонин становится единственным, кто узнаёт правду. Бэкхён ведет себя в первые дни после каникул дерганно и нервно, держится на расстоянии от Чанёля. Видимо, боится, что Чонин обманул. Но проходит неделя и никто не бросает косые взгляды ни на него, ни на Чанёля, поэтому вскоре они привычно обедают вместе в стенах университета. Несмотря на то, что семестр заканчивается спокойно, а Чонин ведёт себя так, словно ничего и не видел, после китайского нового года с Бэкхёном явно что-то происходит. Он замечает, что Бэкхён отдаляется от него, но все его попытки как-то улучшить отношения заканчиваются полнейшим крахом. Бэкхёна отчего-то раздражало абсолютно всё, что делал Чанёль, даже его слова. Чанёль боялся больше всего момента, когда Бэкхён откажется от него: вокруг вилось столько красивых парней и девушек, а Бёну достался пухляш-переросток, ещё и парень, хотя он столько раз делился с Чанёлем своими фантазиями по поводу второй половинки, какой она должна быть: изящная, утонченная, добрая и скромная девушка. Для Чанёля становится настоящим потрясением, что соулмейт Тэмина, с которым он познакомился на практике — его однокурсник, с которым он делит одну комнату в общежитии, Ким Чонин. Но, чем дольше он проводит с ними время, тем чаще ловит себя на мысли, что эти двое — действительно близнецы по духу и идеально подходят друг другу. Отношения Тэмина и Чонина правда можно назвать образцовыми, пока парня Кима не захотел навестить брат-близнец Тэхён. Вот тогда начинается у Чонина непростая жизнь — ведь и старший из близнецов оказывается его родственной душой. Это — крайне редкое явление, чтобы у соулмейта было несколько половинок, но Чонину свезло, так свезло войти в эти три сотые процента земного населения. Отвлекшийся на разворачивающуюся перед ним историю похлеще мексиканских страстей и сицилийских разборок, где близнецы никак не могут поделить между собой Чонина, Чанёль на время забывает о своих проблемах. Когда весной Чанёль заикается о поиске нового совместного жилья, Бэкхён реагирует чересчур бурно и просит Чанёля пока повременить с этим. — Но ты же обещал, что после университета мы больше не станем скрываться! — не выдерживает Чанёль. Он ненароком задевает рукой висящую на гвозде гитару и та с грохотом падает на пол. Именно от этого звука вздрагивает Бэкхён, замирая возле входной двери. Он, как и Чанёль, в замешательстве смотрит на музыкальный инструмент, и замечает, что деревянный корпус треснул. Скорее всего, вместе с ним образовалась глубокая трещина и в отношениях соулмейтов. — Думаю, нам стоит отдохнуть друг от друга, — слова Бэкхёна, как гром среди ясного неба. Чанёль забывает, что нужно дышать, но всё же с пребольшим усилием делает необходимый сейчас глоток свежего воздуха. — Но…  — Мне нужно время, Чанёль. Я устал от всего этого, — мотает головой Бэкхён, хмуро глядя на испорченную гитару. — Бэкхён, я понимаю, ты злишься. Прости меня, я постараюсь исп-… — Нет, Чанёль, не извиняйся. Дело больше во мне, — прерывает его Бэкхён и берет со стола свой мобильный. — У меня слишком многим сейчас забита голова. Поэтому нам необходим перерыв в отношениях. У меня пробный срок в фирме. Слишком много работы: там и в университете. Я устаю. Нужно думать о будущем… и о нас. Бэкхён не дожидается ответа Чанёля и покидает его комнату, оставляя наедине со своими страхами и мучениями. — Бэкхён слишком добр, чтобы сказать мне правду, — сжимает пальцами подушку Чанёль. — Это моя вина. Я порчу ему жизнь. Метка Чанёля дала о себе знать, но он мужественно стерпел боль. Это не так страшно и больно, как то, что он сейчас чувствовал, встретив родственную душу, что напрочь позабыла о его существовании и продолжала наслаждаться жизнью, в отличие от не находившего себе все эти годы места Чанёля. «Поздравляю, Бэкхён! Ты просто невероятен!» Наивный… Какой же он был наивный дурак! Конечно, они с Бэкхёном получают заветные корочки об окончании университета, играют в хороших друзей и с натянутыми улыбками позируют для фотографий выпуска и пришедшей на церемонию родне. Чанёль пытается выловить Бэкхёна и поговорить с ним. Он собирается сказать, что настроился ждать, сколько Бэкхёну потребуется. Он будет рядом, как товарищ, друг, возлюбленный, и перестанет подгонять Бэкхёна. Но тот исчезает сразу после церемонии вручения аттестатов. Бэкхён перестаёт звонить и писать. Чанёль ждёт неделю, месяц, полгода. И тогда, под новый год у него впервые щиплят глаза. От этой внезапной боли кружится голова, и Чанёль тихо мычит, привлекая внимание других работников компании, где работает десятый месяц после выпуска. Сначала ему кажется, что дело в его долгом сидении за компьютером, но вдруг ощущает резкую боль в груди, словно его грудную клетку вспороли ножом и вынули всё ещё продолжающее сжиматься сердце. Дыхание сперло и трудно дышать. Чанёль лишь глотает ртом воздух и хрипит. Ноги подкашиваются, и он оседает на серый ворсистый ковёр рядом со своим рабочим местом. Благо в этот момент рядом с ним находится его сослуживец, Тэмин, и вызывает скорую. Анализы и рентген не выявляют никаких признаков ухудшения здоровья или каких-либо внутренних повреждений. Врач даёт только дельный совет: похудеть. Но стоит Чанёлю, вернувшись в снятую двушку, взглянуть в зеркало, то он сразу осознаёт, в чем заключалась причина столь внезапного припадка. Сиреневый оттенок его глаз исчез. Из зеркала на него смотрят два тёмно-карих глаза. Чанёля сковывает паника. Он долго не может поверить в увиденное, считая всё слишком реалистичным кошмаром. Лишиться цвета глаз — означает лишь одно: его соулмейт отдалился от него. И эти странные боли в сердце — признак слабой связи. Чанёль, наплевав на очередную волну боли, тут же хватает мобильный и печатает сообщение Бэкхёну, но ответа так и не приходит. По груди разливается мерзкое предчувствие, поэтому он вылетает пулей из квартиры, забив на просьбы Тэмина набраться сил и отдохнуть, и отправляется на квартиру Бэкхёна. Чанёля не подводит седьмое чувство: его встречает вовсе не соулмейт, а пустота комнат. Чанёль вовсе не глуп, поэтому понимает, что Бэкхён покинул его, сбежал и порвал связь. Чанёль хватается за голову, тянет за волосы, пытаясь заглушить боль в груди. Он готов умереть от отчаяния. Ещё в детстве, слыша подтрунивая о своём лишнем весе, Чанёль обещал никогда не плакать и не показывать своих слёз другим, но в этот день он нарушает данное себе слово неоднократно. Одновременно, стоило осознать, что Чанёль не нужен своей второй половинке, он лишается всех чувств. Ничего не остаётся помимо огромной чёрной дыры в груди, которая с каждой секундой разрастается и разрастается, утягивая его во тьму. Он надеется, что Бэкхён вернётся. Приходит на квартиру, поджидает, до тех пор, пока её не заселяют новые жильцы. Не всегда соулмейты оправдывают ожидание. Бэкхён отказался от Чанёля, выкинул, как поношенную одежду. Первый год Чанёль неистово страдает, так как у них с Бэкхёном образовалась прочная связь. Они всегда были рядом в годы учебы. Но по прошествию нескольких месяцев связь ощущается всё меньше. Через год его метка бледнеет. Теперь её трудно заметить, если особо не приглядываться к левому запястью, но всё же Чанёль скрывает её за подаренным браслетом. Через два года после ухода Бэкхёна Чанёль больше не чувствовал боли, от неё остались лишь томление и легкая печаль. Его глаза лишились насыщенного яркого оттенка сирени. Сейчас они были практически чёрными с фиолетовым отливом. Чанёль привык видеть в зеркале свои новые глаза. Помимо этого, он решил сменить свой стиль: постригся, перекрасился, стал больше уделять времени моде и уходу за кожей. Он записался на тхэквондо и посещал тренажерный зал. Он старался не обращать внимания на то, какими влюблёнными глазами через четыре месяца на него смотрел тренер. Чанёль не был готов к новым отношениям. Старые раны так и не зарослись. Он поменял каркас гитары, продолжил на ней играть, не выкинул хрустальную шахматную доску с фигурами. Всё это было дорого ему, так как связывало воспоминаниями с Бэкхёном. Чанёль потерял свою родственную душу, но продолжал верить в то, что Бэкхён просто решил на время отдалиться и подумать и что вскоре он вернется, ведь они соулмейты, предназначенные друг другу свыше. Сейчас, совсем неожиданно, как и его разрыв с Бэкхёном, его надежды разбились вдребезги. Что может причинить боль сильнее, нежели возможность убедиться, что эта боль терзает только Чанёля все эти годы? Неужели Бэкхёну ни капельки не совестно? Вспоминал ли он хотя бы однажды Чанёля? Сравнивал ли его со своей нынешней пассией? Чем она лучше Чанёля? Богаче? Красивее? Отличная любовница? Чанёль отдал себя целиком Бэкхёну, выполнял любые прихоти и капризы. И, кажется, Бэкхён отнесся к этому, как к должному, а не к тому, чем следовало бы дорожить и чем мог бы похвастаться далеко не каждый. Чанёля обесценили. Наверное, на его лбу сейчас горели, сменяя друг дружку, светящиеся «0» и «L» от «неудачника». «Почему мы все выбираем себе именно тех партнеров, а не других? Причина, по-моему, в том, что нам хочется любой ценой избавиться от одиночества… Вот мы и подбираем себе пару, чтобы было удобно сочетать свидания с рабочим расписанием, чтобы у твоего парня водились к тому же еще и деньги, и в постели он кое-что умел делать. Все это весьма веские причины, но надо и немного везения, чтобы твой избранник оказался к тому же просто хорошим парнем!»* — Чанёль вспоминает слова героини какого-то старого сериала, который смотрел в детстве с родителями. Тогда он не понимал смысла этих слов, но отчего-то запомнил их. Наверное, всё дело в том, с какой обреченность в голосе героиня их произносила. И Чанёль решил, что они должны означать нечто важное и ценное. На очередной остановке, когда вагон покинул парень с доберманом, Чанёль не сумел побороть любопытство узнать, на кого же его променял соулмейт. Он был готов рассмеяться в голос, но лишь сделал вид, что кашлял, пряча в кулаке ухмылку. Знакомые все лица. Почти два года, пока они с Бэкхёном учились в университете и скрывали отношения от других, Чанёль ждал, когда же сможет прокричать всему миру, что его соулмейт — тот, кого все считают его лучшим другом. И ровно столько же прошло с тех пор, как Бэкхён попросил взять паузу в их отношениях, дать ему время подумать и принять факт наличия второй половинки. Бэкхён лгал. Врал ему постоянно. Чанёль это понял только сейчас, глядя на то, как Бэкхён приобнимал знакомую ему девушку. Сыльги. А раньше Бэкхён постоянно жаловался на чрезмерное внимание со стороны бывшей однокурсницы. «Воротит его от этого внимания. Как же, » — хмыкнул про себя Чанёль. Он постарался найти знак их с Бэкхёном связи, чёрный рисунок, похожий на вьюн с бутоном лотоса на запястье, и заметил надетый на руку бежевый напульсник. Бэкхён скрыл метку, словно стыдился её. В университете он так не поступал, лишь размывчато отвечал друзьям о том, кто же это «счастливица», кому достался такой парень, как Бэкхён. Наверное, так и было с самого начала. Бэкхёна смущало наличие соулмейта-парня, именно поэтому он и не хотел, чтобы другие знали, какие же их с Чанёлям на самом деле связывают отношения. Врун и трус. Где же сейчас работал Бэкхён? Кто готовил ему по утрам любимое карамельное латте и сломя голову несся покупать клубничное пирожное? Сыльги? Вряд ли. Она никогда не была из числа тех девушек, кто рано вставал, чтобы порадовать любимого человека. И если вспомнить, как давился Бэкхён её печеньем на День всех влюбленных, то вряд ли она была способна приготовить хотя бы сносный кофе. Бэкхён не способен и дня прожить без своего латте и пирожных. Неужели сам? Ведь это чудо — не ранняя пташка. Чанёль помнил, будто это было сегодня, как будил его. — Чан, перестань, пожалуйста, — ноет Бэкхён и пытается спрятать голову под подушку, чтобы избавиться от настырных легких поцелуев. — Вставай, Бэкхённи, нам на пары. Сегодня тест. Ты сам меня попросил поднять тебя на полчаса раньше для повтора. — О, точно! — появляется из-под подушки растрепанная макушка. Пальцы сжимают и массируют плечи Чанёля, а сам Бэкхён провокационно трется о бедро своего парня. — Бэкхён, если ты продолжишь в том же духе, то можешь забыть о повторении к тесту, — хрипло басит Чанёль и перехватывает гибкое тело, надавливая на ямочки на пояснице. — Плевать, — прикусывает и оттягивает мочку Бэкхён и скользит языком по ушному хрящу. Сначала Чанёль строит недовольную мину, но быстро сдаётся и стаскивает с Бэкхёна верх пижамы, сжимая между губами твёрдый сосок. — Напросился, чёртёнок. Тогда им пришлось пойти на пересдачу. Чанёль вынырнул из воспоминаний при очередной остановке. Ещё четыре. И он избавится от этой боли, которая раздирала всё его нутро в присутствии соулмейта. Чанёль впервые за долгое время ощутил слишком ярко их связь, а вместе с ней и волнение своей «родственной души». Наверное, Бэкхён не ожидал встретить самого нежеланного человека в поезде метро. Он вообще вряд ли ожидал когда-либо пересечься с Чанёлем, особенно столь скоро. Вот женился бы, обзавёлся детьми, хорошей работой, тогда бы в его глазах не плескалось бы столько ужаса, когда они с Чанёлем вновь увиделись. Хотелось смеяться от курьёзности момента: Чанёль уставший зашёл в вагон, мечтая о горячем душе и стакане теплого молока, а в итоге его настигла совсем другая мечта, из прошлого, которое он всеми силами старался позабыть. «Всё тайное когда-нибудь становится явным, да, Бэкхён?» — Чанёль задал сам себе вопрос и, судя по тому, как забегал взгляд Бэкхёна, тот словно прочитал его мысли. У Сыльги красивые фиалковые глаза. В них больше оттенка красного, нежели голубого. Это говорило о сильной воле и некой упертости. Такая девушка никогда бы не согласилась поменять свое решение в угоду Бэкхёну. Что ж, Бэкхён знал, на что шёл. Врал ли Бэкхён ему всегда? Даже, когда они были наедине, когда ситуация совершенно не требовала его снисходительности и доброжелательности. Зачем обнадеживал с самого начала, а не сказал, что на самом деле думает о таком балласте в виде неподъемного соулмейта-парня? Чанёль часто анализировал свои поступки и старался понять, где же лохонулся настолько, что Бэкхён решил от него сбежать. Два конца истины никак не хотели сходиться. А сейчас они наконец встретились в вагоне метро. Бэкхён повторно коротко зыркнул на Чанёля и сильнее сжал плечо Сыльги. Хотел показать, что ему всё равно? Чанёль научился за годы, пока они играли «друзей» перед всеми, определять искренние ли у его соулмейта улыбка и смех, или же это всего лишь маска. Сейчас Бэкхён нервничал. Глупый. Чанёлю не составило труда его раскусить. Удовлетворенная жестом Бёна, Сыльги ответно прижалась своим вторым размером к парню. Может, Чанёлю стоило бы взять да рассказать девушке, сидя в движущемся поезде, о том, какие на самом деле их связывали с Бэкхёном отношения? Они переспали друг с другом не один раз. По тому, насколько хорошо с ним было Бэкхёну, как громко тот стонал или слишком томно выдыхал в щёку имя любовника, Чанёль не верил, что его соулмейт не пребывал в восторге от таких отношений. Возможно, в своё время Чанёль решил бы, что Бэкхёну неприятно было выступать в роли пассива, позволяя Чанёлю вести и перенимать лидерство. Но не тогда, когда Бэкхён неоднократно оказывался снизу, хотя ранее утверждал, что ему противно даже представить, как кто-то растягивает и толкается своим возбуждением до упора в узкий проход, совершенно не предназначенный для этого. Он говорил так до того момента, пока впервые не попробовал роль принимающей стороны. Чанёль светится от счастья, когда Бэкхён позволяет ему дойти до конца. Только наутро не обходится без возмущений и парочки синяков на спине Чанёля — у Бэкхёна болит всё, даже, кажется, язык, поэтому он непривычно немногословен. Они вместе отправляются к домашнему врачу Бэкхёна выпрашивать справку, чтобы они могли пересдать тест, который вместе пропустили по понятным причинам. К слову, врачом Бэкхёна является мать Чонина, поэтому долго упрашивать женщину не приходится. Чанёль знает о всех её слабостях: шоколадные конфеты с вишней и ликером и бутылка итальянского вина. Все последующие разы Бэкхён не жмурится от болезненного проникновения, испытывая, по большей части, наслаждение. Чанёль однажды предлагает смену ролей прекрасно осознавая, что может быть больно и неприятно, но не хочет ущемлять права возлюбленного в сексе: если Бэкхён возжелает быть активом, то он позволит ему. Но Бэкхён только смеётся в голос после столь щедрого предложения и, целуя смущенного Чанёля, говорит, что его всё полностью устраивает. Чанёль успокаивается и перестаёт думать о подобном, когда они наедине и занимаются любовью. «Занятие любовью». Любил ли его Бэкхён? Чанёль вновь поднял глаза на соулмейта. Их первый долгий зрительный контакт за всё время поездки. От неожиданности Бэкхён не оторвал своего взгляда. Всё-таки цвет радужек изменился: это уже не голубизна озера, а тусклость грозового неба. Значит, Бэкхён тоже страдал и сражался с невыносимой болью в груди, когда отверг Чанёля? В какой момент это произошло? Где и с кем был Бэкхён? Кто позаботился о нём? Невероятно, даже в такое время Чанёль волновался о том, кто предал его. Кажется, Сыльги не узнала Чанёля. Чего не скажешь о Бэкхёне. Чанёль ощутил, как пытливый взгляд соулмейта заскользил вниз по его лицу, шее, спустился ниже, оценив все прелести новой фигуры. Чанёль специально развел шире ноги, напряг на них мышцы и распрямил плечи. Ещё бы Бэкхён не облизнул свои манящие губы от такого зрелища. За два с половиной года после того, как Бэкхён ушёл от него, Чанёль изменился внешне. Исчезли округлость, жировая прослойка, мягкий живот, глупые рыжие кудряшки и безразмерная одежда. Теперь Чанёль эффектный, видный молодой человек с подтянутым телом и симпатичным лицом, на котором выделялись большие сиреневые глаза, потухшие и почерневшие со временем, но при этом они не потеряли былой притягательности. «Что, Бэкхён, жалеешь, что ушёл от жирдяя Пака? Сожалеешь о поспешном решении?» Наверняка, так и есть. Иначе бы Бэкхён не захотел изучать серебряные кольца на левой руке. Девушка слишком громко прошептала Бэкхёну, насколько сильно она хотела побыстрее оказаться в её квартире, чтобы заняться с Бэкхёном сексом. Чанёль был уверен, что сегодня в постели она будет думать вовсе не о своем парне, а фантазировать о Чанёле, которому успела построить глазки и даже подмигнуть. — Сыльги, потише, мы не одни, — одернул её тот. — Ты стесняешься его? — мурлыкнула вновь на ухо Бэкхёну девушка, но Чанёлю удалось всё услышать. Бэкхён насупился и опустил взгляд на запястье. Неужели сейчас метку так же пекло, как и у Чанёля? Чанёль всегда любил Бэкхёна. Возможно, был очарован им с первой встречи, когда помогал собирать с пола ручки. Но, кажется, только его сердце пылало любовью. У Бэкхёна оно оставалось красивым холодным бриллиантом, как и он сам. Роскошный парень, любящий, чтобы им восхищались, но совершенно не ценящего чувства других к нему. Будет ли когда-нибудь Сыльги любить его так же сильно, как и Чанёль? Что будет, когда она найдет своего соулмейта? Сейчас она утверждает, что влюблена, что Бэкхён самый совершенный парень на свете, что она его страстно желает. А потом? Чанёль жалел себя, жалел того, кто обманывал его всё это время. Бэкхён останется один, стоит лишь Сыльги встретить «родственную душу». Бесспорно, Бэкхён и эта девушка — красивая пара, но они не «пара» во всех смыслах слова. Что подтверждали откровенные молчаливые заигрывания Сыльги с Чанёлем. «Что же ты натворил, Бэкхён?» Чанёль прикрыл метку чуть выше запястья пальцами. Бэкхён, похожий на нашкодившего ребёнка, опустил взгляд, глубоко вздохнув, и тоже изредка посматривал на прикрытую напульсником метку. Их чувства и общие воспоминания находились в вагоне, передаваясь через кислород. Быть может, и прощальный выдуманный поцелуй Чанёлю удалось бы передать таким образом? Он хотел бы напоследок ощутить податливость и тепло всё ещё любимых губ. После того, как Чанёль выйдет, всё чувства улетучатся вместе с Бэкхёном. — Станция Догок. Платформа справа, — сообщил знакомый женский голос. Сердце Чанёля зашлось от неминуемого расставания. «Бэкхён, ты трус. Тебе было так трудно смириться с тем, что твой соулмейт — парень?» Чанёль только что попрощался со своим соулмейтом. С половиной своей души. Лишившись её навсегда, он никогда не будет прежним. Сможет ли он полюбить кого-то сильнее Бэкхёна? Когда Чанёль встал, чтобы выйти на своей остановке, то подметил, что светлые глаза Бэкхёна почернели и блестели от влаги. Неужели от слёз? Чанёль постарался сделать вид что его это не заботило, повернувшись спиной к сидящей парочке. Поезд подъезжал к станции. Наконец-то Чанёлю больше не нужно было держаться из последних сил, играя безразличие. Это оказалось крайне тяжёлым испытанием для него. Но по крайней мере, теперь он не станет тешить себя глупыми и пустыми надеждами, что Бэкхён наконец смирился с тем, кто же ему достался в качестве соулмейта, и в последствии вернётся к нему. Бэкхён никогда не хотел возвращаться. Он искал подходящую причину. И нашёл её, а Чанёль корил себя два года, возложив на себя вину в случившемся. Если человек хочет уйти, то он найдет массу оснований для этого. И вряд ли его удастся удержать. Шаг — и Чанёль на свободе. Каким же душным ему казался вагон всё это время. На станции царила прохлада. Створки дверей вагонов закрылись, и поезд тронулся, увозя с собой столько драгоценных Чанёлю моментов. Как теперь ему с этим прикажете жить? Чанёль понуро опустил плечи вместе с головой, прочитал раз двадцать точно огромным шрифтом выведенную по всему диаметру спортивной сумки марку, прежде, чем сделал первый, самый тяжёлый шаг вперёд, в новое будущее. — Чанёль?.. Сумка с глухим звуком упала на каменный пол платформы. Послышался ли Чанёлю неуверенный ломкий голос Бэкхёна? Обернулся ли он? «Чан, давай оставим всё в секрете?»