"Если ты хочешь этим заняться, то я буду контролировать все до мельчайшей детали"

Так, а вот это было уже не смешно. Совсем не смешно. Если точнее, Юри стоило бы задуматься о таком варианте развития событий еще в первый раз, когда Виктор пришел к нему с идеей о глубоком минете. Зная Виктора, он просто обязан был задуматься, но как-то… почему-то… не задумался. *** Дело в том, что Никифоров, несмотря на образ ловеласа, потрясающую внешность, внушительную череду любовниц и, соответственно, наличие большого сексуального опыта, никогда раньше не спал с мужчинами. Не то чтобы это было очень удивительно. Пусть фигурное катание у многих и ассоциируются с женственностью и мягкостью, а потому люди абсолютно беспричинно приписывают фигуристов к гомосексуалам, правдой предположения от этого не становятся. Да, прецеденты имеются, но не более, чем в других видах спорта. И все же, учитывая постоянный флирт, откровенные взгляды и жесты со стороны Виктора, Юри и не предположил, что тот никогда не спал с парнями, а потому здорово удивился, когда мужчина, краснея и отводя взгляд, признался в этом в их первый раз. У самого Юри, несмотря на никак не складывающиеся отношения с девушками, в сексе со своим полом опыта хватало, однако распространяться об этом он не любил, и потому на все вопросы (а касались они почему-то всегда только девушек) совершенно честно отвечал, мол нет, не было никогда, некогда, не нашел свое, отстаньте. В тот день Виктор сумел удивить его еще минимум дважды. Во-первых, он знал, что Юри — далеко не тот девственник, какого пытается из себя строить, но это еще можно было объяснить. А вот во-вторых, Виктор попросил быть снизу. Юри в ступоре смотрел перед собой и абсолютно не представлял, как на это реагировать, ведь Виктор никак не ассоциировался у него с пассивной ролью в какой бы то ни было сфере жизни. Завис бы он надолго, и все же краска на щеках и смущение, что так ясно было прописано на лице Виктора, выбили посторонние мысли из головы, и Юри, махнув рукой на несостыковку в своих представлениях о мужчине, просто взял все в свои руки. В последующем они несколько раз менялись ролями, однако Виктор все равно предпочитал оставаться ведомым в постели. *** В первый раз, когда Виктор загорелся идеей сделать своему любимому глубокий минет, Юри умело переключил его внимание, усадив рядом с собой с целью разобрать выступление Криса с прошлого чемпионата Европы. Не сказать, что он не хотел, просто. Ну правда, их секс и так был потрясающим, Виктор всегда отдавался полностью, без остатка, открываясь, все эмоции как на ладони. Ему незачем было это пробовать, Юри по себе знал, что ощущения не самые прекрасные, даже имея опыт и огромное желание сделать приятно партнеру. *** Второй раз произошел уже во время секса. Виктор, видимо учитывая предыдущий, задушенный на корню разговор, подумал, что спрашивать Юри бесполезно, и решил действовать сам — нежно лаская член языком, пропустил в рот головку, немного ствол и попытался глубже насадиться горлом, однако подавился, и сработавший рвотный рефлекс заставил его резко отпрянуть и зайтись в сильном кашле. Юри, приняв сидячее положение, обеспокоенно посмотрел на мужчину, оценивая насколько необходима помощь с его стороны, плавно поднялся с постели и, шагнув к столу, мигом вернулся обратно, протягивая стакан воды. Ответом ему послужили полные печали несчастные глаза, и Юри, вздохнув, прибег к той же стратегии, что и в прошлый раз, правда, в этом случае отвлекая Виктора более радикальным методом. *** В третий раз Юри действительно испугался. Проходя мимо ванной, Кацуки услышал весьма подозрительные звуки, рванув к двери, распахнул ее одним движением и влетел в помещение, застывая на доли секунд. Виктора рвало. Мужчина согнулся над унитазом и дрожал всем телом, стискивая одной рукой седушку, а второй удерживая весьма приличных размеров фаллоиммитатор. «О, Господи..,» — единственное, что мелькает в голове у Юри, и он в один шаг оказывается около Виктора, мягко забирая у того секс-игрушку, и ласково гладит по спине, повторяя, что все будет хорошо. Потом они долго лежат в обнимку на кровати, и Юри прекрасно понимает, что поговорить стоило бы, пытается заглянуть Виктору в лицо, но тот в ответ лишь сильнее прижимается и не позволяет отодвинуться даже на миллиметр. Виктор не хочет говорить о случившемся. Ладно. Хорошо. Юри надеется, что сегодняшний инцидент отобьет у Виктора желание и дальше экспериментировать в этом направлении. *** Не отбил. Юри смотрит на чертову баночку-спрей Лидокаина и пытается понять, почему Виктора так переклинило на этом глубоком минете. — Я читал. Я перерыл кучу сайтов на тему оральных ласк и не раз натыкался на идею воспользоваться анестетиком при сильно выраженном рвотном рефлексе. Лидокаин практически безвреден и его действие весьма продолжительное. Юри, пожалуйста, давай попробуем, — Виктор говорит настойчиво и серьезно, но к последнему предложению срывается на умоляющий тон. И смотрит, смотрит, смотрит с такой надеждой, что просто невозможно отказать. Юри долго молчит, обдумывая сложившуюся ситуацию, и в конце концов приходит к выводу, что проще и безопаснее согласиться, взять все под свою ответственность, чем сидеть и ждать следующей глупости Никифорова. Тяжело вздыхает и, мягко поднявшись из-за письменного стола, подходит к Виктору, протягивая руку к его лицу, нежно гладит щеку, слабо улыбается и лишь переспрашивает: — Ты уверен? Ты хорошо подумал? — в ответ твердый кивок и светлая улыбка: — Виктор, пойми, даже с обезболивающим это будет не слишком приятно. — Да, я уверен, — Виктор снова улыбается и льнет к руке Юри, что все еще поглаживает его лицо. — Хорошо. Но у меня есть условие, — Юри меняется на глазах. Его взгляд становится серьезнее, в голосе теперь отчетливо ощущаются властные ноты, а сам он крепко сжимает подбородок Виктора, будто запрещая отводить взгляд. Беря во внимание всю инфантильность и безбашенность последнего, Юри, в какой-то степени, вынужден вести себя твердо и решительно, ведь именно он в их паре более опытный в этой области: — Ты будешь делать все так, как я скажу. Будешь выполнять все безукоризненно. Я буду контролировать весь процесс, все до мельчайшей детали. Мы договорились? — Да, даа… — этот хриплый шепот убивает последние сомнения Юри. Такой образ заводит Виктора до чертиков, и он выглядит так, будто сейчас упадет. Его губы дрожат в предвкушении, и он не смеет отвести взгляд от прекрасных карих глаз, в которых, несмотря на всю строгость, сквозит щемящая нежность и забота. Юри мягко подталкивает Виктора к кровати и давит на плечи, заставляя опуститься на пол и опереться спиной на деревянный каркас и лежащий поверх него матрас, сам же усаживается ему на колени и мягко целует. Сначала просто ласкает губы, чуть покусывает нижнюю и тут же зализывает места укуса, будто извиняясь за грубость. Виктор нетерпеливо вдыхает, и Кацуки пользуется этим, проскальзывая языком в его теплый рот, и поглаживает небо, чуть дразнит, прикусывая кончик языка, а потом медленно скользит по всей длине, вырывая у мужчины еще один рваный вдох. Юри целует его жадно, очень глубоко, распаляет и не дает возможности ответить. В какой-то момент отстраняется и наконец тянется за бутылочкой раствора анестетика. — Не передумал? — Виктор отрицательно качает головой. — Хорошо. Тогда открой рот пошире и постарайся не дергаться. Юри чуть запрокидывает Никифорову голову, придерживая левой рукой, а правой, аккуратно сжимая спрей, сбрызгивает сначала дужки и корень языка, потом чуть медлит, направляя струю на заднюю стенку. Виктор морщится, но терпеливо переносит все манипуляции, даже когда пол минуты спустя Юри проталкивает дозатор чуть дальше, чтобы средство попало в глотку. Юри гладит его по волосам и мягко улыбается: — Молодец. Посиди так чуть-чуть. И не разговаривай, по возможности, в дальнейшем. Японец встает, бросает взгляд на часы, засекая время, и закрывает дверь на задвижку. Он подходит к шкафу, несколькими движениями с помощью геля зачесывает волосы назад (у Виктора, кажется, есть пунктик на этот счет, да и сейчас это будет более чем актуально) и снимает очки. Возвращаясь к кровати, он отмечает восхищенный взгляд льдистых глаз и уголки его губ приподнимаются, обозначая улыбку. — Виктор, сначала мы проверим, насколько хорошо взялся анестетик. Я медленно пройдусь пальцами по границам, нажатие за которыми вызывает у тебя рвотный рефлекс, а потом коснусь за ними, — Юри встал между его разведенными коленями, укладывая его ладони себе на бедра: — Если ты почувствуешь сильный дискомфорт, тебе станет больно или что-то в этом роде, просто посильнее надави руками, отталкивая меня, хорошо? Виктор кивнул, помня о просьбе молчать, и смело улыбнулся, заглядывая в родные глаза. Юри снова начинает нежно ласкать рукой его лицо, второй придерживая голову за затылок, чуть сжав волосы, и, когда замечает, что Виктор прикрывает глаза, расслабляясь, проводит пальцами по губам, прося приоткрыть рот. Пальцы проскальзывают внутрь. Юри не торопится, поглаживает язык, щеки и небо, и, постепенно продвигаясь все дальше и дальше, он аккуратно проходится кончиками пальцев по дужке, внимательно наблюдая за лицом Виктора. У того чуть подрагивают ресницы, но никаких намеков на негативные эмоции Юри не замечает и проталкивает пальцы дальше, ласкающими движениями касается корня языка, переходя за границу занавески рта и дотягивается до глотки, стараясь не перекрыть дыхание. «Вроде, все в порядке», — парень задумчиво рассматривает лицо Никифорова, который, пусть и дышит учащенно, выглядит уж слишком расслабленно, учитывая весьма неудачный опыт ранее. Юри опускает взгляд ниже, и брови в удивлении взлетают вверх. Виктор возбужден. Виктор сильно возбужден. Его старые спортивки топорщатся в области паха, и Кацуки наклоняется, отметив отсутствие белья, высвобождает член Виктора и несколько раз с силой проводит от головки к основанию, вырывая громкий стон. — Хорошо, — Виктор открывает глаза и старается внимательно слушать Юри, наблюдая, как тот приспускает домашние штаны вместе с бельем. Кацуки чуть прищуривает глаза, губы растягиваются в мягкой усмешке: — Начнем с малого, не пытайся взять глубоко, просто поласкай его. Мужчина послушно вбирает в рот головку полувозбужденного члена и начинает аккуратно посасывать, старательно (насколько ему позволяет обезболивающее) проходясь языком около чувствительной дырочки, обводит шейку и уздечку. Он выпускает член изо рта и, притягивая Юри к себе за бедра, лижет ствол, спускается ниже, помогая себе руками, а когда чувствует, как каменеет плоть под его пальцами, снова возвращается к головке, и пытается обхватить губами как можно плотнее. Юри мягко отстраняет Виктора, проводя пальцами по чуть покрасневшим губам, и начинает тихо говорить: — Сейчас я войду глубже. Виктор, ты должен смотреть мне в глаза, не смей отводить взгляд, понятно? Сперва, я сделаю пару маленьких толчков, постарайся пошире открыть рот и не забывай про зубы. Потом ты сделаешь вдох и задержишь дыхание, потому что, когда член проскользнет тебе в горло, он перекроет доступ кислороду. Это будет первое глубокое движение, поэтому я войду плавно и медленно, но быстро вернусь назад. Не бойся, я буду напоминать, как тебе лучше дышать и двигаться. Все ясно? — Виктор кивнул, а Юри в ответ дарит ему короткий поцелуй: — Чудесно. Тогда начинаем. Чуть надавив на щеки по линии смыкания челюстей, темноволосый несколько раз легко покачивает бедрами, толкаясь в горячий рот и позволяя себе чуть прикрыть глаза от наслаждения, но тут же приходит в себя. — Давай, милый, вдох. Юри посильнее впивается пальцами в затылок Виктора, немного запрокидывая его голову назад, и вводит член одним неторопливым движением бедер, коротко вздыхая от ощущения потрясающе влажного горла. Глаза Виктора широко распахиваются, но он не дергается, не пытается отстраниться и не отводит взгляд, чем зарабатывает ласковое «Умница». Помня о своих словах, Юри так же быстро делает обратное движение, полностью выходя изо рта Никифорова. — Как ты? — Юри ласково поглаживает Виктора по голове, наблюдая, как тот шумно дышит и счастливо смотрит в ответ. — Прекрасно, это было прекрасно! — светловолосый чуть жмурится. — Хорошо. Тогда в этот раз я сделаю несколько движений на один твой вдох, потом выйду из горла, но полностью доставать член не стану. Ты в этот момент должен сделать еще один вдох носом и я войду снова. Дальше будем действовать по этой же схеме, но как только ты почувствуешь, что устал или тебе тяжело, ты оттолкнешь меня за бедра, а не будешь терпеть, понятно? — Юри постарался смотреть как можно строже, ведь ему абсолютно не хотелось повторения ситуации с фаллоиммитатором, а, учитывая характер Никифорова, такой итог вполне возможен. У японца до сих пор в голове не укладывалось, что взрослый мужчина, постаравшись восполнить теоретические пробелы в технике минета, явно пользовался интернетом, облазив не мало сайтов и решившись на снижение силы рвотного рефлекса путем тренировок, но при этом умудрился так себе навредить. Виктор, видимо, понимая, о чем задумался его партнер, неуверенно позвал Юри по имени, и тот, не в силах сопротивляться этому просящему взгляду, улыбается, интересуясь: — Ну что? Вдох? — Виктор послушно открывает рот, а его грудная клетка приподнимается, наполняясь воздухом. Кацуки тем же плавным движением проскальзывает в узкое горло и старается сосредоточиться на Викторе, а не на собственном удовольствии, чтобы не пропустить критический момент. Однако он смотрит в лицо мужчины и спустя несколько мгновений отчетливо понимает, что его беспокойство беспочвенно, и сегодня вряд ли возникнут какие-либо затруднения. Ведь как они могут возникнуть, когда уже на втором толчке небесно-голубые глаза подергиваются дымкой возбуждения и желания, зрачки расширяются, а веки с ресницами подрагивают, то чуть прикрывают глаза, то широко раскрываются, делая взгляд почти стеклянным? «Неужели, ему это действительно так нравится?» — впрочем, недоумение юноши не задерживается надолго. Юри просто принимает это как факт, и сердце счастливо сжимается, что, возможно, он единственный, кто знает об этом ангеле нечто столь интимное. Напоминая Виктору о необходимости дышать, Юри делает еще два толчка и чуть отстраняется, позволяя мужчине сделать вдох, затем снова скользит глубже в горло, а спустя еще пару таких циклов увеличивает темп. И выбивает у Виктора стон. Никифоров прикрывает глаза, чуть прогибается в спине и стонет от особо резкого движения. Затем еще раз, и еще. Виктор стонет как заведенный и Юри, отвлекаясь от потрясающих волн вибрации, беспокоится, что у того может не хватить воздуха, но пока все в порядке и грудная клетка мужчины систематически поднимается во время каждой передышки. Виктора потряхивает, он непроизвольно вскидывает бедра, в попытке потереться хотя бы о что-нибудь, а по его члену стекают крупные капли предэякулянта — все это представляет собой весьма соблазнительную картину, и Юри позволяет себе немного отпустить контроль, двигаясь в желаемом темпе, а в темноволосой голове проносится шальная мысль. «Раз тебе так нравится чувствовать власть над собой...». Юри одним движением хватает запястья Виктора и с силой прижимает их к постели, как бы заводя за голову. Он лишает Никифорова возможности с легкостью остановить себя, чем вызывает шок в синих глазах, но Виктор, на удивление, лишь чуть больше гнет позвоночник. Его взгляд плывет, а по подбородку, уже давно мокрому от слюны, начинает течь еще больше. Пальцы другой руки Юри вплетает в платиновые волосы и ощутимо тянет за них, а затем прочно фиксирует затылок в одном положении и мощными толчками вбивается в такое желанное горло. У Виктора из глаз брызгают слезы, он задушенно хрипит и пару раз крупно вздрагивает всем телом. Его горло сжимается, он пытается сделать несколько глотательных движений, и все эти действия подталкивают Юри к краю, однако брюнет все-таки находит в себе силы выйти и с глухим стоном кончает, забрызгивая Виктору лицо. Юри отпускает руки мужчины и опускается на пол перед ним, дергая его за плечи, ставит в коленно-локтевую позу, и заставляет широко развести бедра. Настолько широко, насколько позволяют болтающиеся на них штаны. Он быстро облизывает свои пальцы и вводит сразу два в анальное отверстие, резко сжимает член, проводя по все длине. Юри трахает Виктора, стараясь войти как можно глубже, по самые костяшки, и касаться простаты при каждом проникновении. Несколько таких движений в сочетании с грубыми ласками члена заставляют Никифорова, и так уже давно находящегося на грани, обильно кончить, срываясь на крик и сильно прогибаясь в пояснице. Виктор дышит, низко опустив голову, и на секунду у Кацуки мелькает мысль, что он все-таки переборщил. Однако во взгляд мужчины постепенно возвращается осмысленность. Он смотрит на Юри сквозь челку, слабо улыбается и тянется к нему всем телом, прося об объятиях, заставляя японца облегченно закрыть глаза и расслабиться. Они сидят пару минут в тишине, пока Виктор не поднимет свой горящий, слишком довольный взгляд на Юри: — Мне было так хорошо, solnyshko, мы ведь повторим? — сперма на его лице как бы завершающий штрих в этой до ужаса нелепой, но безумно возбуждающей картине, и Юри, тяжело склонив голову, протяжно стонет от безвыходности.