«Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты».
А что потом? А дальше хотелось бы любви. Хотелось бы. Светловолосая хмурится, забыв строчки. Вчера быстро выучила. Для нее это, как орешки щелкать. Прекрасная память, ничего не скажешь. Да и сегодня перед выходом из дому, она все это отлично проговорила. Все дело в погоде? Нет. Темноволосый парень пересекает улицу.«…Как гений чистой красоты». «Гений чистой красоты…» «Гений…»
— Привет, — темноволосый улыбается широкой улыбкой. И все отходит на второй план: стихотворение, строчки которого девушка пытается вспомнить; мысли, разбросанные где-то по снегу. Остается лишь румянец да ощущение чего-то непонятного, чего-то, что незнакомо ей. — Привет, — слишком радостно отвечает девушка. Слишком. Парень с секунду хмурится, а потом вновь улыбается, направляясь в школу. У кого-то сегодня явно хорошее настроение. И не у него одного. Девушка минуту стоит в ступоре, о чем-то задумавшись. Но как только кто-то задевает её плечом, вздрагивает от резкого холода, как будто до этого по её телу разливалось тепло. Решает направиться в школу, а не стоять ступнем на морозе. Повторяет попытки: вспомнить стихотворение. И если до этого девушка «расставляла» все по полочкам, то сейчас от этого не остается ничего. Одно слово. Один взгляд. Одно движение руки.***
Звонок. Протяжный, ноющий, словно само здание не хочет «работать», отказывается функционировать. Девушка сидит за партой, дожидается. И где он? Или ей померещилось? Не видела она никого. Это лишь плод её фантазии. Её же мозг запутывает саму хозяйку? Да нет, не могло привиться. Нет, он задерживается. Вот и все. Но где? Стук, нарушающий тишину класса. Вернее, все, что пока есть. Пара тройка человек раскинулась, заняв свои места. Все досыпают, лежа на своих партах, закрыв руками лицо. Хотя нет, неверно. Один рыжеволосый парень с первой парты явно наплевал на сон. Ходит из стороны в сторону, слушая музыку. Опустил голову, рассматривая пол, который по идее должны были поменять года так два назад. А вторая непонятно зачем повторяет материал прошлого урока, учителя ведь нет. — М—можно? — заикаясь, произносит вошедший, высунув голову в класс. Девушка вжимается в стул, застывая на одной строчке. Улыбается, опуская голову, позволяя волосам спрятать её лицо. Сердце начинает стучать еще быстрее, кровь разливается по телу с ускоренной скоростью. И она чувствует, как румянец предательски её выдает. Дышать становится нечем, будто все окна разом закрыли. Будто прохладный ветер больше не колет в спину. Ушел, оставив после себя лишь спертый воздух. Дышать становится труднее, словно тебя душат. — Да—да, входите, — как можно более серьезно, отвечает рыжий, пытаясь не засмеяться. А вот девушке не смешно. Сидит, пытаясь, сосредоточится на материале. — А где… — темноволосый проходит к своей парте. Снимает сумку, поворачивается корпусом к рыжему. — Не знаю, может, решил так пошутить, — рыжеволосый подходит к своему собеседнику, покачивается из стороны в сторону. Протягивает руку, здороваются. — А может наконец понял, что урок полное дерьмо. Рыжеволосый издает смешок, темноволосый растягивает губы в улыбке. В следующую секунду рыжего «прорывает». Он начинает вести разговор про фильмы, давая им оценку, жестикулируя. Кое-что неизменно. И снова стук. Три раза, словно тот, кто стоит по ту сторону хотел достать этим сидящих в классе. Рыжий вновь прикидывается учителем. Идиот. Светловолосая оборачивается. Кажется, она знает, кому принадлежит стук. Темноволосый переводит взгляд с двери на девушку. Легко улыбается, а у той желудок сводит. Румянец снова проступает. Чертыхается, надеясь, что парень не увидел этого. Кончики губ едва заметно выводят улыбку. Но она тут же пропадает. Ей не нравится её улыбка. — Можно? — дверь открывается, представляя зрению темноволосую девушку с кругло выделяющимся лицом. Она быстро пробегает взглядом класс и проходит на свое место. Снимает с себя наушники, вздыхает, опускаясь на стул. — Привет, — выдыхает светловолосая. Пришел тот, благодаря которому она может забыть на время об темноволосом. — Привет, — несколько грубо отвечает темноволосая. Шумно достает школьные принадлежности. Чертыхается, вспомнив, что учителя след пропал, убирает все обратно. — Я этот долбанный стих вчера весь вечер учила, — «круглолицая» делает озлобленное, но смешное, лицо. Светловолосая улыбается, поворачивается к подруге. — Гребаный Пушкин. Как будто кроме как о любви писать не о чем. А ты выучила? — Да, — кивает собеседница, переключаясь на текст книги. — Проверишь меня? — темноволосая достает из сумки скомканный листочек, кладя его на парту. Светловолосая берет, начинает читать всю «писанину». Её соседка бросает на нее взгляд, пустив смешок, но одергивает себя. Оглядывается на присутствующих. Никто не смотрит. Набирает воздуха в легкие, сгорбившись, и опустив взгляд в пол. Начинает произносить, улыбается, радуясь, что вербальная память работает. Играет с карандашом, передвигая пальцами от ластика на конце до стержня и обратно. Заканчивает, вздыхая. Светловолосая кивает, кладет листочек на парту. Отворачивается, проверяя себя. Темноволосая начинает разглядывать класс. Ну, вернее тех, кто смог дойти. — Ты выучила этот стих? — рыжий с усмешкой в глазах поворачивается к «круглолицей». Та издает смешок, готовясь ответить сарказмом, но парень ее перебивает: — Я учил «Признание», — гордо заявляет он, улыбаясь. — Молодец, — саркастично произносит темноволосая, отворачиваясь. Кладет руки на парту в позу «правильного ученика», опускает голову на сцепленные запястья, поворачивает голову в стену. Пялится, а потом довольно закрывает глаза.***
— А почему ты не рассказала сегодня, а? А? — светловолосая интересуется, легонько касаясь бока темноволосой. Та поднимает взгляд, вглядываясь в глаза подруги, мысленно произнося слова. Смотрит в сторону, продолжив идти, надеясь, что друг поймет без слов. Ну-ну. — Со—ня, а почему … — начинает доставать светловолосая. Темноволосая вздыхает и молвит несколько грубо: — Ну, не вызвали же, — глядит на «светлую», улыбаясь. Разглядывает её светлые волосы, которые убирает назад, глаза цвета облаков перед грозой, черный огромный рюкзак и прекрасную улыбку, от которой невольно и сам улыбнешься. — Зуев сегодня решил отдохнуть, за что и спасибо, — темноволосая быстро обходит людей, направляясь к выходу. Поворачивает голову, краем глаза замечая «светлую». — Видела, как он на меня сегодня смотрел, — не вопрос, утверждение. Девушка светится при этих словах и даже то, что подруга произносит позже, не может этого изменить. — Эмм… — мнется, — нет. Я за ним не слежу. «Светлая» переводит взгляд на темноволосую, которая съеживается от холода. Засовывает руки в карманы, надевает капюшон, но все это не спасет её от жуткого мороза, внезапно появившегося в этой малом городке. — А я видела, — начинает подруга. — Я тогда у доски стояла и обернулась. Он улыбнулся мне, а я, как помидор, стала… — Серьезно? Даже не подсказал? — фыркает Соня, перебирая наушники в кармане. — Хватит ехидничать, — просит светловолосая. Темноволосая поднимает руки в сдающимся жесте. Молчат. Каждый думает о своем. И лишь ветер нарушает ту тишину, повисшую между ними. Доходят до вечного огня, находясь в каком-то трансе. Но стоит ногам узнать место, а глазам оглядеться, оживают. Улыбаются. Светловолосая подает руку для прощания, а темноволосая медлит, словно хочет что-то сказать, но сомневается. — Пока, — привлекает внимания «светлая». Рука за несколько секунд замерзла, еще не привыкнув к холоду, нагло влезает свозь рукав к телу девушку. — Маш? — выйдя из ступора, спрашивает темноволосая, подруга мычит в ответ, что слышит. — Скоро ж Новый Год. — А ты только вспомнила? — бросает с сарказмом Мария. Но, кажется, она понимает к чему клонит Соня. — Ага, — соглашается, улыбаясь ровно на секунду. Хмурится, посерьезнев. — Может, отпразднуем вместе? — надежда. Вот что слышится в её голосе. Она не спрашивает этого, она хочет этого. — Ну, я даже не знаю, — мнется, — мне надо с мамой посоветоваться. Её никогда не приглашали отпраздновать праздник вместе. Она не знает, что делать в таких случаях.***
— Ты уроки сделал? — строго спрашивает она, кладя рюкзак около стола. — Мне на тренировку к 3.30, — говорит он, не отвечая на вопрос, ведь итак уже ясно — сделал, но не все. — Я спрашиваю: ты уроки сделал? — она все же решает еще раз спросить. Мало ли. — Да, только там, в математике, одну задачу не до конца понял, — начинает тараторить он. Балабол. — Ну, так, давай на проверку, — говорит на пути в кухню девушка. Включает первый попавшийся канал. Что-то про призраков. Почему бы и да? Открыв холодильник, охает. Глядит на полные полки и думает, с чего бы начать. Решает вытащить все. Желудок урчит, слюни текут от обилия еды. Не медлит. Садится, начинает трапезу. Остальное в виде манной каши подогревается в микроволновке, пока Мария ест рыбу, отрывая от нее аппетитные кусочки. — Ты ел? — спрашивает, надеясь на то, что мальчишка поймет ее с набитым ртом. — Че? — не понял. Мальчик поднимает с дивана, держа в руках планшет, выходит из комнаты, останавливаясь в дверном проеме. — Ел? — нехотя повторяет, открывая микроволновку. Запах каши смешивается с картошкой и рыбой. — Да, — кивает, возвращаясь в комнату. Включает игру, начинает с увлечением водить пальцем по сенсорной поверхности экрана. Кажется, провел бы так до вечера, забыв про тренировку, если б сестра не добавила звука на телевизоре. Девушка дает комментарии словам участникам шоу, высказывает свое мнение, восклицая, когда очередной кусок картошки или рыбы соскальзывает с ложки. Прошло уже минут десять—пятнадцать, а мальчишка успел выиграть трижды, проиграть пять раз, и снова выиграть. Девушка, выпив чай, скинув посуду, сидит в комнате, достав из рюкзака учебники. Назавтра уроки сделаны, делает на следующий день. Десять минут, и алгебра готова. Предметы остальные не заданы, лишь параграфы. Она, открыв конспект, читает его. Освежает в памяти недавно пройденный материал. География, биология, физика. В последнем уроке девушка не уверена, потому как эта учительница даже при обилии материала даст домашнее задачи. Что—то здесь не так. Быстро прочитав, Мария собирает портфель. Открывает дневник. — География, — проговаривает название каждого учебника прежде, чем кладет его в рюкзак. Довольная тем, что сегодня вышло быстрее с уроками, включает ноутбук. Убирает портфель, поставив его около стола. Невзначай смотрит время, и нехотя поворачивается на стуле. — Ты время видел? — ворчит светловолосая, мальчик поднимает глаза, ожидая продолжения. Но тут и так все ясно — пора собираться. Выходит из игры, посмотрев на время. — Тут до бассейна близко дойти, — недовольно бурчит, одеваясь. Планшет кладет на стол, берет телефон из рюкзака. Садится опять на диван, включая телевизор. — Ты пока соберешься … — начинает, звук, сообщающий о том, что вход в игру был совершен, отвлекает. Отворачивается, погружаясь в игру. Когда брат уходит, прощаясь, предупреждает его о том, чтоб сразу возвращался домой.***
Бредет. Мерзнет. Считает ради интереса дома. От нечего делать. В ушах музыка, отделяющая ее от этого мира. Прохожие. Сегодня их меньше. Спешат, и задевают плечом медленно идущую девушку, которая упорно не уходит с середины дороги. — Как будто в сторону отойти не может, — мужчина впереди бурчит, поправляя дорогой яркий шарфик. — Встала тут посередине дороги, — ворчит женщина с двумя пакетами в руках. Достает телефон, добавляет громкость, смотрит название песни. Удивляется, как она еще не переключила, ведь с недавних пор Эминем перестал ей нравится. Кладет телефон обратно. Поднимает голову. Холодный ветер касается кожи ее шеи. Видит знакомый магазин, поэтому старается перебирать ногами быстрее. Но ледяной поток воздуха, кажется нарочно, меняет свое положение, и теперь стремится попасть сквозь легкие штаны девушки. — Соня! — русая женщина за прилавком улыбается, подзывая жестом девушку. Та кивает. — Сейчас принесу, — кассирша идет в сторону склада, оставив девушку наедине. В магазине из покупателей никого. За другим прилавком молоденькая, чуть постарше Сони, девушка. — Привет, — она выходит из—за кассы, подходя к мороженому. — Будешь? — указывает на пломбир, Соня мотает головой. Собеседница пожимает плечами, берет себе мороженое, уходит к прилавку. — Сегодня раньше освобожусь, — женщина выходит со склада с огромным пакетом. — Сколько здесь? — интересуется, внимательно осматривая продукты. — Две, может три, — вздыхает кассирша, передает девушке, которая цокает языком, пакет. — Много, — выносит вердикт темноволосая. — Не боишься, что испортится? — шутит, только вот совсем не смешно, и она это понимает. Тем не менее женщина широко улыбается, достав из кармана жвачку, отдает ее. — Что наконец— то со вкусом яблока?! — жадно берет жевательную резинку из рук женщины. Запах свежего яблока пропитал все во рту темноволосой. Поднимает глаза на кассиршу, искренне улыбаясь. — Соня, ты ключи забыла, — женщина выходит из—за прилавка, перекладывает их к девушке в карман. — Спасибо, — благодарит, берет пакеты, направляясь к выходу. Женщина идет следом. Хочет сказать еще несколько слов, поговорить с девушкой. Но вздыхает — она не хочет этого. Останавливаются. Темноволосая сухо прощается и уходит.***
— Привет, — светловолосая здоровается с пришедшей девушкой. Та кивает, вертит в руках зонт, убирая с него остатки воды. Маша стоит около окна, в коридоре. Наблюдает за дождем, бьющим людей, заставляя их преодолевать расстояние до конечной цели быстрее, за синими, почти серыми тучами, покрывшими каждый участок когда—то синего неба. Окно открыто полностью, и поэтому девушка чувствует холод, касающийся ее кожи, одаривая ту мурашками, и запах свежести, вдыхаемый девушкой. — Ты рано сегодня, — констатирует светловолосая, отходя от окна. Присаживается на лавку, следит за каждым движением подруги, ждет ответа. — Ага, — говорит та, кладя обувь, с засохшей от грязи. Встает, подхватывает пуховик, уходит в раздевалку. Мария идет следом, ждет. — Юле просто на склад нужно было, а вместе с ней и я поднялась, — объясняет вышедшая Соня, хлопает Машу по плечу, мол, все хорошо. — Странно, что никому нет, — снова говорит темноволосая. Видит вопросительный взгляд подруги и продолжает: — Ну, кроме тебя и вахтерши никого нет. Уже тридцать минут. В это время малявки все тут заполняют. Сейчас никого нет. — Думаешь, занятия отменили? — спрашивает Маша с сарказмом, убирая надоевшие волосы за спину. Поправляет лямку рюкзака, бросая взгляд на Соню, которая в отличии от подруги в волосах путается, сплевывает их изо рта. — Нет, но нас даже никто и не остановил. Что неужели дежурные закончились? Ну, хотя, может быть, где тогда Крылова? Она же вечно тут всем проход загораживает, — тараторит темноволосая, смотря в пол. Мария уже после первого предложения перестала случать. Мысли занимает один человек, знака внимания которого ждет чуть ли не год. Принцесса ждет любви от Принца. А Принц даже не знает об этом. — … Я вчера еще сериальчик посмотрела. Хороший, кстати. Но там всего шесть серий и … — обрывки доносятся до сознания светловолосой, возвращают ее в реальность. Туда, где она не с Ним. Мария переводит взгляд на подругу, которая все еще говорит. Кажется, даже не замечает, что ее не слушают. Просто говорит, и говорит, не переставая. Соня пытается быть веселой, улыбаться. Пытается. — Маша, Соня, — классный руководитель окликает их, когда девушки выходят на первый этаж. Те останавливаются около кабинета физики. — Расписание поменяли, первым история в 308, потом все как обычно, — произносит женщина, указывая в направлении кабинета. Соня открывает рот в удивлении и радости. Физика не первым. — Почему? — интересуется Мария, поднимая голову. Смотрит в глаза учительнице. — Так заболела она, — тараторит женщина, отходит, уходит с третьего этажа. — Я пойду караулить остальных.***
— Сегодня новая тема, — вошедшая светловолосая женщина быстро проходит с бумагами к столу. Включает прожектор и компьютер. — Параграф 25, конспект по нему, таблица или схемы, кто как хочет, — заканчивает и переключается на бумаги. Светловолосая сразу же преступает, не отвлекаясь на шум класса. Две девушки со второй парты среднего ряда переговариваются и не думают даже начинать. Следом за ними высокая темноволосая девушка, сидящая в телефоне и прерывающаяся на написание конспекта. Рыжий с первой парты поворачивается к другу, который теперь сидит прямо за ним. Что—то бурно ему рассказывает. Сосед рыжего полностью в работе, хотя изредка поворачивается ко второй парте, дабы сказать свое слово. А сосед темноволосого пытается и читать, и разговаривать. — Никита, Борис! — прикрикивает женщина, выглядывая из—за горы бумаг. — Займитесь делом! Таня, Алина, — учительница переводит взгляд на вторую парту среднего ряда. Темноволосая нехотя открывает учебник, листает до нужного параграфа. Прошло минут пятнадцать от начала урока, а девушка так и не вникла в суть исписанной тетрадной страницы. Что написала сама не понимает. В классе стало более менее тихо, хотя Алина с Таней так и не замолчали. Соня решает не мучится и продолжить написание сего исторического бреда. Светловолосая вся в работе — это видит каждый. Вот только она все время переводит взгляд на одного парня. Думает о нем. Хочет, чтобы и он посмотрел в ответ и улыбнулся. Ну, что-нибудь. Хоть какую-нибудь реакцию, а не игнорирование. Он поправляет свои волосы, наклоняя голову вправо. Гипнотизирует учебник. Видимо, тоже пытается понять параграф. А она кажется и вовсе залипла на это обычное действие. Парень поворачивает голову, чувствует, что кто—то на него глядит. Ищет этого человека. Но не находит его. Мария, перестав пялиться, послав Бориса к черту, принялась снова писать, отгородившись от всех снова слезшими с плечами локонами волос. Соня бросает оценивающий взгляд на подругу. Она знает, что Маша сейчас не в самом хорошем настроении. Знает, что светловолосая уверяет себя в том, что ей плевать. Соня знает, что это не так, что это не удастся ее подруге. —Хей—хей—хей, — темноволосая толкает соседку в локоть. Та кидает вопросительно—недовольный взгляд. — Ты видела это имя? — указывает на страницу учебника. Мария наклоняется, читая. Поднимает непонимающие глаза на подругу. — Имечко, как у ходячего? — фыркает Соня. — Что это вообще за имя такое? Дик. Дик—тростник, — тараторит, бросая взгляд в сторону учителя. Переводит его к слушателю, которая продолжила написание конспекта. Соня вздыхает, хотела сказать еще кое—что.***
— Маш, сдашь мою? — темноволосая передает тетрадь вышедшей из—за парты подруге. Та, не мешкая, берет. Подходит к учительскому столу, кладет. Сердце пропускает два удара. Касание теплых рук. Она знает, кто это. Даже голову поднимать не надо. Только … Только её это уже достало. Ей надоело. Надоело каждый раз поворачиваться и видеть лишь то, как он смотрит на доску. Надоело видеть лишь улыбку, когда парень случайно заметит её в поле зрения. Хочется большего. Каким намеком показать, что он ей нравится? Показать, да так, чтоб он это понял. Он даже не заметил небрежного касания её руки. Или это он специально? Делает вид, что ничего не произошло? Уходит из класса своей обычной походкой. Не спешит. И не медлит. Улыбается ждущему его Никите. Переступает порог, не бросив взгляда на девушку. В голове что—то щелкает. Совсем не слышно. Она вдруг понимает, ему ведь плевать. Неприятная правда, сидевшая где—то далеко, так далеко, что хозяйка и сама не знала о ней. А теперь выплывает наружу. Портит все, что девушка выстаивала. Разрушает надежды. Веру. Ломает все. Ему плевать. Ей хочется побежать за ним, взять его за руку, повернуть к себе. И ударить. Избавить от обиды, злости. От грёбаной любви, поглощающей её. Ему плевать. А потом, после того, как она его ударит, поцеловать его. Ощутить какие у него губы на вкус, чем они пахнут, мягкие ли они. Но это ничто не изменит. Ему плевать. И ей пора бы уже забыть его. На этот раз идти к цели четко, не отвлекаясь ни на что. Пора бы забыть навсегда.***
— Рот закрыли, учебник открыли, — женщина, стоящая около первой парты, глядит в тетрадь одного из учеников. — Решаем те же задания, что и на прошлом уроке только в под «в» и «г», — учитель указала на доску. Повернувшись корпусом к первым двум партам, она осматривает тетради четверых детей. Кивает темноволосому, мол, все хорошо. Переводит взгляд на рыжего. Лицо озаряет удивление и шок. — Вы только посмотрите, Никита домашнее задание сделал! Как сегодня дождь еще не пошел? — иронизирует женщина. Она, конечно, рада, что ученик наконец-таки одумался, но и удивлена. Учитель проходит вторую парту, попросив Тане объяснить тему соседу. Далее быстро проверяет весь остальной ряд. — Хей, — темноволосая толкает локтем задумавшеюся подругу. Светловолосая смотрит на карандаш. Мысли только об одном человеке. Она должна забыть его. Да. Должна. Только как не вспоминать об этом зеленоглазом, если он сидит за тобой. Что если сейчас он смотрит на нее? Забудь. Что если он сейчас обратится с просьбой объяснить ему тему? Или просто спросит, решила ли она то задание? Забудь. Маша, забудь. — Хей, — Соня повторяет, но подруга далеко в своих мыслях. Темноволосая не понимает, в чем причина ее раздумий. Но, что если она хочет помочь? Девушка прекрасно осознает, что это не просто размышления. Состояние борьбы. — Хей, эй, — темноволосая несколько раз толкает локтем в предплечье. — Маша, — громче произносит, светловолосая откликается. Кивает. Соня берет синюю ручку. — Привет—привет, я ручка—ручка и спасу тебя в темные времена. Знаешь, что тебе не стоит раздумывать насчет этого. Сконцентрируйся на учебе, она никому не вредила. Поверь старухе ручке. Уж я то больше знаю, — тараторит, фантазируя, светловолосая усмехается. Может быть, это и не поддержка, может быть, это бред… — Спасибо, — светловолосая поднимает глаза, вглядывается. … Но Маша ценит попытки Сони помочь ей. — Маша, ты решила 42? — учительница подходит к третьему ряду, мельком глядит на тетрадь темноволосой. Светловолосая кивает. Женщина берет тетрадку Маши, просматривает. — Здесь можно было и по-другому, но это тоже хороший способ решения, — учитель проходит дальше, смотрит, проверяет. Быстро возвращается к своему столу, проходится по журналу взглядом, вызывает одного из учеников. Рыжеволосая выходит к доске с учебником, читает задание, и волна непонимания проскакивает на ее лице. Берет мел, медлит. Светловолосая быстро решает задание, будто орехи щелкает, семечки ест. Не останавливается, даже ручку не откладывает. Просто пишет. Все мысли фокусируются на заданиях. Весь шум класса не слышим. Не обращает внимания. Пустая комната, без гула, разговоров, шумов машин — без какого-либо звука вообще. И в этой комнате лишь она и ее двойник. Они сидят друг против друга, пожирают друг друга глазами. Маша, другая Маша, поднимает руку. Девушка напротив сжимает кулаки. Забудь. Двойник что-то шепчет, девушка щурится, мотает головой. Не слышит. Губы Маши расплываются в ядовитой улыбке. Тень начинает что-то говорить, и девушка слышит. Мария говорит о Борисе. Не просто рассказывает, произносит все медленно и в красках. Заставляет девушку мечтать, вспоминать его. Снова надеяться. Не поддавайся. Ему все равно, ты же знаешь? Ему плевать, Маша. Сопротивляйся. Звонок. Долгий и надоедливый. Не прекращающийся. Словно кто-то пытается возвратить светловолосую в реальность. Мария смотрит по сторонам, одноклассники собирают вещи и убегают. Последний урок. Соня смотрит на подругу, помогая собирать вещи. Спускаются. Молчание. Думают о своем. Любовь, или как там ее, лишает сил, не так ли? — Я возьму наши вещи, — темноволосая произносит прежде, чем уйти в раздевалку. Светловолосая кивает, думает это очередная болтовня подруги. Плетется к выходу, забыв, что на улице осень. Сморит в пол, настраивает себя для того, чтобы забыть. Она никогда бы не подумала, что это будет трудно. Это же легко: просто не смотришь, не думаешь, зацикливаешься на одном. Только не тогда, когда объект, который ты пытаешься забыть, появляется в поле твоего зрения каждый раз, когда ты поднимаешь взгляд. Он усмехается другу, надевая ботинки. Поправляет волосы, берет сумку. — А вот и я, — Соня толкает в бок подругу, та поворачивается, кивает. Смотрит на пуховик и сумку с обувью. Благодарит. Отходят к окну. Ученики уже ушли. Школа почти пуста. Темноволосая быстро одевается, смотрит в сторону. Маша одевается, но не в своем привычном ритме. Будто она только, что встала.***
Сухой воздух окутывает пространство вокруг. Ветер завывает, но делает это так лениво, что прохожие даже его не ощущают. Ноябрьское небо покрыто белоснежными облаками. Солнце теряется в огромных деревьях. Темноволосая женщина с парнем, плохо ориентируясь, как-то находят школу. Юноша осматривает учеников, стоящих после уроков около здания. Щурится, словно кого-то ищет. Поправляет ворот куртки, берет за локоть женщину, кивает ей на ход. Идут. Несколько парней оборачиваются, смотрят оценивающе. Они не знают этого парня. Снова поворачиваются, возобновляют общение. Высокий темноволосый парень открывает дверь, пропуская женщину. Заходят. — Простите, — дама проходит к вахтерше, та поднимает голову, кивает. — Где кабинет директора? — Спускайтесь вниз, первая дверь направо, — вахтерша указывает направление, женщина кивает, оборачивается. Парень осматривается. — Ты здесь подождешь? — спрашивает, спускаясь по лестнице. Ее голос становится громче, школа пустая. — Ага, — парень кивает, проходит к лавочкам. Удобно усаживается, вытянув ноги, заведя руки за голову. — А ты чего, новенький? — вахтерша интересуется, а юноша не желает разговаривать. Не сейчас. Не в это время. Кивает, кладет руки в карманы. Рассматривает вокруг, запоминает. — Здесь живешь? — парень переводит взгляд на старушку. Та поднимается, идет в сторону одной из раздевалок. Замолчи. Просто помолчи. — Нет, мы с Марса, вернее, только я с Марса, мать с … Понятия не имею с какой она планеты, — проговаривает, потянувшись. Старушка кивает. Она замолкает на несколько минут, а парень приглядывается к каждой мелочи. — А в каком классе? — вахтерша снова задает вопрос, подавая звонок. Парень не сразу понимает вопрос, хмурится. Обязательно задавать вопросы? Обязательно говорить? Господи, просто замолчи. — Первый, я слишком вундеркинд, чтобы продвигаться дальше, — старушка вновь усаживается на свое место, поворачивается к собеседнику. Она снова открывает рот, а парень закатывает глаза. Похоже, она не отвяжется. Кажется, ей вообще все равно на то, что парень бросается сарказмом. — Как тебе школа? — вахтерша сцепляет в замок руки, ждет ответа. А юноша думает. Судить о здании по голым стенам, паре лавочек и раздевалке? «Честно сказать? Дерьмо, вообще-то.» «Эта школа излучает какой-то холод. Некомфортно.» Старушка отворачивается от юноши, решает, что он не хочет разговаривать. А он опускает голову, смотрит на свои руки. Разглядывает, словно это восьмое чудо света. «Какого черта она решила уехать?» «Ах, да. Работа.» Работа. Ему было хорошо и в том городе. — Ты настолько быстра, что если бы я был Флэшем, обогнул бы земной шар раз пятьдесят, улетел бы в другую галактику, да еще на ужин бы успел, — парень молвит, завидев направляющуюся к нему женщину. — Уже не переживаешь? — мать улыбается уголками губ, опускает голову, и поднимает. Идет к выходу. — Эта старуха меня разговорила, — парень плетется сзади, жестикулирует. — Так что теперь моя роль состоит в том, чтобы тараторить. — Что ж, вот ты и снова прежний, — женщина поворачивается, одаривая сына улыбкой. Юноша поднимает брови: — Уверена ли ты, что ты про того меня говоришь. Я, знаешь ли, слишком разный. Сегодня я разговорчивый, вчера … — Тебе школа понравилась? — мать перебивает, парень закатывает глаза. Опять. — Мне нравилась моя школа, а не это жалкое подобие. — Ты снова начинаешь, — женщина недовольно проговаривает, пресекая какую-либо дальнейшую речь. — А ты ожидала, что я буду прыгать на единороге и извергать розовые дерьмо? — Валя! — мать прикрикивает. Парень поднимает руки в верх, сдается. От лица Сони. Геометрия. Гео-мет-рия. Задали задачи, а я понятия не имею, как решать. Условие выглядит понятным, дураку не понятно. Но все так закручивается к вопросу, будто это индийский сериал. Это как, если ты пять минут рассказываешь о дельфинарии, а потом резко спрашиваешь, есть ли у тебя лампочка, и не менял ли ты обои. Черт. Подобие треугольник. Да, все верно, но как это все написать. Не могу же я подойти и сказать: «Знаете, задача оказалась легкой, но как бы ее правильно написать. В смысле я могу описать то, как думала, попытаться написать решение, но боюсь, мой бред вы не поймете». Ладно. Можно и отдохнуть. Пара минут ничего не решат. Закрываю книгу и тетрадь. Становится легко. Никакие формулы, цифры, квадраты с треугольниками не смотрят на тебя, и не прожигают в тебе дыры в надежде, что ты решишь задачу. Сажусь на диван, включаю телевизор. Любовная мелодрама с примесью боевика. Обычное кино. Ни захватывающего сюжета, ни привлекающих, и развивающихся героев, ни продуманных диалогов, ни хороших актеров, которые должны сыграть с живыми эмоциями на лице – ничего. Смазливые мордахи, привлекающие своей «идеальностью» черт, да миллиард бабок, вложенных в «картину». Переключаю, поищу что-нибудь нормальное. Паук. Огромный, черный, волосатый. Во весь экран. Черт. Черт. Кто так делает? Черт. Теперь везде мерещится будет. Аккуратно кладу на кофейный столик, напротив дивана, ноги, пытаясь не задеть цветок, стоящий рядом. Юля любит цветы и ухаживает за ними, как за детьми мать. Помнится, она даже пыталась сказки прочитать им. Не поняла ради прикола, или она всерьез это делала. Боевик. Ну, этот фильм будет явно получше. Сейчас и проверим. – Кто дома? – забавный вопрос, учитывая, что в этой квартире живет уже лишь двое. Ключи шумно падают, дверь защелкивается. – Никого, – кричу, чтобы женщина меня услышала. Она подходит к дверной арке гостиной в куртке. Ставит руки на пояс. Идет, устало волоча ногами, подходит к полкам над теликом. Кладет деньги в шкатулку. – Как день? – Опять. Снова этот вопрос. Хватит спрашивать. – Ну, явно не так, как в американских школах, судя по сериалам, – шучу, поглядывая на женщину. Та разворачивается, идет из комнаты. Останавливается у входа, повернув ко мне голову. Изучает взглядом, а я краем глаза это вижу, поэтому вопросительно киваю ей уже просто по привычке. – Ну, мы ведь в России, – этой фразой можно объяснить все. Двусмысленная. – Что вообще ничего? – Не веришь? – ну, конечно, верит. Она ждет от меня другого. Её интересует совсем не это. Спрашивает один лишь, пытается выйти со мной на контакт. А я, как баран, сопротивляюсь. Она просто пытает меня, оправдываясь тем, что хочет помочь. Ложь. Никто не помогает. Никогда. Это мои проблемы. И я решу их сама. – Мы это уже проходили. Несколько раз. Ты можешь мне доверять, – женщина вздыхает, переводит дух. – Соня, тебе нужно выговориться. Выговориться? Шутишь? Делаю насмешливое выражение лица, поднимая правую бровь. Серьезно? Нет, правда, мне нужно все рассказать? – Я не хочу этого говорить, – хмурю лицо. Чешу лоб, прикрываю глаза. Юля, наверняка, кивнула. Идет на кухню. Слышу, как вода начинает течь, как гремит посуда. И тихое пение доносится до моих ушей. Переключаюсь на телевизор. Господи, перестань уже задавать мне вопросы.