***
Воздух был пронизан едким зловонием застойной воды, металлическими нотками крови и тошнотворно-приторным запахом гнилых бананов, которыми были по завязку набиты корабли Юнайтед-Фрут-компани. Клаус и Питер кружили вокруг Оливера, намертво привязанного к стулу, и поочередно наносили болезненные удары по животу и лицу, отчего жертва издавала протяжные стоны вперемешку с грязными ругательствами. Хейли взирала на происходящее в эмоциональном оледенении, и, отгородившись от реальности, с любопытством ученого изучала любые проявления боли на лице Оливера.***
- Ты будешь самой красивой невестой, которую я видела! И нет, я говорю это не потому что ты выходишь замуж за моего любимого брата, - смеясь, заявила Ребекка, осторожно надевая на шею Хейли длинную нить жемчуга. - Вы были бы еще красивее, мисс Маршалл, если бы изволили выспаться, как следует перед свадьбой! Где это видано, чтобы у невесты лицо было так изуродовано темными кругами? – едко заметила Эстер и с особой рьяностью принялась пудрить Хейли лицо, силясь скрыть «преступное отсутствие благоразумия». Хейли предпочла не вспоминать о причинах своей сегодняшней бессонницы и провела несколько мгновений в задумчивости, пристально рассматривая склонившуюся над ней Эстер во всей ее ярости и нетерпимости. Было что-то невообразимо утешительное в банальности разыгрываемой сценки: надоедливая свекровь, исподтишка демонстрирующая свою нелюбовь из-за самых обыденных вещей. Словно они не были гангстерами, словно не было событий сегодняшней ночи, словно они были обычной… семьей. - Вы назвали меня красивой, или мне почудилось? – расплывшись в улыбке, парировала невеста, предпочитая разрядить обстановку. Она добродушно взирала на будущую свекровь, но ее волнение выдавали изящные пальцы, что теребили пояс шелкового халата. – И называйте меня Хейли, ведь сомнительно, что после свадьбы вы будете обращаться ко мне «миссис Майклсон». - Очень смешно, мисс Маршалл, - Эстер раздраженно поджала губы и откинула в сторону пуховку, которой орудовала все это время. Женщина двинулась к выходу, и уже в дверях сказала, обращаясь к дочери: - Приведи ее в порядок, пока я наведаюсь к Клаусу. Он будет выезжать к церкви через полчаса. Нам следует отправиться в путь вскоре после этого, если мы не хотим опоздать и заставить всех гостей нас дожидаться. Но не надевайте подвенечное платье без меня, иначе вы его нещадно изомнете! Сказав это и окинув будущую невестку раздраженным взглядом, Эстер гордо покинула комнату. Воспитание не позволяло ей с грохотом закрыть дверь, но весь ее вид красноречиво говорил о том, как ей этого нещадно хотелось. Стоило ей уйти, как атмосфера в комнате стала на несколько тонн душевных мук легче. Ребекка и Хейли переглянулись, после чего зашлись громким хохотом. Сгибаясь пополам от смеха и утирая слезы, Ребекка последний раз прошлась пуховкой по лицу Хейли и принялась ловко вплетать лилии в тугие локоны невесты, создавая, таким образом, подобие венка, к которому в последний момент следовало прикрепить фату. Изделие из дорогого тончайшего тюля фасона Джулиет Кап висело на голове-манекене, что покоился на резном трюмо. Защитный футляр покрывал как фату, так и платье, дабы защитить ценнейшие предметы от грязи или пятен. Хейли старалась отогнать подступавшую дурноту. Она так и не смогла урвать несколько часов сна ночью, от волнения и разнообразных эмоций пропустила завтрак, и сейчас расплачивалась слабостью и накатывающей тошнотой. Впрочем, стоило Ребекке заговорщицки улыбнуться ей в зеркале, как Хейли тут же постаралась выдавить из себя ответный жест. - Итак, это официально твой последний час в качестве свободной женщины! Дороги назад нет! Как себя чувствуешь? По тому, как непроизвольно вздрогнула Хейли и взволнованно сглотнула, Ребекка была готова тут же отругать себя за проявленную бестактность. Она ласково приобняла ее за плечи и кинулась успокаивать: - Не слушай меня, я ведь просто пошутила! Говорить глупости мне так же естественно, как и дышать. Хейли, отогнав от себя панику, натянуто улыбнулась и пожала руку Ребекки, покоившуюся на ее плече. - Не бери в голову, ты ничего такого не сказала. Я просто… нервничаю. Во и все. - Говорят, это естественное состояние для всех невест, - подмигнула Ребекка и села на стул рядом с Хейли, желая иметь возможность смотреть ей в лицо. - Едва ли мои страхи вызваны естественными причинами. Учитывая обстоятельства нашей помолвки… - осторожно добавила Хейли, не желая вдаваться в подробности своих тревог. Но Ребекка, казалось, ее поняла. Согрела понимающим взглядом, наградила искренней улыбкой. После минутного молчания Ребекка заговорила, и от былой легкомысленной, наивной и веселой девочки не осталось и следа. Сейчас ее устами говорила сама женская мудрость и семейная приверженность: - Хейли, я не могу знать, как тебе, наверняка, было тяжело примириться с самой идеей брака по расчету, как пугает перспектива стать членом этой семьи, как душераздирающе больно тебе встречать этот день без поддержки родителей рядом.… Но, я знаю, что в этом непредсказуемом, опасном и беспощадном мире никто не будет ставить твои интересы так высоко и никто не будет тебе более предан, чем Клаус. Он…, - смутившись от такой искренности, Ребекка опустила взгляд, но все же продолжила: - При всех его огромных недостатках, а их у него безгранично много, он прямо таки по-волчьи верен своей семье. На все пойдет ради родных, не думая дважды. И, пожалуй, это его и самое большое достоинство, и самое тяжкое проклятие. Слова Ребекки слабым перезвоном отдавались в мозгу Хейли, приручая старые тревоги и порождая свежие страхи. Новые вопросы роились в любопытном сознании, но Хейли не успела их задать. Ребекка уже смахнула с себя философское настроение, и на ее лице вновь расцвела веселая улыбка. - Хватить предаваться тяжелым размышлениям, сестренка! Лучше выпьем шампанское в дорогу! С этими словами она достала из ведерка бутылку игристого и, не дожидаясь согласия Хейли, разлила напиток по бокалам. Протянув один Хейли, Ребекка задорно засмеялась и предложила тост: - Девочки должны держаться вместе!***
- Ты, пожалуй, самая большая идиотка, из всех виденных мною! – сплевывая кровь и хищно скалясь, презрительно бросил Оливер в Хейли, чем заслужил еще один удар под дых от Клауса. Оливер непроизвольно дернулся от пронзительной боли, но крепкие узлы удержали его привязанным к стулу. Рваное дыхание перемешалось с прерывистыми стонами, но мужчина не прекращал плеваться ядом, желая укусить яростнее и причинить более сильную душевную боль своей противнице. - Думаешь, ты сможешь от меня так просто избавиться? Мои люди отомстят… - Ты действительно так считаешь? – голос Хейли вкрадчивый, почти убаюкивающий. Она приблизилась к Оливеру, все еще сохраняя безопасное расстояние. – Мы говорим о тех же людях, которые отомстили за смерть моего отца? Она видела, как Оливер пытался сохранить маску презрения и самодовольной уверенности, но от нее не ускользнула и тень сомнения, что проскользнула на дне его ненавистных глаз. Сомнения и страха. Прекрасно. - Я вот думаю, что ты сегодня поплатишься за содеянное. Умрешь медленно и мучительно, а тело твое будет гнить где-то на дне реки. И никто не будет о тебе вспоминать. Никто не будет тебя оплакивать. Никто не будет за тебя мстить. Никогда. Слова рвались их Хейли бурным потоком. Неконтролируемым, жестоким, кровожадным. Алчно всматриваясь в его лицо, она старалась увидеть следы боли. О, как она мечтала причинить ему боль! Как она жаждала заставить его почувствовать всю ту горечь, что чувствовала по его вине. Яд бурлил в ее крови, стремясь найти свою жертву. Хейли хотелось кинуться на Оливера и выцарапать его глаза, разбить в кровь эту мерзкую усмешку, что приклеилась к его лицу, содрать ненавистную ей кожу. Хейли много чего мысленно хотела с ним сделать, но не могла сдвинуться с места. Она жаждала расправы, но и боялась ее как огня. Потому избрала единственное подвластное ей оружие: слово. Хейли жалила его словами и только и могла смотреть, как Клаус и Питер калечат его тело, измываются и наносят сильные удары, причиняют ему физическую боль. Делают все то, что она так жаждала сделать сама, но не могла. «Трусиха». - С-сука… - тихо прошипел Оливер и закашлялся, выплевывая сбитый зуб в густой жиже темной крови. Казалось, он хотел сказать что-то еще, но Питер размахнулся с такой силой, что удар его громадного кулака просто опрокинул Оливера вместе со стулом, отчего тот завалился на бок и повалился лицом в лужу собственной крови. Хейли поморщилась от тошнотворного запаха крови и отошла в сторону, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Грудную клетку сдавило огнем, и как бы глубоко и яростно она ни дышала, воздух лишь застревал в горле твердым комом. Хейли задыхалась. Из пучины паники ее вырвало мягкое касание. Клаус. Уверенно взял ее лицо в свои ладони и силой заставил посмотреть ему в глаза. - Дыши, - ухватившись всеми мыслями за этот приказ, Хейли кивнула и сделала вдох. Глубокий, медленный. Глаза в глаза. Паника отступала с каждым глотком воздуха, что заполнял легкие. Мягкие успокаивающие поглаживания его пальцев по скулам дарили чувство безопасности, защищенности. Хотелось прижаться щекой к его ладони, подластиться, как кошка и закрыть от удовольствия глаза. - Хейли, - тихо, чтобы их больше никто не услышал, заговорил Клаус. – Пора заканчивать. Он долго не протянет. Позволь поставить точку. Она видела, как рука Клауса потянулась к револьверу на поясе. А в глазах такое сочувствие, понимание и, что хуже всего, жалость. Словно в насмешку Оливер разразился красочными ругательствами в ее сторону, но его быстро заткнул Питер. Хейли накрыла руку Клауса своей и резко сжала. Решительно мотнула головой. - Еще не время. Мы должны подождать. - Ждать чего? – она слышала недоумение в его голосе, непонимание. - Ответов. Я хочу знать, почему он так поступил! – упрямо вскинув голову, заявила Хейли и вырвалась из его хватки. Ей хотелось унять недоверие в его взгляде, разгладить жесткую линию губ, все объяснить, но внезапно Хейли поняла, что Клаус смотрел не на нее. Он вонзился тяжелым взглядом поверх ее плеча. И встретился глазами с Майклом. - Отец, - с вызовом бросил Клаус, но продолжил тише, стоило тому к ним приблизиться. – Что ты здесь делаешь? Майкл предпочел не замечать тона сына, и, хладнокровно улыбаясь, медленно выговорил: - Ты ведь не думаешь, что я бросил бы вас в такой архиважный момент? Я думал, что лучше тебя воспитал, Никлаус. Семья должна держаться вместе!***
- Надеюсь, вы меня не заждались! - Кол вальяжно ввалился в комнату, захлопнув дверь ногой, и приблизился к Хейли с Ребеккой. Глаза его лихорадочно горели, а на губах играла шаловливая усмешка. Выхватив взглядом полностью распитую бутылку шампанского, он театрально схватился за сердце и вскричал: - Что я вижу: мои сестры пьянствуют без меня! Ответом ему послужило громкое фырканье Ребекки и веселый смешок Хейли, на долю которой выпала большая часть выпитого. Кол поцокал языком и разочарованно вздохнул: - Ребекка, ну вот что вы пьете? – с этими словами он достал из нагрудного кармана флягу и помахал ею перед глазами сестры. – Я считал, что лучше тебя выдрессировал. Ребекка взвилась и, словно разъяренная тигрица, ударила его кулаком в грудь. Она с шипением занесла руку для второго удара, но брат легко перехватил ее руку и не дал пошевелиться. - Бекка, дорогуша, будь немного оригинальнее, - с мальчишеской ухмылкой заявил он. - Скажи спасибо, что я не огрела тебя бутылкой шампанского, - плюнула в него Ребекка, но от брата все же отошла. А он поспешил развалиться на стуле, который минутой ранее занимала сестра. - Отличная идея, Бекка. Очень женственно и изящно! Промочи лучше еще немного горло шампанским, пусть тебя охладят пузырики. – Он отпил из фляги и заговорщицки подмигнул Хейли, которая молчаливо наблюдала эту сцену с таинственной улыбкой на губах. Шампанское резко ударило в голову, и ее окутало теплом и довольством, как теплым одеялом. Ей вспомнились перепалки с Генри, извечные подколы и игры в кошки-мышки. Как она злилась на брата в такие моменты, но чего бы только она не отдала, чтобы прожить их вновь. Из драгоценных воспоминаний ее вырвал голос Кола: - Хейли, негоже киснуть в день своей свадьбы. Я, как ваш старший брат, лицо авторитетное, этого не потерплю! – А рука уже протягивала ей флягу с ромом. Ребекка насмешливо фыркнула и закатила глаза: - Ты старше Хейли лишь на год, древность ходячая. А интеллектом едва превышаешь возможности своей годовалой дочери. - Не моя вина, что Бель оказалась такой смышленой крошкой. – Кол смиренно пожал плечами и стрельнул глазами в сестру. Их перепалку прервал громкий взрыв смеха Хейли. Девушка согнулась пополам от нахлынувших эмоций, и фляга с алкоголем грозилась выпасть из ее рук. Кол изучающе посмотрел на ее лицо, распознавая все признаки опьянения и не смог подавить улыбку: - Хейли, лапушка, не думал, что вы будете кидаться из крайности в крайность. Появляться в церкви во хмелю не самая блестящая идея. Хейли виновато опустила глаза, пытаясь придать серьезность своему выражению, но чем больше усилий прикладывала, тем сильнее расплывались губы в озорной усмешке. Она и сама не заметила, как быстро на смену расслабляющей неге и легкости пришел неконтролируемый ураган эмоций. Мир вокруг кружился ярким калейдоскопом, а голова кружилась намного быстрее. Впервые в голову Хейли закралась мысль, что у нее могут быть большие проблемы. - Проклятие, Клаус тебя убьёт! – отругала брата Ребекка и попыталась вырвать из рук Хейли флягу, но та отбивалась и успела сделать еще пару глотков. - Меня? Это ты влила в нее полбутылки шампанского, - со смехом заметил Кол, но под строгим взглядом сестры все же двинулся к Хейли, и осторожно забрал алкоголь из ее рук. - С ней все было в порядке, пока ты не пришел! Что ты влил в эту флягу? – прошипела Ребекка и хотела уже было принюхаться к содержимому, но схватилась за голову, когда Хейли вскочила со стула и, опасно качнувшись в разные стороны, закружилась в центре комнаты. Весело захихикав, Хейли подбежала к Ребекке и хотела повести ее за собой танцевать, но была спихнута в крепкие руки Кола. – Я отвлеку нашу мать, а ты приведи ее в порядок. Кол, прекрати смеяться! Это катастрофа! Издав несколько красочных ругательств, от которых Эстер пришла бы в ужас, Ребекка покинула комнату, надеясь перехватить мать и занять ее на достаточное количество времени. Не будь ее дело таким неотложным, она бы высказала Колу все, что она думает о его ребячествах. Всему был предел, и сегодня Кол явно перегнул палку. Судя по его глазам, намеренно. А Кол тем временем крепко держал Хейли в руках и, любуясь раскрасневшимся лицом и немного осоловевшим взглядом, вкрадчиво проворковал: - Еще глоточек? Ответом послужил резкий отказ Хейли. Она так замотала головой, что все поплыло перед глазами и ей пришлось крепче ухватиться за лацканы пиджака Кола. Казалось, еще несколько мгновений назад она наслаждалась легкостью и невесомостью собственного тела. Как быстро все поменялось! Вот к горлу подступил ком, а тошнота возобновилась с невиданной силой. - Ну же, будь умницей, - запрокинув ее голову, Кол почти насильно влил еще один глоток рома, отчего Хейли закашлялась и пошатнулась. Организм, ослабленный бессонной ночью, голодом и всевозможными эмоциональными волнениями, отказывался бороться с такой долей выпивки. Мозг, казалось, набили ватой, отчего каждая мысль рождалась в замедленных муках. С ужасом она поняла, что почти не контролирует движения своего тела. За миг до того, как она рухнула на пол, Кол крепко схватил ее за талию и повел в ванную. - Лапушка, сейчас мы о тебе позаботимся, - Кол прислонил Хейли к раковине, а сам набрал полный стакан воды, после чего всыпал в него порошок из маленького пакетика. – Вот, выпей лекарство для взрослых. Хейли попыталась взять стакан в руки, но лишь мазнула ладонью по воздуху, после чего со стоном прислонилась к мраморной поверхности раковины. Приятный холод послал мурашки по разгоряченной коже, отчего Хейли издала стон наслаждения. Словно в тумане, она услышала далекий голос Кола: - И что прикажешь с тобой делать, лапушка? - Помоги мне…все кружится… - жалобно простонала Хейли. Она плохо понимала, где находиться и что происходит. Кол не смог подавить улыбку, но все же поднял Хейли и помог ей проглотить лекарство от похмелья. На лбу девушки появилась испарина, и одна прядка выбилась из прически, что, по мнению Кола, придало Хейли невероятно беззащитный вид. Кончиком пальца он медленно заправил непослушный локон за ухо, прожигая ее взглядом. До опьянённого сознания Хейли не сразу дошло, что Кол прижался к ее губам в яростном поцелуе. Она до исступления боролась с ним, желая оттолкнуть его подальше, но у нее не было никаких шансов. Ко всему прочему, желудок бурно запротестовал против выпитого, и к горлу уже подступала рвота. В следующий миг она освободилась от давящих объятий Кола. А еще через миг согнулась над раковиной и основательно очистила желудок. Когда же она подняла голову, то увидела Клауса, в своей неукротимой ярости подобного ангелу мщения. Глаза сияли таким гневом и бешенством, что сомнений быть не могло: он готов убить кого-то из них.***
-Надеюсь, что не заставил вас всех слишком долго меня дожидаться? – громогласно провозгласил Майкл, с театральной медлительностью приближаясь к связанному Оливеру. – Видите ли, мне пришлось… - Клал я на то, что тебе пришлось! – хрипло перебил его Оливер и попытался плюнуть в лицо новоприбывшему. Намерение требовало слишком многих усилий, и не увенчалась успехом: слюна приземлилась на его колено, где смешалась с пятнами крови и быстро впиталась во влажную от дождя ткань брюк. Неудача ничуть не поубавила спеси пленника, так как он уже изогнул губы в насмешливом оскале и приготовился что-то сказать. - И все же я настаиваю на разъяснениях, - миролюбиво окинув взглядом всех, помимо Оливера, Майкл продолжил: - По дороге сюда со мной приключилась ошеломляющая вещь! На Луизиана авеню мне под колеса кинулся крепкий белокурый мальчонка с криками о помощи. На его мать напали в собственном доме, жестоко изнасиловали и убили. Бедный малыш так горевал… Все плакал и сжимал в кулаке игрушечного солдатика. Словно ища поддержки в настигшем его горе! Оливер нечеловеческим усилием воли попытался освободиться от связывающих его пут, но тщетно. Из груди мужчины вырвался дикий рык, но никто не придал этому особого значения, увлеченные поставленным голосом Майкла, с мастерством сказочника рассказывающего свою историю, вплетая жуткие подробности и кровавые детали так красочно, что нарисованная им картина отчетливо стояла перед глазами слушателей. - Мать была для него единственным близким человеком, по словам мальчишки, отец его умер на войне. Оставить его там одного, с еще неостывшим материнским телом, истерзанным, окровавленным… Хейли не могла больше выносить ни одного звука этой леденящей душу истории. Рассказ Майкла, металлический привкус крови, что витал в воздухе, отпечатанный на подкорке сознания образ родной матери, жестоко убитой… Словно раненый зверь, она бросилась прочь из склада под проливной дождь новоорлеанской ночи. Наполняя легкие холодным воздухом, она чувствовала, как тошнота волнами уходила прочь. На ватных ногах Хейли прошлась вперед к берегу реки и обессилено привалилась к чугунному ограждению, бездумно рассматривая погрузочные доки впереди. Сконцентрировалась на своем дыхании и почувствовала, как металлические тиски, сжимавшие ее грудь, медленно рассыпаются в крошево. Она кожей ощутила его присутствие. А затем на ее плечи опустилась теплая ткань пиджака, согревая и укрывая от всех бед. Клаус молча стал рядом, едва касаясь предплечьем ее плеча, и устремил взор вдаль. Тишина не была неприятной, но уже через пару минут Хейли почувствовала нужду заговорить: - Я в порядке…Точнее, буду в порядке. Просто все оказалось слишком…. Не в силах придумать достойный эпитет, Хейли красноречиво взмахнула рукой в воздухе, надеясь, что ее поймут. Ответом ей послужил задумчивый кивок Клауса. - Как ты можешь быть так невозмутим? – Хейли старалась, чтобы в ее голосе не прозвучало упрека, но не была уверена, удалось ли ей заглушить обвинительные нотки. - Из-за печальной истории о незнакомке, которую я ни разу в жизни не видел? – казалось, ответ Клауса был пропитан сардоническим ядом. – Я уже говорил тебе, что являюсь бесславным ублюдком. Мы известны не нашей чувствительностью. Хейли чувствовала, что задела его, хоть он ничем и не выдал себя. В сложившейся ситуации она чувствовала себя немножко лицемеркой, и меньше всего ей хотелось оскорбить Клауса. Поддавшись порыву, она накрыла его предплечье своей рукой и крепко сжала. Их взгляды встретились, и на дне его глаз, за обидой и злостью Хейли увидела теплоту. - Каждый день олень просыпается с одной мыслью: сегодня ему нужно бежать быстрее волка, если он хочет выжить. И каждый день волк просыпается с единственной мыслью: сегодня ему нужно бежать быстрее оленя, если выжить хочет он. Пару мгновений Хейли переваривала услышанное и тихо спросила: - Такова жизнь? - Такова жизнь. И кто ты в ней: олень или волк? - Это я и узнаю через пару минут, - прошептала Хейли и слабо улыбнулась. Она кивнула в сторону склада и добавила: - Иди, мне нужна еще минута, чтобы собраться с мыслями. От Хейли не укрылся быстрый кивок, которым тот наградил Питера, приказывая ему и дальше ее охранять. Сейчас, когда Оливер связан и никуда не уйдет, такая предосторожность казалась чрезмерной. Хейли видела, как Клаус скрылся за поворотом, и в задумчивости обняла себя, желая восполнить то тепло, что исчезло с его уходом. Простояв в нерешительности несколько долгих минут, она развернулась и на твердых ногах зашагала туда, где ей предстояло поставить точку раз и навсегда. Красная дверь склада открылась со зловещим скрипом. Хейли вошла внутрь и сразу отметила, что Оливер весь как-то сник. Майкл решительно шагнул к ней и ободряюще сжал ее плечо, вложив при этом револьвер в ее руку. Она знала, что ей нужно было сделать. Момент, который оттягивала, как могла, настал. Хейли не было нужды воскрешать образ убитых родителей, поверженных, в луже крови, преданных в собственном доме человеком, которому доверяли, как родному. Этот образ стоял перед ее глазами всегда, он являлся ей в кошмарах, он не отпускал ее при свете дня. Сегодня она надеялась облегчить боль хоть немного. Сделать хоть что-то, дабы не чувствовать себя напрочь беспомощной, бестолковой в своем бездействии. Но прежде всего…она жаждала узнать правду. Хоть Оливер и боролся с этим всю ночь. - За что? – тихим, срывающимся на плач голосом спросила Хейли. Она ненавидела себя за этот голос. Но в этот раз Оливер не язвил, не плевался ядом, не противился неизбежному. Глаза его уже остекленели, словно душа поняла, что через пару мгновений случится с телом, и перестала бороться. И он ответил: - За то, что он со мной не считался. Хейли физически ощутила, как будто ее ударили в живот, и сложилась пополам от боли. Как глупо. Как бессмысленно… Наверное, это было больнее всего. Знать, что самые родные люди были убиты из-за такой глупости. Банальных амбиций посредственного человека. Нечеловеческий стон слетел с ее губ, когда она распрямилась и прицелилась Оливеру в голову. Все мысли покинули ее сознание, и в этот миг во всем мире существовали лишь его глаза. Глаза в глаза. Хейли не стреляла, она ждала – чего? – сама не знала. Но вот на самом дне его глаз родился страх. В этот миг Оливер понял, что через секунду умрет. В этот миг Хейли взвела курок. В этот миг раздался выстрел, что размозжил Оливеру череп. Брызги крови разлетелись во все стороны, несколько капель попали на щеку Хейли, которая ошалело хлопала глазами и дрожащей рукой сжимала револьвер, из которого так сегодня и не выстрелила. Клаус спрятал пистолет и отвел взгляд от трупа. Выражение его лица было невозможно прочесть, но Хейли смесь его эмоций показалась пугающей. Она была растеряна, шокирована и разъярена. Это была ее возможность мести, ее несведенные счеты! Клаус не имел права украсть у нее этот шанс поставить все точки над і. Но вместе с тем... Тихий, заглушаемый яростью голос шептал благодарственные молитвы за то, что не ей пришлось превратить человека в это крошево из крови и костей у ее ног. Не в силах больше оставаться на месте, Хейли выбежала в ночь и, смахивая слезы, побежала вперед. Эмоции били через край, она чувствовала все и сразу, казалось, что она теряет рассудок. Когда Хейли упала на асфальт, из горла ее исторгся вопль такой силы, что на мгновение она подумала, будто охрипла. Вот часы в отдалении пробили полночь, навсегда разделив ее жизнь на до и после. Она отомстила за родителей. Сегодня она выходит замуж. Это начало.