***
Хайд оторвался от томика Шекспира и поднял голову. — Кажется, ты меня кое с кем перепутал, — сказал он, когда Куро ввалился в его комнату, неся в руках две тарелки, наполненные дымящимся дошираком. — Это у Кон-куна все проблемы решаются, стоит ему только поесть, а не у меня. — Я и не собираюсь решать твои проблемы, — Куро пожал плечами и протянул ему одну тарелку. — Я просто принёс тебе поесть. Если ты не голоден — я съем твою порцию. Хайд наклонил голову к левому плечу, скептически приподняв брови, а потом отложил книгу и выхватил тарелку из его рук. — Спасибо, — неловко поблагодарил он, пряча взгляд. Куро не ответил, опускаясь грудью на кровать рядом с ним — осторожно, чтобы не разлить содержимое тарелки. — Ну, рассказывай, — сказал Куро, попутно наматывая на палочки длинные вермишели. — Как там дела у Лихта? — Если пришёл сюда ради этого — уходи, — буркнул в ответ Хайд, бесцельно ковыряясь в своей тарелке. — Поговори со мной, а не с Шекспиром, — Куро глянул на книжку, лежащую между ними, и снова посмотрел на Хайда. — Почему ты так негативно к нему относишься? Знаешь, бегство не решит твои проблемы. — Я ни от чего не убегаю, — обиженно ответил Хайд, поставив тарелку на комод рядом с кроватью. Куро скептически покосился на него, и Хайд, сам того не ожидая, сдался. — Мне страшно, — тихо произнёс он, обхватывая колени руками. — Если между нами ничего не получится... или он вдруг умрет... Я не смогу больше. Я наложу на себя руки. — Да ты и так уже давно пытаешься их на себя наложить, — ответил Куро с набитым ртом. — И как ты говоришь мне это с таким олимпийским спокойствием?! — возмутился Хайд, а потом сделал глубокий вдох и выдох: другой реакции от старшего брата и не стоило ожидать. — К тому же... разве это не будет считаться как предательство по отношению к Офелии? И не смей, — добавил Хайд, заметив, что Куро открыл рот, чтобы ответить, — говорить, будто она хотела бы, чтобы я был счастлив! Куро медленно закрыл рот, отвернулся и уставился на стену перед собой. Мгновение спустя он произнёс: — Ты прав, я не знаю, чего она хотела бы. Он приподнялся, вставая коленями на кровать, и опустил ладонь на голову Хайда. — Но я знаю, чего хочу я: чтобы ты был счастлив. Куро отвёл глаза, чтобы избежать ошеломлённого взгляда младшего брата, и слабо потрепал разноцветные волосы. — Если этот садюга сможет сделать тебя счастливым, я буду только рад, — добавил он, неловко пожимая плечами, и смущенно глянул на брата. Щеки Хайда покраснели, и он поспешил опустить голову. — Угу, — Хайд кивнул, глядя на свои колени. Куро убрал руку с его головы и отстранился. Хайд почувствовал, как матрас пару раз прогнулся под чужим весом: Куро спрыгнул с его кровати. — Это... — начал он, чуть приподняв голову. Куро, уже идущий к двери, остановился и одарил его вопросительным взглядом. — А у нас завтра свидание, кстати говоря. — Реально?! — дверь в комнату Хайда резко распахнулась и на пороге показался ошеломлённый Лили. — Я так и знал! — победно выкрикнул Хайд, у которого с самого начала были подозрения, что их подслушивают. — А я нет, — Куро тоже ошалело поглядел на кучку, собравшуюся у двери, и покачал головой. — Какой гемор...***
— А это обязательно? — простонал Хайд, стоя у дверей цветочного магазина и умоляюще глядя на Лили. — Да! — тот схватил его за руку и силой затащил внутрь. Хайд быстро осмотрел помещение, наполненное приятным запахом свежих цветов, и наугад тыкнул в первый попавшийся букет. — Боже, дайте мне любой букет и я уйду! — заявил Хайд спустя пятнадцать минут. Он понятия не имел, что цветы так трудно выбирать. Особенно, когда рядом Лили и... — Вы не можете подарить человеку первый попавшийся букет, — флористка, женщина лет пятидесяти, покачала головой, строго глядя на парня. — Каждый цветок имеет своё значение. Подарив кому-то те или иные цветы, вы показываете своё отношение к нему, говорите то, что, может, не смеете сказать вслух. К такому нельзя относиться так безалаберно. — Лихт всё равно не знает языка цветов! Он засмеет меня просто за то, что я принёс их. К тому же я встречаюсь с ним уже через десять минут и опоздаю, потому что мой романтик-брат и помешанная на цветах флористка не давали мне выбрать букет! — Лихт... — женщина задумалась, пропуская всё, что он сказал, мимо ушей. Неожиданно что-то загорелось в её глазах. — Кто он для вас? Хороший друг? Соулмейт? — Нет! И нет! — Хайд застонал, проводя пятерней по волосам. — Ну, это... долгая история... Ладно, дайте мне что-нибудь, значащее «отвали от меня». Я опаздываю. Флористка приподняла брови. Казалось, она пыталась прожечь в Хайде дыру. — Но ты ведь не хочешь, чтобы он от тебя отстал, — встрял в разговор Лили. Его голос был очень мягок, а сам он смотрел на брата с лицом родителя, наблюдавшего за первыми шажочками своего малыша. Хайд не смог ничего на это ответить и, поверженный, опустил голову. Флористка улыбнулась. — Я знаю цветок, который вам идеально подойдёт. Хайд непонимающе посмотрел на Лили, словно тот мог что-то объяснить, но брат только загадочно улыбнулся. Когда женщина вернулась, то в руках у неё был букет веточек с серебристо-зелеными листьями и желтыми бусинками. — Акация серебристая. Или более распространённое название — мимоза. — Словно одуванчики, — хмыкнул Хайд, вертя букет в руках. Для него цветок был черно-белым, как и всё вокруг. — Что они означают? Женщина не ответила, лишь загадочно улыбнулась. Хайд фыркнул, решив, что всё равно никому нет дела до значения этих цветов. Заявив, что Лили должен заплатить за него, потому что это была его идея, Хайд выбежал из магазина и помчался в сторону ресторана, в котором они с Лихтом должны были встретиться... Три минуты назад. Твою мать. Хайд на полной скорости влетел в двери ресторана. Он резко остановился между столиками и нагнулся, уперев ладони в колени и стараясь отдышаться. В помещении играла приятная музыка, со всех сторон слышалось тихое бормотание. Окинув ресторан оценивающим взглядом, Хайд понял, что обстановка была довольно дорогая. Если бы он мог видеть цвета, то знал бы, что всё было выдержано в чёрных, белых и красных тонах. Пол был выложен чёрной матовой плиткой. Стены были белыми, а на них чёрные и красные линии плавно переплетались в странный асимметричный рисунок. Хайд выпрямился, взглядом выискивая Лихта. Наконец заметив его, сидящего за столиком в самом углу и задумчиво смотрящего в окно, Хайд глубоко вдохнул и направился в его сторону. — Привет, — Хайд поморщился из-за своего слишком высокого голоса и кашлянул. Лихт повернул голову и Хайду вдруг подумалось, что его глаза — рентген, видящий его насквозь. Лихт перевел взгляд ниже, на цветы в его руках, а потом скептически поднял брови. — Не смотри на меня так! — тут же ощетинился Хайд. — Меня Лили заставил! Пригрозил сжечь все мои книги, если не возьму с собой цветы... Лихт ничего не ответил. Вместо этого спокойно наклонился и взял что-то со стула рядом. Только когда пианист вытянул руку, Хайд понял, что этим чем-то были цветы. Магнолии. Хайд не знал, но они были фиолетовыми. Лихт не без интереса наблюдал за тем, как менялось выражение лица Хайда, из слегка обиженного превращаясь в удивлённое, а потом — насмешливое. — Кранц? — спросил блондин и ещё шире улыбнулся, когда пианист кивнул. — Уф, как хорошо, что никто из нас не является сентиментальным придурком. Хайд плюхнулся на стул напротив Лихта, отчего-то чувствуя себя более свободным, словно с его плеч только что упал десятикилограммовый груз. А Лихт, глядя на два букета, брошенных на стол, невольно подумал, что фиолетовый и желтый — безумно красивое сочетание. — Выбросим их в урну на обратном пути? — Определённо. Как же хорошо, когда между людьми есть взаимопонимание. — Здравствуйте, парни, — к их столику подошла миловидная блондинка в костюме официантки. — Что желаете заказать? Хайд ослепительно улыбнулся, лениво осматривая её с ног до головы. — Из твоих рук я готов принять всё, что угодно, — воскликнул он, драматически прижимая ладони к груди. Девушка немного смутилась, робко улыбнувшись в ответ. Быстро пролистав странички меню, Хайд определился с заказом. Его примеру последовал и Лихт, однако с самым угрюмым и недовольным лицом, которое Хайд когда-либо видел у него. — У тебя что, запор? — фыркнул он, когда официантка ушла на достаточно дальнее расстояние и не слышала их. — Чего рожа такая кислая? — Зачем ты ей так улыбался? — спокойно произнес Лихт, однако глаза у него были сощурены, что означало: он серьёзен. Хайд расплылся в широкой улыбке и откинулся на спинку стула. Ревнует? Как лестно. — Я просто следую правилам приличия, Лихт-тян. — То, что ты сказал, было не самым приличным. — Не хочу, чтобы люди подумали, что у меня запор. — Или что ты хочешь совершить самоубийство? — Тоже верно, — Хайд пожал плечами, вертя зубочистку между пальцами. Спустя мгновение он нагнулся, упёрся локтями об стол, положив подбородок на сцепленные пальцы, и лукаво посмотрел на своего спутника. — Ну, так что? Лихт озадаченно поднял брови. — Мне не терпится узнать, как же знаменитый пианист, мировая звезда, наш молодой талант, Лихт Джекилленд Тодороки, ведёт себя на свиданиях. Лихт замер, пару секунд вглядывался в лицо напротив, а потом демонстративно отвернулся. До Хайда начало доходить... — Ты никогда не был на свиданиях, — протянул Хайд с каким-то победным блеском в глазах. Лихт посмотрел на него исподлобья, чуть ли не вырывая страницу из меню. — Как мило. — Я просто никогда не видел пользы в бессмысленном времяпровождении с неинтересными мне людьми. — Значит, только я стал тебе интересен? — Хайд снова ухмыльнулся. — Знаешь, это... лестно. Что я у тебя первый. И... если ты не любишь проводить время с другими людьми, то тогда я — исключение? Казалось, Лихт хотел прожечь в нем дыру. — Я тебе в любви признался, — процедил он сквозь зубы. — Куда уж большее исключение? Хайд наклонил голову к плечу и хитро улыбнулся. — Тогда спрашивать целовался ли ты, а тем более занимался сексом, думаю, бессмысленно? Лихт отстранённо покачал головой, глядя куда-то за плечо Хайда. — Да сколько уже можно... — зло процедил он. — В чём дело? — Хайд обернулся и сразу обнаружил группу из четырёх парней, сидящих за дальним столиком и буравящих их хмурым взглядом. Хайд хмыкнул, снова поворачиваясь к Лихту. — Гомофобы. Наверняка с собственными соулмейтами что-то не задалось, вот и ненавидят всех и вся. — Они пялятся на нас с тех пор, как ты пришёл, — Лихт сжал в руках меню, а потом резко поднялся. — Достали. Я сейчас с ними поговорю... — Эй-эй, успокойся, — Хайд накрыл его ладонь своей. — Просто не обращай внимания. Ты же не хочешь, чтобы наше свидание началось с того, что нас выгнали из ресторана по вине каких-то придурков? Мне здесь очень нравится. Лихт округлил глаза, опускаясь на стул. — Ты чего?.. — Хайд проследил за его взглядом. — Ой... эх, прости... Он уже хотел было отнять свою руку, но Лихт поспешно перехватил её, сжимая в своей ладони. Он посмотрел на Хайда взглядом, значащим «даже и не думай», и улыбнулся. Хайд вздохнул, смиренно принимая свою участь. Но, когда Лихт с вызовом посмотрел на ту же официантку, принесшую им их заказ, Хайд не смог сдержаться и захохотал во весь голос. Он не помнил, когда в последний раз смеялся так искренне.***
Когда они вышли наружу, Хайд глубоко вдохнул прохладный весенний воздух, который опьянял своей свежестью, и посмотрел на уже потемневшее, звёздное небо. — По домам? Или желаешь прогуляться? — Хайд повернул голову в сторону Лихта и улыбнулся. Тот ответил не сразу, задумчиво глядя куда-то вдаль. — Вообще-то... Я хотел показать тебе ещё кое-что. Пойдём, — последнее прозвучало словно приказ. Лихт потянул Хайда за руку, ведя куда-то вперёд. Блондин не стал спорить, следуя за своим спутником и весело болтая о всякой ерунде. До того момента, пока они не свернули в какую-то подворотню. — Подожди немного, — вдруг сказал Лихт и отпустил его руку. Хайд непонимающе нахмурился, озадаченный таким странным поведением. В следующую секунду из-за угла вышла группа парней, в которых Хайд моментально узнал тех самых гомофобов из ресторана. Они, видимо, шли за ними, поэтому испуганно подскочили, не ожидав, что Лихт их обнаружит. — Вы чего-то хотели? — холодно осведомился пианист, исподлобья глядя на них. У Хайда мурашки прошлись по коже от такого ледяного голоса. — Да, вы, гребанные педики, совсем охренели! — воскликнул самый храбрый из них, выходя вперёд и с вызовом глядя в глаза Лихту. — Ходите тут спокойно, людям поесть не даёте! Такое дерьмо, как вы, отравляет социум! — Извините?! — Хайд направился в их сторону, но рука Лихта уперлась ему в грудь, останавливая. — Придурки, вроде вас, отравляют социум, — спокойно заметил он, не сводя глаз с рук главаря, которые тот держал в карманах. — И у вас есть ровно тридцать секунд, чтобы развернуться прямо сейчас и, может, тогда вы вернётесь домой живыми. — А ты не охренел, чтобы нам угро... Правая рука Лихта врезалась в лицо парня, прежде чем тот успел закончить предложение. Схватив за ворот куртки, Лихт удержал его от падения и со всей силы впечатал лицом в стену соседнего здания. Это произошло настолько быстро, что ни Хайд, ни остальные приятели этого парня не успели даже среагировать. Они застыли, пригвождённые ужасом, не смея шевельнуться. Лихт пнул мешающее тело и грозно посмотрел на парней. — У вас осталось семнадцать... шестнадцать... Те, поняв, к чему всё может привести, наплевали на своего товарища и ринулись бежать, куда глаза глядят. Лихт только презрительно фыркнул на такой грязный и омерзительный поступок. — Они бы от нас не отстали, — сказал он Хайду и, бросив на лежащее без сознания тело последний холодный взгляд, направился дальше по улице. — Сталкивался с такими много раз. Их пока не напугаешь, не отвяжутся. Лихт остановился, не получив ответа. Он обернулся и обнаружил, что Хайд так и остался стоять на своём месте, уставившись на пианиста огромными глазами. Лихт вздрогнул, резко похолодев всем телом. Черт, а он не перегнул палку? Он же совсем забыл, что Хайд стоял рядом. Напугал? Определено, напугал. — Они бы испортили нам свидание, — словно оправдываясь, развёл руками Лихт. Да я сам уже всё испортил, пронеслось в голове, и парень поморщился. — Они бы напали на нас в самый неожиданный момент, и... — Круто, — неожиданно выдохнул Хайд. Лихт моргнул. Он, должно быть, ослышался. — Что? — Это было потрясающе! — воскликнул Хайд, и Лихт наконец увидел эмоции в его глазах. Они были полны неподдельным восхищением. — Ты так афигенски уделал этого парня! Черт, ты такой крутой! — Э... — пианист замялся, неуверенный, стоит ли благодарить за такую похвалу. — Блин, но я бы и сам хотел кого-нибудь из этих подонков отмутузить, — Хайд нехорошо усмехнулся. — Нет, вот же кретины, это ж надо... Он неожиданно замолчал, во все глаза уставившись на Лихта. — Знаешь, — задумчиво протянул Хайд, медленно шагая вперёд. Лихт последовал за ним, всё ещё находясь под воздействием какой-то странной радости из-за того, что Хайд так открыто похвалил его. Даже больше. Он считал Лихта крутым. По неизвестной никому причине от таких слов на сердце становилось очень, очень тепло. — А ведь, если я буду встречаться с тобой, получается, стану геем? Я не задумывался об этом. Лихту вдруг стало нехорошо. — Ты имеешь что-то против? — Не то чтобы против... — Хайд задумчиво посмотрел вперёд. — Но у меня ведь были только девушки... да блин, у меня была одна только Офелия! А ты... парень. — Много времени у тебя ушло на осознание этого, — ухмыльнулся Лихт. — Извини, не моя вина... Ай! — Хайд болезненно застонал и скривился, когда нога Лихта попала ему прямо в живот. — Но, если серьёзно? — с трудом прохрипел он. — Я никогда не воспринимал тебя, как парня или девушку. Ты был для меня Лихтом... и всё. Хотя, может и нет разницы. — Что значит «нет разницы»? — тут же ощетинился Лихт. — Я не собираюсь играть роль девушки в наших отношениях! — В каком смысле? — В перпендикулярном. Хайд озадаченно нахмурился, а потом залился краской, понимая, о чем говорил брюнет. — Эй! — возмущенно завопил он в спину удаляющегося Лихта.***
— Мне не нравится перспектива заходить с тобой в отель, — обьявил Хайд, с недоверием оглядывая высокое многоэтажное здание. — Ты сейчас серьёзно? Лихт, стоящий в паре шагов от него, закатил глаза. — Расслабься, ничего такого. Я просто хочу кое-что тебе показать. — Ага. Например, огромную кровать. — Перестань. Или ты правда думаешь, что я силой запихну тебя в свой номер, свяжу, а потом ночами напролёт буду творить разные извращения? — Знаешь, после всего произошедшего я уже ничему не удивлюсь. Лихт устало выдохнул и, схватив блондина под локоть, потащил вперёд. — Вот, ты уже силой запихиваешь меня в свой номер... — Боже. Просто заткнись и иди. Лихт вывел его на балкон своего номера. Внизу гудели автомобили, с севера дул прохладный ветерок, пуская стайки мурашек по коже. — Больно же, Ангел-чан! — прошипел Хайд, потирая локоть. — Замолчи и встань сюда... — Лихт запнулся, а затем добавил, — пожалуйста... — В ком-то проснулась вежливость? — усмехнулся блондин, но, увидев серьезное лицо своего приятеля, тут же замолк. Лихт вздохнул, отворачиваясь и поднимая голову. — Они сегодня ярче, чем вчера. Хайд нахмурился и тоже посмотрел на небо. Он увидел лишь миллиарды ярких звёзд. Благо, номер Лихта находился на самом высоком этаже отеля, поэтому никакие другие здания не мешали обзору. Звезды, словно маленькие драгоценные камешки, переливались яркими цветами. Это было безумно красиво. Для Лихта. Не для Хайда, которых этих цветов не видел. — Я очень любил наблюдать за звёздами вместе с родителями, — неожиданно нарушил молчание Лихт. — В детстве, когда я ещё не играл на пианино, мы с мамой и папой часто выходили на балкон или ставили палатку во дворе и просто любовались ночным небом. А потом... — он вздохнул. — Родители развелись. Я остался с мамой, но она постоянно была в разъездах — родители тоже музыканты, — поэтому меня отправили в деревню к бабушке. Я... мы отдалились друг от друга. С отцом же я виделся раз в год. Иногда меньше. Но, находясь в деревне, я продолжил каждую ночь смотреть на небо, сидя на дереве и представляя, что родители рядом со мной. Хайд положил ладонь поверх сложенных рук Лихта. Тот резко повернул голову в его сторону и удивленно хлопнул глазами. Хайд посмотрел на него понимающе, даже с ноткой грусти, и улыбнулся. — Помнишь, ты спросил, откуда у меня эта белая прядь? Хайд кивнул. — Когда о моем таланте начали узнавать люди, я должен был дать что-то, вроде вступительного концерта. Пришли многие знаменитые личности. Даже мои родители... Я так нервничал из-за этого, боялся оплошать перед ними, что даже поседел... Хайд с трудом подавил смешок, тут же укоряя себя за это. Лихт дернул плечами и понимающе улыбнулся. — Мелочь, но... Я так хочу снова любоваться звёздами вместе с родителями. Тебе ведь... знакомо это чувство? — Лихт посмотрел на Хайда, но моментально отвернулся, устремив свой взгляд к небу. — Знаешь, просто... вернуть те времена... когда мы сидели рядом и... просто были рядом... И пускай я и не знал тогда всей красоты ночного неба, в те моменты оно было самым красивым, что я видел в жизни. Хайд закрыл глаза, пытаясь присмирить болезненное потягивание в собственной груди. То, что он слышал сейчас от Лихта, было до жути ему знакомо. Они с Офелией тоже любили смотреть на звёзды. — Поздно уже, — вдруг выдохнул Лихт, наваливаясь грудью на перила и глядя на проносившиеся внизу машины. — Метро и автобусы не ходят, наверное. Такси тоже трудно будет поймать. Может, останешься? Будешь спать на диване в гостиной. Лихт встал на ноги и посмотрел на блондина с какой-то надеждой в глазах. Хайд приоткрыл один глаз и покосился на брюнета. — Это был твой план с самого начала, — протянул он лениво, смакую каждое слово. Лихт пожал плечами. — А если и так? — тихо прошептал он, делая шаг в сторону Хайда, и это почему-то напомнило тот раз в доме блондина, когда пианист произнес те же слова. — Что скажешь? Твоё лицо слишком близко, пронеслось в голове у Хайда. Но язык не слушался своего хозяина, поэтому блондин просто кивнул, судорожно вдыхая. — Ты ведь не свяжешь меня и не будешь творить всякие извращения? — нервно ухмыльнулся Хайд, вспоминая недавний разговор. Лихт сощурился, хитро улыбаясь. — Не сегодня. И развернулся, уходя с балкона. Хайду потребовалось ещё несколько секунд, чтобы переварить услышанное. — В смысле, не сегодня?!***
Магнолия — «Все равно ты будешь со мной». Мимоза — «Я скрываю свои чувства».